Она уходит со мной-2

– А ты уверен, что мне это нужно?! Что мне это ещё нужно?! Ты…

– Это нужно мне, – пронзив взглядом. Подошёл, приподнял голову за подбородок. – Нужно это тебе или нет – меня не интересует. Ты уезжаешь со мной, Вероника. И это не обсуждается.

Глава 4

Дмитрий

Получить ответ, где Платон, оказалось несложно. Вероника кричала, начинала плакать и снова кричала, что я могу убираться к чертям собачьим, что на хрен ей не сдался и что виноват кругом, куда ни плюнь.

Да, может, и виноват. Но какая разница, если по факту вернулся только чтобы взять её с собой? Весь грёбаный месяц вдалбливал себе в голову, что она не для меня, что лучше оставить как есть. Но никакие уверения не мешали мне с мазохистским удовольствием наблюдать за ней через экран мобильного.

– Чёрт! – задумавшись, затормозил перед пешеходным переходом.

Вообще свет светофора разрешал проехать, но старая перечница с клюкой неспешно двигалась ровно посреди дороги. Зыркнула на меня, прошамкала что-то нечленораздельное и поплелась дальше.

Стиснув зубы, шумно выпустил воздух через нос.

Примерно неделю назад я окончательно понял, что так продолжаться не может. Девчонка накрепко засела в мозгах. И дело было не в сексе. Старательная элитная шлюха с высветленными волосами по самую жопу и озёрами невинных сучьих глаз отсасывала так, что бурлила кровь. Только, когда она закончила, ничего не изменилось. Выставил её за дверь, а сам, как извращенец, включил видео и, делая затяжку за затяжкой, наблюдал за расхаживающей по дому в моём свитере Вероникой.

Но прежде, чем рвануть за ней, нужно было решить кое-что из текучки. Голодная до крови свора наступала на пятки. Моя смерть с самого начала была сомнительной, но она дала мне отсрочку. Уже рассчитавший, как выстроить следующие дни, чтобы сгонять в эту дыру и параллельно порешать нужные вопросы, я включил камеру и… Блядь! Вероника, совершенно голая, лежала привязанная к спинке постели и вертелась, пытаясь освободиться.

Нервы обожгло, желание схватить пистолет и прикончить того, кто посмел притронуться к моей девочке было таким, что попадись мне недоносок под руку, остался бы без члена в ту же секунду. Уже через час у дома, где была снята квартира, прослужившая мне пару месяцев пристанищем, дежурили менты. Всё оказалось круче, чем я думал. Друг в органах чётко объяснил перспективы. Делом о местном насильнике убийце уже давно занималось столичное следствие. И тут на тебе совпадение…

В городок я гнал, как безумный. Выжимал педаль и курил одну за одной. Мотор ревел, а мне казалось, что внедорожник тащится, как полудохлая улитка с раздолбанным панцирем. Обочина сливалась в сплошную линию, мимо мелькали столбы и огни придорожных забегаловок, а в мозгах билось только одно – убью. Уничтожу любого, посмевшего тронуть. Эта девчонка моя. Моя, чёрт возьми!

Сверившись с навигатором, свернул на раздолбанную просёлочную дорогу. Судя по карте, до места оставалось минут десять, не больше. Из-под колёс брызнула грязная вода. Лужа оказалась глубже, чем казалась.

– Да что это за дыра, – едва не матюгнулся. Вынул сигарету и прикурил.

Лёгкие наполнил едкий дым. Дурацкая привычка, доставшаяся мне в наследство от бывшей жены. Сука. Сама-то она к сигаретам не прикасалась никогда. А вот я…

– Сука, – уже вслух, вспомнив, как она, напуганная, смотрела на меня своими огромными глазищами. И я, сдвинутый на ней, готов был прикончить вначале её, потом самого себя.

Понимание, что эта стерва стонет и кончает под другим мужиком, было сродни удавке на шее. Только ведь я знал… Всегда, чёрт её дери, знал, что она не моя. Кретин! Перекроить можно всё, что угодно, только не бабу, для которой ты всего лишь замена и сытое будущее.

