скачать книгу бесплатно
Генерал понуро склонил голову. Было видно по его лицу, что заочная экскурсия по острову его заметно озадачила:
– Я тогда в органах не работал, я маргарином в то время торговал на бирже, – оправдывался генерал.
– Всё равно за издевательство над заключёнными ответишь, – словно судья вынес генералу приговор Корноухов.
– Это не я, – отнекивался и отмахивался обеими руками, побледневший от испуга генерал. – Заключённых избивать изобрёл генерал Рушник, а я только возглавлял протокол. В мои обязанности входило, организовывать и проводить всевозможные форумы и брифинги, канцелярская работа с Интерполом, – больше ничего.
– Ты, что под Флейша хочешь проканать? – спросил Корноухов, – предупреждаю сразу, – такое фуфло ты Петру не задвинешь. Он тебе по первому заходу обломает рога, как блудливой козе. Ты же свои пятьдесят миллионов долларов, не на протоколе заработал и не на маргарине?
Генерала от таких слов затрясло:
– Ты откуда знаешь про мою сумму вкладов? – испуганно взирал он на Корноухов.
– Нашёл что спросить, да я даже знаю, где они у тебя и Федота захоронены, – лязгнул клыками пёс.
– И где – же?
– У Федота сто миллионов в банке «ЛАМБЕРГА» в Бельгии – столько же лежит в «ЮНИ – ЭСТ – УСТ» Люксембурга и десять в Монреале. А у тебя в Базеле четвертак и Лозанне четвертак. А Апостол Пётр, учеником был у Вольфа Мессинга. В несознанку вздумаете идти, он вас с приматами вначале познакомит. Если и общение с ними на вас не воздействует, то после этого вам прямая дорога к полосатым ребятам. Здесь перспектива вырисовывается неважная для вас. При первом знакомстве вы мужскую девственность потеряете, что для Федота не страшно, а полосатые ребята так ласкать вас не будут, они просто зверски убьют вас.
– Я традиционную ориентацию не терял, – обиженно сказал Федот, – я в этом плане чист, как перед богом, так и перед вами. Мамой клянусь!
И он мимоходом рассказал всей компании по секрету, как его лишили наследства, заставив смеяться только Капитона и Корноухова. Все остальные его мрачно слушали. Они были озабочены тем адом, который им вскоре предстоит познать на незнакомом острове.
– А сбережения, я все свои отдам, – посмотрел на Корноухова Федот. – Себя и жизнь я люблю больше, чем доллары. Я осознаю, что помогал многим прохиндеям торговать чужим трудом и природными ресурсами, вот за это и поплатился.
– Федот, да ты совсем исправился, – похвалил его Корноухов. – Запиши мне все банковские шифры на двести миллионов долларов? А я буду ходатайствовать о твоём досрочном освобождении. А десять миллионов мы закуркуем, на освобождение Капитона и Акакия. Согласен депутат?
– Я на всё сейчас согласен, – протянул он бумажку с шифром банков.
– Видите, Капитон и Акакий, как я для вас стараюсь. Скоро в Канаду поедете, банковский код ломать, а после Монреаля вам будет светить свобода.
– Я лучше прямо пойду, – грустно сказал генерал, – я знаю приёмы айкидо и каратэ, двоих рецидивистов смогу одолеть. Приходилось и с пятком сражаться раньше, а денежки приберегу.
– Глупый ты, хоть и генерал, – эти двое из Уссурийска рецидивисты особые. Им приёмы твои по барабану. Не успеешь руку поднять, как твоя безмозглая голова окажется в пасти у них. Эти ребята несколько лет работали в одной посещаемой народом конторе с большим куполом. С нашим верховным главнокомандующим Наумом Давило были партнёрами.
Глаза генерала забегали от испуга,:
– Тигры, что ли?
– Ну конечно, – они ненавистные.
– Фу мерзость, какая.
– Я тоже кошек не жалую, но они на службе у Иисуса состоят. Тут ничего не поделаешь, – окончательно расстроил Корноухов генерала.
– Генерал, а у тебя срок какой? – спросил Акакий.
– Десять лет.
– Ну, вот и подумай, что тебе дороже жизнь или миллионы? Чего ты жалеешь, всё равно деньги народные, не твои. Для вас и олигархов народ был живыми акциями, верни их и будешь с нами мирком поживать. Назад домой вместе поедем. У тебя пять лет останется всего, как у меня.
– Ты Акакий рассуждаешь, как коммунист, а я ведь рисковал за эти деньги многим. А риск должен оплачиваться. И просто так расставаться, со своими сбережениями торопиться не буду. Что там впереди меня ждёт одному богу известно? Вдруг объявят поголовную амнистию?
