Воровской орден 2. Звездопад Марты

скачать книгу бесплатно


– Может, и видел, только не его, а настоящего Пифагора, – сказала мать, – а это подделка. Мне так Наталья сказала недавно. Она мне тут несколько дней назад освежила память. Я вспомнила, что появился у меня Пифагор, когда тебе года четыре было. Выходит, вы с Алей закопали ПифагораNo1, а это подделка.

– Таких подделок не бывает, – не переставал любоваться Пифагором Вадим, – такая тонкая работа с руки только великим старым мастерам, таким как Леонардо Да Винчи или Сансовино Андреа. Надо будет к бабе Наташе съездить разнюхать у неё подробно про эту великолепную фигурку.

Мать больше не стала разговаривать с сыном, а легла в кровать и, окутавшись одеялом, сказала:

– Если время не жалко, то съезди, только пустой к ней не появляйся. Купи ей фруктов и конфет. Она не забывает меня, хоть и старая, а через Волгу мотается через день, проявляя ко мне человеческую заботу!

…Вадим быстро собрал с подоконника все монеты, а их насчитывалось ровно тридцать штук, и удовлетворённый положил себе в карман. Возбуждённый дорогой находкой, он покинул мать.

На следующий день он не будет заниматься своей прямой работой, а пойдёт к знакомому коллекционеру – нумизмату, и все монеты продаст за большие деньги, которых вполне хватало, чтобы удачно заменить свой старый автомобиль. С отличным настроением он направится к бабе Наташе, не забыв ей купить бананов и апельсинов. Он ехал в своём стареньком Мерседесе и прикидывал, сколько денег сможет выручить за фигурку и что он приобретёт на них. Ему казалось, что он обладатель древнего и бесценного экспоната.

«Заменю тачку, и открою магазин „Здоровье“, – думал он, – надоело самому впаривать товар народу в тесной лавчонке. Найму продавцов и будем отдыхать с Ольгой. Но в первую очередь обязательно нужно в гости к родственнику Морису съездить в Лейпциг. Он по искусству дока. Помочь должен. Там заодно и машину себе свежую возьму. Славу богу, нужную сумму с лихвой набрал, да Ольга обещала четыре тысячи зелёных дать. Интересно откуда у неё такие деньги? Неужели выручку утаивала от меня, чтобы сюрприз мне сделать. Тогда она просто молодец! С такими бабками контакты попробую завести в Германии с фирмами производящие товары для здоровья…»

Он так замечтался, что чуть не въехал в шлагбаум. Нажав до отказа педаль тормоза, Вадим сразу ощутил, как испариной покрылось его лицо, и мелкая дрожь пошла по всему телу. Переждав минут десять, он вновь тронулся с места. Силуэт бабы Наташи увидал через открытое окно, когда подъехал к дому. Взяв из багажника пакет с фруктами, прошёл в дом:

– Давненько я не был в ваших краях. – Вместо приветствия сказал он и, поставив на стол пакет, начал выкладывать содержимое:

– Да ты не только нас забыл, а и мать родную, не особо вниманием жалуешь, – попрекнула его баба Наташа. – Несмотря, что живёшь от неё в двух шагах ходьбы.

Вадим сел на стул и обиженно возразил:

– Вы напрасно так баба Наташа говорите? Я матери и сиделку нанимал и сейчас вместе с Ольгой забочусь о ней. Она можно сказать уже выздоровела. А, что с ней сделаешь, если она жить ко мне не хочет переходить. Если – бы, жила у меня может и не пила бы так? Вам конечно, спасибо и от нас с Ольгой и от мамы за проявленную чуткость!

– Раньше Вадик о матери надо было уделять внимания, – не ответила баба Наташа на его выраженную благодарность. – А сейчас я не удивлюсь, если её ещё один инсульт посетит. Всё – таки спиртным она сильно своё здоровье подорвала. А ведь какая красивая женщина была, и какая стала? А она младше меня намного, но выглядит значительно старше.