«До конца маршрута осталось двести метров», – оповестил навигатор голосом услужливой электронной подлизы.

Сбоку мелькнуло несколько старых, перекошенных домиков. После них – парочка приличных, и снова – низкие, одноэтажные, но уже ухоженные. На одном из участков резвились две девочки. Против воли засмотрелся на них. Да кончится это когда-нибудь или нет?! Проклятье! Если Крис думала, что это так просто: растить ребёнка с пониманием, что ты не отец – она ошибалась. Если думала, что так просто: растить ребёнка, а потом в момент забыть, как это, отказаться от него – она дура.

– Не дура, – прошипел сквозь зубы, заставив себя проехать дальше. Вышедшая на крыльцо женщина проводила машину взглядом.

Если бы не подъехал к нужному дому, закурил бы снова. Но всё тот же навигатор сказал, что цель достигнута. Я и сам знал, что достигнута. Во дворе развешивала бельё мамаша пацанёнка, получившего в свой день рождения самокат. Что приеду, предупредил я её заранее. Увидев машину, она оставила выстиранные тряпки в покое и громко позвала мальчишек. Те не заставили себя ждать. Только вышел из машины, Платон кинулся мне навстречу.

– Дядя Герман! – завопил он. Босой, в коротких шортах, он подбежал к калитке. Потянулся, чтобы открыть.

– Платон, подожди, – бросилась за ним мать второго пацанёнка.

Платон её даже не услышал. Справился он с калиткой в долю секунды.

– Дядя Герман! – выскочил на улицу. Я и сообразить ничего не успел, как он оказался рядом.

– А Вероника сказала, что ты не приедешь! – выпалил он. В руке его был зажат ломоть ржаного хлеба, уголок губ чем-то перемазан. Растрёпанный, он смотрел на меня со свойственной только детям искренностью. От этого взгляда у меня стянуло нутро.

– Вероника ошиблась, – присел перед ним. Усмехнулся. – Как твои дела, разбойник?

– Хорошо. А почему ты уехал? Я ждал тебя, а ты даже не звонил. И Вероника…

– Так было нужно, – проговорил, рассматривая его.

Что-то подсказывало, что творю самую настоящую дичь. Но прошедший месяц ясно дал понять: не заберу их обоих – до конца дней жалеть буду. А хрен знает, когда эти дни кончатся. Ладно, если через пару лет, а если тянуть жвачку придётся ещё несколько десятков? Нет уж, увольте.

– Это у тебя обед? – кивнул на его руку.

– Добрый день, – не к месту встряла Люба. – Сейчас я соберу Платошкины вещи. Не думала, что Вы так быстро.

Я кивнул ей. Платон разжал пальцы и продемонстрировал мне перепачканную маслом с солью ладонь.

– Хочешь?

– Хочу, – взял кусок. Отхватил добрую половину и вернул мальчишке. Чёрт возьми, вкусно. Когда я ел в последний раз?

Мальчишка заулыбался. Тоже принялся жевать. Поднявшись, попросил мать его друга поторопиться. Сам привалился к машине. Посмотрел на дом с колышущимися на бельевой верёвке простынями, на разгуливающих у соседнего дома кур. Придёт время, возьму Нику, Платона и свалю в такую вот деревню на пару месяцев. И пусть всё катится куда подальше.

– Ты за мной приехал? – звонкий детский голосок.

– А за кем же ещё?

– И больше не уедешь?

– Уеду, – признался честно.

Платон нахмурился. Но только он открыл рот, чтобы что-то сказать, я добавил:

– Но ты поедешь со мной. Как тебе? Ты ведь, наверняка, никогда не был в Москве?

Мальчишка замотал головой. Хмурое выражение с его лица не сходило, в глазах читалось недоверие. Я криво усмехнулся. С дочерью у меня не сложилось. Что, если на этот раз всё-таки смогу всё сделать правильно?

