Друд – сын пирата

– Он, наверно, решил, что я спятил.

– Ничего, Друд, вечером я всё ему объясню.

– А где находится настоящий Дорстен Эсклермонд? Ему не повредит, что я взял его имя?

– Он далеко отсюда, и ему это не повредит.

Друд и Шэерлот дошли до дома. Здесь девушка попрощалась с ним и пожелала удачного рабочего дня. Друд отправился в контору.

Осе Ланселин пришёл во время ужина. Старик Баллири заперся с ним в кабинете, а когда вышел, то никому ничего не сказал. Следующие два дня прошли без известий. Как выяснилось позже, они были потрачены на выяснение вопроса, к какому роду войск принадлежали вербовщики. Новости, поступившие на третий день, были неутешительными. Оказалось, что вербовщики, заставившие Янсенса подписать вербовочный лист, были моряками. В тот же день они доставили новобранца на корабль, а на следующий – вышли в море охотиться за каперами Северных провинций.

10.

Друд задаётся вопросами и ловит слухи

Жизнь Друда в доме купца была довольно однообразной, однако и она вызывала множество разных вопросов.

По вечерам, когда жара спадала, но камни раскалённой мостовой ещё дышали ею, Друд любил сидеть на конторке, поставив ноги на табурет и открыв окно, и наблюдать за улицей. В это время он думал о разных вещах.

В мансарде напротив жил студент. Когда сумерки сгущались, он зажигал две свечи и ставил их по обеим сторонам от себя, засиживаясь за книгами допоздна. Студент напоминал Друду Мельхиора, который с тех пор, как водворил мальчика в дом своего дяди, больше не появлялся. Друд даже заволновался, не случилось ли с ним что-нибудь. Он спросил об этом у Шэерлот и получил ответ, что у Мельхиора всё хорошо, но он очень занят. Друд почувствовал лёгкий укол обиды: чем можно быть настолько занятым, чтобы не найти получаса, чтобы зайти и поинтересоваться его судьбой?

Темнота опускалась над Ваноццей из высоких глубин небосвода. Сначала небо становилось по центру фиолетовым, но между ним и крышами оставалась полоса голубизны, переходившей в золото. Затем золото меркло, и опускалась ночь. Высыпали звёзды. Глядя на их далёкие, сияющие огни, Друд думал о капитане Эсклермонде, который тоже, возможно, видит их с палубы своего корабля. Где он сейчас? Удалось ли ему избежать встречи с каперами Северных провинций?

Даже в темноте по улице некоторое время продолжали громыхать кареты. В чистом ночном воздухе голоса людей, проходивших внизу, доносились так чисто и звонко, словно они находились совсем рядом. Лай псов отражался гулким эхом.

Движение на улицах напоминало о том, что в то время, как в купеческих кварталах ложились спать, в дворянских начинались балы, карточная игра и другие развлечения. Друду сразу вспоминался таинственный член семьи Баллири – дворянин Осе Ланселин. Почему ничто в доме не напоминало о его матери? Почему, каждый вечер, обсуждая домашние дела с Шэерлот, дед никогда не говорил о внуке и его сестре? Почему Фиборс Баллири потребовал, чтобы Друд молчал о том, что его посылали с запиской к Осе? Почему Шэерлот не подошла к племяннику сама? Почему, когда Осе пришёл со сведениями о Янсенсе, его сразу отвели в кабинет деда, так что никто из других обитателей дома не видел его?

Высунув голову на улицу, Друд рассматривал окна соседей напротив. На втором этаже было темно. Там проживал адвокат, арестованный на прошлой неделе, и теперь новые жильцы боялись занять его комнаты. В доме Баллири этот случай не обсуждался. Однако Друд слышал, как крючконосая старуха, занимавшая комнаты над адвокатом, сказала:

– Наверняка он был из тех, кто читает газеты.

Мальчик недолюбливал эту старуху. Он заметил за ней привычку высовываться из окна и осматриваться по сторонам, прежде чем спрятаться и швырнуть на улицу какой-нибудь мусор. Впрочем, слова её не прошли мимо его ушей. Друд давно хотел получше узнать об обстановке в Скалла- Вере и о войне, но Фиборс Баллири запрещал разговоры о политике своим служащим, поэтому мальчик довольствовался обрывками слухов, из которых знал только то, что подвоз товаров к острову затруднён.

