Метаморфозиум

– Вредить?! Ты собираешься оставить меня на растерзание озлобленному призраку и это, по-твоему, не вредить? Да ты… Ты не мужчина! Ты – слабак! Ты – ничтожество, что готово отдать чудовищу родную сестру.

Мужчина бросился на сестру и замок наполнился женскими криками.

***

Уже почти стемнело, когда Карл спустился по ступеням главного входа. Призрачный силуэт рыцаря стоял на крепостной стене и наблюдал, как мужчина быстро спускается вниз со своим чемоданом и небольшой сумкой. Он не хотел оставлять ни одной вещи, что могла бы навести на него в будущем. Замок, по счастливому стечению обстоятельств, был записан на Маришу, чтобы не пришлось делиться с бывшей женой, а о совместном отпуске родственники никого не уведомляли.

Женщина продолжала кричать и проклинать своего братца, но на улице ее было плохо слышно.

Карл замедлил шаг, и чем ближе он был к рыцарю, тем медленнее он передвигался. Когда до моста осталось всего с десяток метров, призрак плавно спустился вниз и сердце мужчины замерло. Цепи скрипнули, и деревянная конструкция дрогнула, но Карл боялся пошевелиться.

Рыцарь отлетел на пару шагов, склонил голову в коротком поклоне и направился в сторону замка. Не взирая на поскрипывание досок и тяжесть багажа, брат Мариши, подхватив вещи, со всех ног понесся к машине. Он даже не стал открывать багажник, кое как засунув все на задние сидения, запрыгнул на водительское место и включил зажигание. Мотор заревел, и машина рванула с места.

В зеркало заднего вина Карл видел, как мост поднимается.

Квартирный вопрос

Говорят, призраками становятся те, чьи души терзаются от нерешенных дел, в которых так и не была поставлена точка, или от бед, справиться с которыми так и не удалось – неразделенная любовь, предательство, обиды, насильственная смерть или самоубийство. И все они мечтают освободиться от вечной жизни. Но, как известно, всегда есть исключения и среди призраков, что страдают и мечтают покинуть этот мир, встречаются и те, кто вовсе не задумывается о своей участи, или, напротив, рад жизни без конца, поглощенный единственной навязчивой идеей.

В самом обычном городе, на самой обычной улице, в самом обычном из домов, на пятом этаже, в тесной и обшарпанной квартире жил мужчина, чьи скупость и упрямство были столь сильными, что казались невероятными и недосягаемыми. Свой девяносто первый день рождения он встретил в кровати, в жилье, в котором прожил почти шестьдесят лет. Старик вцепился в квартиру мертвой хваткой, словно на свете не было ничего прекраснее и важнее, ревностно оберегал ее от любых людей – своих детей и то выжил с жилплощади как только им перевалило за двадцать. И на порог пускал лишь трижды в год, на праздники, или когда здоровье подводило. Его двухкомнатная хибара была его Граалем.

Среди соседней много слухов уж ходило – никто из них ни разу не бывал у старика в гостях, не то, что б в комнате, а даже по ту сторону входной двери. И не одно уж поколение сменилось, квартиры покупались, продавались, отдавались, кипела жизнь. А деду было все равно, он знал, что кругом враги, те, что хотят прибрать к рукам его жилье, единственную ценность, важней которой ничего и нет. И с каждым годом подозрения его становились все ярче, все чаще не отпускала его мысль, что помогают родственники лишь потому, что мечтают заполучить себе главное из сокровищ. И все рассказывают про повзрослевших внуков, и намекают, что пора б им отдельно жить, да все твердят – старику одному плохо, пора б поближе перебраться, к своей семье.

О, он понимал, что разговоры эти не спроста. Переживаниями уже весьма пожилой мужчина довел себя до капельниц и постельного режима.

Взволнованный сын, уж который день дежуривший рядом с больным, не желал терпеть поражение в споре и вновь вернулся к разговору.

–Отец, и все же, давно пора нам избавляться от этой квартиры. Она плохая, в ней ремонт уж лет сорок никто не делал. Тебе в ней тяжело.

