скачать книгу бесплатно
– Солдаты Люциус и Бринстальф в очередной раз показали своё неуважение к мундиру и Совету, который этот мундир вручил, – продолжал Намор.
– И что они сделали? – спросил генерал, ещё веселее блестя глазами.
Исангаст приготовился к излиянию Намора, к тому, как он обильно приукрасит проступок его подчинённых, потом перейдёт на Исангаста и всё это проделает в своей мастерской задо-лизательной манере. Но тут, к огромному удивлению Исангаста, Намор стушевался. Он залился густой краской, уставился в пол и пробормотал:
– Они задержали меня для какой-то просьбы, генерал. Но они не соблюли устав, и я их отчитал.
Исангаст почувствовал, что уголки его губ рвутся вверх, и приложил все усилия, чтобы сохранить лицо бесстрастным. Эрмегерн же, напротив, широко улыбался. Он тоже не выносил Намора, но тот приносил много пользы, а потому генерал его терпел.
Похоже, в этот раз Люциус превзошёл самого себя. Намору так стыдно рассказать о случившемся, что он упускает отличную возможность очернить Исангаста и его людей перед Советом в полном составе. Настроение капитана рвануло вверх. Спасибо, Люциус. Конечно, позже капитан накажет его для соблюдения порядка, но сейчас он был ему благодарен.
– Генерал Эрмегерн разберется с этой ситуацией позднее. Мы собрались для другого, – раздался низкий, скрипучий голос. Фареодур встал, выдержал паузу и продолжил:
– Исполняющий обязанности капитана отряда с особыми навыками, Исангаст Смерть орков, Совет вызвал вас для обсуждения приказа. Сегодня утром с острова северян прибыли послы с предложением о заключении мира. Для этого Алкиилон должен направить делегацию в город Гуннард, где по требованию их конунга должны состояться переговоры. Иные варианты их конунг рассматривать не желает. Их послы останутся у нас для обеспечения страховки. Капитан Намор рекомендовал ваш отряд для охраны дипломатов. Капитан, повторите Совету аргументы, которые вы приводили мне утром.
– Как прикажете, господин министр, – залебезил Намор. – Как вам известно, данный отряд был создан несколько лет назад по инициативе генерала Эрмегерна для ведения войны с северянами на их же территории и выполнения особых тактических задач. Для этого капитан даже принял в отряд одного из этих варваров, который обучил их своему языку. Знание языка северян сделало их отряд уникальным и позволило эффективно действовать на территории врага – захватывать пленных для добычи информации, устраивать диверсии и так далее. У отряда необычайно высокая результативность, несмотря на малую численность. Они чаще других сталкивались с северянами, и, соответственно, им лучше других знакомы повадки этих варваров. Знание языка северян даст им преимущество, если переговоры задумываются как ловушка…
Исангаст слушал, как Намор расхваливает отряд, который люто ненавидит, и понемногу закипал. Теперь ясно, зачем он потребовался на совете. Это он посоветовал Фареодуру послать Исангаста с парнями и приправил это неопровержимыми аргументами. Самое страшное то, что Намор был прав. У отряда Исангаста действительно больше шансов на успех, чем у других. Только вот Намор думал не о безопасных переговорах и не о прекращении войны, когда советовал их. Он хотел погубить их раз и навсегда. И осознание этого кипятило кровь в жилах Исангаста. Ну что ж. Эрмегерн всё устроил так, что переговоров не будет. А с Намором он ещё поквитается. Этого он ему не простит. Внутренняя борьба с рвущейся наружу яростью отвлекла капитана, и он пропустил завершение доклада Намора.
– Кто за то, чтобы назначить отряд капитана Исангаста для охраны делегатов в случае нашего согласия на проведение переговоров? – спросил Фареодур.
Проголосовали единогласно. Даже Эрмегерн. Капитан понимал, что он это делает для отвода глаз, и не злился на друга. Он ни на кого не злился. Послать его отряд было логично.
– Единогласно, – подытожил Фареодур. – Теперь совету нужно принять решение посылать ли делегатов. Первое слово я даю капитану Исангасту. Капитан, ваше мнение?