– А Ника знает, что ты вернулся? – Платон снова протянул мне хлеб. – Ешь. Я уже много съел.

– Спасибо, – под внимательным взглядом мальчика отправил хлеб в рот. Сигареты остались в машине, и я было потянулся за ними, но Платон не отстал.

– Где Ника? Она ведь тоже поедет с нами? Я без неё не поеду.

– А если она не поедет? Если не захочет? – какого лешего меня дёрнуло спросить, понятия не имею.

Пацанёнок сдвинул брови.

– Без Ники не поеду, – ответил с решительностью, которой позавидовал бы взрослый мужик. – Не хочу в Москву без Ники. Я… я лучше тут, но с ней. И… И если она не поедет, ты тоже лучше тут с нами.

– Она поедет, – отрезал. – Ника дома, Платон. Собирает вещи.

Собирает она их или нет, уверен до конца не был. Но надеялся, что это так. В противном случае придётся затолкать её в машину в том, что на ней будет. И пусть хоть шипит, хоть плюётся. Раз уж я притащился в это проклятое место, чтобы забрать её и парня, так оно и будет.

Тем более что они уже и так мои. По всем фронтам. Так что деваться ей некуда.

Вероника

Складывая вещи в любезно присланный Германом курьерской доставкой чемодан, ругала себя на чём свет стоит. Ругала, но всё равно продолжала методично собираться. Оправданием, пусть даже совсем слабым и неубедительным, служило только то, что мне нужно было отвлечься, чтобы не думать о случившихся за последние сутки событиях. Хотя не думать не выходило.

Забывшись, я включила телевизор.

«На данный момент следствие не даёт никаких комментариев», – взволнованность журналистки чувствовалась даже через экран.

Стоя на фоне местного здания следственного комитета, она с силой сдавливала ручку микрофона и чеканила: «Единственное, что стало нам известно, задержанный – местный житель. Мы ждём дополнительную информацию».

На этом выход в эфир должен был подойти к концу. Но, похоже, что-то пошло не так, потому что прежде, чем картинка сменилась рекламным блоком, зрители у экранов услышали слова, им не предназначавшиеся: «Господи, неужели, этот кошмар закончился, Саш? Я думала…»

Окончание фразы всё-таки проглотила весёлая мелодия и танцующая на тарелке сосиска, распевающая песенку, какая она вкусная и как необходимо её съесть. После только что окончившегося репортажа выглядело это особенно абсурдно.

– Сколько курить нужно, чтобы придумать такое? – надавила на кнопку выключения. Но только затих телевизор, из коридора раздались голоса.

– Вероника, ты дома? – Платон влетел на кухню прямо в сандалиях. Счастливый, взбудораженный, брат остановился около меня. – Дядя Герман сказал, что мы сегодня в Москву едем! Представляешь?! Все вместе!

Я медленно подняла взгляд на стоящего в дверях кухни Германа. Поигрывая брелоком от машины, он в упор смотрел на меня. И в его жёстком, заставляющем неметь пальцы взгляде я видела собственную неизбежность.

– Да, – ответила брату, но смотреть продолжала на Германа. – Дядя Герман так сказал. Значит, так и будет. Разве может быть иначе? – и уже Герману, – может?

– Не в этот раз, – сжал брелок в кулаке и показал мне на коридор.

Собранный мною же чемодан стоял у стены. Это было сродни тому, как если бы мне приказали повеситься, а перед этим купить мыло и верёвку, причём на свои же деньги. И я покорной овцой сделала бы так, как приказано.

Что у него за власть надо мной? И откуда во мне эта слабость?! Ведь не была я такой. Я… Да я, чёрт возьми, собиралась взять золото, как минимум, на чемпионате России по фигурному катанию! И у меня получилось бы. Получилось!