–Нет, это мой дом. Мой! Ты не понимаешь, что кругом обман? Я захочу продать, а останусь и без денег, и без квартиры. И куда тогда я? Нет-нет, здесь вся моя жизнь. Я сам на нее заработал, все время жил и в ней умру. Мне не нужен ваш дом, я знаю – все то на плохие деньги, на украденные построено.

–Отец, что ты несешь? Я работал также честно, как и ты. У нас хороший дом, просторный. Тебе уже не шестьдесят, один ты не справишься. за тобой пора присматривать.

–Ох, ладно, – скрепя сердце, старик махнул рукой, -Я не терплю перемен, но так и быть – вы можете переехать ко мне.

–Нет, что ты? Зачем же нам тогда огромный дом? Мы знали, что когда-нибудь заберем родителей. Мы все в нем поместимся, да и тебе полезней будет гулять на свежем воздухе.

–А как же мой дом? Этот. Что будет с ним?

–Продадим. Квартиру лучше сейчас продать, чем вкладываться и мучиться с ней после. Район становится все менее выгодным.

–Продать?! – у старика уж не осталось сил терпеть, – Ах ты болван! Ты ничего не понимаешь! Ты, идиот, я знал, что тут все нечисто, я знал, что ты что-то задумал! Но нет… Нет. Я не отдам квартиру! Никому и никогда! Она моя, и все что в ней – мое. Мое! Мое! Мое! Мое! – он закричал, брызжа слюной, да так, что задребезжали стекла. А после, замолчав, он застонал, прижав к груди руку.

Врачи старались сделать все, что возможно, но дух старика настолько жаждал защитить свою квартиру и цеплялся за нее, что воспротивился куда-либо идти. Он покинул немощное тело на пороге жилья.

Сын плакал, но отец-то знал, что все это обман и притворство. Даже времени не подвластно изменить человека, пока тот сам не пожелает. Старик остался в своем доме, и, как и раньше защищал жилье. Он напугал свою невестку и внука, всех покупателей он изводил изо дня в день.

–Мое! Мое! Мое! – по ночам кричал призрак бывшего и первого хозяина, и самый стойкий убегал через неделю. Так продолжалось много лет…

Тот дом уже давно разрушен, все с территории было убрано, и уже велось строительство нового комплекса. А камни, что остались после сноса, отправили на переработку. Они превратились в крошку, которой посыпают трасы во время гололеда.

И по ночам, на дорогах, то тут, то там, люди встречают призрака – старик сухой, скрюченный, сердитый и бурчащий что-то, всегда сидел на корточках посредь дороги. Он выковыривал изо льда камушки, и норовил собирать их все в руку или убрать в карман.

И стоит лишь приблизиться к нему, он вдруг ложится на дорогу, отчаянно прикрывая кирпичную крошку собственным телом, и кричит:

–Мое! Мое! Мое!

Фантастика

Еще одна попытка

Многочисленные экраны вновь были включены и маняще мерцали в полутьме помещения. Изображение с камер, что были расположены по всему Материку Надежды, вскоре начнут демонстрировать изменившийся мир и дадут подтверждение, что все было не напрасно. Или, быть может, подтвердят слова всех скептиков, что не верили в лучший исход.

Наконец-то, спустя пять десятилетий, можно будет узнать об успехе или провале операции.

Магистр Коррэст, выбравший название для своей должности еще в первую сотню лет, вдохновленный историями о средневековье, прибыл в главное здание корпорации «Бессмертие» лично, хоть в этом и не было необходимости. Более того, он явился за два часа до назначенного времени.

– Магистр Коррэст, приветствую вас в корпорации «Бессмертие». И пусть ваша вечная жизнь ничем не омрачается! – Рэя, не задумываясь, произнесла стандартную формулу вежливости.

Коррэст не понимал ее – присутствие в здании не требовалось, машины и роботы справлялись и без постоянного контроля. Последний раз, когда случался сбой, произошел не менее сорока лет назад. Но женщина упорно продолжала являться на рабочее место и ежедневно проводила в корпорации не менее десяти часов. Множество раз он спрашивал ее, зачем это нужно, и каждый раз Рэя лишь отмахивалась и оправдывалась собственным удобством.