– Я не коммунист, – возразил Акакий, – у меня просто начинается цикл адаптации жития в новой местности. Вон Федот больше тебя рисковал, и бабки все свои отдаёт. Даже на нашу долю выделил червонец. Правда, я на них не особо надеюсь. Наум от своей жёсткой линии не свернёт ни в коем разе.
– Ничем твой Федот не рисковал, – ухмыльнулся генерал. – У него могучий щит был, – депутатская неприкосновенность! А на нас император охоту устроил, как на волков. Но я всё равно, пока сдаваться не собираюсь. Возможно, нас Корноухов, как лохов разводит, чтобы рейтинг себе перед истеблишментом заработать? Псина псиной, а чует, где мясом будут больше кормить.
– Тупой, ты генерал, как сибирский валенок. Напрасно маргарин променял на генеральские погоны. Торговал бы своим нефтепродуктом, не попал на наш борт. «А тебе я больше никаких советов давать не буду», – равнодушно сказал пёс. – И приподнявшись с лап, добавил:
– Вы тут без меня здраво помыслите, а я пойду по трюму прошвырнусь, послушаю одним ухом, о чём непутёвый люд базар ведёт.
– Хорошо, я согласен возвратить все денежки, – дрожал не понятно, от чего генерал. – Только с условием, что вы меня не забудете на острове. Общаком я слышал легче невзгоды переносить.
– Наконец – то снёсся, – гавкнул Корноухов. – Естественно мы все будем вместе, но нам, как истинным каторжанам нужно забыть материковые имена и дать каждому подобающую кличку. Поэтому я предлагаю по этому поводу провести тайное заседание. Например, меня с этого момента не по фамилии называть, а Герцог. Капитона предлагаю наречь поэтическим названием, – Дунай, но можно и благозвучным именем называть. Ему оно к лицу! Капитон производное от слова Капитолий, – это официальная резиденция конгресса Америки. Знать быть на острове Дунаю знаменитым конгрессменом! Акакия Контактного можно, конечно, КАКОЙ – укорочено перекрестить, но что – то запах от такой кликухи безобразный исходит. Назовём его конспиративной кличкой Связист. Генерала обозначим Маргарином, а Федота, у которого пупок больше, чем пипка, подойдёт авторитетная кличка Пупа.
Корноухов обвёл всех тайных заседателей собачьим проницательным взглядом и не найдя на их лицах противоречий, заключил:
– Я думаю, возражать никто не будет, кто против данного предложения, прошу проголосовать?
Ввысь поднялись руки генерала, Акакия и Федота.
– Прошу опустить руки и проголосовать всех, кто согласен с моим предложением?
Поднялась одна рука Капитона. Корноухов сразу же лёг на спину и, подняв четыре лапы к верху, сказал:
– Пять против трёх – подавляющее большинство, – встал он на лапы. – Предложение спикера остаётся в силе. А все вышеотмеченные в устном протоколе, должны будут на месте постоянного базирования за мой перекрест купить мне каждый по килограмму сахару. Предложение принято и обсуждению не подлежит
***
После заседания, всем было ясно, что пёс подчинил всю компанию своему влиянию. Он только что своей умной речью и лапами доказал, что может без особого труда манипулировать, не только кучкой сидельцев, но и значительно большей компанией. Они все пооткрывали рты, когда Герцог показал им свой пушистый хвост направился гулять по трюму, перепрыгивая, через ноги развалившихся «туристов». Его, кто ногой отпихивал, кто косточкой куриной угощал из старых запасов, но он вежливо отказывался, знал, что кость могла быть пропитана вирусом птичьего гриппа или другой какой заразой. Так он добрался до группы бывших омоновцев, что бесчинствовали в смутное время в Москве. Герцогу нестерпимо хотелось пощекотать эту компашку. Те травили тривиальные анекдоты про ментов и ржали, как лошади, мешая другим ссыльным благочинно отдыхать. На все сделанные им замечания Герцогом, они непонятно крутили головой и прошивали пространство грубым матом. Увидев, что на них смотрит корноухий кобель, один толстяк по кличке Архар похожий больше на гигантскую лепёшку, начал подзывать Герцога к себе, пришлёпывая при этом своими губами.
– Жучка, Жучка, иди ко мне?
Герцог и не думал отзываться на его обидные подзывы. Он в знак протеста гавкнул на Архара и посмотрел назад, выискивая Дуная со Связистом. Те хорошо обозревались с этого места и это его успокаивало.
Затем он смело подошёл к омоновцам и сел перед Архаром, внимательно смотря в его тупые бесцветные глаза. Архар погладил собаку по боку своей, как лопата рукой.
– Хорошая собачка, упитанная, – начал он заигрывать с Герцогом.