Это было неожиданно. Исангаст не ожидал, что его мнением будут интересоваться, и не подготовился должным образом. Что ж, он ответит, как всегда, – кратко и по делу.
– Я считаю, что это ловушка. Им нельзя доверять. Я не знаю, чего они добиваются, но точно не мира. Мир им не нужен. Они не знают, как в нём жить. Как по мне, это глупый риск отлично образованными дипломатами и моими людьми, – отрапортовал Исангаст
– Как вы обращаетесь к совету, капитан? – немедленно встрял Намор. – Нужно…
– Ничего страшного, капитан Намор, – ласковым голосом перебила его Лидия. – Всем известно, что капитан Исангаст чтит Совет. Я согласна с ним. Предложение северян похоже на ловушку. Нужно отослать послов северян с отказом.
Капитан с благодарностью взглянул на неё и увидел, как она тепло улыбнулась в ответ.
– Я поддерживаю министра сельского хозяйства, – присоединился Макран хорошо поставленным голосом. Исангаст признательно посмотрел сначала на архимага, а затем на Эрмегерна. Его обед принес плоды. Теперь дело в шляпе. Три голоса у них уже есть, а если будет равное количество голосов за и против, то Совет не будет проводить переговоры. Так всегда было со всем, что обсуждал Совет. Исангаст почувствовал, как радость медленно наполняет его сердце. Его парням ничего не угрожает. Можно было расслабиться.
– Я тоже считаю, что это ловушка, – раздался тихий голос. Исангаст с интересом посмотрел в изъеденное оспой лицо его обладателя. – Но постоянные стычки с северянами плохо сказываются на жителях прибрежных деревень, что в свою очередь сказывается на жизни в городе. Не прошло и часа, как с крыльца прогнали недовольных крестьян. Мы должны сделать всё, чтобы это прекратить. Поэтому я считаю, что нужно рискнуть, – закончил Перагм.
– Затяжная война с северянами приносит одни убытки. Я за переговоры, – отрезал своим шипящим голосом Шимер. Ну с ним всё было понятно. Если не будет войны, то он сможет урезать жалование всему гарнизону, чего добивался очень давно. Остался Фареодур и Эрмегерн. Несмотря на то, что исход был уже ясен, Исангасту было весьма интересно узнать, что же думает сын Лиосхама.
Фареодур некоторое время вдумчиво вглядывался своими изумрудными глазами в стальные глаза капитана и наконец произнёс:
– Война чужда нашему народу. Если есть шанс прекратить смерти наших граждан, мы обязаны его использовать. Я за переговоры.
Его позицию Исангаст понимал и уважал. Осталось высказаться Эрмегерну, и вопрос с переговорами будет закрыт.
– Я против проведения переговоров, – в очередной раз доказал верность их дружбе генерал. Фареодур поднялся:
– Количество голосов равно. Переговоры не состоятся. Кто-то хочет что-то добавить, прежде чем заседание закроется?
– Прошу прощения, высокоуважаемые министры, я бы хотел кое-что сказать, – раздался взволнованный голос Намора. Исангаст резко повернулся к нему, впервые за всё время присутствия на Совете. Намор выглядел жалко – его лоб покрывали крупные капли пота, а глаза хаотично вертелись в орбитах. Исангаст был удивлён. Намор всегда хорошо владел собой и стойко переносил неудачи. Но сейчас… Что-то было не так.
– Как известно высокоуважаемому Совету, капитан Исангаст и генерал Эрмегерн давние друзья. А поскольку переговоры несут определённый риск для капитана, то генерал, возможно, не смог объективно оценить ситуацию.
– Что вы себе позволяете, капитан! – разбушевался Эрмегерн. – Может, я докажу как объективно оцениваю ситуацию тем, что лишу вас капитанской накидки?
– Генерал, успокойтесь, – прервал его Фареодур.
– Капитан Намор прав, – прошипел Шимер, воспользовавшись кратким затишьем. – И то, как генерал Эрмегерн отреагировал на слова капитана, лишь доказывает это.
Сердце Исангаста болезненно сжалось. Это невозможно, это…
– В ваших словах есть истина, – произнёс Фареодур. – Как глава Совета я лишаю генерала Эрмегерна права голоса в этом вопросе. Таким образом, три за и два против. Переговоры состоятся. Капитан Исангаст, жду вас к полудню в своём кабинете для обсуждения состава делегации. Заседание закрыто.
