Библейский свет. Жемчужины русской поэзии. Сюжеты Ветхого и Нового Заветов от сотворения мира до Откровения Иоанна Богослова

СКОРБЬ ДОЧЕРИ ИЕФФАЯ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 11, СТ. 38. Она пошла с подругами своими и оплакивала девство свое в горах.

Самсон

С. Фруг

I.Растерзанный лев за Фимнафской дубравой…Спаленные нивы, и трупы врагов,И гул, и смятение битвы кровавойВ ущельях Етама, и груды цветов,И гимны герою, венчанному славой,И песни, и крики победы кругом –Все кажется смутным и сумрачным сном.Напрасно в раздолье синеющей степи,Где волей дышала могучая грудь,Он рвется душою, чтоб волей дохнуть,Напрасно он рвет непослушные цепиИ двери темничной тяжелый затвор,Напрасно!.. Навеки потух его взор,В темнице угрюмой, во мраке могильномУмрет он рабом, одиноким, бессильным.А радость былая, как солнечный луч,Проникший в просветы редеющих туч,Играя на листьях увядшей осины,В душе воскресает, и светлой чредойУтраченной воли живые картиныРисуются в мраке темницы глухой.Он видит ребенка с головкой кудрявой.Скрываясь в тени виноградных кустов,Малютка следит за полетом орловНад серой скалою, поросшей дубравой.Вот меткая ручка пращу подняла,Пытливый глазок нетерпеньем сверкает…Малютка, скорее! Орлы улетают!..Но камушек взвизгнул, летит, как стрела…Мгновенье – и труп молодого орла,Цепляясь за ветви, в траву упадает…Он юношу видит. На быстром конеОн мчится по голой, бесплодной равнине.Гроза собралась и гремит на вершине,И вихри кружат по песчаной пустыне…Скорее же, всадник, с равнины степнойВ шатер свой надежный, в приют свой родной!Но отрок на тучи свой взор поднимает,Движением быстрым коня осаждает,Повязку сорвал с головы, и, в упорКипучему вихрю свой бег направляя,Широко объятья свои он простер,Как будто с грозою союз заключая,Как друга, к груди прижимая ееИ в буре, и в ветре холодном купаяГорячее, буйное сердце свое…И видит он битвы, набеги ночные…Шатры бедуинов… Ночные огни,Как звезды во мраке, – сверкают они.Вот конница мчится… Слоны боевые,В железных нагрудниках, пестрых коврах,Стрелковые башни несут на спинах.И вождь перед ними. Широкое знамяВ руке его веет. Кипучее пламяСверкает во взорах… Как раненый зверь…Но грезы исчезли… Он вздрогнул, внимает:К дверям его кто-то шаги направляет;Вот звякнул затвор, открывается дверь,Тюремщик угрюмый с лучиною входит;Кругом озираясь, он стражу зовет,На узника новые цепи кладетИ молча его из темницы уводит.Куда?..II.На твердыне гранитных столповКрасуется капище бога Дагона.Узорные ткани парчи и виссона,Повитые пуками пестрых цветов,Нависли над храмом живыми шатрами,Сверкая в сиянье вечерней зари.А в капище ярко горят алтари;В душистом дыму от курильниц толпамиТеснится народ, и звучат, и гремятВеселые песни, и кубки звенят,И влага хмельная кипит и сверкает.