Нулевые дети. Рассказы

– А что спрашивать? Я вижу.

Он видел, что из школы она вышла одна и ни с кем не разговаривала, что под курткой на ней старая толстовка на молнии, которую раньше носил её брат, что рюкзак с одной лямкой поперёк груди тоже явно мужской и размером больше, чем ей нужен. Она скорбела, но очень-очень тихо, окружая себя братом, заключая себя в него.

– Как родители? – спросил, когда поднимались на её четвёртый этаж.

Ей пришлось пожать плечами, о них хотелось говорить ещё меньше, чем о себе.

– Не поднимайся выше, – сказала на площадке над третьим. – Пока.

– Пока.

Открывая дверь, очень старалась не смотреть на лестничный пролёт и на него, потерянно стоявшего между этажами. Только на замочную скважину, только на ключ, только вперёд, в квартиру.

Она зашла и захлопнула дверь. Разрешила себе на секунду прислониться и закрыть глаза. Потом сняла куртку, повесила на гвоздь и обутая прошла по грязному тёмному коридору в свою комнату – из родительской раздался пьяный мат отца, но Ася старалась не слушать.

В своей комнате достала из рюкзака стопочку сшитых вручную листочков, открыла их на третьей странице и вычеркнула день. Через три месяца ей должно было исполниться шестнадцать. Месячные задерживались на четыре недели и шесть дней.

Граф шёл по пустырю в сторону реки. Иногда он натыкался на лужи, прятавшиеся в жухлой траве под налетевшими листьями, но только яростно бил по воде ногой. Злился. Город уже стал чужим, но всё ещё не хотел отпускать. Саша смотрел по сторонам и видел «родные» места и смутно знакомые лица, и его это бесило. Он мечтал о больших городах, где все будут незнакомцами, а он – свободен от чужого мнения о себе. Но в новом месте он всем рассказывал о себе старом… Хотелось напиться и забить – что-то сверлило мозг.

Сел на булыжник на берегу и кидал в воду камни, которые отковыривал из-под себя. Реальность размыло: берег, грязь под ногами, мысли, чувства.

– А чего ты хотел? – вдруг спросил себя вслух. – Чего ты, на хрен, хотел?

И тут пошёл дождь.

Ася бежала под дождём. От дома до гаража Графа – десять минут спокойным шагом, бегом – не больше пяти. Слишком скоро она уже стучала в хорошо знакомые ворота. Только сейчас почувствовала, что насквозь промокла, вспомнила, что раз или два поскользнулась и упала в лужу, ощутила царапины на лице и левой руке. Она стояла и переводила дыхание, и приходило осознание глупости этой пробежки. Почему она вообще решила, что он здесь? А главное, что хотела ему сказать?

– Открывай! – крикнула она дверям.

Гараж распахнул своё чрево. В глубине стоял Граф. Пьяный.

– Ты ч-ч-чё? – промычал, глаза фокусировались с трудом.

– Ты пьёшь один?

– А чё? – он опёрся рукой о створку ворот, Ася продолжала стоять под дождём. – Те-е чё, дело есть какое?

Она стояла и смотрела на него, а по лицу и светлым, по-дурацки завивающимся волосам текла вода. Она была грязной, она даже не надела куртку.

Подняла голову вверх и закрыла глаза, убрала с лица волосы и сделала шаг вперёд.

– Хорош бухать. У тебя теперь новая жизнь.

Не поверил ей сначала. Не поверил и тому, что смутно помнил наутро.

– Будущего нет, – шептала она Графу в темноте. – Ничего не важно, кроме «мы» и «сейчас».

– Конечно, милая, – шептал он в полубреду и думал, как бы избавиться от неё: она держала его в этом городе, она делала его обыкновенным, а любовь к ней мешала вырваться.

– Я беременна, – сказала она.

Он подумал, что ослышался, и промолчал.

Они всё ещё были в гараже. Он полулежал на диване, сползая всё ниже, она стояла напротив. И снаружи, и внутри было тихо, только потрескивал старый ящик в буржуйке.

Но днём воскресенья, когда отошла первая похмельная тяжесть, он собрался и уехал. Ася не обижалась, понимая, что она не его мечта, да и вообще не мечта. О беременности она говорить не собиралась, но не знала, что ещё делать.

Её живот стал источником тревоги и силы одновременно. Иногда она представляла себе, как поднимаются от него к сердцу тепло и любовь, в другие моменты чувствовала только исходящее от него отчаяние. Можно ли создавать новую жизнь в этом мире? Она не была уверена.

Граф не протрезвел от этой новости, как она надеялась, не повзрослел. Его глаза остались осоловелыми и тупыми.

Прошло несколько дней. Настоящая, а не воображаемая жизнь захватила его. Только иногда в дальнем углу мозга шевелились странные мысли, пробивавшиеся в снах. Ему снилось, как ещё живой дед выговаривает отцу: «Сын! Не бросай Саню, не выходит путного из брошенных детей». – «Ну что ты, па, – отвечал отец. – Я же только в Москву. Денег заработаю и вернусь, ничего он не брошенный. Ты брошенный? А, сын?» Граф пытался сказать отцу, чтобы он не уезжал, что ему не с кем говорить, что его некому любить. Что он не знает, что делать. «Папа, что делать? Что-то пошло не так… Мне нужно принять решение. О чём я должен подумать?»