Министры стали расходиться, шелестя халатами. Лидия наградила капитана взглядом, полным сочувствия. Перагм и Шимер, наоборот, старались не смотреть на него. Макран, прежде чем покинуть дворец, подошёл и пожелал удачи. Фареодур тоже взглянул на капитана, прежде чем уйти, но что крылось в его взоре, Исангаст не распознал. Эрмегерн остался сидеть на троне, уставившись невидящим взглядом на один из гобеленов. Когда именно исчез Намор, капитан не заметил.
Что касается самого Исангаста, то он немного постоял, ошарашенный резко вышедшей из-под контроля ситуацией, а затем побрёл к выходу, не отдавая себе отчёт в том, куда именно движется. Опомнился он только в своей комнате. И вот сейчас он сидел на своей жёсткой солдатской койке и курил, стараясь отвлечься от разъедающей сердце тревоги.
Глава 3. Отряд
Древние хоронят собратьев в лесу Дриадель, где из тела почившего вырастает дерево. Одной из высших мер наказания для преступников является захоронение в воде, песке или камне – там, где ничего не растёт и душа древнего не может вернуться в лоно Матери-природы.
Докурив и вернув трезвый взгляд на вещи, Исангаст решил заняться делом. Он выбил, разобрал и прочистил трубку, а затем оставил её сушиться. Трубка принадлежала его отцу, и Исангаст, оберегая тем самым память о родителе, всегда тщательно за ней ухаживал. После этого он снял со спины портупею с Ублюдком, отстегнул клинок и повесил накидку на гвоздь. Убрал в сундук доспехи и сел за письменный стол. Запалил свечу.
Алкиилон считался культурным центром всего Материка, и потому Исангаст был обучен грамоте, равно как и всякий, кто принадлежал гарнизону. Это было ещё одно отличие столицы древних от остальных городов, где умеющих читать и писать стражников можно было перечесть по пальцам. В Алкиилоне всех новобранцев первым делом отправляли в школу и только после того, как они сдавали экзамен на грамотность, им выдавали форму и зачисляли в гарнизон.
Капитан достал из ящика в столе пухлую папку, перетянутую бечевой, и извлёк оттуда кипу бумаг, исписанных мелким, кривым почерком. Личные дела его парней, которые Исангаст скрупулёзно заполнял. Завтра Фареодур спросит с него окончательный состав отряда. Нужно подготовиться. Капитан послюнявил пальцы и взял верхнее дело. Иман. Его правая рука.
Он был родом из Аюва. Поистине удивительный город. Давным-давно, когда первые поселенцы приплыли на Материк, часть из них отправилась на юг в поисках места, где можно было осесть. В основном это были люди и гномы. Дойдя до огромной пустыни, которую они нарекли Дашу, поселенцы разделились. Гномы отправились прямиком на юг, вдоль побережья, миновали пустыню и заняли хребет Ингтруд со всеми скалистыми землями прилегающими к нему.
Люди же двинулись на юго-восток. Многие из них погибли от жары и жажды прежде, чем обрели спасение. Оно явилось им в виде огромного оазиса с озером, заполненным кристально-чистой водой, и плодородными землями, окружавшими его. Здесь они и поселились. Сначала была построена деревня, со временем из неё вырос город, который с годами становился всё больше и больше.
Аюв стал великим городом-государством в котором жили гордые, свободолюбивые люди. Они торговали с гномами и ламиями с восточного побережья и иногда с ними же воевали. Особенностью этого города было наличие двух крепостных стен, между которыми располагались дома, образовывая тем самым гигантское кольцо. Первые стены – внешние, служили для защиты города от угроз извне. Вторые – внутренние, которые были в два раза больше и крепче внешних, ограждали самую большую драгоценность горожан – оазис.
Иман рассказывал, что за эти стены пускают только земледельцев и что не было в городе почётней ремесла, чем это. Самым страшным преступлением в Аюве считалось незаконное проникновение в оазис, и каралось оно смертной казнью. Смерть, подготовленная для преступника, была страшная – осуждённого закапывали в песок по самую голову и оставляли в пустыне. За несколько веков существования город обзавёлся страшным садом – где вместо цветов растут черепа.