То праздник победы над павшим врагомВо храме Дагона газийцы справляют.И крики, и хохот, и песни кругом…«Где ж пленник? – в толпе голоса восклицают. –Где муж твой, Далида? Пускай он придет!Пусть вместе он с нами смеется и пьет,Пусть нам о победах своих он расскажетИ силу руки своей чудной покажет.Введите его: он наш пир усладит…»Поруган, осмеян безумной толпою,Склонясь на колена усталой главою,Внизу, под колоннами, узник сидит.Заря, догорая в сиянье огнистом,С последним приветом лучом золотистымИграет на бледном, унылом челе,На веждах угрюмых Самсона.Безмолвно сидит он – ни вздоха, ни стона;И призрачно-дик его вид в полумгле.Он только украдкой с глубокой тоскоюПоднимет главу и дрожащей рукоюКак будто во мраке кому-то грозит…А там, наверху, из просветов оконныхСверкают огни алтарей золоченых;И песни несутся, и хохот звучит,И пир безмятежный кипит и кипит…Заря уж погасла… Звезда за звездоюВыходят из мрака лучистой чредою,И месяц верхушки садов серебрит;Из темных аллей задремавшего садаСтруями душистыми веет прохлада;Кусты неподвижны, и озеро спит,А пир наверху все кипит и кипит.То праздник победы газийцы справляют.Им можно спокойно и пить, и плясать:Их враг – о, напрасно он цепи терзает,Напрасно на помощь богов призывает, –Прозреть ли ослепшему? Мертвому ль встать?..Кипи же, кипи, искрометная чаша!Свети нам, звезда незакатная наша!..Газийцы! Не рано ль победу справлять?Не рано ль, птенцы, за орлами летите?Не искру ль, блеснувшую ночью вдали,Своей незакатной звездой вы сочли?..Взгляните!.. Ваш пленник… Безумцы! Взгляните:Он пал на колена, трепещут устаИ шепчут молитву. Светла и чистаНесется мольба его к небу ночному…Не к вашим богам и не с рабской мольбойВзывает из праха ваш пленник слепой.Иную молитву и к Богу иномуОн шлет… О, взгляните: он вздрогнул, встает,Встает, как архангел над мрачной могилой,Оковы, как лен прогоревший, он рвет…Уж новой, неведомой, чудною силойКипит его сердце. «Господь! – он зовет. –Господь! Укрепи меня в это мгновенье!Воззри на раба и услышь его глас!Ушла моя сила, и взор мой угас,Но дух мой воззвал Ты на славное мщенье,Господь! Помоги же!..»И в мрамор колоннВсей грудью своей упирается онСильней и сильнее!..Во храме ДагонаШел пир безмятежный. Средь гула и звонаТолпа ликовала. Раскатно вокругИ песни, и хохот веселый гремели,Дымились курильницы, кубки звенели,Толпа ликовала, шумела… И вдруг –Все рухнуло! Все – алтари, пьедесталы,Пилястры, карнизы, колонны, порталыИ бог златорогий с высот алтарей,И жрец его с кубком веселого пира,И дева, к подножью немого кумираМанившая отрока лаской своей,И старцы, и дети… Одно лишь мгновенье –И ночь огласили проклятье и стон…Так быстро свершилось последнее мщенье,Так умер Самсон!..