В ближайшую субботу, сказав, что хочет пройтись, Друд направился в книжную лавку, в витрине которой выставлялись газеты. Отдав пять лейров, он сделался собственником номера «Всесветских новостей, издаваемых Яклейном Сэлдэном в собственной типографии». Так как нести газету домой не следовало, Друд завернул в ближайшую кофейню, заказал кофе с пирожными и погрузился в чтение новостей. Из двух колонок текста на половине листа он узнал о столкновениях французов и австрийцев в Северной Италии, а также о неудаче, постигшей шведскую эскадру при попытке взять русскую крепость Архангельск. Местные новости состояли из сообщений о большом приёме у наместника, о разгроме в окрестностях Кистоля шайки разбойников, о крупном пожаре в городе Сен-Катарен и о потоплении каперами провинций Скалла- Вера и Гринигин восьми кораблей Северных провинций. Внизу объявление сообщало о поступлении в крупную книжную лавку новых карт Гийома Делиля. Нельзя сказать, чтобы все эти новости сильно расширили представление Друда о политической ситуации, но всё же он узнал больше за полчаса чтения газеты, чем за неделю улавливания обрывков разговоров в конторе.

Свернув «Всесветские новости» в два раза, Друд положил их на стол, а сам принялся разглядывать посетителей кофейни. Его внимание привлёк разговор двух купцов, как и он, читавших газету.

– Сколько мы кораблей потопили – пишут, – сказал старший из них, – а сколько у нас – молчат.

– Вы слышали, – обратился к нему сосед, – старого Беерена отправили в долговую тюрьму?

– Так быстро? – удивился первый. – Известие о потоплении двух последних его кораблей пришло только вчера.

– побоялись, что старик улизнёт. Через неделю назначена распродажа его имущества.

– Знаете, а Сибордарре Ольсену удалось вывернуться, – снова сказал первый.

– Да что вы? – удивился сосед.

– Корабль его увели каперы, а капитана и команду посадили на шлюпки, на которых они и прибыли в Ваноццу. Ольсен запродал их кредиторам, чтобы они отрабатывали его долги, а заодно и свои за потерю корабля.

– Ему повезло.

Заинтересовавшись разговорами, Друд откинулся на спинку стула и, прихлёбывая кофе, изобразил, что смотрит в окно, а на самом деле «навострил уши».

Справа от него сидел юнец, наряженный пёстро и с претензией на элегантность. Он беседовал с мужчиной лет тридцати с пальцами, испачканными чернилами и пером, заткнутым за ухо. Из их беседы выяснилось, что мужчина – сочинитель пьес.

–Мы с театром выступали в Сен-Катарен, – сообщил юнец. – Там говорят, что вновь объявился Нищеброд.

–Он и не исчезал оттуда, – возразил сочинитель.

–Ну что ты! Все знают, что он скрывался в Северных провинциях, а теперь, говорят, вернулся. Я слышал, будто герцог Фёррил дал ему десять сундуков с золотом, чтобы он поднял восстание и присоединил Скалла- Веру к Северным провинциям.

–Тише, мой юный друг, тише! Это разговор не для кофейни!

Так как дальше беседа касалась какой-то скандальной актрисы, Друд перестал её слушать и переключился на излияния двух девиц. Одна из них сообщила другой, что в их доме проживал молодой адвокат, серьёзный и положительный. Никто не замечал за ним ничего предосудительного, а вчера его арестовали как сторонника объединения с Северными провинциями. Соседка адвоката утверждала, что сердце её навек разбито.

Переводя взгляд с одного посетителя на другого, Друд наткнулся на странную пару. Это были Мельхиор Баллири и незнакомый офицер. Они сидели молча и явно кого-то ждали. Вскоре к ним быстрым шагом подошёл Осе Ланселин, одетый проще, чем в тот раз, когда Друд предавал ему записку. Сначала он, судя по всему, объяснял своё опоздание, а затем сообщил что-то, после чего все трое встали и вышли. Подстрекаемый любопытством, Друд поставил чашку на стол и тоже вышел, однако никого на улице не увидел. Когда карета, частично закрывавшая обзор, проехала, мальчик заметил вдалеке только удалявшихся Мельхиора и офицера. Мостовая в этом месте поднималась вверх по склону холма, поэтому они шли медленнее, чем могли бы. Друд увязался за ними. Дойдя до первого перекрёстка, молодые люди распрощались. Офицер свернул за угол, а Мельхиор пошел прямо. Сначала мальчик хотел догнать студента, но потом остановился и повернул назад. Внутренний голос подсказал ему, что Мельхиор вряд ли обрадуется их встрече сейчас.