Иман служил там стражником, когда началась очередная война. Какой-то важный гном пропал по дороге в Аюв, и подгорные жители использовали это как предлог для нападения. Под стены пустынного города пришла армия и осадила его. Осада длилась долго и могла продолжаться до скончания веков, поскольку, благодаря оазису, в осаждённом городе всегда было вдоволь еды и воды. Гномы, понимая, что время не на их стороне, предприняли несколько попыток взять стены штурмом, но каждый раз терпели неудачу. Тогда, отчаявшись, они пошли на последние меры. Из Ингтруда пригнали осадные машины и начали беспощадно бомбить город. То был горький день в истории Аюва, унесший великое множество невинных жизней, в том числе жену и маленькую дочь Имана. Аювцы пришли в ярость от этой бойни и совершили безумную вылазку, застигнув своих врагов врасплох. Черпая силы из сжигающей жажды мести, воины нанесли огромные потери превосходящим силам гномов, и подгорные жители были вынуждены отступить.
Вскоре случился дворцовый переворот, и новый король незамедлительно отправился заключать мир с пустынным городом. Он лично приехал с извинениями и богатыми дарами. Как рассказывал Иман, видевший всё своими глазами, король гномов вышел под остатки стен Аюва и преклонил колени перед всеми горожанами, моля их о прощении за то, что совершил его предшественник.
Мир был заключён, но Иман не мог более оставаться в городе, где всё напоминало ему о том, что он потерял. Он покинул родной град и отправился странствовать. Несколько лет его носило по всему Материку и в конце концов он нанялся охранять торговый караван, который шёл в Алкиилон. В городе древних ему понравилось, и он решил задержаться. Затем выучился грамоте и вступил в ряды стражи. Его исполнительность и боевые навыки обеспечили быстрое продвижение по службе, и, когда Исангасту поручили создание особого отряда, Иман первым в него вступил. И Исангаст ни разу не пожалел о своём решении. Аювец стал прекрасным помощником и верным другом. Он был нужен на предстоящей миссии, и с него капитан начал стопку тех, кто отправится с ним на переговоры.
Следующим было дело Доргорда. Предатель своего народа. Беглый северянин. Именно благодаря ему отряд Исангаста являлся уникальным.
Он был не такой, как другие варвары с севера. С самого детства ему претил их образ жизни и все его мечты были о том, чтобы сбежать Материк. Когда он подрос и достаточно окреп для этого, он украл лодку, на веслах пересёк пролив и приплыл в деревушку Эфкаст, которая стояла на побережье. Жители этой деревни постоянно страдали от набегов северян, поэтому, когда они увидели одного из них, пусть и юного, долго никто не размышлял. Доргорда скрутили и заперли в подполе, намереваясь вскоре вздёрнуть. Их планам помешали приплывшие на следующий день северяне, которые собирались в очередной раз разорить деревню. Они сразу же ринулись грабить, насиловать и жечь, а тех, кто пытался с ними сражаться, они беспощадно убивали. С особым рвением северяне обыскивали подполы и всевозможные застенки в хижинах, рассчитывая найти там спрятавшихся женщин и хорошенько позабавиться.
На их беду нашли они отнюдь не представительниц прекрасного пола. Доргорду от природы была дана нечеловеческая сила и исполинский рост. Будучи ещё юношей, он был в два раза сильнее любого взрослого мужчины из своей деревни. Когда его выпустили сородичи, он увидел в этом шанс получить признание южан и использовал его. Голыми руками он перебил всех северян, приплывших в то утро, но сам получил множество ран и пал без чувств вместе с последним варваром.
Местные жители оказались в затруднительной ситуации. С одной стороны, всех их спас юный северянин, а с другой – он был одним из их заклятых врагов. Решить сами они не сумели и решили послать в город за лекарем и солдатами, а пока ждали, лечили Доргорда как умели, чтобы он не умер до прибытия стражников. Через несколько дней в Эфкаст прибыл лекарь, небольшой отряд стражи и Исангаст, который командовал этим отрядом.