«Не упитанней тебя, сволочь мордатая», – подумал Герцог.
После чего лёг на живот так, чтобы руки Архара не могли дотянуться до него.
– Зачем собаку они туда везут, тем более инвалидку? – спросил амбал по кличке Бизон.
– Как зачем, туберкулёзников, наверное, лечить, или корейцам на мясо? – предположил Архар.
– Я в девяностых годах такого пса у телецентра пополам с одного удара сапёрной лопаткой разрубил, и гавкнуть не успела, – вспомнил с железными зубами омоновец по кличке Тур.
– Тогда мы неплохо покуражились над пикетчиками, – расплылся в приятной улыбке Бизон. – Хорошо суд не прознал, про те кровавые эпизоды, а то бы весь наш отряд засадили на этот остров, до конца жизни.
– Да, мы тогда лихо потоптали их лагерь, – смачно сказал Архар, – от нас всем досталось, невзирая на возраст. Они нас так разозлили своими флагами, что убежать никто не успел. До ВДНХ их гнали. Дура, одна пришла бастовать со своим ребёнком, я и её грохнул и её щенку революционеру кажется, хребет сломал?
– А помнишь, как мы десантника впятером отоварили, – сказал разомлевший от приятных воспоминаний Тур. – У меня до сих пор перед глазами стоит его кровавый фонтан бьющейся из горла.
– Вы заткните свои пасти судаки, – остановил их майор Зубров. – Получили по году и радуйтесь, а то услышит кто, не дай бог, конечно, – не вылезем до конца жизни на материк.
– Чего ты Зубр боишься? – сказал Архар, – немного обживёмся и всем блатным там бошки оторвём. Чистых уголовников я слышал там ничтожное количество, нашего брата в три раза больше, и буржуев миллион. Их тоже со счетов скидывать нельзя – сто процентов за нами пойдут. Как – ни будь, совладаем с урками, не забывайте мы профессионалы, у нас навыки служебные есть, а у них только блатная идеология.
– Вот там и будем на эту тему говорить, а сейчас завяньте, – приказал Зубр.
– Долго ещё нам плыть до места? – спросил Архар у Зубра, аппетитно поглядывая на стригущего одним ухом Герцога.
– Третьи сутки в пути, думаю завтра будем на острове, – ответил Зубр.
– За эти дни мы от голода уже опухли, пайки все схавали. Может, Жучку на шашлык пустим, – предложил Архар, – кивнув в сторону Герцога. – Сама к нам пришла, – всё равно бесхозная. Я ещё её на пересылке приметил, – бегала по лагерю, как неприкаянная.
Не вытерпев такой невиданной наглости, Герцог взлохматил свою щетину, посмотрел на жирного Архара и невозмутимо произнёс:
– Закрой свою поганую вафельницу? – Фляш протухший, не то я тебя посажу на кожаный клык.
Архар, услышав в свой адрес такие слова начал, зловеще смотреть по сторонам, неловко крутя головой, у которой шея совсем отсутствовала.
– Кто сказал фляш протухший? – свирепо спросил он у своих компаньонов.
– Слышать слышали, но голос явно чужой был, не из нашей компании, – недоумённо сказал Тур.
– Да не Жучка я, чмырь позорный, – поправил Архара Герцог, – а чистокровный пёс немецкой породы, хотя подданство Отеческое, так как родился я в Таганроге, в городе великого русского писателя Антона Чехова, Миши Танича и Фаи Раневской. Земляки они мои кровные, понял чечет косорылый.
Все омоновцы уставились на говорящую собачку.
Архар открыл от удивления рот, но закрыть его не смог. Скулы его от такого дива окаменели.
– Хочешь сказать барбос, что ты такой же талантливый, как и они? – заикаясь, спросил у Герцога Тур.
– С точки зрения банальной эрудиции я не буду игнорировать тенденции парадоксальных иллюзий, ввиду того что интеллект вашего индивидуума равен нулю. И дальнейший наш разговор считаю нецелесообразным.
Выдав такую мудрёную тираду, Герцог приподнялся с лап, вильнул хвостом перед Туром, затем подошёл к Архару и смачно плюнул ему в открытый рот, который он так и не мог закрыть после шока.
– На тебе шашлык крысиный! – прогавкал Герцог ему в остекленевшие глаза и, сделав длинный прыжок от компании рогатых омоновцев, последовал в свой закуток.
Прижавшись мордой к бедру Дуная, Герцог стал наблюдать за переполохом, который подняли омоновцы.
– Братва, в нашем трюме стукач едет, – кричали они, показывая на компанию Связиста, где сидел и генерал.
– Где стукач? – спросонья спрашивали, вставая со своих шинелей и бушлатов, менты – оборотни.