ЮНОША САМСОН И ЛЕВ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 14, СТ. 6. И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва как козленка; а в руке у него ничего не было.

САМСОН И ФИЛИСТИМЛЯНЕ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 15, СТ. 15. Нашел он свежую ослиную челюсть и, протянув руку свою, взял ее, и убил ею тысячу человек.

Сампсон

Н. Языков

На праздник стеклися в божницу ДагонаНарод и князья Филистимской земли,Себе на потеху они и СампсонаВ оковах туда привели.И шумно ликуют. Душа в нем уныла,Он думает думу: давно ли жила,Кипела в нем дивная, страшная сила,Израиля честь и хвала!Давно ли, дрожа и бледнея, толпамиВраги перед ним повергались во прахИ львиную пасть раздирал он руками,Ворота носил на плечах!Его соблазнили Далиды прекраснойКоварные ласки, сверканье очей,И пышное лоно, и звук любострастныйПленительных женских речей;В объятиях неги его усыпилаДалида и кудри остригла ему, –Зане в них была его дивная сила,Какой не дано никому!И Бога забыл он, и падшего взялиСампсона враги, и лишили очей,И грозные руки ему заковалиВ медяную тяжесть цепей.Жестоко поруган и презрен, томилсяВ темнице и мельницу двигал Сампсон;Но выросли кудри его, но смирилсяИ Богу покаялся он.На праздник Дагона его из темницыВраги привели, – и потеха он им!И старый, и малый, и жены-блудницы,Ликуя, смеются над ним.Безумные! Бросьте свое ликованье!Не смейтесь, смотрите, душа в нем кипит:Несносно ему от врагов поруганье,Он гибелью вам отомстит!Незрячие очи он к небу возводит,И зыблется грудь его, гневом полна;Он слышит: бывалая сила в нем бродит,Могучи его рамена.«О, дай мне погибнуть с моими врагами!Внемли, о мой Боже, последней мольбеСампсона!» – И крепко схватил он рукамиСтолбы и позвал их к себе.И вдруг оглянулись враги на Сампсона,И страхом и трепетом обдало их,И пала божница… И праздник ДагонаПод грудой развалин утих…

САМСОН УНОСИТ ВОРОТА ГАЗЫ КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 16, СТ. 3. …схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои и отнес их на вершину горы.

Сампсон

Л. Мей

«Не любишь ты меня! – Сампсону говорила,Змеей вокруг него обвившися, Далила. –Не любишь ты меня, обманщик, мой еврей:Таишься от меня – в чем мощь твоя и сила?»И филистимлянке признался назарей:«Силен обетом я: не стричь моих кудрей».И, золотом врагов его заранеПодкуплена, коварная красаАтлету сонному остригла волосаИ крикнула:«Сампсон, вставай – филистимляне!»От ложа страстного воспрянул назарей,Как лев, но уж без ней, без прежней львиной мочи…И вот поникнул он под тяжестью цепей,И погасил ему нож филистимский очи,И с торжеством был взят в позорный плен СампсонИ жерновами хлеб молоть был обреченНа радость злобную и Тира и Сидона.Но дни, недели, месяцы прошли,И снова волосы густые отрослиИ пали на плеча широкие Сампсона…Справлялся праздник грозного Дагона.Жрецы, с молитвой жертвенной, с зариЦветочной вязию обвили алтари,И мягкорунные овны пред алтарямиСклонялися извитыми рогами,И из курильниц вверх вздымался фимиам:И в солнечных лучах горел и таял храм…В алмазах, в жемчугах, в парче и в багрянице,Соперницы самой божественной деннице,На кровле храмовой, все – ко цветку цветок,Сплелись красавицы в один сплошной венок, –И в каждой молодой и пламенной зеницеСтрелой грозил любви неодолимый бог…Раздольный пир жрецам!.. Их набожная пастваПревозошла себя: причудливые ястваЕдва-едва столов не ломят под собой,И бьет вино кипучею струейЧерез края сосудов… И, хмелеяОт возлияний жертвенных, жрецыКричат соборне:«Архонты-отцы,Велите привести нам пленного еврея,Да песнею своей возрадует нас он!..»И в храм был приведен в цепях слепой СампсонИ молвил отроку-вожатаю:«Где он,Где столп, что капища подпорой утвержден?»И отрок указал подпорный столп Сампсону,И ощупью нашел слепой атлет колонну…И мышцы у него тревожно напряглись…А с кровли храмовой торжественно неслисьПобедоносные насмешки назарею:«Спой, как Господь поведал Моисею –Чрез море Чермное, в стенах послушных водПровесть, как посуху, израильский народ,И как святой пророк, от громоносной далиСпустившись вниз, разбил заветные скрижалиИ с ними сокрушил божественный закон,Затем, что вкруг тельца златого заплясалиЕврейки и он сам, их пастырь, Аарон!..Да спой уж кстати нам, как у кого-то силуНаш грозный бог Дагон потратил на Далилу,И под ножом глаза, могучему, емуАстартэ обрекла на вечный мрак и тьму!Спой нам свои псалмы священные, покудаС тобой не сбудется израильского чуда!»И ото всей души провозгласил слепец:«Днесь сыну Твоему поможешь Ты, Отец!»И обнятой гранит прижал к себе до лона,И капище потряс с конца он и в конец,И разлетелася гранитная колонна,И кровля вслед за ней… И рухнул храм Дагона,Собою задавив всех бывших и Сампсона…Ты, умственный атлет гремучих наших дней,Певец, и ты силён как ветхий назарей:Ты так же смел и горд пред силою земноюИ так же слаб, как он, пред всякой красотою…Но если б ты погиб и духом изнемог,Но если бы тебя коварно усыпили,И предали тебя врагам, и ослепилиО!.. За тебя тогда заступится сам Бог, –И за тебя, за нового Сампсона,Во прахе разгромит все капище Дагона.