Они забрали мечущегося в забытьи Доргорда и доставили в Алкиилон, где поместили под стражу. Как только он поправился настолько, чтобы говорить, Исангаст навестил его. Капитан пытался узнать, зачем Доргорд уплыл от своих и спас деревню южан, а также вытянуть полезную информацию о врагах, но юный северянин не понимал его. Тогда Исангаст принялся учить его общему языку, чем занимался на протяжении нескольких последующих месяцев.
Постепенно, Доргорд учил южное наречие и рассказывал капитану всё, что тот хотел знать. Когда, наконец, он смог поговорить с Исангастом на общем языке, ни разу не прибегнув к жестам, то очень обрадовался. В благодарность за то, что его не казнили, северянин предложил научить капитана своему языку, и Исангаст согласился. Так они понемногу обучали друг друга, пока оба не стали свободно говорить на обоих языках. Именно тогда Исангасту пришла в голову идея о создании особого диверсионного отряда, обладающего знанием языка северных варваров и использующего его для ведения войны и добывания важных сведений.
Сегодня, благодаря Доргорду, вся команда свободно говорила на северном языке, за исключением, пожалуй, Гоги, который ещё не успел его выучить, но прилагал к этому все силы. Также отряд выучил письменность северных народов, правда для этого пришлось похитить одного из жрецов варваров. Вне всяких сомнений, если что-то пойдёт не так, то отряду будет сильно не хватать чудовищной силы и невероятной выносливости Доргорда, но брать на переговоры с северянами того, кто их когда-то предал, было неразумно.
Вздохнув, Исангаст, начал вторую стопку – тех, кто останется в городе.
Следующим было дело Бринстальфа, единственного в их отряде, у кого была семья. Причём не просто семья. Он был женат на девушке, которая была очень дорога капитану. Ева. За всю жизнь Исангаст приобрёл не так много друзей, а после кончины её родителей потерял двоих. Он гулял на пиру в честь её рождения, был рядом, когда она сделала первые шаги, и вместе с ней хоронил своих друзей, чьей дочерью она была. К тому времени Ева была уже взрослой девушкой и сама о себе заботилась, но Исангаст всё равно старался ей помогать по мере своих сил.
Изредка они встречались, обедали вместе и обсуждали, что у кого произошло. В один из таких дней Ева попросила помощи. Один из капитанов – тот, что носил золотые доспехи, – не давал ей проходу, настойчиво добиваясь её расположения. Тогда Исангаст, первый и последний раз, ударил Намора. За это его лишили жалования за полгода. Но больше Намор к Еве не подходил. Но не забыл. Ева по-прежнему получала от него цветы и сладости, но хотя бы он не докучал ей лично.
Подарки перестали приходить в день свадьбы Евы и Бринстальфа. Признаться, поначалу капитан не одобрял для неё такого мужа, но постепенно изменил мнение в лучшую сторону. Бринстальф оказался куда серьёзнее Люциуса и никогда не доставлял проблем. Как и капитан, он родился и вырос в Алкиилоне, после совершеннолетия пошёл служить в гарнизон и несколько лет патрулировал улицы, пока Исангаст не забрал его под своё крыло. Он встретился с Евой вскоре после этого, а через год сыграли свадьбу. В тот день Исангаст вёл её к алтарю вместо покойного отца. Как после донесли капитану, Намор тогда слёг в лазарет.
Сейчас у Евы и Бринстальфа вот-вот должен был родиться их первый ребёнок, и парни не могли этого дождаться. Команде только повод дай для пирушки, а рождение ребёнка их боевого товарища – это всем причинам причина. Они запланировали огромную попойку и теперь всей компанией ходили и дулись на Еву за то, что она всё никак не может разродиться и таким образом откладывает их праздник. Исангаст был не против запланированного пиршества. В конце концов такое событие и правда не каждый день случается, да и парни заслужили.
Исангаст не хотел, чтобы Ева и её будущий ребёнок лишились отца и мужа, поэтому решил предложить Бринстальфу остаться в городе вместе с Доргордом. Однако, в отличие от северянина, у Бринстальфа выбор будет и коли он пожелает отправиться на переговоры вместе с остальными, то так оно и будет.