– Он сука облачён в собачью шкуру, – орал на весь трюм оклемавшийся Архар, – это лилипута воры, наверное, подвязали вынюхивать, о чём мы говорим?
– Вон он дятел, за генерала спрятался, – подтягивал за собой всех ссыльных Тур.
Вокруг уже сплочённой компании Связиста началось сжиматься кольцо из оборотней в погонах и другой нечистоплотной публики. Чиновники в кипиш не лезли, но с любопытством наблюдали за накалённой атмосферой в трюме.
Архар протягивал свои руки к шее пса, показывая этим, что готов придушить животину.
Герцог оскалился и злобно зарычал на него:
– Убери пакши гнида, не то отхряпаю сейчас, кочерыжка одна останется, – не задумываясь, гавкнул Герцог.
Омоновец резко отдёрнул свои руки.
Толпа, увидев говорящую собаку, опешила и немного расступилась.
– Ну, чего хавальники открыли? – рявкнул Герцог, – собак говорящих, что – ли не видели? – Рассосались быстро по своим углам. И запомните черти рогатые, я вам не стукач, а уникальный пёс, наделённый господом богом философским талантом, ясновидением и знанием многих языков. И вы здесь не братки, а самые что ни наесть лютые козлы, и для меня ваша предъява неофициальна, так как на Пахане вы будете самой унижающей кастой. Не забывайте вы находитесь на воровском корабле, а не в ментовском воронке и перетирать с вами любые темы мне не в кайф. А если ко мне прикоснётесь, сейчас гавкну Адмирала, он вас быстро в пятый трюм на разбор опустит к уважаемым людям с воровскими звёздами не только на плечах, но и на коленях.
– Надо замочить его немедленно, не то нам всем хана придёт, – выл от бешенства Тур, – этому кобелю много, что известно. Вынюхал все наши тайны.
Кольцо опять началось сжиматься вокруг компании Связиста. Они, видя, что Герцогу угрожает серьёзная опасность встали вместе с генералом, прикрыв своими телами пса.
– Шторм надвигается, – разлаялся на весь трюм Герцог, – молитесь неверные все. Я чувствую, Посейдон уже своим трезубцем помахивает, где – то на гребне волны.
Корабль после его слов пошатнуло, но не напугало агрессивно настроенных омоновцев.
Первым не выдержал Маргарин, он выпятил вперёд грудь и командным голосом, который смело можно было отождествлять со звуком иерихонской трубы, скомандовал:
– Замереть всем! – топнул он ногой. – Приказываю, оставить собачку в покое!
– А ты чего генерал ерепенишься здесь? В Хазары тебя никто не выдвигал, – пренебрежительно скривил губы бывший начальник таёжной колонии по кличке Хапчик.
– Ты для нас давно не генерал, а пачка маргарина, которую мы можем схавать вместе с этой шелудивой псиной, – брызгая слюной, раздирал глотку Архар и потянулся к горлу генерала.
Он не успел протянуть свои мясистые руки до цели, как взвыл от дикой боли. Острые зубы Герцога впились мёртвой хваткой в запястье руки Архара. От сильной боли он ужасно заорал. Его децибелы оказались сильнее генеральских и моментально вызвали шторм в пять баллов. Он начал отбиваться от собаки, но зубы овчарки, словно тиски ещё сильнее впивались в руку ненавистного Архара.
Океан не на шутку разгневался поведением четвёртого трюма. Многотонный корабль, будто галошу стало с лёгкостью покидывать из стороны в сторону.
От зубастого демарша со стороны Герцога и внезапно набежавшим недовольством океана, обезумевшую толпу, словно рассыпанный горох беспорядочно катало по всему трюму. У многих начались позывы морской болезни.
Тут открылся люк трюма. Сверху на ссыльных смотрел боцман корабля по кличке Удав, – вор в законе, знаменитый в прошлом марвихер с многолетним тюремным стажем:
– Чего вы козлота духопёрите или в бубен захотели? Гневите батюшку Тихого и нашего Адмирала, – крикнул он вниз, водя фонарём по силуэтам ссыльных.
Его луч фонаря остановился на Герцоге и Архаре.
– Эй, ты, скотобаза, ты зачем божью тварь обижаешь? – обратился Удав, к омоновцу, не отводя ярко пробивающий луч от сального лица Архара.
– Он первый на меня набросился, его надо кинуть в волны океана. Пёс бешеный и может нас всех покусать. Мы с ним все уже разобрались и приговорили пса к казни, – стонал Архар.
– Ты мозгодуй ментовский! – брызгал сверху слюной боцман, – псина хорошего человека никогда не обидит, а если кто – ни будь, из вас собачку хоть пальцем тронете, я братков к вам приглашу с пятого трюма. Они вас утихомирят в два счёта.