САМСОН И ДАЛИЛА. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 16, СТ. 17. И он открыл ей все сердце свое, и сказал ей: бритва не касалась головы моей, ибо я назорей Божий от чрева матери моей, если же остричь меня, то отступит от меня сила моя…

СМЕРТЬ САМСОНА. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 16, СТ. 30. И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем.

Смерть наложницы

К. Льдов

I.Покинув мирные шатрыСтраны, Еговою хранимой,Левит с Ефремовой горыСпешил к наложнице любимой.Она оставила свой домИ в Вифлеем к отцу бежала,Но тайно в сердце молодомСтруна любви еще дрожала.Раздор обманчивый забытСоединившейся четою,И насладился вновь левитЖивотворящей красотою.Господь десницу распростер,Коснувшись духа негой вешней:Любовь в покинутый шатерВернулась чище и безгрешней!II.Смеркалось. В недрах синей мглыЗажглись огни, как свечи в храме.Бегут усердные ослы,Покрыты пестрыми коврами.Темнеет путь. Одел туманПесчаной степи переливы.Остановился караванУ хмурых стен уснувшей Гивы…Запасный корм ослы жуют;Левит ночлега ждет с тревогой,И вот прохожий дал приютПришельцам в хижине убогой.Омыты ноги их. Вино,Как очарованная влага,Зовет к веселью… А в окноСтучится буйная ватага.Толпа развратников грозитИ в двери ломится сердито…Какая сила защититОт них наложницу левита?Чьи стены скроют красотуОт страсти, вспыхнувшей зарницей?Кто остановит на летуОрла в погоне за орлицей?Мощь вожделения страшна,Его огонь и злоба люты,Как мор, вторгается онаИ в заповедные приюты.Толпа насильников грозит…Чревато смертью колебанье…И вывел горестно левитСвою жену на поруганье.III.И вновь забрезжила заряПод сводом горнего чертога,Как бледный пламенник, горяУ сокровенного порога.И осветил прозрачный деньЖены поруганное тело…С ее лица немая теньВ страну теней не отлетела.Левит к порогу своемуЗовет несчастную, рыдая, –Но не ответила емуЕго подруга молодая.Она уснула навсегда,Вернувшись к чуждому ей дому,Как ночь, таинственно чуждаВеликолепию дневному.IV.Изменой дышащий приютПокинул прах израильтянки.О мести к небу вопиютЕе печальные останки!О Гива, Гива! Трепещи:Погибнешь ты, костром пылая!Как острый камень из пращи,Тебя настигнет кара злая!Господь развеет, как помет,Гнездо нечестия и тлена,Как плевел с поля, изженетВениаминово колено!Левит на части труп рассекИ разослал во все селенья,И, как единый человек,Восстал Израиль для отмщенья.И полилась рекою кровь,И, как Содом, погибла Гива…И только вечная любовьНад ней рыдала сиротливо.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ СЫНОВ ВЕНИАМИНОВЫХ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 19, СТ. 27. Господин ее встал поутру, отворил двери дома и вышел, чтоб идти в путь свой: и вот, наложница его лежит у дверей дома, и руки ее на пороге.