Следующим был Эйнар – проповедник отряда. Когда-то давно он был монахом Матери-природы. Эта религия была одной из самых почитаемых на Материке – в основном благодаря древним и народам-гибридам. Догматы веры были просты – всё в мире создала Мать-природа, её храм – это окружающий мир, и нужно его оберегать и чтить. Именно поэтому Алкиилон выстроен из камня – древние не используют древесину в строительстве – только в кораблестроении, но и там древесину покупают.
Молодой Эйнар вместе со своей небольшой, монашеской общиной совершал паломничество к западной окраине Дриадельского леса. Там на них наткнулись разведчики северян. Варвары с севера были язычниками и люто ненавидели всех, кто не почитал их богов. Повстречав несчастных монахов, они пришли в неописуемую ярость и выпотрошили всех до единого. В живых остался только бедняга Эйнар, да и то потому, что за несколько минут до бойни углубился в лес за хворостом.
Когда начали резать его братьев и он услышал их вопли, то от страха потерял голову и бросился наутёк. На следующий день патруль древних обнаружил его в лесу, подле стен Алкиилона. Молодой монах лежал без сил и метался в бреду. Через пару дней, после бережного ухода лекарей, Эйнар пришёл в себя и рассказал о произошедшей с его братьями трагедии. Эрмегерн немедленно послал туда отряд воинов, но, разумеется, было слишком поздно. Стражники обнаружили только изувеченные тела бедных монахов. Разведчиков и след простыл.
Убитых монахов похоронили в лесу и посадили на могилы молодые деревья. Так велела их религия. Эйнар же, оставшийся совсем один, не придумал ничего лучше, как остаться в Алкиилоне.
С тех пор утекло много воды. Исангаст не мог себе представить, чтобы сегодняшний Эйнар мог оцепенеть от страха от чего бы то ни было. За годы тренировок и военной службы молодой монах превратился в опытного, бесстрашного воина. С ним была только одна проблема. Он ненавидел северян так сильно, что порой терял над собой контроль. Его даже отстранили от допросов, после того, как он забил захваченного варвара до смерти, прежде чем успел хотя бы что-то узнать.
Исангаст задумчиво уставился в пламя свечи и довольно долго размышлял о том, что же делать с монахом. Наконец, он положил дело Эйнара поверх Доргорда. Завтра он поговорит с монахом и примет решение, брать его или нет.
Следующими лежали сразу два дела, скреплённые между собой тонкой нитью. Степные братья – Тазмах и Веарад.
Родом они были из огромного города, стоящего посреди степи ящеров, – Гаргоса. Изначально это был небольшой торговый лагерь, куда приезжали кочевые племена орков и торговали между собой. Потом в торговлю включились древние и начали привозить свои товары. Торговый пункт стал деревней. Через несколько лет в Гаргос стали приходить караваны из городов Фрилорд и Устен. Постепенно деревня росла и расширялась, и в конце концов образовался город. Сегодня это была торговая столица всего материка. Гномы привозили туда свои изделия из металла и обменивали на лошадей и ящеров у орков, жители болот покупали скот, а Древние продавали ткани Аювцам.
В этом городе было множество наёмников, а братья были одними из лучших. Как их занесло в Алкиилон, Исангаст не ведал. Когда ему поручили создание отряда, первым делом он начал набирать воинов из гарнизона. Выбирал он крайне придирчиво и только людей. Причина была крайне проста – все северяне были людьми, и, чтобы воевать с ними так, как планировал это делать Исангаст, нужны были им подобные. В итоге под его командованием оказалось пять человек. Иман, Люциус, Бринстальф, Эйнар и Вилка. Считая Доргорда, выходило шесть. Этого было мало, и, чтобы добрать недостающих воинов, Исангаст устроил отборочные бои. Среди явившихся на турнир было много достойных бойцов, но братья одолели их всех и дошли до финальной схватки. В последнем бою финалисты должны были сражаться с теми, кто уже попал в отряд.
Веараду, который выделялся малым ростом, достался медведь Доргорд. Разумеется, северянин победил, хотя ему удалось не так легко, как обычно.
Тазмах бился с Иманом и практически его одолел, но сказался опыт Аювца и степной наемник пал.
Тем не менее они были лучшими из всех участников турнира. Они последними вступили в его отряд, когда он только создавался.
