скачать книгу бесплатно
Прекрасен город в Сибири, где по улицам катается трамвай, украшенный грёзами наяву. Садишься в трамвай где-нибудь на остановке «Кутузова» и едешь себе, едешь – до конечной в государстве Сальвадор на улице предводителя первого коммунистического крестьянского восстания Фарабундо Марти.
Однако расслабиться не надейтесь и там, в мире грёз! Преступность в Сальвадоре самая высокая в Латинской Америке. Нам, конечно, не привыкать, но всё-таки, боже упаси! И что совершенно непостижимо для российского гражданина, продолжительность жизни мужчин и женщин в Сальвадоре чуть ли не на десять лет превышает наши показатели. Опять же рождаемость высокая, а смертность низкая.
– Странно всё это! – думалось мне. – «Во глубине сибирских руд» трамвай с маршрутом за океан. Но красиво! Летучий трамвай – где ещё такое увидишь? Только в торговом граде-наукограде Бийске.
Правда, тут же на ум пришёл фильм известного режиссёра, в котором отверженные улетают в небо на «Летучем голландце». Улетают в Страну Счастья навсегда. Красиво! Но печально. Однако такова жизнь, друзья мои, и с этим приходится мириться.
Бийск, Первый участок, 2015 г.
18. Гейдекштрассе
Любила я иногда, возвращаясь домой, сделать крюк – проехать лесным путём, где на входе в оборонное предприятие с некоторых пор была построена маленькая церковь. Скорее, не церковь, а часовня. Я называла её – храм на Гейдекштрассе.
Улица, на которой находилось оборонное ведомство, так и называлась – Гейдекштрассе, по фамилии бывшего директора, который содержал завод в идеальном порядке. Вокруг сосновых лес – справа и слева, а по просеке проложена улица с трамвайными путями и обычными пассажирскими остановками. Благодаря усилиям директора, не только завод, но и прилежащие территории, всегда выглядели сказочно красиво. Кованая ограда была превращена с помощью покраски в бело – синие замысловатые кружева и тянулась вдоль всей лесной улицы. Фонари в старинном готическом стиле освещали асфальтовую проезжую часть и трамвайные рельсы в ночное время. Остановки – игрушечные теремки с деревянными скамейками казались жилищами лесных гномов.
Давно ушёл из жизни бывший директор, а сказочная улица его имени жива и выглядит по – прежнему идеально, словно находится где – нибудь в центре Европы. А теперь её украсило маленькое небесное чудо – Покровская часовня, которую народ метко назвал «умной часовней». На её звоннице – семь колоколов. Все они подключены к компьютерной программе «электронный звонарь» и восемнадцать мелодий их задаются с пульта управления.
Тот, кто построил часовню, уже создал свой личный мост в будущее – пусть маленькую, но заметную тропинку к Богу (и к людям!), которая проходит и через улицу Гейдекштрассе.
Казалось бы, странное сочетание – оборонный завод и часовня. Однако ничего случайного не бывает, жизнь и смерть всегда рядом, как мир и война. И не просто рядом, но одно проистекает из другого – так велико взаимопроникновение материального и духовного. И что было первично, что вторично – этот вопрос не имеет смысла, ибо всё рождается из всего, и всё умирает во всём.
Бийск, 2015 г., Гейдекштрассе.
19. Я вернулась
Женский силуэт в невесомых серебряных одеждах проявился на текучем фоне снегопада. Словно древняя фреска в Соборе. Я стояла на краю огромного увала, похожего на спину спящего белого медведя. Устремлённая вперёд, как стрела в невидимом луке, почти летела сквозь кружево мохнатых хлопьев. Внизу новогодними огнями блестел в снежной мгле город. Маленький, узкий, вытянувшийся вдоль реки. Он напоминал лежащую в снегах, украшенную живыми блёстками, ёлку. Вот-вот поднимет её невидимая рука – и огни вознесутся в небо. Сверкающие снежинки и огни города сольются в едином порыве ветра. Трудно не полететь в этом вихре.
И я полетела.
Самоцветной кометой неслась вдоль улицы, освещённой фонарями и огнями новогодних гирлянд. Слева был виден серебряно-голубой, парящий над землёй силуэт Успенской церкви. В призрачном свете ночного города сверкали золотом кресты над его куполами. Справа, уходя вдаль, изгибаясь вдоль берега реки, гудел ночной город. Вдали угадывались сквозь мглу кварталы Зелёного клина, похожие на светящиеся вафли остовы девятиэтажных домов.
Хотелось вспомнить сквозь поток снежного времени то, что уже знала об этом городе. Когда-то, в другой жизни, я жила здесь. Да, это было – может быть во сне. Но маленький городок, эти улицы, реку, спящую подо льдом, светящийся собор – всё это приходилось уже видеть. Я знала, что здесь заканчивается одна из тупиковых ветвей необъятного железнодорожного пути.
О чём думала я, летящая в снегопаде? Наверное, мысли мои были просты и печальны. Например, таковы:
Я пришла на эту Землю. Я вернулась. Здравствуй, столица Тьмутараканских Царств, город – пустырь, город – тупик! Спят твои, когда-то важные, секретные заводы. Промышленная окраина похожа на состарившуюся кошку. Она выброшена за ненадобностью хозяином. Ей остаётся только спать, свернувшись клубком. ТЭЦ всё ещё пыхтит. Но это всего лишь механическая машина, пожирающая каменный уголь. Всё это перестало быть сердцем города. Да и где оно теперь, бывшее сердце?
