Академия героев

Дверь открывается, и нас встречают два Лазурита. Один встает впереди нашей небольшой процессии, второй сзади, наверное, чтобы никто в первые часы не смог потеряться в этих бесконечных коридорах. Или не попробовал сбежать. Я и не думала, что это может получиться. Здесь каждая дверь открывается по приказу персонала. Неужели какому-то простому ученику удастся найти выход? Даже поверить смешно.

Лазуриты приводят нас в актовый зал. Похожий есть в моей школе. Сцена и несколько рядов стульев у задней стены, стоя́щие друг на друге. Непонятно только, когда их достают, если сейчас нас заставили выстроиться в шеренгу и стоять в ожидании неизвестности, пока в зал стекаются остальные ребята, переодетые в форму.

Когда все наконец-то в сборе, на сцену выходит женщина в сером брючном костюме. Она выглядит как сушеная вобла. Такая же тощая, сухопарая и с недовольным лицом, будто лимон съела.

– Здравствуйте, – произносит Вобла в микрофон холодным бесцветным голосом. Я пытаюсь угадать, сколько ей лет, но из-за ее бесцветности и отсутствия косметики на лице, очень сложно это выяснить. Может, сорок, а может, и все шестьдесят. – Меня зовут Жанна Сергеевна. Я директор нашей чудесной Академии героев. И рада вас здесь приветствовать…

– Рада она, ага, – усмехается Саша рядом со мной. Я пытаюсь сдержать улыбку, конвульсивно дергающую уголки моих губ.

– …Все вы здесь оказались не случайно, – о да, можно делать бинго из этих фраз уже. – Вы находитесь в межмирье. Путь отсюда – только телепорт. На своих двоих не уйти. Сбежать у вас не получится, даже не пытайтесь. Вас выбрали для участия в подготовительной программе для будущих героев. Вы все из разных миров, с разных планет, поэтому пользоваться вещами, принесенными из своего мира, строго запрещено. Некоторые из вас уже успели нарушить эти правила, но наказания за это не будет…

Я выдыхаю. Наказания не будет. Уже хорошо.

– …Вы будете обучаться искусству выживания в самых разных условиях. Будете сражаться и убегать. Программа подготовки обширна. Обучение продлится год.

Вверх взметнулось несколько рук, вероятно, ребята хотели задать свои вопросы, но были проигнорированы.

–… Вы были извлечены из вашего мира в момент, когда жизни угрожала опасность. Если вы здесь умрете, то это будет выглядеть как несчастный случай в вашем мире. Кстати, забыла сказать. Сейчас время у вас там стоит на месте, замерло до вашего возвращения.

– Чего? – раздается шепот между учениками. – Да не может быть. Ерунда какая-то.

– Попрошу тишины, – директриса стучит пальцем по микрофону. – Сыворотка, которую всем ввели, дает несколько преимуществ. Вы начали понимать языки друг друга. Имена и фамилии также автоматически переводятся на созвучные, похожие по смыслу, которые вы знаете, или на те, что есть в вашем языке. Также сыворотка помогает телу быстрее регенерировать. Если вы были чем-то больны, поздравляю с выздоровлением. На этом все. Спасибо за внимание. Теперь вы переходите в руки ваших Лазуритов.

Директриса растягивает губы в некоем подобии улыбки и удаляется со сцены.

– Встали парами, – командует молодой Лазурит, который в комнате отобрал мой телефон, чем заслужил у меня полное презрение. – Меня зовут Аким. А это Ян.

– С этой минуты мы с Яном становимся вашими охранниками, наставниками, надсмотрщиками и даже друзьями, – парень лучезарно улыбается, и кажется теперь очень симпатичным, а мне его все равно придушить хочется.

Наши Лазуриты абсолютно разные. Я бы назвала их полными противоположностями друг другу. Акиму максимум можно дать лет двадцать, Яну на вид уже явно больше пятидесяти. Светловолосый и голубоглазый Аким говорит быстро, совершая массу ненужных движений, а темнокожий седовласый Ян скупится даже на мимику.

Они ведут нас по Академии, рассказывая и показывая, где и что находится. Я стараюсь тщательно запоминать расположения спортивных залов и коридоров, все еще надеясь найти хоть какой-то выход из этого места. Но зацепиться не за что.

Нам демонстрируют душевые и туалеты, а потом проводят по коридору славы.