Случай этот разбередил Друду всю душу. В голове его снова зароилась масса вопросов. Что за дела были у Осе, Мельхиора и офицера? Что свело их вместе? Куда они разошлись? Перегруженный цифрами мозг мальчика, остро ощущавший недостаток ярких впечатлений, цеплялся за этот незначительный случай, возвращаясь к нему снова и снова. Иногда он размышлял над ним целые ночи! Зато как тяжело было подниматься по утрам, когда хозяйские часы с маятником отбивали шесть!

11. Друд разговаривает о политике

День в конторе был таким же, как всегда. В окно палило солнце. Друд, вцепившись левой рукой в волосы, тщетно старался сосредоточиться на счёте, который он переписывал. В этом ему мешали преуспеть два обстоятельства. Первым из них был Рибурн, ругавший кого–то за дверью «ослом» и «олухом царя небесного», а вторым – муха, упорно старавшаяся сесть мальчику на голову. В результате безуспешных попыток от неё отделаться, Друд махнул пером и заляпал кляксами лист.

–О, Господи! – воззвал он и обхватил руками голову. Локоть его попал в чернильные пятна.

На муху достигнутые успехи не произвели должного впечатления, и она возобновила усилия по «штурму» головы Друда. Но на этот раз мальчик проявил хитрость. Он позволил ей не только приземлиться, но и оглядеться, после чего резко ударил себя по лбу. Муха успела взлететь, но была сбита в воздухе и шлёпнулась в чернильницу, где начала беспомощно барахтаться. Друд тут же преисполнился к ней сочувствия и стал извлекать кончиком пера. За этим занятием его и застал Рибурн, внезапно вошедший в комнату.

–Да, Эсклермонд, – с удовольствием сказал он, – ненадолго хватило вашего рвения. Учтите, кофейни и газеты не доведут вас до добра.

– А что плохого в том, что я один раз зашёл в кофейню? – спросил Друд.

– Хорошо, что вы не думаете отпираться, Эсклермонд, – удовлетворённо покачал головой Рибурн, – но плохо, что вы говорите лишь половину правды. Вас неоднократно видели в кофейнях, а также мне известно, что вы каждую неделю покупаете газеты.

– Что же в этом плохого? – снова спросил Друд. – Я трачу свои деньги, а домой возвращаюсь к ужину.

– В кофейнях бывают разные подозрительные личности. Это может бросить тень на дом вашего хозяина, а также отрицательно сказаться на его торговых делах.

– Господин Баллири велел вам передать это?

– Нет. «Он велел вам взять у меня вот эту записку, – Рибурн протянул Друду вчетверо сложенный листок, – и как можно быстрее идти домой». Дело в том, что он забыл в своём кабинете какие–то важные бумаги. Вы должны попросить их у госпожи Шэерлот и доставить сюда.

Друд подумал, что Бог его услышал. Покинуть гору счетов, чернильницу и мух в середине дня было для него пределом мечтаний.

Воздух на улице дрожал от зноя. Пешеходов было мало, лишь кое-где лежали, вывалив розовые языки, бродячие псы. Выйдя из торгового квартала, Друд продолжил путь мимо богатых особняков. Деревья садов, окружавших их, близко росли от решетчатых заборов и отбрасывали узорную тень на мостовую.

Добравшись до дома и передав поручение, Друд пошёл на кухню, чтобы напиться и освежить свою утомлённую счетами и солнцем голову. Налив себе в деревянную кружку воды, мальчик из неё же умылся и сел на табурет, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Услышав скрип двери, он не придал этому значения, пока насмешливый голос не произнёс:

–Ну, здравствуйте, господин Эсклермонд.

Друд вскочил и увидел в дверях Осе Ланселина.

«Стоит или не стоит назвать ему своё настоящее имя?» – пронеслось в его голове.

–Я знаю, что вас зовут Дэвид Шанталь, – словно услышав его мысли, сказал Осе Ланселин. – Мне бы хотелось встретиться с вами, если не возражаете. Увидимся после воскресной службы на том углу, возле которого в прошлый раз вы оставили тётушку Шэерлот. Вы придёте?