Вадим понуро сидел за столом, с неохотой выслушивая нотации бабы Наташи:

– Мне с ней очень трудно разговаривать, – оправдывался Вадим, – как упрётся, её уже ни чем не сдвинешь. Принёс ей биологические добавки и дорогие таблетки от инсульта, так она их ни одной не приняла. Говорит, что я отравить её хочу, а сама каждый день соседа за водкой посылала. За два месяца она довела Ивана Петровича до смерти, а ей хоть бы что. Она неисправима, хотя пить меньше сейчас стала.

– Вот в это время и постарайся её к себе забрать? – посоветовала баба Наташа, – может совсем у вас бросит пить? Ты посмотри, как я со своим дедом счастливо живу? А ведь он у меня почти каждый день употребляет горькую. Стопку перед обедом, стопку перед ужином и я нередко поддерживаю в этом. И ничего не спились.

– Баба Наташ, но что вы себя равняете с ней, – подошёл к окну Вадим и понюхал распустившийся красный цветок, высаженный в горшке. – У вас с дедом образ жизни совершенно иной был. А у моей мамы одни пышные банкеты были на уме, да рестораны. Была бы замужем, возможно не скатилась до такого состояния? Кстати, а где дед? – опомнился он.

– Дед в санатории отдыхает. Послезавтра Корней поедет за ним. Глебу сейчас каждый год дают бесплатную путёвку, да и меня не забывают. Помнят ещё нас фронтовиков. Раньше такого заботливого внимания к нам мне кажется, не было? Губернатор сам лично приезжал к нам домой перед днём Победы. Подарил телевизор большой, новую газовую плиту и огромный букет цветов. Как приятно ощущать, что тебя ещё помнят!

– Мало вас осталось, вот и не забывают, – сделал вывод Вадим. – А я вот думаю съездить в Германию, приобрести там себе новую машину. Не совсем конечно новым автомобилем, – поправился он, – но чтобы свежее, чем мой был. Моему Мерседесу уже семнадцать лет. Получится, к Морису заеду, я его давно уже не видел. Думаю, дай вас навещу, да адресок возьму его. Анна то часто приезжала с Сабриной, а он не особо скучает по родине и маме.

– Морис человек занятой. У него наука, а ещё твёрдый бизнес. Ему некогда разъезжать. Зато мы с дедом у него почти каждый год в Германии были, и Альбина нас не забывает. Альбина говорит и вас с Ольгой не обходит вниманием, частенько в гости к вам заходит со своим Васей.

Вадим вспомнил, как перед первым маем, он в сосисочной встретился с Альбиной. Он зашёл перекусить и столкнулся с ней на выходе. Они оба были несказанно рады встрече, так – как не видались больше месяца, хотя не редко созванивались по телефону. Когда – то Альбина помогла получить Вадиму небольшой кредит для бизнеса и после этого их родственные отношения заметно укрепились. На семейные знаменательные даты они стали ходить друг к другу в гости и нередко посещать компанией театры и концерты.

– Альбину я последний раз видел перед первомайскими праздниками, – сказал Вадим, – писаная красавица она у вас. Вылитая вы в лучшие и счастливые времена! Не была бы мне родственницей, – вряд ли Ольга захомутала меня. Точно на Альбине женился.

– Полно Вадик несуразицу нести, – как девочка смутилась баба Наташа и подошла к стеклянному шкафу. – Подумать только! Нашёл что сказать! С тех пор как я встретила Глеба, у меня не было плохих времён!

Она достала из-под стекла конверт, присланный Морисом и, вытащив оттуда письмо, протянула пустой конверт Вадиму.

– Вот его адрес, – сказала баба Наташа, – да смотри, поедешь, не забудь перед отъездом к нам заглянуть? Я им небольшую посылочку соберу. К Альбине не заходи, – в Сочи они уехали отдыхать всей семьёй. Сам – то Морис пишет, что возможно через месяц приедут всем семейством к нам. Не знаю когда уж, и дождёмся их. Неужели я Сабрину увижу и Августа? – скрестила баба Наташа руки на груди, – большие стали внуки наши!