ЛЕВИТ ПОКИДАЕТ ГИВУ ВЕНИАМИНОВУ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 19, СТ. 28. Он сказал ей: вставай, пойдем. Но ответа не было, [потому что она умерла]. Он положил ее на осла, встал и пошел в свое место

Похищение силомлянок

К. Льдов

Дремлют, виясь, виноградные лозы…Снятся им слезы, весенние слезы.Слышатся им вековые напевы!Это запели силомские девы.Девственниц хор, как любовь, беззащитен;Ждет их в засаде отряд веньямитян.Страшным клялись все колена заклятьем –В жены своих дочерей не давать им.Клятву исполнит Израиль-лукавец –Воины силой похитят красавиц!Спит виноградник; дрема и истома…Вот показались девицы Силома.Песнь хороводная в воздухе знойномЛьется потоком прозрачным и стройным.В гимне торжественном с пляскою вешнейСлышится отзвук тревоги нездешней.Слышится жажда лобзаний и счастья…Блещут подвески, трепещут запястья –Мчатся силомлянки в радостной пляске,Точно видения в призрачной сказке!Смуглые лица и взор их блестящийСветятся негой любви предстоящей.Пышут румянцем красавиц ланиты,В страстной улыбке уста их раскрыты…Словно шакалы на робкое стадо,Бросилась к девам прекрасным засада.Песнь оборвалась… Стенанья и слезы…Смяты безжалостно цепкие лозы…Тщетно противятся дщери Иуды:Ждут их повозки, и ждут их верблюды.Так совершилось лукавое дело,Но беззащитных судьба пожалела:Девственниц, взятых в неволю мужами,Вскоре любовь увенчала цветами.Ранней весной, наклонясь к колыбели,Снова они о блаженстве запели.

ПОХИЩЕНИЕ ДЕВИЦ СИЛОАМСКИХ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 21, СТ. 23. Сыны Вениамина так и сделали, и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, которых они похитили…