Магистр же предполагал, что либо Рэя проводит свой собственный эксперимент, либо отдает дань памяти прошлому, стараясь воплотить в жизнь уклад и привычки предыдущих поколений, что жили в двадцать первом веке. Женщина даже прерывалась на обед и совершала прогулки в парковой зоне на крыше здания корпорации каждый день в одно и тоже время.

Все это попахивало проблемами с разумом или чрезмерной увлеченностью, однако, пока Рэя не пыталась втянуть в свое безумие никого другого, Коррэста все устраивало. Кроме того, Рэя была ценным экспонатом – последним рожденным на Обитаемых Континентах ребенком. И пусть ее сознание, как и сознания других, почти сразу же было перенесено в более безопасное и прочное тело, своей значимости помощница ничуть не потеряла.

– Ты снова здесь, Рэя? Сколько осталось до включения? – мужчина мог позволить себе фамильярности – в конце концов, он был старше Рэи почти на полторы сотни лет.

– Один час и сорок две минуты, Магистр.

– Что ж, нам остается лишь ждать.

Тишина, что воцарилась в зале была непривычной – нынешний мир не замолкал ни на минуту. Везде присутствовали механизмы, и искусственный разум, помещенный в них и наделенный властью не только над конечностями, напоминающими человеческие, но и над целым комплексом разнообразного оборудования и инструментов, обеспечивал их бесперебойную работу. Электроэнергия, топливо, необходимый минимум продуктов питания, очистка воздуха и многое другое давно перестали быть проблемой, но взамен мир лишился умиротворения и покоя. Жужжание, разговоры, звуки музыки и писк, что издавали летательные аппараты, пришедшие на смену автомобилям, наполняли жизнь каждого обывателя сутками напролет.

Магистр уже позабыл, как бывает приятно находиться вдали от разнообразных звуков. Быть может, это еще одна из причин, по которой Рэя любит посещать корпорацию? Если здесь она отдыхает, значит, она куда хитрее и умнее, чем сам Коррэст.

– Может быть, вы желаете кофе? – подала голос женщина, чем разрушила всю идиллию.

– Кофе? Зачем?

– У него прекрасный вкус и еще более прекрасный запах. Я читала, что раньше его пили, чтобы взбодриться, но были и ценители, что предпочитали таким образом получать удовольствие, – поскольку на лице мужчины все еще читался вопрос, Рэя пояснила, – Вкусовые рецепторы. Они были такими же, как и у нас, если не лучше. Мне стало любопытно, когда я впервые узнала про кофе; я попробовала его, и с тех пор не могу придумать что бы могло мне нравиться больше. Мне сделать для вас чашечку?

– Да. Пожалуй.

Рэя поднялась, водрузила на стол небольшой кубообразный кейс, достала из него специальную емкость для варки напитка, небольшую колбу с перемолотыми зернами и две маленькие чашки. Сам же кейс, после непонятных Коррэсту манипуляций, превратился в двухкомфорочную плитку. Этот усовершенствованный вариант технологий прошлого заинтересовал Магистра более, чем обещанный напиток.

– Что это? Где ты это взяла?

– Нравится? Я читала, что лучше всего делать кофе самостоятельно, на плите, где он должен вскипеть трижды. Поскольку все, что есть у нас совершенно не походило на описанные технологии прошлого, я попросила Стейла помочь мне создать что-то подобное. Но мне не понравились результаты, и я придумала компактную версию, чтобы удобно было носить с собой.

– И где же ты была со своими идеями ранее?

– Магистр, вы ведь живете уже очень долго. Вы пробовали кофе тогда, когда были еще в хрупком теле?

– Никогда. Мои родители считали, что лишь здоровый образ жизни может продлить существование, и отказывали себе в большинстве удовольствий. И я, разумеется, был вынужден придерживаться этих же правил. В конце концов, я ведь жил в их доме.

– И вы до сих пор живете с ними?

– Разумеется, нет. Они давно мертвы. Но я все время был занят проблемами иного масштаба и пускаться во все тяжкие как-то не довелось. Тем более, что первые десятилетия моей новой жизни я скорее пытался убедить всех в надежности переселения разума и являлся, своего рода, первопроходцем.