Эти двое были самыми противоречивыми людьми из всех, что знал Исангаст. Они любили деньги поистине с драконьей жадностью, но в то же время были необычайно щедры. Они были наемниками, и в то же самое время капитан не раз убеждался в их верности ему и всему отряду. Эти двое никогда не упускали возможности подзаработать, а миссия, которую поручили отряду Исангаста, в случае успеха будет должна прилично обогатить капитана и его парней. Тазмах и Веарад не простят его, если он лишит их такой возможности.
Прохрустев затекшей от долгого сидения шеей капитан положил братьев поверх дела Эйнара и взял следующего.
Нажод, или, как все его звали, Вилка. Необычайно пухлый малый с самомнением как у короля. Он был глубоко убеждён, что абсолютно все мужчины хотят быть похожими на него, а все женщины хотят его самого, но стесняются. Однако своё место в команде он получил отнюдь не за заоблачную самооценку. Толстяк Нажод, несмотря на свои габариты, был довольно шустрым и умелым бойцом, а своё истинное призвание он обрёл в стрельбе из лука.
Вилка был непревзойдённым мастером этого дела, настоящим фанатиком. Единственной его мечтой было накопить на открытие небольшой лавочки, где бы он изготавливал и луки, и прочее снаряжение для лучников. Он мог говорить об этом часами. На прошлой неделе, перед обедом, Вилка поймал того единственного в отряде, кого ещё не успел достать своими грёзами. Вежливый и ещё неопытный Гога до самого ужина покорно слушал о том, какую нить использовать в качестве тетивы, из какого дерева и какой формы сделать лук для той или иной цели, как правильно оперять и точить стрелы, предварительно вняв всем тонкостям выбора перьев.
Больше стрельбы из лука и восхваления собственной красоты Вилка любил только готовить. Делал он это так же профессионально, как и всаживал стрелы в глаза северянам, и потому, каждый раз, когда он дежурил на кухне, у всего отряда был праздник живота.
Его навыки нашпиговывать варваров стальными наконечниками могли оказаться полезны, и Вилка возглавил стопку тех кому скоро потребуется тёплая одежда.
Следующий был пока что самый вежливый и скромный человек в их отряде, новичок Гога. Он попал в их отряд примерно месяц назад, и о нём мало было известно. Сам он помалкивал, а парни и не спрашивали. Капитан тоже не лез парню в душу. Для него было важно, что новичок был не только талантливым, но и чертовски старательным. Если он будет продолжать в том же духе, то через несколько лет превзойдёт и Имана, и Люциуса, и даже самого Исангаста.
Капитан не хотел его брать в силу неопытности, но прекрасно знал, что Гога этого не поймёт. Новичок мечтал о настоящей миссии с тех пор, как попал под командование Исангаста. Капитан вздохнул, дал себе обещание всё равно предложить Гоге остаться и взял последнее дело.
Люциус. Его самая большая головная боль.
На юго-западе от леса Дриадель раскинулись огромные джунгли, которые называли Паучьими. Своё название они получили из-за огромных пауков самых разных видов в изобилии водящихся там. И одними пауками местная фауна не ограничилась. Там, в дебрях, водились и другие, куда более жуткие твари. Это было страшное, гибельное место.
Однако нашлись безумцы, которые там поселились. Первые обосновались подле водопада Трезубец, нарекли свою деревню Бабьи жвала и ассимилировались с пауками. Как им это удалось, никто доподлинно не знает, однако результат налицо. Они научились использовать пауков в сельском хозяйстве, ездить на них верхом и производить с их помощью ткани. Постепенно их деревня сама стала походить на паутину, дома располагались на огромных деревьях, таких высоких, что напрочь закрывали солнце, а между хижинами были протянуты веревочные мосты, сделанные из паутины.
Вторые поселенцы основали деревню южнее Бабьих жвал, в излучине реки Ладис – которая брала начало в озере Миарне, у берегов которого стоял Алкиилон, и иссякала в раскалённых песках пустыни Дашу. Свою деревню они назвали Вдовье брюхо и, в отличие от своих соседей, стали безжалостно истреблять пауков и прочих тварей, живущих в джунглях.