Она резко вдруг поднялась и пошла к холодильнику:

– Я тебя совсем заговорила, – ни чем не угощаю, – достала она из холодильника деликатесы.

– Мне машина нужна срочно, – заявил Вадим, – столько времени я ждать его не могу. Через неделю думаю быть уже в Германии. А перед отъездом я непременно загляну к вам, – сказал он и, отказавшись от угощения, покинул дом.

Баба Наташа из окна проводила своего родственника и когда машина скрылась из виду, она услышала громкий разговор около реки трёх ветеранов войны, которые всегда были близки с Глебом. На траве у них стоял бидончик с пивом, и они поочерёдно через край постоянно прикладывались к нему и отчётливо разговаривали про рыбалку. Она открыла свою очередную тетрадь для стихов, написала.

На переправе сбор солдатский

ведёт под пиво разговор.

Поставив точку, закрыла тетрадь и, положив её на окно, продолжала наблюдать за ветеранами.

Вадик кажется заморочился

Глеба привёз на машине Корней. Довольный и свежий после отдыха, он вышел из машины и сразу в дом к Наталье. Обнял свою бабушку, и поцеловав её в щёку сел в коляску: – Окрошки хочу? – сказал он и направил свою коляску к излюбленному месту, откуда хорошо наблюдалась и река и остров.

– Я всё знаю, и приготовила тебе и окрошку и салаты и про бутылочку не забыла, – радостно щебетала она вокруг мужа.

– Я же знал, что ты у меня молодец, – сказал дед. – Я смотрю, ты и о фруктах экзотических позаботилась, – показал он на хрустальную вазу, стоявшую на столе наполненную бананами и апельсинами.

– Вот это как раз не я купила, – сказала она. – Вадик Фаины был вчера, – привёз целый пакет.

– Как это он сподобился? – удивился дед, – давненько его не было, а тут приехал, да не пустой, а с гостинцем. Говори, что ему надо было? Догадываюсь, что затевает он что – то хитрющее, выгодное для себя. Этот пряник продуманный, но ладно хоть не подлым вырос. Должное надо отдать деду генералу, – благодаря, его качественному воспитанию Вадим по нынешний день табак не курит и спиртное не употребляет. Да и мы с тобой не мало усилий приложили к его воспитанию. Но помню в студенческие годы, гнильцой нафарширован был с излишком. Свою выгоду во всём искал.

В кухню вошёл Корней и, услышав последнюю фразу Деда, сказал:

– Ты прав дед. И я не удивлюсь, если он сейчас зачастит к нам. Возраст у вас с бабулей преклонный, – не исключаю, если он будет навязывать вам своё опекунство? Такой богатый дом на берегу реки сейчас больших денег стоит.

Бабу Наташу его слова немного напугали и она, махнув в его сторону полотенцем, которое держала в руках, чуточку обидевшись, ответила:

– Ты что Корней говоришь такое? Мы, что с дедом такие уж немощные, что нам опекунство надо? Мы пока спим с ним ещё на одной кровати. А если надо будет, мы с дедушкой весь город обойдём, без чьей – либо помощи, если конечно он ногу свою новую приладит. А дом Корней твоей семье отойдёт и Альбине, тебе уже дедушка давно сказал. Только дайте нам богу душу отдать спокойно. Так что побойся бога говорить про Вадима всякую чушь. Не чужой он нам человечек, а один из близких родственников. И рос он примерным мальчиком.

– Простите, баба Наташа? – виновато произнёс Корней, – я не хотел вас огорчить. Просто я этого хлюста Вадима, знаю лучше вас. Я понимаю, он вам прямым родственником является. Но я время с ним больше провёл, чем вы. Вот и сейчас мать бросил на самостоятельное выживание. Разве это дело?