– Это наши бывшие ученики. Все, кто представлен на этих стенах, в своем мире совершил какой-то подвиг. Амалия Михано – провела людей через опасные неизведанные леса к плодородным землям, тем самым спасла целую деревню от вымирания, – Аким указывает на фотографию какой-то бледной напуганной девчонки и переключается на следующую. – Роберт Проб. Открыл вакцину, которая спасла мир от вируса…

После экскурсии по Академии Лазуриты приводят нас к столовой. Самое время. Есть хочется уже неимоверно. И не удивительно. Последний раз я ела в школе – яблоко и прилипшую к тарелке кашу. Сейчас уже, наверное, часа четыре, а то и пять.

Мы занимаем стол с номером нашей комнаты – сорок первый. Никто не произносит ни слова. Все удручены сложившейся ситуацией. Я методично расковыриваю ногтем трещинку в пластмассовом покрытии стола, пытаясь хоть как-то успокоиться и принять ситуацию.

– Думаю, нам всем надо познакомиться, – произносит наконец Агния, сканируя хищными зелеными глазами всех присутствующих, и называет свое имя.

Мы по очереди представляемся. Кроме тех ребят, с кем я уже успела познакомиться в комнате, с нами еще два парня. Черноволосый, сероглазый высокий Глеб, с надменным видом взирающий на всех присутствующих. И зажатый дерганный толстячок с прямоугольными очками – Вениамин.

Я гадаю, как их могли на самом деле звать в своем мире? Может, этот ботаник какой-нибудь Великаопроемент, а Глеб – непроизносимый Глбрлай. К сожалению, мне никогда этого не узнать. Спасибо вакцине.

Когда все места наконец-то оказались заняты учениками, в столовой появляются несколько человек в белых халатах и раздают каждому столу по большому контейнеру с едой и бутылку воды.

Первой крышку контейнера открывает Агния и тут же морщится от вида.

– Я это есть не буду, – заявляет она.

И я не удивлена, потому что в контейнере, поделенном на секции, три вида жижи. Жижа серая, жижа белая и жижа зеленая. Но запах у них довольно аппетитный, поэтому мой живот начинает требовательно урчать.

– Где гарантии, что еда не отравлена? Мне нужен дегустатор, – заявляет Глеб Лазуритам.

– Если бы вас хотели убить, давно бы это сделали. Советую поесть. На голодный желудок сложнее будет проходить задания, – участливо произносит до того молчащий Ян.

А я боюсь есть новую еду. Аллергия, ставшая уже моей фобией, может ведь возникнуть на что угодно. Смогут ли меня спасти от анафилактического шока, например?

– А что входит в состав? Здесь есть помидоры? А то у меня на них аллергия и…

– Все ваши недуги вылечила сыворотка. Можете безбоязненно есть любую еду, – усмехается Аким, окинув меня ехидным взглядом.

Прекрасно. Мало того что он у меня телефон из рук выбил, так теперь еще и издевается. Надо бы ему как-то отомстить потом, при удобном случае.

Я сдаюсь и пробую ложку серой жижи. Похоже на грибной крем-суп. Жаль, сухариков не положили. Интересно, можно ли у них заказать хлеб хотя бы дополнительно? Ибо кажется, что одними пюрешками наесться будет сложно.

Однако, когда я доедаю второе белое блюдо, по вкусу напоминающее просто картошку, чувствую, что уже наелась. А впереди еще желтая жижа, оказавшаяся сладким десертом.

– После обеда у вас есть час свободного времени. По его прошествии начнется первое задание. Советую хорошенько отдохнуть, – говорит Ян, поднимаясь со своего места.

Первой выбегает из-за стола Прасковья и скрывается за дверьми. Я тоже решаю покинуть эту чудесную компанию и удаляюсь в сторону туалетов. Надо побыть в одиночестве, а сделать это можно только в запертой кабинке.

Запираюсь и сажусь на крышку унитаза. Вдох-выдох. Сейчас надо спокойно проанализировать то, что мы имеем.

Закрытая территория, с которой можно выбраться только через телепорт, а тот наверняка хорошо охраняется. Впереди нас ждет целый год каких-то опасных заданий. И директриса говорила что-то про смерть. Что мы можем умереть и наши тела перенесут обратно в свой мир.

Что за первое задание? Стоит ли надеяться, что Они просто проверят наши умственные способности?

Мои размышления прерывают звуки из соседней кабинки. Кого-то тошнит. Неужели нам все же дали отравленную еду, и Глеб не просто так беспокоился?