– И много вам было, когда ваш разум переместили в другое тело?

– О, я и не вспомню, наверное, сейчас. Тридцать два, вероятно. Или тридцать четыре.

Женщина поставила перед Магистром кружку с черным напитком и давно забытый аромат увел мужчину в воспоминания.

Все началось еще в двадцать первом веке.

Человечество неустанно стремилось к улучшению условий – желало облегчить свой быт, минимизировать затраты, увеличить продолжительность жизни, избавиться от неприятных последствий собственной глупости или врожденных патологий. Первыми на помощь пришли телефоны-помощники со встроенными органайзерами и прочими полезными вещами, что были призваны облегчить планирование, обеспечивали непрерывную связь с окружающим миром и использовались для поиска информации. Следом за ними пришли «умные дома», что обеспечивали комфортное существование и экономили энергию – к приходу владельцев уже зажигался свет, поддерживалась оптимальная температура, и даже холодильники самостоятельно пополняли списки продуктов, исходя из того, что заканчивалось.

Лекарства и методы лечения болезней, что некогда считались фатальными, становились все эффективнее, а развитие медицины и успешные попытки вырастить органы и даже целые организмы, положительно влияли на продолжительность жизни. Пластические операции позволяли людям приблизиться к тем идеалам красоты, что они представляли себе, но этого было мало.

И тогда человечество решило шагнуть дальше – разнообразные импланты, что позволяли улучшить зрение и приравнять его к зрению хищных птиц, замена конечностей на аналогичные настоящим, однако с куда большим функционалом, частичная, а после и полная замена внутренних органов – все это позволяло значительной части населения постепенно приближаться к той мечте, что многие тысячи лет оставалась недосягаемой – к вечной жизни.

Сила и выносливость сначала индивидуумов, затем небольших и самых обеспеченных групп, а после и практически всех жителей, что имели хотя бы средний доход и проживали на территориях с высоким технологическим уровнем, значительно повысились. Пределы человеческого тела стали почти безграничны, результатом чего стал полный отказ от спортивных состязаний. Удивительное достижение в виде возможности отращивать недостающие конечности или органы, усовершенствование тела и, из-за этого, чувство вседозволенности и уверенность в бессмертии с одной стороны и недостаток денежных средств на самые простенькие, элементарные операции, способные спасти жизнь, и считающиеся в среде части медиков и ученых рядовыми, разделили мир на два сословия. Это и стало толчком, породившим войны.

Не только кровопролитные сражения и модифицированное оружие уносили жизни многих тысяч человек, но и продолжавшие эволюционировать штаммы болезней и вирусов довершали картину. Уже на закате войны, когда населении Земли сократилось на две трети, экологическая обстановка была в настолько плачевном состоянии, что мало подлежала восстановлению, а новых недугов прибывало с каждым днем, на сцене появилась корпорация «Бессмертие».

Хитрые главы этого синдиката заблаговременно собирали лучшие умы, что не боялись бросить вызов самой смерти и все годы работали над самым выдающимся проектом, тем, что должен был изменить весь ход истории и позволить человечеству стать чем-то новым.

«Перемещение сознания!», «Ваша личность в новом теле!», «Ваш разум и весь пережитый опыт в новом, молодом и здоровом теле!» – такими плакатами были украшены все улицы сначала столиц государств, а после и самых маленьких городов. И если поначалу все относились к подобной затее с неодобрением и страхом, то с каждым новым добровольцем люди лишь убеждались в возможности самосовершенствования.

Первым человеком, что решился испробовать на себе подобное стал Коррэст – тогда он был лаборантом средних лет, что половину жизни провел в небольшом городке, питаясь лишь экологически чистыми продуктами, практикуя длительные и мучительные физические тренировки и проводя не менее четверти дня за чтением и учебой, так как его родители и другие родственники придерживались мнения, что все это являлось основой долгой и счастливой жизни. Всю вторую половину своего существования молодой человек боялся, что Всеконтинентальная война, начавшаяся, когда два небольших государства первыми применили химическое оружие, затронет и его родную страну. Как раз в это время Коррэст должен был поступать в университет.