–Да.

Оставшиеся до встречи дни Друд жил одними ожиданиями. Он был заинтригован и польщён. Наконец-то человек его, дворянского круга, обратил на него внимание! Это возвышало юношу в собственных глазах, тем более что Рибурн каждый день ущемлял его самолюбие своими замечаниями, а торговые ученики – насмешками. Однажды он забылся и обозвал учеников «подлыми плебеями».

«Смотрите–ка, какой благородный! – отозвался один из его недругов. – Все знают, что дед твой, старый Эсклермонд, держал бакалейную лавку, а бабка была дочерью бедного учителишки!»

Друд хотел было возразить, но осёкся. Его враги восприняли это как свою победу, но этим дело не закончилось. Вечером Друда вызвал к себе хозяин и спросил, не считает ли мальчик и его, человека, давшего ему пищу, кров и работу, «подлым плебеем». Заодно он напомнил, что и в его собственной родословной есть огромное чёрное пятно. Друд, не смея поднять глаз, сказал, что он не имел в виду старого Баллири, когда ругался с торговыми учениками.

«Запомни, мой мальчик, на всю жизнь, что если бы не было «подлых плебеев», то знатные бездельники умерли бы с голоду, – заявил купец. – Ты на собственном примере убедился, что твоё сомнительное знатное происхождение ни капли не помогло тебе в жизни. Значение человеку придаёт не знатный род, а его собственные заслуги. Насколько достоин презрения дворянин, не отличившийся ни в чём, кроме пороков и лени, настолько достоин уважения простой человек, сумевший своим трудом достичь известного положения».

Нельзя сказать, чтобы данная проповедь сильно подействовала на Друда, тем более что его мать всю жизнь придавала большое значение своей родословной и дворянской родне. Из всей этой истории юноша вынес мнение, что его несправедливо обидели, но обиду придётся проглотить, так как он сильно зависит от Баллири-старшего. Таким образом, приглашение Осе Ланселина было как нельзя кстати.

Едва дождавшись конца воскресной службы, Друд смешался с толпой и улизнул из церкви, чтобы не идти на обед. Очутившись в условленном месте, юноша не успел отдышаться, как к нему подъехала карета, и Осе Ланселин пригласил его сесть в неё. Осе приказал кучеру трогать и обернулся к Друду:

– Мы поедем с вами за город, на побережье. Очень модное место для прогулок.

– Я благодарю вас за приглашение.

– Тётушка Шэерлот рассказала мне о ваших приключениях. Вы меня очень заинтересовали. Хотелось бы услышать всю историю из ваших уст. Поделитесь?

– С удовольствием.

Друд раздулся от гордости, как петух на заборе. Осе был явно старше него, хоть и не на много. От его небесно-голубого кафтана и серебристого камзола исходил непривычный запах, отличный от запахов пыли, пота и корицы, которые Друд ежедневно вдыхал на складе. О сапог Осе при каждом толчке кареты билась шпага. В довершение, он был владельцем прекрасной кареты, но, тем не менее, разговаривал с молодым Шанталем без тени высокомерия.

– Начнёте рассказ сразу, как приедем на место, – сказал великолепный Осе.

Вдруг Друд увидел за окном знакомую картину: развалины сгоревшего дома.

– Я знаю эту улицу! – воскликнул он. – Мы шли по ней с Мельхиором Баллири, когда только-только приехали в Ваноццу. Я ещё спросил, что здесь случилось, но он мне не ответил. И Рибурн не ответил, и госпожа Шэерлот.

–Я вам отвечу, – сказал Осе. – Только дайте слово, что вы больше не будете никого расспрашивать. Это может повредить моему деду.

Друд горячо поклялся.

–Это дом доктора Хилеаса Алисандера. Он был расстрелян из пушек. В нём собрались сторонники возвращения Скалла- Веры в состав Северных провинций. Власти узнали об этом. Дом был окружён солдатами. Находившиеся внутри отказались сдаться и стали отстреливаться. Тогда солдатам приказали стрелять по дому из пушек. Начался пожар. Все погибли.

– И еще выгорело два квартала и церковь святой Изолы? – спросил Друд.

– Откуда вы знаете?

– Нам учитель в школе читал из газеты.

– Да, сгорели два квартала и церковь, но мы их не увидим, так как поедем по другой улице.