Из Книги Руфь

К. Льдов

Глава IВ те дни, когда царили судьи,В избранной Господом землеСлучился голод. В ИудееСтенал народ, ЕлимелехБежал, скорбя, из ВифлеемаНа Моавитские поля.Подруга верная в печали,Пошла за мужем Ноеминь,И с ней два сына. Но недолгоЛелеял их Елимелех:Раскрыла грудь свою чужбинаИ прах скитальца принялаВ объятья жадные… ВдовоюОсталась в мире Ноеминь.Меж тем, как кедры молодые,Цвели Махлон и Хилеон –Ее сыны, ее отрада,Ее надежды и мечты.И вот две девы моавитскихПленили юношей; однаЗвалася Орфой, а другуюПрекрасной Руфью нарекли.Но десять лет едва промчалось,И вновь костлявою рукойКоснулась смерть шатра скитальцевИ дважды ложе обошла…И овдовели Руфь и Орфа,Осиротела Ноеминь.И вот, услышав, что ВсевышнийРодные села посетилИ дал им хлеб, она обратноВ отчизну дальнюю пошла.Вослед за нею поспешилиИ обе кроткие снохи;Но на дороге в ИудеюОна сказала им, грустя:«Пойдите, дети, возвратитесьК объятьям ваших матерей,И пусть воздаст Господь сторицейЗа вашу ласку и любовь!Пусть Он пошлет вам в доме мужаПриют от горестей земных…»И нежно снох поцеловалаПеред разлукой Ноеминь.Но от нее не отходилиИ горько плакали они,И говорили: «Мы с тобоюПойдем к народу твоему». –«Зачем вам следовать за мною?Вернитесь, дочери мои:Нет сыновей в бесплодном чреве,Мне дать вам некого в мужья.Меня состарили печали,Не мне носить венец любви, –Но если б даже нынче ночьюЯ зачала, то вам ли ждать,Пока младенцы возмужают?Зачем напрасно медлить вам:Промчится молодость бесследно,Затмится прелесть красоты…Нет, дети милые, идите,Вернитесь к прежним очагам,А я об вас и в отдаленьеДо гроба буду вспоминать,До гроба буду сокрушатьсяО вашей горестной судьбе…Как тяжело рука ГосподняПостигла бедную меня!»И зарыдали снова снохи,И, горько плача и стеня,Простилась Орфа с НоеминьюИ возвратилась в отчий дом.И вновь свекровь сказала Руфи:«Вернись к народу твоему,К твоим богам! Вослед невесткеК шатрам отчизны поспеши».«О Ноеминь! Как мать родная,Меня любила ты – и вот,Тебя ль покину в день печали,В годину скорби и нужды?Клянуся, всюду за тобоюЯ стану следовать и жить,Где будешь ты!.. Моим народомОтныне станет твой народ,И богом – Бог, который внемлетТвоим стенаньям и мольбам…Клянуся Господом всесильным,Где ты умрешь – и я умру,И предадут мой прах долине,Где будешь ты погребена…Одна лишь смерть рукой холоднойМеня с тобою разлучит!»И перестала прекословитьСнохе прекрасной Ноеминь,И бодро в путь они пустились,И, Моавитские поляПройдя, достигли ИудеиИ вот вступили в Вифлеем.Завидя странниц утомленных,Весь город им дивиться стал,И восклицали старожилы:«Как изменилась Ноеминь!»Она сказала им: «ОтнынеЗовите Марою меня:Я перестала быть Приятной,Мне имя – Горькая печаль!Нет, не зовите Ноеминью –Меня, которую ГосподьЛишил семьи, лишил приютаИ на страдания обрек…»И был в те дни ячмень обилен,Кипела жатва на полях.

НОЕМИНЬ И ЕЕ НЕВЕСТКИ. КНИГА РУФЬ, ГЛ. 1, СТ. 14. И Орфа простилась со свекровью своею [и возвратилась к народу своему], а Руфь осталась с нею.