– Да ни чему ему от нас не надо? – возмутилась баба Наташа, – в Германию он едет за машиной, вот и пришёл за адресом Мориса. И ещё заедет, я ему посылочку передам. А то, что он на мать свою плюнул, для меня это не новость. Что может быть хуже для матери, чем холод и равнодушие от родного сына? Хотя она сама виновата во многом. Мальчишка рос без материнской ласки. Он только у нас, её и получал. Сами знаете, как строг был с ним дядя Саша.

– Кстати, а как Фаина оклемалась хоть немного? – спросил дед, крутя в пальцах изящную зажигалку, и в то же время смотрел через окно в сторону острова.

На острове прямо за рекой догорал костёр, от которого вился сизый дымок и постепенно исчезал в синеве горячего воздуха. Солнце словно уткнувшись в образовавшиеся отмели, своими лучами безжалостно поджаривало их. Чуть в стороне он увидал резиновую лодку с двумя мальцами. Их он узнал без очков, – это были внуки Карпа, Мишка и Феликс – продолжатели рода Нильсов. Ему вдруг нестерпимо самому захотелось покидать удочку рядом с ними.

Отъехав от своего наблюдательного пункта, он посмотрел с хитрецой на Корнея:

– Погожий денёк сегодня, – может рыбки Захару съездить половить?

– У твоего Захара рыбой полный холодильник забит, – отдыхай сегодня, – пробурчала баба Наташа. – Нечего Корнея от дел отвлекать. В выходной на зорьке и я с вами половлю. Всё равно с первыми петухами встаю.

– Ну, как там Фаина? – переспросил он, мысленно отказавшись от идеи покидать удочку.

– Фаина уже ходит. Я ей немного помогла. Плиту газовую нашу старую ей отвезла с Иосифом на его газели. Одежонку, которую не ношу, тоже отдала. Но выпивать не бросила. Определила себе ежедневную норму по семьдесят пять граммов в день. Говорит, если резко бросит пить, значит разгневать человеческую физиологию. Возможно, она и права? Ведь я считала она не поправиться, – совсем плохая была. Я вначале думала у неё помимо инсульта ещё белая горячка? А нет, голова у неё в порядке. Даже память частично восстановилась. Может, она наполовину симулировала свою болезнь?

– С неё станется, артистка ещё та! – сказал Корней.

– Да, конечно, она вытянет! – не задумываясь, ответил дед. – Симулянты самый крепкий и артистичный народ, они не во вред своему здоровью умеют нужный кусочек от пирога отрезать. И я их не осуждаю. Это относится и к Фаине. А что ей? – она тётка не изломанная. Трудовая жизнь скудная, – всю жизнь пела и плясала. А неистощимое желание к водочке я думаю, у неё пройдёт. Должна же она когда – то сказать себе «Стоп!» Должны же гены её отца и матери побороть её распущенность!

Баба Наташа села перед дедом и взяв его руку в свои ладони, сказала:

– Ты представляешь, она мне такую ахинею несла, как на предсмертном одре. Я думала, точно баба чокнулась.

– И чем же она тебя удивила? – спросил дед.

– Фаина мне призналась, что украла у нас Пифагора. Но где он у неё спрятан, этого она не помнит. Я ей говорю, что тебе это приснилось. Объясняю ей, что если и взяла Пифагора, то ненастоящего, а липу. Бредила она Глеб. Я то точно знаю, что ты эту копию Анне подарил. А Фаина утверждает, что похитила Пифагора во время нашей с тобой свадьбы. А это 1967 год. Подумала, совсем баба ум от водки потеряла.

Дед отвёл взгляд от бабушки и, услышав рёв быстроходного скутера, вновь приблизился к окну. Посмотрев назад убегающему скутеру, он задумался. О том пропавшем Пифагоре он давно забыл.

– Ты, что задумался дедушка? – услышал Глеб голос супруги или плаваешь всё в своём санатории. Бабушкой там случайно молодой, не обзавёлся? – пошутила она.

Дед одарил её доброй улыбкой, обнял, поцеловал в поседевшие волосы, и сказал:

– У Фаины с головой всё в порядке. Фёдор тогда изготовил мне две копии. Я хотел окончательно снять вопрос у милиции и подарить ту чернильницу Бублику. Но она таинственно исчезла из дома. Теперь мне ясно кто глаз на неё положил. Я, впрочем, быстро про неё забыл. У меня в запасе ещё одна чернильница была.