– А почему, если я буду расспрашивать об этом, то нанесу вред вашему деду?

– Потому что кто-нибудь может донести в тайную полицию, и власти захотят проверить, не является ли он сторонником объединения с Северными провинциями?

–А он является их сторонником?

–Дед старается держаться вне политики, но ведь злые языки могут наговорить что угодно. Кроме того, у него могут найти вас, господин Дэвид-Рудольф Шанталь. Зачем ему неприятности?

Последний довод показался Друду самым убедительным и заставил его замолчать.

Между тем карета выехала за черту города и перестала трястись, так как мостовые остались позади. Перед глазами юношей раскинулся песчаный пляж. Береговая линия описывала полукруг, открывая живописный вид на порт и панораму города. Вдоль кромки воды гуляли горожане. Юноши покинули карету и присоединились к гуляющим.

Друда не нужно было уговаривать рассказывать. Он настолько восхищался своим новым знакомым, что готов был сделать что угодно, только бы ему понравиться. Местами он слегка привирал, стараясь изобразить своё поведение в более привлекательном свете. В частности, он расписал, будто пить вино для него – пара пустяков, а Подлеру и Бертену удалось совладать с ним лишь подсыпав чего-то усыпляющего. Друд полагал, что такие усовершенствования в рассказе придают ему как главному герою больше интереса. Осе не останавливал мальчика, давая ему выговориться. Это вызвало Шанталя на ещё большую откровенность. Он в подробностях рассказал о школе, о Мерее и их совместных походах в город. Правда, случай в картёжном притоне получил новую версию, в которой посрамлённым оказался не рассказчик, а сами шулеры. В новой версии Друд дал полную свободу чувству мести и заметил, что далеко зашёл, лишь увидев, что глаза Осе смеются.

– Так оно и было, честное слово, – сказал он, краснея.

– Возможно. Просто мне не приходилось переживать ничего подобного, а потому ваш рассказ местами кажется мне просто невероятным, – улыбнулся Осе так просто и открыто, что у Друда отлегло от сердца.

– Например, я не могу пить вино в таких количествах, как вы, – продолжил Ланселин. – Шесть бутылок за раз достаточно, чтобы уже через час я оказался под столом, и не ручаюсь, что остался бы в живых на следующее утро.

– Ну, пожалуй, здесь я преувеличил, – признался мальчик, подавленный честностью своего нового друга. – Мне достаточно и трёх бутылок, чтобы свалиться под стол, и даже двух хватит…Да что там, мне и одной много…

– Ваш отец часто позволял вам пить вино в больших количествах? – поинтересовался Осе.

– Нет, он вообще запрещал мне пить больше четверти стакана, да и то по праздникам, – сказал Друд, почувствовав недовольство в голосе Ланселина. – Да я и не напивался никогда вовсе, только в тот день, когда меня похитили.

– Судя по вашему рассказу, это не совсем так.

Друд понял, что его небольшая ложь сыграла с ним скверную шутку, и что его может спасти только чистая правда.

– Я правду говорю, не напивался я никогда, кроме того раза…

– Зачем же вы наговариваете на себя?

– Мне хотелось вам понравиться…

– Вы и так мне нравитесь,– уверил Друда Осе, – только не наговаривайте на себя.

– Вот всегда со мной так! – в сердцах воскликнул Друд. – Мне хочется выглядеть лучше, а выходит какая-то ерунда!

Осе тактично переключил внимание собеседника на корабли, стоявшие в порту, и скоро увлёк его рассказами о них.

Мимо юношей прошли два молодых человека в военной форме. Они низко поклонились Ланселину, изобразив на лицах улыбки. Внезапно приветливость и мягкость сползли с лица Осе, словно их стёрли губкой. Сначала остекленели и стали невидящими глаза, потом презрительные складки залегли в углах рта. Он выпрямился, походка стала деревянной. Весь облик Ланселина выражал такие высокомерие и холод, что Друд растерялся. Заметив, что его спутник молчит и встретив его недоумевающий взгляд, Осе рассмеялся.

– Вы не поздоровались с теми двумя офицерами, – сказал Шанталь.

– Верно. Было время. Когда и они со мной не здоровались, – ответил Ланселин.

– Вы поссорились?

– Что-то похожее.

– Как выдумаете, скоро начнётся открытая война?

– Боюсь, что да, – задумчиво сказал Осе.

– Я так и понял из газет. Как вы думаете, кто победит?