Начинаю прислушиваться к своим ощущениям, но все вроде в норме. Хотя? В животе странно покалывает. И, кажется, язык какой-то не такой, будто больше обычного…

Вылетаю из кабинки и начинаю изучать свое отражение в зеркале. Нет. Все в норме, просто опять накрутила себя. Аким же сказал, что аллергию нам вылечили. Нет смысла ему не доверять, он ведь так рьяно выполняет приказы Академии.

Мне бы постучаться в кабинку к девчонке, которой плохо, и спросить, что с ней, но меня останавливает собственная зажатость, и я просто выхожу из туалета и иду к своей комнате.

Глава 3

В комнате уже лежат на своих кроватях Веник, Глеб и Агния. Саши и Прасковьи еще нет.

– Мы пытаемся вздремнуть, – шепотом сообщает Агния, заметив мое появление.

Я киваю и подхожу к своей койке, возле которой должен лежать мой рюкзак. Но его нет. Ни в шкафу, ни под кроватью.

Меня обдает жаром страха. Как я теперь буду? Там остался бальзам для губ, спрей в нос и крем для лица. Как я без этого всего выживу? Губы уже кажутся сухими, и я нервно облизываю их. А поспать? Я не смогу заснуть без сосудосуживающих. Нос без них у меня не дышит уже несколько лет, и я жизни не представляю без этих капель.

В панике выхожу из комнаты, надеясь найти одного из Лазуритов, чтобы уговорить отдать мне хотя бы капли и бальзам. И натыкаюсь сразу на двоих в коридоре. Мужчины что-то негромко обсуждают, но при виде меня замолкают.

– Пожалуйста, отдайте мне бальзам для губ и спрей в нос. Остальные вещи можете оставить себе, – молю я Яна, который кажется мне более дружелюбным, нежели красавчик блондин.

– Не положено, – сурово отвечает Ян.

– Пожалуйста, хотя бы капли в нос. Я без них спать не смогу, – от одной мысли, что через час или два у меня заложит нос, я покрываюсь испариной, тело начинает дрожать.

«Ого, я самая настоящая наркоманка», – проносятся мысли в голове.

– Я тут скоро умереть могу, а вам спрей жалко отдать? Я никому их не покажу, обещаю, буду в туалете брызгать, – за спрей готова уже на коленях ползать.

Но Ян только нахмурится и повторяет:

– Не положено.

– Иди вздремни, скоро начнется задание. Лучше тебе быть отдохнувшей, когда вас туда отправят, – вклинивается Аким.

Я хочу ответить ему что-то едкое, но понимаю – мои комментарии ничего не изменят. На глаза начинают набегать слезы. Разворачиваюсь и быстро ухожу обратно в комнату, чтобы Лазуриты не поняли, насколько мне плохо.

Падаю на свою кровать, утыкаюсь лицом в подушку. Меня трясет. Я могу здесь умереть. Да хоть на первом же задании, нам ведь не говорят, что там ждет. Но даже если не умру в ближайшие несколько часов, без спрея для носа окочурюсь первой же ночью.

Не нужно мне становиться никаким героем, я хочу школу нормально закончить, ЕГЭ сдать и в университет поступить, как обычный человек. И домой хочу. К маме и папе.

Переворачиваюсь набок, поджимаю ноги к груди и закрываю глаза. По щекам все еще текут последние слезинки.

***

Просыпаюсь от неприятного звука из динамиков. Похоже, что я успела задремать, лежа поверх покрывала.

– Внимание, ученики! Через пять минут начнется ваше первое задание. Не забудьте надеть свою обувь. Приготовьтесь.

Ботинки уже на мне, я даже не сняла их перед сном.

– А идти нам куда-то надо? – спрашивает Вениамин, пугливо вжимая голову в плечи.

Ему никто не отвечает, потому что мы располагаем такой же информацией, как и он.

Я сажусь и с тревогой обнимаю подушку, будто надеясь, что она сможет защитить меня от всего плохого, которое скоро произойдет.

Раздается сильный писк. Некоторые ребята успевают зажать уши, а у меня почему-то кружится голова. Секунда, комната перед глазами плывет, все начинает мельтешить, а потом вдруг проступают очертания города.

Когда зрение и другие органы чувств восстанавливают свою функциональность, я понимаю, что сижу на асфальте, все еще продолжая сжимать в руках подушку. Вокруг меня высятся городские здания, на улице стоят машины, но везде ни души. Так пусто и тихо, будто все люди в один миг исчезли.

Поднимаюсь на ноги, не зная, куда деть бедную подушку, которой не посчастливилось отправиться на задание вместе со мной.