Глава IIИ Руфь сказала Ноемини:«Пойду я на поле, к жнецам,И буду подбирать колосья,Идя смиренно по следамМеня принявшего незлобно».«Пойди», – ответила свекровь.И так случилося, что полем,Где подбирала Руфь ячмень,Владел Вооз. Он именитымСчитался в городе своемИ приходился НоеминиРоднею близкою. И вотПришел Вооз из ВифлеемаИ посетил своих жнецов.Увидя Руфь, спросил он тихоУ надзиравшего слуги:«Чья это женщина? Откуда?И здесь присутствует зачем?..»Слуга, приставленный к работе,Сказал хозяину: «ОнаПришла вослед за НоеминьюИз Моавитской стороны.Мы разрешили ей колосьяМежду снопами подбирать,И вот, с рассвета, за жнецамиОна следит, не отходя».Вооз приблизился и РуфиСказал: «Послушай, дочь моя,Не уходи и впредь отсюда,Иного поля не ищи;Будь со служанками моимиИ там, где жнут они, ходиИ собирай остатки жатвы,И не страшися никого:Я приказал тебя не трогать.Когда же пить захочешь ты,Иди к сосудам тем, откудаСлужанки черпают, и пей».И пала Руфь перед ВоозомИ, преклонившись до земли,Сказала робко: «Чем же милостьСнискала я в твоих очах?За что меня ты принимаешь –Не чужеземка ль я тебе?»Вооз ответил: «Для свекрови,По смерти мужа твоего,Ты все оставила – отчизну,Отца и любящую мать –И вот пришла теперь к народу,Который чуждым был тебеЕще вчера. За это делоПускай воздаст тебе ГосподьНаградой полной, пусть крыламиТебя любовно осенит!»И Руфь воскликнула: «Да будуЯ вечно в милости твоей.О господин мой, как утешилТы недостойную рабу,Как говорил ты мне по сердцу,А между тем не стою яРабыни худшей меж рабами,Тебе подвластными!»Вооз ответил ей: «Пора обедать,Приди сюда. Вот свежий хлеб,Макай его в напиток кислый».И села Руфь среди жнецов;Вооз ей дал сушеных зерен,И ела досыта она, –Еще осталося… И встала,И продолжала подбиратьКолосья в поле за жнецами.И приказал Вооз рабамНе обижать ее, сказавши:«Пускай работает она,И между сжатыми снопамиВы понемногу от сноповЕй незаметно оставляйте,И не глумитеся над ней».И вот, когда завечерело,Руфь стала сбор свой молотитьИ отделила всю солому –И вышла эфа ячменя.И возвратилась с поля в городК своей свекрови бедной Руфь,И, показавши ей, как многоНабрала за день, отдалаТот хлеб, который от обедаДля Ноемини сберегла.«Где собирала ты сегодня, –Спросила радостно свекровь, –И кто тебя так щедро принял?Да будет он благословен!»И Руфь ответила: «СегодняМне дал убежище Вооз».И Ноеминь снохе сказала:«Господь воздай ему за то,Что ни живых, ни спящих в гробеОн кроткой ласки не лишил!Вооз ведь близок нам: по мужуОн мне приводится родней».И Руфь добавила: «При встречеОн даже впредь мне разрешилС его служанками работать,Пока не кончится страда».И Ноеминь сказала Руфи:«Как хорошо, что будешь тыВблизи служителей Вооза, –Тебя никто не оскорбит…»И так всю жатву Руфь трудилась,Пока желтеющий ячменьИ золотистую пшеницуВязали в скирды и снопы.Глава IIIКогда окончилася жатва,Сказала Руфи Ноеминь:«Послушай, дочь моя, не время льТебе приюта поискать?Не хорошо жить одинокой…Сама ты знаешь, что ВоозНам близкий родственник. СегодняОн веет на гумне ячмень.Умойся, дочь моя, помажься,Одежды лучшие наденьИ на гумно пойди, но помни,Не должен видеть он тебя,Покуда солнце не затмитсяИ яркий день не догорит.Когда же ужин он окончит,Разведай, где започивал,И ляг у ног его. Он скажет,Что делать далее тебе».И Руфь послушалась свекрови,И вот приходит на гумно.Вооз наелся и напилсяИ, сердцем радостен, пошелИ лег у скирда; сон отрадныйГлаза усталые смежил.И Руфь, скользя, как тень, беззвучно,У ног его раскрыла тканьИ прилегла. Ячмень душистыйЕй изголовье заменил…Уже клонилися к полночиЛампады Божиих светилИ плыл высоко в небе месяц,Как серебристая ладья,И озарял прозрачным светомДремавший мир… И вдруг ВоозВо сне невольно содрогнулся,И приподнялся, и глядит:И вот у ног его недвижноСклонилась женщина. «Кто ты?» –Спросил Вооз ее. И тихоОна ответила: «Я – Руфь,Раба твоя; простри любовноКрыло родное надо мной –Ты близок нам». – «БлагословеннаОт Бога ты, – сказал Вооз. –Поступок добрый твой прекрасен,Прекрасней первого, когдаТы отрешилась для свекровиОт вольной родины твоей.