– А что, если я не поеду, Герман? – спросила тихо, воспользовавшись тем, что Платон пошёл проверять комнату и собирать остатки своего барахла. – Ты же мне так ничего и не обещал. Так зачем мне ехать с тобой? А если бы и обещал…

– А зачем тебе оставаться? – встречный вопрос прозвучал так же тихо. Нас разделяло сантиметров тридцать, не больше. – Сказать, что тебя здесь ждёт?

Я и без него знала. Отвела взгляд и наткнулась на собственное отражение. Сразу же захотелось отвернуться. Губа была разбита, на щеке – царапина и здоровый синяк. Хорошо, хоть глаз не заплыл. Да я бы на себя такую в страшном сне не позарилась!

– Эту квартиру тебе в скором времени придётся освободить, – безжалостно выговорил он. – Для того, чтобы снять хотя бы убогую конуру, тебе придётся устроиться на работу, а с этим, как я понимаю, у тебя проблемы. Ты и твой брат либо окажетесь на улице, либо вернётесь в старую квартиру. Перспектива так себе, не находишь?

Я зло глянула на него из-под ресниц. Он не усмехался. Насмешки не было даже в глазах. Трезво и цинично он описал мне перспективу ближайшего будущего. И, надо сказать, совсем некрасочно.

– А с тобой у меня какая перспектива?

– Это будет зависеть от тебя.

Герман протянул руку. Коснулся собранных в хвост волос и мягко, неспешно стянул резинку. Не сводя взгляда с моего лица, распустил волосы, позволил им рассыпаться по спине и плечам. Провёл по всей длине, разглаживая, лаская.

– Постарайся не собирать их, – глухо, с хрипотцой. – Так мне нравится больше.

– Раньше ты хотел другого. Быстро же у тебя всё меняется.

– То, что было раньше, было раньше, – убрал резинку в карман. Но пальцы так и скользили по прядям у лица, слегка задевали кожу. – Хочешь правду, Ника? Казаться Богом проще, чем быть им, – почти неуловимая саркастическая усмешка. – Принимать некоторые решения бывает сложнее, чем ты можешь себе представить. Особенно, если эти решения касаются собственной жизни.

Мне ли было этого не знать! Сердце ёкнуло. Так и казалось, что ему всё известно, что вот-вот он скажет, что знает о ребёнке. Держаться перед ним стойкой было пыткой. Перспективы… Максимум, что ждало меня тут, – пособие по безработице и крохотные выплаты на ребёнка.

Но что ждёт меня с ним? Что ждёт нас?

От тяжёлых мыслей и готового слететь с языка признания меня спас появившийся в коридоре Платон.

– Я готов, – деловито заявил он.

Герман кивнул ему. Я выдохнула и прикрыла глаза. Лямки детского рюкзачка легли в широкую мужскую ладонь.

– Возьми брата, – ни о чём не спрашивая, приказал Герман. – Я вынесу вещи.

От дома мы отъехали минут пять назад, и за это время не сказали друг другу ни слова. Не разговаривали мы, и когда Герман складывал в багажник вещи. Я мрачно думала о будущем – ближайшем и далёком, о том, что будет, когда Герман узнает про ребёнка. Но что у меня есть тут? Горькая правда: ничего. Ещё вчера была готова положить на алтарь жизни своего ребёнка собственную. Так какой смысл бежать сейчас? Только гложущая сердце обида была слишком сильной, чтобы терпеть.

– Ты всё предусмотрел, – посмотрела в зеркало заднего вида.

Платон сидел в детском кресле, как на троне.

– Почему-то у меня ощущение, что ты язвишь, – Герман мельком повернулся ко мне.

– Потому что все твои усилия не имеют смысла. Нам всё равно скоро придётся вернуться, – в ответ на его вопросительный взгляд.

– Зачем?

– Затем, что у меня нет права опеки над братом, Герман, – психанула, заводясь сильнее и сильнее. – Потому что никто мне его так просто не отдаст. Я не могу взять и увезти его. Ты тем более.

– Открой бардачок, – очередной приказ. Я волком глянула на него. – Открой бардачок, Ника, – повторил с прежней невозмутимостью.