Вспомнив, что сказала ему Ася, проснулся – резко и окончательно.

«Беременна.

Новая жизнь. Моя дочь… Или сын?»

Он вылетел на улицу в пять утра. Идти было некуда, но хотелось что-то сделать прямо сейчас. Нашёл таксофон, трясущимися руками, ошибаясь, набрал код с карточки и её домашний. Сбросил, не дождавшись гудков: понял, что ещё слишком рано. Пошёл бродить дальше.

«Квартира у меня есть. Родители не вернутся из Москвы, да если и вернутся… Где взять денег на свадьбу и ребёнка? Ведь у неё обязательно должна быть свадьба».

Он проходил мимо закрытых тёмных магазинов, слизывал с тыльной стороны ладони дождь, убирал руки в карманы и доставал их снова.

«Простит ли дед, если продам гараж?»

Он продолжал свой путь и думал о том, что бы сделал дед Саша на его месте. Он не знал, справится ли.

«Всё будет хорошо. Новое тысячелетие – новая жизнь. А будет сын – назовём Андрюхой».

Кипер

Саня трясся в кабине фургона-котовозки в тридцати километрах от Москвы и пролистывал на телефоне страницу поисковика. Прислушивался к шорохам в кузове: как там подопечный?

– Серёг, ты немецкий знаешь? – пока молчал, водитель казался мужиком серьёзным – лысый, с бычьей шеей, с красной рожей. Но когда лицо двигалось, по нему, как по битому стеклу, расползались весёлые морщины.

– «Рамштайн» могу цитировать, – заржал Серёга. – Тебе зачем?

– Клинику ищу для жены.

Серёга стёр улыбку. Правой рукой вытащил сигарету из пачки, достал зажигалку, чиркнул. Левой открыл окно, но внутрь полетела ледяная грязь с реагентом. Выругался. Затянулся зло и выбросил сигарету в окно. Закрыл.

– Ты давно в зоопарке?

– Год кипером. До этого волонтёрил.

Пока работал в агентстве и ездил на бэхе, в зоопарке его волонтёрство принимали за блажь. «Лучше бы денег дал», – слышал за спиной. Теперь денег не осталось. И бэхи тоже.

– А на какие шиши в клинику? Ты ж вроде на второе высшее хотел?

Помолчали.

– Чего с женой-то?

– Рак. Карцинома в ремиссии.

– В ремиссии? То есть вылеченный?

Саня не ответил. Как объяснить, что ремиссия подкосила жену сильнее, чем диагноз? А второе высшее… Глупая детская мечта выучиться на ветеринара должна остаться в детстве. Фургон мотнуло – сначала вправо, потом влево и уже неуправляемо снова вправо. Колёса закрутились по щебёнке обочины. Завоняло тормозами. Саня не проронил ни звука, как будто в горло вдавили тряпку. Фургон съехал с насыпи в траву, перевернулся. Выстрелили подушки. Перевернулся во второй раз. Застыл. Саня закрыл глаза. Открыл. Наконец смог вздохнуть.

Он висел сверху, прижатый ремнём безопасности к сиденью. Над ним – дверь, дальше – небо. Прислушался: что с Росом? Послышится ли хрип? Рык? Хлипкое мяуканье? Ну хоть что-нибудь? Тишина.

– Сергей! – собственный голос напоминал мяуканье. Никто не отзывался. – Рос! Держись, мальчик!

Саня скосил глаза: телефон торчал из кармана двери. Повезло. Дотянулся, кое-как набрал номер и включил громкую связь.

– Служба сто двенадцать, что у вас случилось?

Заорал в трубку:

– Новорижское шоссе, двести метров до поворота на Истру. Мы перевернулись. Водитель не отвечает. Я пассажир. Ветеринара! Найдите ветеринара!

– У вас собака, кот?

– Рысь!

– Молодец! Ремень тебя спас! – сказал доктор, напоминавший вышибалу. – Водиле твоему меньше повезло. Но ничего, соберут. Жизненно важные в норме.

Хорошо хоть, по плечу хлопать не стал. И так больно. Но после осмотра только помазали троксевазином начавший проступать синяк от ремня.

Саня вышел на улицу из больницы-пятиэтажки, прошёл мимо нахохлившихся у урны курильщиков. С трудом сдержался, чтобы не стрельнуть сигарету. Полгода уже не курил. Но отошёл подальше, спрятался за кустами. Позвонил жене.

– Ты чего трубку не берёшь? – ответила, казалось, ещё до того, как гудки пошли.

– Ты звонила? – послушал молчание в трубке. Очевидно, звонила. – Прости, не посмотрел. У нас чепэ.

– У тебя всю жизнь чепэ.

– Чего звонила-то?

– Какая разница? Ясно же, что домой не собираешься. Сонька хотела с тобой письмо Деду Морозу писать.