Не ищешь ты объятий страстных,Не соблазнилась красотой, –И вот пришла ко мне… Не бойся,Тебя приму я, дочь моя,Исполню все твои желанья,Своей женою назову.У всех ворот моей отчизныО добродетели твоейТвердят согласно. Впрочем, долженЯ до поры повременить.Тебе я родственник по мужу,Но ближе есть еще родня –Другой из нашего народа.Переночуй же эту ночь,А завтра, если он не примет,Тебя охотно я приму.Господь велик, Его десницаПускай хранит тебя! Усни,И до утра покойся мирноНа этом ложе».И спалаОна у ног его, и встала,Когда чуть брезжила заряИ распознать еще друг другаОни сквозь сумрак не могли.Вооз сказал: «Пускай не знают,Что ты ходила на гумно;Подай мне верхнюю одеждуИ, разостлавши, подержи».И Руфь держала, и отмерилВооз шесть мерок ячменяИ, давши ей, вернулся в город.И к Ноемини Руфь пошлаИ рассказала ей, как принялЕе Вооз. «Шесть мер зернаОтсыпал он, чтобы к свекровиЯ без подарка не пришла».И Ноеминь сказала Руфи:«Не успокоится Вооз,Пока не выяснится дело, –Сегодня кончит он его».Глава IVВооз, вернувшись с поля в город,К воротам вышел и сидел,И вот увидел, что проходитТот самый родственник, о комОн говорил прекрасной Руфи.И пригласил его ВоозПрисесть с ним рядом, и к воротамСозвал старейшин городских.И десять старцев именитыхПришли и сели. И сказалОн громко родственнику Руфи,Восставши с места своего:«Вот Ноеминь теперь вернуласьИз Моавитской стороныИ продает в Ефрафе поле;Участок нивы родовой,Которым муж ее покойныйИ сродник наш, Елимелех,Владел при жизни. Я решилсяТебя об этом известитьИ вот, в присутствии старейшинИ всех, сидящих у ворот,Я говорю: купи участокЕлимелеховой вдовы.Но если ты купить не хочешь,Скажи, я выкуплю его:Ты самый близкий меж роднею,А по тебе всех ближе я».И тот сказал: «Я выкупаю».И продолжал тогда Вооз:«Купивши поле Ноемини,Ты должен также прикупитьИ поле Руфи, чужеземки,И взять в замужество ее,Чтобы умершему МахлонуВ уделе имя сохранить».И первый родственник ответил:«Я не могу ее принять;Удел мой собственный расстроитЖенитьба новая. ТебеЯ уступаю право купли.Прими же Руфь!» И снял башмакИ дал Воозу в знак обменаИ в подтверждение словам.(Был у Израиля издревлеТакой обычай при делах,При купле, выкупе и мене.)Тогда Вооз воззвал ко всем,Кто был в то время при воротах:«Вы все – свидетели тому,Что покупаю я наследствоОт Ноемини – все, что ейОсталось от ЕлимелехаИ от умерших сыновей.И также Руфь, вдову Махлона,Отныне в жены я беру;Чтобы оставить имя братаВ его уделе, чтоб оноВ потомстве дальнем не исчезлоИ не забылось у воротРодного города». И громкоЕму ответствовал народИ все старейшины, которыхВооз к воротам пригласил:«Мы все – свидетели. Да будетВ твой дом входящая женаОт Бога взыскана, как ЛияИ как прекрасная Рахиль!Пошли Господь тебе богатство,В Ефрафе – вечный урожай,И славит пусть из рода в родыВооза имя Вифлеем!»И стала Руфь его женою,И к ней приблизился Вооз,И зачала она, и сыномБлагословил ее Господь.И говорили НоеминиДругие женщины: «ПослалТебе наследника Создатель,Опору к старости твоей!Дитя твоим кормильцем будет –Его недаром родилаСноха, которая так любитСвою разумную свекровь,Сноха, которая дорожеСеми родимых сыновей!»И Ноеминь взяла младенца,И не спускала с нежных рук,И стала нянькою для внука…И говорили: «Это сын».И нарекли его Овидом;Он Иессею стал отцом,А Иессей родил Давида,Царя израильской земли.

РУФЬ НА ПОЛЯХ ВООЗА. КНИГА РУФЬ, ГЛ. 2, СТ. 5. И сказал Вооз слуге своему, приставленному к жнецам: чья эта молодая женщина?