Этот пламенный мотор исчез. Он стучал день и ночь. Война против капитала, защита Родины – рабоче-крестьянской, народной, своей… Тук-тук, тук-тук, так-так… Эта война закончилась. Капитал уже здесь. А сердце переместилось в желудок. Город производит пищу и лекарства от этой пищи. Все идеи, кроме одной – умерли. Но эта идея бессмертна – деньги! Всё брошено на службу великой иллюзии: деньги – богатство – счастье.
Всё продаётся – и человек тоже. Мораль рынка… А мысли и таланты человека, который продан, не стоят ни копейки. Всё это – сущий хлам. Кроме идей, приносящих деньги.
Здравствуй, Приют Престольный – я вернулась из дальних странствий. Хорошо бы ещё понять – куда я вернулась? Нужна ли я здесь? Что может женщина в этом механическом мире? Я вернулась. Я здесь, в этом городе. Значит, выбора уже нет. Значит, надо жить!
Самара – Бийск, Барнаульский взвоз, 2001 г.
20. В городе крыш
Есть города, стоящие на земле. Есть подземные города мёртвых – кладбища.
В нашем городе сейчас есть одно самое высокое здание – десятиэтажка. Около сорока зданий – высотой в девять этажей. Остальное – пятиэтажные дома и жмущийся к земле частный сектор.
Поэтому из окна моего девятого этажа открывается просторный вид – это Город Крыш. Пустынный Город Свободы. В нём живут только птицы и я.
Крыши сверху похожи на палубы подземных лодок. Вот они поднялись из преисподней и застыли от удивления – оказывается, над толщей суеты есть небо и солнце! Есть другой мир. Он, действительно, другой. Это блистающий мир Природы, созданный Богом.
Он так сильно отличается от мира, творимого людьми – от этой душной возни, суеты и безнадёжности.
Мысленно шагаю по крышам, потом – по кронам сосен, по травам в степи, по вершинам гор. Здесь я могу быть Ангелом. Внизу Ангелам нет места. Мой город – это Город Над Городом! Приходите в гости!
Мой верхний этаж
Небо – налево,
и небо – направо.
В небе живу —
все рассветы – одной!
Только людей ошалевших
орава
Где-то внизу,
как тюльпаны весной.
Вспыхнут, мелькнут
И пропали. И нету.
Снова летят облака
надо мной.
Снова смотрю
на пустую планету —
Город ночной.
* * *
Вечерний город —
словно бусы,
Рассыпан далеко внизу.
Цветастым заревом искуса
Огни рекламы навесу.
Как я люблю
смотреться в вечер
Из поднебесных этажей.
Он ветром северным отмечен
И с каждым мигом всё свежей.
И вот во тьме,
роняя звёзды,
плывёт
морозный Млечный Путь.
Ах, так уже, наверно, поздно!
Да ничего – уж как-нибудь!
* * *
Памяти сына Славы
Вот и снова гнездо моё,
Снова легко вознеслось.
Небеса надо мной
Да свободные дикие птицы.
Я достану рукой
И поглажу планетную ось,
И позволю глазам
До земли опуститься.
Высоко, высоко —
Только крыши внизу да снега.
Только солнце внизу
Раскалённым малиновым диском.
Только ветер свистит,
Унося холода на «юга».
Далеко, далеко мой сыночек…
И близко.
Помнишь, детка, моя,
как мы жили тогда —
Так давно,
словно этого не было вовсе,
Как светила вечерняя наша звезда,
и кружился наш космос
с полярною осью.
* * *
Да, вот так —
в холодных переулках,
там, где осень вышла на разбой,
каждый шаг размеренно и гулко
разводил судьбу мою с тобой.
Далеко – теперь уже не слышно —
за спиной, за временем – беда.
Так случилось,
так по жизни вышло —
далеко-далёко, навсегда.
Мокрый город
в мокрых жёлтых листьях,
В эту пору акварельных слёз
что же ты печальное замыслил,
что ты невозвратное унёс?
Бийск, 2004–2005 г., район 1-го кирпичного завода, улица Социалистическая, 35, 9 этаж.
21. В старом центре
В заваленном снегами горсаду
свистит печально жёлтая синичка.
Витым хвостом болтая на ходу,
сиамский кот охотится за дичью.
Его прыжки пружинисто-легки.
А у меня судьба совсем другая —
весёлый гном без глаза и руки
улыбку мне сегодня предлагает.
Ах, милый гном, я рада быть с тобой.
Ты мне во всём
решительно подходишь.
Мне нравится камзольчик голубой,
пошитый не по моде,
и снежный барс на шапочке твоей —
мечта любой крестьянки и миледи.
Мой милый гном,
сегодня же – ей-ей! —
мы в свадебный круиз
с тобой уедем.
Мы запряжём сиамского кота,
и маленькие, маленькие сани
нас увезут отсюда навсегда
туда, где завтра
новый день настанет.
Бийск, горсад, 2005 г.
22. Дом мой и храм мой – Бийск
Город мой драгоценный!
Святитель!
Я бесконечно в тебе повторяюсь.
Дом мой и Храм мой!
Святая обитель!
Жизни зерно и весёлая завязь.
Город мой драгоценный
и грешный,
брошенный жизнью бродяга бездомный,
нищий бессовестный,
каменный леший
в топке вселенской пылающей домны.
Город мой драгоценный,
алмаз мой!
В сердце твоём
жизнь и смерть погибают.
Только бывает ли