Раздается писк, а потом женский роботизированный голос вещает:

– Внимание! Это ваше первое пробное испытание. Здесь вы пройдете отбор. Те, кто по прошествии двух часов останется жив – зачисляется в Академию. Ограничений на действия нет. Вы можете сражаться или убегать. Ваша цель – выжить. Все необходимое для этого вы найдете в городе. Также вы можете объединяться в команды, но количество человек не должно превышать шести. Время пошло! Удачи!

После этих слов я и думать забываю про свои недавние проблемы. Я действительно могу умереть в этом городе, и это уже не просто слова.

Верчу головой, пытаясь понять, в какую сторону идти, но пока не вижу никакой опасности, поэтому направляюсь к одному из домов, чтобы проверить, открывается ли дверь. Я чувствую себя в большой законсервированной банке. Ветра нет. Звуков нет. Людей нет. Все вымерло. Даже температура какая-то стандартная. Не жарко и не холодно. А еще запахи. Их тоже нет. Обычно город весь состоит из разных ароматов. Но здесь ничего.

Мои шаги – единственный звук во всем этом месте.

Продолжая держать подушку в руках, будто это оружие, я дохожу до одного из домов. У подъезда на лавке нахожу бесхозный рюкзак и потрошу его.

Арбалет со стрелами, две бутылки воды и кинжал. Неплохой улов за первые пять минут в игре. Наверное, подушку можно оставить на лавке, вдруг пригодится кому-нибудь.

Кинжал убираю в голенище ботинка, а все остальное отправляется обратно в рюкзак. Стрелять я все равно не умею.

Подъездная дверь кажется безобидной, поэтому, недолго думая, я дергаю ее на себя. За ней темнота. Без фонарика не рискую соваться и возвращаюсь на лавку, решая немного потянуть время.

На меня пока никто не нападает, так что бежать или прятаться, не вижу смысла. Конечно, когда из кустов выпрыгнет киллер с пистолетом, будет уже поздно что-то предпринимать, но я с таким же успехом могу натолкнуться на него, если пойду куда-нибудь еще.

Так проходит пять минут. Браслет на моем запястье отсчитывает время до конца задания. С одной стороны, я понимаю, что расслабляться нельзя, надо быть начеку, но с другой… почему-то мне хочется верить, что нас просто разыгрывают, и никто не умрет. Посеяли панику, а теперь смотрят в свои мониторы, как несчастные подростки мечутся по искусственному городу.

Но вдруг от размышлений меня отвлекает топот. Я вскакиваю на ноги и вытаскиваю кинжал, как будто собираюсь действительно сражаться, а не улепетывать в страхе.

Из-за поворота появляется какой-то парень, весь красный и мокрый от пота, уносящий от кого-то ноги.

Когда парень подбегает настолько близко, чтобы различить его лицо, я узнаю́ Сашу, моего соседа по комнате. В свою очередь, он узнает меня.

– Рина?! Беги! Беги! – орет он во все горло.

– Куда? – тупо спрашиваю я, а в это время Саша уже пробегает мимо, громко сопя.

Срываюсь с места, пытаясь нагнать парня, но он бежит слишком быстро, даже будучи уставшим. А я ни разу не спортивная девчонка, у которой в школе было освобождение по физкультуре в связи с сердечными особенностями, начинаю задыхаться уже через несколько метров.

– Я не могу! – что есть сил кричу вслед Саше, и тот тормозит оборачиваясь. Цедит какое-то ругательство, возвращается ко мне, хватает за запястье и начинает тащить, как на буксире.

– Я натолкнулся на химеру. Нельзя останавливаться, или она нас сожрет, – прерываясь на вдохи и выдохи, хрипло выдает парень.

Химера появляется на дороге совсем скоро. Огромная туша величиной с автобус несется по нашему следу. Я знала, как должна выглядеть химера, читала в древнегреческих мифах, но не представляла, что она таких размеров. Отбивая дробь задними козлиными ногами, она вынюхивает наш след львиной головой, а хвост-змея сметает все, что попадается ему на пути.

– Вот дрянь, – только и могу я выдохнуть. Сил на другие слова не остается.

Нам удается ненамного оторваться, завернув несколько раз на поворотах. Легкие горят, в горло будто углей напихали. Я сиплю, хриплю, но продолжаю бежать, чувствуя, как последние силы покидают меня, а голова начинает кружиться.

И в этот момент подворачиваю ногу. Да так сильно, что от боли в глазах темнеет.