Разозлившись сильнее, я сделала, как он сказал. Снова посмотрела, ожидая, что теперь.

– Возьми папку и достань то, что внутри.

Как только раскрыла молнию, на колени мне упало свидетельство о рождении. Свидетельство о рождении Платона. Плохо соображая, я достала всё, что было внутри. Два свеженьких паспорта и несколько сложенных пополам листов.

– Ты… – голос пропал, как только открыла разворот с собственной фотографией. – Уманская Вероника. Уманская?!

Ничего не соображая, раскрыла второй паспорт. На фото был… Герман. Только…

– Дмитрий? – вскинула голову. – Дмитрий Уманский? Так ты же…

Он глянул так, что слова комом застряли в горле. Судорожно пролистала странички своего паспорта. Дышать стало трудно: там, где обычно ставилась печать о регистрации брака, была… печать о регистрации брака.

– Кто ты? – сквозь непонимание. – Как тебя зовут? Герман или…

– Ответ у тебя в руках, Ника, – нотки металла.

Я опустила глаза на фотографию. На Германе была чёрная рубашка. Посмотрела на свою, на имя. Платон что-то говорил с заднего сиденья, а я не могла и слова разобрать.

– Ты свихнулся? – выдавила через силу. – Ты…

– Нет, – донеслось до меня уже насмешливое. – Я просто всё предусмотрел, Вероника. В этом ты права.

Он действительно предусмотрел всё. Согласно документам, отныне я его жена, а Платон – сын. И он имеет полное право забрать нас из этого города. Забрать куда угодно. Хоть в Москву, хоть на край земли.

– Так как тебя зовут на самом деле?! – воскликнула истерично. Разум не выдерживал. – Как?!

– Дмитрий, – положил он руку мне на колено. – Меня зовут Дмитрий, Вероника. – взгляд в самую душу. Тихий бархатный голос. – Это моё настоящее имя. Остальное неважно.

Глава 5

Вероника

Подсознательно всегда знала, что брожу наощупь в темноте. Обрушившаяся на меня правда не стала потрясением. Но поняла я это лишь спустя несколько минут. Опустив окно, Дмитрий закурил. Дмитрий…

– Где Альма? – обернулась к брату.

Дмитрий… Ведь это имя уже мелькало. И, просматривая украденные документы, я подсознательно чувствовала подвох.

– Где Альма? – повторила, уловив замешательство Платона.

Когда я в последний раз видела игрушку? К ужасу, поняла, что было это дома. А потом мне стало не до того. Рядом с мужчиной, наградившим меня непроходящей болью в сердце, ребёнком и паспортом со штампом о регистрации брака, вообще была сама не своя. И это, если не брать в расчёт, что в минувшие сутки я чудом не пополнила список жертв убийцы, которому собралась подсунуть свою ещё не рождённую кроху. Другое дело, что и без малыша хотела попытаться с Кешей…

Хороший расклад, ничего не скажешь.

– Платон, ты её взял? – перегнулась через кресло.

Брат округлил глаза и испуганно мотнул головой. Если бы не желание проверить догадку, мы бы так и доехали до Москвы.

– Я, кажется… Кажется, я её забыл, – едва не плача, пролепетал малой. – Ник, я…

– Я же тебе говорила! – в сердцах повысила голос. – Я тебя просила, Платон!

– Я не нарочно, – уже со слезами, звонко. – Я её положил, а она…

– Что она?! Спрыгнула на пол и побежала?

– Нет… – всхлипнул брат. – Я просто…

– Вероника, хватит, – Герман или, как там его, Дмитрий заставил меня сбавить обороты.

Брат куксился, но до истерики дело, слава Богу, не дошло. Только этого сейчас и не хватало. Несмотря на раздражение, усталость, неопределённость и вытекающую из всего этого нервозность, срываться на брате права у меня не было.

– Разворачивайся, – на сей раз приказала я. – Разворачивайся! – когда он и не подумал притормозить. – Нам нужно забрать игрушку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.