Разумеется, после пережитого страха, как только объявившаяся корпорация взяла на себя ответственность за наведение порядка на Земле и начала заманивать к себе красочными плакатами и воодушевляющими лозунгами, юноша помчался туда одним из первых. Его приняли на роль лаборанта-ассистента, скорее потому, что он был исполнительным, чем из-за выдающихся умственных качеств – впрочем, последнее Магистру впоследствии подправили.

Само собой, когда «Бессмертие» начало искать добровольцев для первого перемещения разума среди людей, Коррэст вызвался первым. Первые трое, что согласились бы на подобное и выразили бы готовность подписать полный отказ от претензий в случае непредвиденных обстоятельств, по контракту должны были стать соуправляющими синдикатом. Естественно, если бы смогли выжить.

Эксперимент прошел успешно – двое из троих в самом деле обрели новое, улучшенное, соответствующее всем ожиданиям тело. Тот день стал отметкой для нового летоисчисления. Эпохи, когда человечество смогло одолеть самого опасного врага – саму смерть.

Общество вновь разделилось, теперь уже на тех, кто был против корпорации «Бессмертие» и считал это вмешательством в Божью волю, и тех, кто поддерживал идею и мечтал повторить опыт Коррэста и его коллег. Добровольцы ринулись к офисам «Бессмертия», устраивая настоящие паломничества, и в скором времени большая часть людского рода начала записываться в очередь, находя баснословные суммы для приближения к вечной жизни.

Бунтов и забастовок противников бесконечного существования стало больше, когда рождаемость начала падать. Увлеченные возможностью сохранить себя в течение столетия, двух или трех, все реже стали задумываться о необходимости оставить после себя следующее поколение. Военизированные протесты синдикат, вошедший в богатейшие организации мира, поначалу пытался свести на нет мирными способами, а, когда это не принесло успеха, перешел к более жестким методам, предпочитая устранять противников раз и навсегда.

И это сошло им с рук, ведь «Бессмертие» монополизировало свои услуги и постепенно делало их все более доступными. Однако, как бы хорошо все не складывалось, возникла новая проблема – выращенное биологическое тело, каким бы привлекательным внешне оно не было, оставалось хрупким сосудом, ничем не отличающимся от того, где ранее обитали сознание и разум. Сбежать от болезней в новое тело было возможно, но вирусы продолжали захватывать организм; последствия аварий и несчастных случаи не позволяли человеку забыть об осторожности, а экологическая катастрофа, что наступила после войны, портила здоровье и вынуждала менять тела слишком часто, что было недешевым удовольствием.

И тогда лучшие умы корпорации, во главе которой стоял теперь уже и Коррэст, решились разработать более полноценный, усовершенствованный, модифицированный сосуд. Тело, созданное из крепкого и прочного биопластика, что при прикосновении полностью имитировал человеческую плоть, и повторяющее все особенности анатомического строения людей, стало прекрасным решением. Было воспроизведено все, к чему был привычен разум – внутренние органы, кровеносная и нервная система… Только вот материал был другим. Спустя долгие десятилетия разработок, взлетов и падений, новое тело начало функционировать должным образом. Одним из его преимуществ стала возможность переживать куда большие потрясения, падения с огромной высоты или нахождение в неблагоприятных условиях вроде загрязненного воздуха, вечной мерзлоты или палящего солнца.

Еще ни один десяток лет был потрачен на то, чтобы довершить супер-тело и позволить его обладателям ощущать разнообразные вкусы, тепло или холод, а также и другие удовольствия. Постепенно, изобретение стало проверенным и общедоступным, а спустя некоторое количество лет, стало считаться обязательным. Сознания всех детей незамедлительно перемещали в специально подготовленные тела, что менялись соответственно возрасту.

Общество постепенно избавилось от болезней, за последние семь десятков лет не было ни одной войны, однако, как часто случается, была и вторая сторона прогресса.

Рождаемость, что начала стремительно падать после первых нескольких успешно перемещенных сознаний, и вовсе сошла на нет. Более людям не было необходимости производить потомство и давать продолжение своему роду именно таким образом, оставляя после себя след.