– Нога, – скулю я, вырывая руку из Сашиной хватки. – Я подвернула. Не могу бежа…

Парень тут же подхватывает меня на руки и устремляется вперед. Я стараюсь облегчить ему ношу, обхватив его шею руками.

– Из-за меня мы оба погибнем, – меня трясет от ужаса, адреналин в крови бурлит так сильно, будто кто-то поставил на плиту чайник и забыл о нем. Вот-вот паром крышку снесет.

– Молчи, – цедит сквозь зубы парень и забегает в какие-то стеклянные двери.

Супермаркет. Кассы. Высокие полки с разной едой.

Саша останавливается за одной из них и кладет меня на пол. Несколько секунд он молча роется в своем рюкзаке, громко сопя через нос, а потом извлекает на свет небольшую баночку.

– Похоже на мазь. Надеюсь, поможет.

Я терплю, когда он стаскивает с моей ноги ботинок, хотя боль простреливает все тело. Даже через носок видно, что лодыжка начала опухать. А когда я снимаю носок, то вижу, что она еще и покраснела.

Холодная мазь, которую Саша наносит, оказывается неожиданно приятной и быстро снимает боль и отек. Не проходит и двух минут, как я снова могу двигать ногой, будто ничего и не было.

– Нам бы домой такие техноло… – мечтательно произношу я, но замолкаю на полуслове, потому что до нас доносится шуршащий звук из центра магазина.

– Тихо, – Саша прикладывает палец к губам и осторожно встает.

Я натягиваю ботинок на почти здоровую ногу и тоже поднимаюсь. Резинка для волос сейчас очень бы пригодилась. Я уже пожалела, что и она осталась в рюкзаке. Длинные волосы мешаются и лезут в лицо.

За стеллажами кто-то есть, я снова отчетливо слышу шипение и шуршание.

– Уходим, – одними губами произносит Саша, не желая встречаться с неизвестным соседом.

Мы медленно отступаем к стеклянным дверям, но не доходим несколько шагов. Что-то врезается в двери со стороны улицы. Я успеваю только отвернуться и прикрыть голову руками, когда дождь из стекол накрывает нас сверху. Несколько осколков вонзаются в незащищенную кожу рук, и я непроизвольно вскрикиваю от боли.

– Детки, я вас слышу, – раздается сладкий голос невидимого монстра. – И я голодна.

Мы только что спаслись от химеры, едва не пострадали от удара по окнам супермаркета, а теперь кто-то опять жаждет нашей смерти. Хорошая прогулочка выдалась по городу.

– Я не хочу узнавать, кто там, уходим, – шепчет Саша и тащит меня к дверям. Высовывает голову, оглядываясь. – На колени и ползи влево под ель. Там великан размахивает дубиной, если повезет, не заметит нас.

Ссадины на руках кровоточат, нога еще ноет, а я ползу по газону к разлапистой ели, изображая собачку. Меня всю трясет от ужаса, когда, обернувшись, замечаю великана с девятиэтажный дом. Ничем не прикрытый, с грубой серой кожей, как у слона, он идет в сторону проспекта, наступая на машины, размахивая дубиной и снося ей все, что подвернется под руку.

– Ты как? – ко мне приползает Саша. Его лицо и руки все в порезах, но на губах играет улыбка. – Ну и задания у них, конечно.

Я проверяю время. Прошло чуть больше часа.

– Мы умрем здесь, – упаднически произношу я, потому что понимаю – сил не осталось.

– Ну, я пока умирать не планирую. Давай передохнем чуть-чуть, – он растягивается на траве и закрывает глаза.

– А если сейчас опять кто-нибудь нападет?

– Тогда ты пока отдыхай, а я покараулю. Через пять минут поменяемся.

Я знаю, что пяти минут мне точно не хватит. Но все равно ложусь и закрываю глаза.

По моим подсчетам я лежу слишком долго, поэтому сажусь и недовольно смотрю на парня.

– Сколько времени прошло?

– Пять минут, – врет Саша, но часы говорят другое. Десять. Он мне дал десять минут передышки, хотя у самого, скорее всего, не останется и пяти, чтобы просто полежать.

– Ложись, я посторожу.

И мои предположения оказываются верными. Сначала мне кажется, что прятаться под елью мы сможем до конца испытания, но затем ствол дерева начинает странно шуршать. Я поднимаю взгляд наверх и вижу огромную змею, сползающую к нам.

– Вставай, – толкаю я парня. – Скорее. Там змея.