– Блин. Скажи ей, что обязательно напишем. Завтра.

– Сань. Не тяни кота за яйца. Что случилось?

– Анют, Рос сбежал.

– Не мог что поинтересней придумать?

– Мы в аварию попали. Водила в больнице, переломанный весь. А кузов открылся, хрен знает как. Рос седатирован был, но в сознании. Чёрт, он не ел уже больше суток! Короче, будем искать.

– Сань, это же рысь рядом с Москвой. Дикая, голодная рысь! Как искать? Объявление на подъезде повесишь?

– Рыси не нападают на людей, Нют. Тем более Рос.

– Ты же ничего не сделаешь. Новостей можно и дома ждать.

– Я, может, сам съезжу, – трубка молчала. – Не сердись!

– Да пошёл ты!

Саня пошлёпал к курилке.

Он стоял у стекла вольера и смотрел на котят Роса. Двое боролись, катаясь по жухлой траве, едва присыпанной снегом. Третий пытался схватить мать за хвост – Нисса не обращала внимания. Запрыгнула наверх, легла под навес на сено и толстой лапой прижала к себе малыша. Взглянула киперу в глаза.

– Я найду его, Нисса – прошептал Саня. – Я его не подведу.

Совещание закончилось несколько минут назад. Лучше бы не начиналось.

– Мы должны сделать хоть что-то! – почти кричал Саня.

– Что предлагаешь, кипер? – начальник службы безопасности потёр ямочку на гладко выбритом подбородке.

Совещались в кабинете директора, но самого не было. «Будет держать руку на пульсе», – передала пиарщица, поглядывая на пыльно-розовые смарт-часы.

– Я уже говорил, – в этот раз он обращался напрямую к безопаснику, который пришёл последним и ещё мог принять его сторону, – есть ряд мер, которые мы можем предпринять. В первую очередь обеспечить огласку с целью предотвратить насилие по отношению к Росу. Во-вторых, конечно, обратиться к поисковым отрядам и МЧС. В-третьих…

– Погоди, кипер. Александр, кажется? – Саня кивнул, но ему не понравилось, как безопасник переглянулся с пиарщицей и сложил руки в замок. – Окей. Смотри, ты хочешь, чтобы неподготовленные люди из добровольцев искали хищника в лесу? Настоящего хищника, который родился в дикой природе. Так?

Саня снова кивнул. Больше из упрямства.

– Ага, – продолжил безопасник, – а ещё чтобы люди по всей Москве и на западе Подмосковья сидели дома?

– Почему? Нет, просто чтобы никто нечаянно не выстрелил в Роса.

– Не выстрелил в хищника, который от голода может охотиться на их домашних животных? На их детей?

– Рыси не нападают, – в который раз Саня это говорил сегодня?

– Да-да, я слышал. Но другие этого не знают. Да и ты не знаешь, если по чесноку.

Точка. Безопасник замолчал. Саня встал и постучал костяшками по столу, стараясь ни на кого не смотреть.

– То есть не делать ничего?

– Я связался с ментами, – голос безопасника смягчился, но он снова тёр дурацкую ямочку, – на нормальном уровне у меня товарищ. Чуть что – они сразу сигнализируют нам. Ну и попробуем уговорить их на снотворное. Понял?

– Ждём?

– Ждём, Саша, – безопасник приспустил очки. – И запомни: вмешаешься – на зоопарк будешь смотреть только из-за забора.

«Я не подведу вас, Нисса, не подведу».

Вечер. Пятница. Декабрь. Неизбежная пробка из Москвы на выезд.

– Да не ссы, найдём твоего тигра, – Марсель лениво покручивал руль лексуса. – Ты скачешь как на кокосе.

Саня скривился, но трястись перестал.

– Я давно не…

– Да понятно! – Марс хмыкнул. – Слушай, Алекс, твоя должность освободилась. Снова. Проклял ты её, что ли?

– И что? – Саня и забыл, как его называли в офисе.

– И то! Нюта тебе ещё не всю кукуху выклевала? Ты мало спустил на лечение отца и её?

Снова захотелось курить. Марс тормознул – сияющий передний бампер застыл в двух сантиметрах от грязной газельки.

– Она хочет в Германию, в клинику. Чтобы подтвердили ремиссию. А так считает, что вот-вот умрёт. Ребёнка на руки не берёт, за руль не садится.

– Вот для этого и поработай. А ты едешь по лесам скакать. За рысью. В темноте, между прочим!

– Ты тоже! – огрызнулся.

Помолчали. Тормозные огни на Новорижском сливались в пожар.

– Я не могу вернуться, Марс. Я там не жил. Жил не свою жизнь, понимаешь. Отца.

– Ссаные тапки, чувак! А твой кот тебе что? Отца вернёт?

– Да не хочу я его вернуть! – сказал в сердцах, пожалел, попробовал объяснить. – Я подвести Роса не могу, понимаешь! И Нюту не могу! Они доверились мне. Жизнь доверили.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее в этом рассказе используются тексты песен группы Lumen.