С годами их деревня превратилась в крепость, а выжившие жители в искусных воинов, не ведавших страха. Постепенно поселение прославилось, благодаря боевым навыкам своих жителей, и некоторые градоправители даже стали отправлять туда своих людей на обучение. Возвращалась из них десятая часть, зато равных им в бою не было на всём Материке.
Таким образом, в Бабьих жвалах образовалась первая на Материке школа, где обучали сражаться и убивать. Всех прошедших её награждали клеймом в виде паука, которое ставили на шею, дабы все знали о навыках носящего его.
Именно из этой удивительной деревни был родом Люциус. Он так же прошел многолетнее обучение и заслужил метку воина из Бабьих жвал. Как и братьев, его когда-то занесло в Алкиилон, и капитан не знал, для чего и зачем. Благодаря полученным навыкам, Люциус легко влился в гарнизон Алкиилона. Он был неунывающим шутником, совершенно не знающим меры, и поэтому постоянно чистил сортиры в наказание за свои выходки. Тем не менее слава о непобедимом болтуне множилась, и когда Исангаст принялся собирать отряд, то забрал к себе Люциуса, за что получил изрядное количество седых волос.
Юноша из Бабьих жвал был одним из лучших бойцов в городе и самой большой занозой в покрытой шрамами заднице капитана. Он был абсолютно неуправляем, а все наказания воспринимал как награду за свои выходки и искренне огорчался, если наказание было слишком слабым. Количество вызовов на ковёр к начальству, которое получил Исангаст с тех пор, как он взял Люциуса под своё крыло, не поддаётся исчислению. И если Эрмегерн, по старой дружбе, старался закрывать на это глаза, то Шимер нещадно карал Исангаста, лишая его премий, Намор катал доносы длиной с летопись города, да и остальные капитаны отнюдь не были снисходительны.
И тем не менее Исангаст полагал, что пользы Люциус приносил больше, чем вреда. Он не раз спасал членов отряда на заданиях и всегда поддерживал высокий боевой дух, благодаря чему парни работали эффективнее. К тому же парень был одним из лучших следопытов в своей деревне-крепости, что тоже сильно помогало в вылазках. Да, лично Исангаст от выходок Люциуса был в минусе, зато команда и весь город были в плюсе. И ради общего блага капитан самоотверженно терпел опасного балагура.
Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы оставить Люциуса в городе без присмотра, поэтому его дело завершило формирование тех, кто точно плывёт на переговоры.
Закончив формировать отряд, Исангаст задул свечу и двинулся к койке, намереваясь как можно скорее отключиться и закончить этот паршивый день. Громкий хлопок, с которым распахнулась дверь в его комнату, ясно обозначил, что поспать капитану удастся ещё не скоро…
Глава 4. Праздник жизни
В Алкиилоне расположена самая большая библиотека на Материке. Ей отведён целый дворец, который стоит между Академией Магии, Училищем и Орденом Мастеров, ибо все они в равной степени нуждаются в знаниях, хранящихся на полках Библиотеки.
– Кааап… итан… простите …ез стука… я… – тяжело дыша во мраке комнаты, пытался что-то сказать едва не сорвавший дверь с петель Гога.
– Отдышись и говори, – спокойно приказал Исангаст и пошёл зажигать свечу обратно. Гога послушно замолк и стал старательно сопеть, выравнивая дыхание. Через несколько минут он отдышался и продолжил:
– Капитан, извините, что без стука. Тут такое дело, в общем, я был у Бринстальфа дома, он просил занести его жене кое-какие вещи. Ну и как только Ева открыла мне дверь, у неё ммм.... В общем, начались схватки.
– И какого чёрта ты молчал!!! – мгновенно взорвался Исангаст, начисто забыв, что это был его собственный приказ. – Тебе нужно было бежать за повитухой, а не сюда! – и, отпихнув Гогу в сторону, рванул к выходу.
– Капитан, я её позвал! – успел выпалить ему в спину новичок. Исангаст притормозил.
– Я сперва уложил Еву на кровать, а потом побежал за повитухой. Сейчас она принимает роды.
Слова Гоги успокоили Исангаста. Он слишком дорожил Евой. Настолько, что утратил привычное самообладание и наорал на ни в чём не повинного Гогу, который, оказывается, всё сделал правильно.