Она не успевает до нас добраться. Схватив свои рюкзаки, мы вылезаем на дорогу и пробегаем несколько метров. Подвернутая накануне лодыжка ноет, но терпимо.

– Как твоя нога? Ты еще хромаешь, – замечает парень, когда мы останавливаемся возле лавки в сквере.

– Нормально. Бежать смогу, если понадобится.

На самом деле лодыжка болит еще сильно, а при беге вообще стреляет до темноты в глазах, но парню этого знать не надо. Я действительно смогу пробежать столько, сколько потребуется. Да и не привыкла ныть. Болит и болит. Значит, живая. Так моя бабушка говорить любит.

Мы стараемся идти узкими улочками, в которых можно свернуть на соседние, чтобы, встретив нового монстра, нам удалось удрать.

– Осталось пять минут, – говорит Саша. – Считай, что выбрались.

Он невероятный оптимист. А вот меня книги научили не радоваться до последнего. И они оказываются правы.

Завернув за угол, мы снова натыкаемся на химеру. Почуяв знакомый запах, она разворачивается и устремляет на нас свой ядовито-зеленый взгляд.

Охнув от ужаса, мы прытью несемся в противоположном направлении, но больная нога все равно дает о себе знать, и я сильно отстаю от парня. А может, это и не нога, а отсутствие физкультуры в моей жизни.

– Беги, я попробую ее задержать, – приказывает мне союзник, резко останавливаясь и доставая нож.

Химера в двух минутах бега от нас. Я сбрасываю с плеча свой рюкзак.

– Какого черта ты делаешь? – орет на меня Саша.

– Тут арбалет и болты, может, пригодятся, – пыхчу я. – И…

– Вали отсюда, дура! – он толкает меня в спину, едва пинок не отвешивает.

Больше повторять не приходится, химера опасно близко, а я все же хочу еще пожить.

Виляю между домами, выбирая самые неудобные для здоровенного зверя повороты. А потом спотыкаюсь и падаю на асфальт, раздирая руки в кровь. Прикладываюсь щекой о твердую поверхность и больше не могу подняться. Мне больно, легкие совсем не хотят дышать, их будто парализовало. Я с трудом втягиваю воздух, хриплю, пытаясь хоть еще немного пожить.

И вдруг перед глазами все начинает мельтешить.

Глава 4

Вместо жесткого шершавого асфальта лицо касается мягкой подушки. Под телом прогибается матрас, принимая меня в свои объятия.

– Дорогая, перевернитесь на спину, я должна вас осмотреть, – произносит женский голос.

Я хочу ей ответить, что не могу даже пошевелить рукой, но язык отказывается слушаться, а глаза сами собой закрываются, и я проваливаюсь в забытье.

***

Прихожу в чувства только тогда, когда вдыхаю резкие пары нашатырного спирта. Я кашляю и сажусь.

– Очухалась? Иди в свою комнату. Нечего место занимать, – и меня выпроваживают из медблока.

Оказавшись в коридорах Академии, я понимаю, что не смогу просто сейчас лечь на свою кровать и сделать вид, будто ничего не было. Из-за меня, скорее всего, погиб мой единственный друг в этом злосчастном месте. А я просто сбежала, как самая настоящая трусиха.

Бросила его там одного на растерзание химеры. Убегала так, что пятки сверкали.

Захожу в комнату только за полотенцем и пижамой, которые нам так душевно предоставили мучители. Пижама черная, атласная. У нас вообще все черное. Обувь, одежда, нижнее белье, полотенца, даже расчески и резинки. Надо бы, кстати, начать убирать волосы в хвост. А то в этот раз я не позаботилась об этом и очень рисковала.

На своих койках лежат Агния и Глеб. Прасковьи, Вениамина и Саши нет на местах.

– Рада, что вы живы, – глухо говорю я, забирая вещи и выходя из комнаты.

– Куда? – Аким, наш Лазурит, ловит меня у самой двери. – Водные процедуры у вас только через час. Вернись в свою комнату и ожидай дальнейших указаний.

– Серьезно? – цежу я сквозь зубы. – Я даже в душ не могу сходить после того, как едва не умерла?

– Вернись в свою комнату и жди указаний, – повторяет Лазурит, как заезженная пластинка.

Разворачиваюсь на каблуках, захожу обратно и хлопаю дверью. Господи, как я ненавижу это место! Как я ненавижу этого Лазурита!

– О, и тебя развернули, – холодно замечает Глеб, закидывая руки за голову, и потягивается.