– Всё равно нехорошо красть чужие вещи, тем более у родственников, – осуждающе покачал головой Корней.

– Это понятно, – щёлкнул зажигалкой дед, – но Фаину винить нельзя за это. Она и Вадим больны клептоманией, об этом мне по секрету поведывал Александр Дмитриевич, когда мы были на рыбалке. Мало того я возил Вадима в Ярославль на гипноз в клинику. После чего я не замечал за ним рецидивов клептомании и генерал при жизни ни, словом не заикался. Не знаю, вылечился он окончательно или нет, но не надо было тебе давать Вадиму адрес Мориса. Я думаю, что Вадим по-серьёзному над чем то заморочился. Едет за машиной, а обращается к тебе, а не ко мне. Машину из Германии не так просто вывезти без бандитского налога. Я Карпу лично зелёный свет делал в прошлом году, чтобы он безболезненно проехал из Германии до дома. А Вадим хорошо знает о моих возможностях, и словом не обмолвился об этом со мной. Или у него денег много или едут большой группой? – поднял вверх указательный палец руки дед. – Но любая группа всё равно отстёгивает бабки за проезд, если конечно нет «проездного билета» от влиятельного лица.

Наталья внимательно и ласково посмотрела на мужа и тихо промолвила:

– Вдвоём они едут.

– Значит, он точно морокой обзавёлся! – определил дед.

– Я согласен с тобой, – поддержал его Корней. – Сколько я его помню, он всегда гнилым был. Ему на пару с Карпом ничего не стоило для хохмы закатать в банку куриный помёт и продать его вместо гусиного паштета. И продавал его в магазинных очередях, где они бескрайние были при СССР. После чего он быстро нарезал ноги, а мне после хвалился, какой он ловко объегорил простолюдина. Я Карпу тогда втык сделал, чтобы молодого парня с пути не сбивал, а этот толстяк, у которого сын ровесник Вадику, мне про приколы начал толковать. Вроде бы они это делали для прикола, но каково обладателю такой «ароматной покупки».

– Бог с ним Корней, – махнул рукой дед, – зови Капу к столу. Будем, окрошку бабушкину есть. Но на Вадима рукой нельзя махать, всё – таки родственник и человек он я бы не сказал что потерянный. Просто предприимчивость у него какая-то нездоровая, граничащая с аферой.

Купи – продай, я таких бизнесменов называю. Мало ему аптеки, так он к комиссионкам пристрастился. Скупает там приличные вещи по дешёвке у населения, – не в магазине заметьте, а у входа. Потом с этими вещами выходит на рынок. Это мне Альбина по секрету сказала. А вообще – то она о нём неплохо отзывается. Знаю свою дочь, она не стала бы с конченым человеком поддерживать какие – то отношения, а она дружна с его семьёй! И с моей точки зрения, он с малых лет был смышленым и грамотным парнем. Разговор как у знатного дворянина, да и манеры не как у пастуха. Может себя в обществе преподнести.

– Ты уж совсем захвалил его дед, – сказала баба Наташа, – обыкновенный он, как и мы все. Разве, что идёт в ногу со временем. А что ему? В земле не ковыряется, за скотиной не ходит. Как модно сейчас говорить? – задумалась она и приложила палец к голове. – Тусит он, – вспомнила баба Наташа.

– Нигде он не тусуется, – сказал дед, – не любит он этого. У него в голове одна коммерция, да книгу какую – то умную философскую строчит. Альбина жизнь его досконально знает вот мне и докладывает о каждом его шаге. Я же Дмитриевичу перед смертью обещал контроль над ним вести. Ездить мне до Вадима сейчас не в дугу, так я все новости от дочки узнаю. Могу точно сказать о нём, что двадцатого апреля каждого года он не празднует, как это делает некоторая безнравственная нынешняя молодёжь.