Дочерние предприятия, что были выкуплены «Бессмертием», как только корпорация добилась известности и разбогатела, занимались производством роботом и машин, что помогали людям обеспечивать быт, и общество разленилось. Эволюция постепенно снижала обороты, развитие остановилось и ничего более не могло заставить людей двигаться вперед.

Долгие десятилетия, даже столетия, сопровождались колоссальным прогрессом, но при отсутствии рождаемости и появления новых личностей, престали возникать и новые идеи. Люди, самые старые из которых жили уже несколько сотен лет, а самые молодые – не менее восьми десятков, являющие собой разносторонние личности, обладавшие удивительными характерами и столь отличными умами, предпочитали наслаждаться всеми обретенными благами и не стремились вперед, к свершениям. Ни одного, даже маленького шажка, призванного улучшить состояние Земли, привнести что-то новое в привычный уклад или помочь человечеству покорить хотя бы ближайшие планеты, а может быть и отправиться дальше, за пределы Солнечной системы, чтобы образовать там колонии и исследовать мир, не было предпринято с самого появления супер-тела в общем доступе.

Без необходимости двигаться вперед, преодолевать трудности, стремиться улучшить жизнь, без проблем и их решения, в атмосфере всеобщей сытости и счастья, стремление совершенствоваться пропало.

И это не устраивало «Бессмертие». Коррэст и группа ученых, что была под его руководством, немногим более шестидесяти двух лет назад приняли решение провести новый эксперимент, что мог позволить направить развитие совсем в другую сферу и дать толчок для нового витка прогресса.

В день, когда был преподнесен прекрасный вариант было много споров.

– Поясните, в чем смысл того, что вы предлагаете, профессор Аспор, – спросил тогда Коррэст.

– Все очень просто – все мы давно знаем, что если не влиять на личность на стадии развития плода и не стремиться ее улучшить, то никому не известно, что в итоге получится. Так было на протяжении десятков тысяч лет, с тех пор как зародилось человечество. Я предлагаю вырастить пару-тройку сотен, а лучше, конечно, тысяч, человек подобным образом.

– А что после этого?

– После этого мы поместим выращенных людей в соответствующие середине двадцать первого – началу двадцать второго века технологические условия. Наш проект «Старая Земля» может создать соответствующих тому времени родителей, учителей и всех тех, кто обычно окружал человека во время его взросления. Два континента сейчас не заселены и, если мы бросим все силы на доведение их до некоторого приемлемого состояния, то наши новые люди смогут поселиться на одном из них.

– Мы не избавим их ото всех бед.

– Этого и не требуется! Мы не станем перемещать их в супер-тела, не станем ограждать от опасностей и каким-либо образом вмешиваться в их жизненный уклад. Зачем? Все должно пойти своим чередом, и, быть может, спустя полвека или век, мы сможем насладиться первыми успехами.

– То есть вы желаете вернуться к тому месту, когда был произведен самый мощный прорыв и посмотреть, что из этого выйдет?

– О, да! Вы меня верно поняли.

– Но тогда нам понадобится не одна тысяча человек.

Идея понравилась почти всем, но даже те, кто выступал против, на голосовании поддержали группу Коррэста и одобрили стремления профессора Аспора пустить все на самотек.

Около десяти лет заняла подготовка, поиск замороженных и оставленных на будущее лучших и худших генетических кодов, заботливо собранных в коллекции почти сразу после окончания Всеконтинентальной войны; выращивание людей, а затем животных и насекомых, что также, в большинстве своем, были уничтожены человечеством, изменившимися погодными условиями, сражениями с применением химического, атомного и другого оружия, а также их последствиями.

Еще год продлилось постепенное внедрение выращенных организмов – в ту их часть, что должна была воспринимать себя взрослыми членами общества или находиться в пубертатном периоде, закладывался определенный ряд воспоминаний. Другой части предстояло расти и формироваться под присмотром высших разумов. Так или иначе, но спустя одиннадцать лет долгой и кропотливой работы, тщательных измерений и полного воссоздания жизненного уклада двадцать первого века, первый этап работы был завершен.