– А как бы вам хотелось?

–Не знаю, господин Ланселин. Вам, конечно, хочется, чтобы выиграла Скалла- Вера, но тогда я, наверно, не смогу попасть домой.

– Разве Скалла- Вера ведёт войну с Северными провинциями?

–А разве нет?

–Войну ведёт владетельный князь Карл-Александр Арнес, который мечтает о присоединении всех Соединённых провинций к своим землям.

– Он хочет стать регентом при принцессе Шэерлот и управлять всей нашей страной? – спросил Друд.

– Кто вам это сказал?

– Нам учитель в школе объяснял. Он любил читать газеты и часто вместо урока рассказывал что-нибудь из них.

– Да, владетельный князь мечтает о регентстве, но я советую вам никогда не говорить о политике, особенно с малознакомыми людьми, – серьёзно предупредил его Осе.

–Но вы ведь меня не выдадите.

– Откуда такая уверенность? Я вам ничего не обещал, – остановился Осе и пристально поглядел в глаза своему спутнику.

–Я уверен, что вы меня не выдадите, – тихо сказал мальчик, но его уверенность поколебалась.

– Да, я никому ничего не скажу, – согласился Ланселин и добавил, – однако хочу предупредить вас, что нельзя быть таким доверчивым, иначе вы легко можете стать клиентами господ Санлиса и Маро.

–А кто это? – спросил Друд.

– Санлис – это самый известный следователь по политическим делам, а Маро – главный столичный палач. В их руках вы расскажете даже то, чего не знаете. Кроме того помните, что пострадаете не только вы, но и мои родные.

– Но, если я не буду говорить о политике, как я узнаю, что происходит между Северными провинциями и Скалла- Верой, скоро ли я смогу вернуться домой? Дедушка ваш никогда ничего не говорит, в газетах тоже почти ничего не пишут, а в кофейнях – одни сплетни.

– Какие сплетни? – оживился Осе.

– Будто на севере появился какой–то Нищеброд, которому герцог Фёррил дал десять сундуков золота, чтобы устроить восстание и вернуть Скалла- Веру в состав Северных провинций.

– Когда вы это слышали?

–Неделю – полторы назад.

– Вы говорили об этом кому-нибудь? – встревожено спросил Осе.

–Нет, вам – первому, – ответил Друд.

–И последнему, Друд. Запомните, никто не должен знать об этом, иначе вас арестуют.

–А кто он, этот человек?

–Это господин Лавранс Маригюрд де Вер, вождь Мартовского мятежа.

Видя, что слова его ничего не разъяснили, Осе Ланселин добавил:

–Десять лет назад он возглавил мятеж сторонников возвращения Скалла- Веры под власть Северных провинций. В нём участвовало много военных. Мятеж был подавлен. Мой отец находился среди восставших, попал в плен и был повешен. Поэтому имейте в виду, Друд Шанталь, что если вы будете много разговаривать, нам всем не сносить головы. Вам ясно?

Друд уверил Осе, что ему ясно.

– А если у вас появятся новые вопросы, то задавайте их только мне. С другими о политике – ни слова. Клянитесь, что так и будет.

Друд поклялся, после чего Осе пригласил его сесть в карету и довёз до дома. Попрощавшись с мальчиком и пообещав вскоре с ним встретиться, Осе поехал на квартиру Мельхиора Баллири, которому в подробностях рассказал о разговоре с Друдом.

– Надо присматривать за мальчишкой, – выслушав его, задумчиво произнёс Мельхиор. – Я не думал, что он размышляет о таких вещах. По отзывам Рибурна и дяди, я полагал, что он – избалованный бездельник. Кстати, как он тебе показался?

– Немного смешной и наивный, – сказал Осе Ланселин. – Всё о себе выкладывает.

– Это редкость в наших краях, не так ли? – заметил мельхиор.

– Верно. Это меня к нему и привлекает.

Часть 2

1. Луна – солнце оборотней

Глухая ночь склонилась над миром. Высоко в небесах переливаются и перемигиваются звёзды. Кажется, что только из-за того, что они так далеки, не доносится до земли их стеклянный звон. В красноватых облаках, словно в кровавой мантии, важно плывёт луна – солнце оборотней. Свет её пробивается сквозь монолиты тёмных деревьев дворцового сада, скользит по белой лепнине высокого окна и заглядывает внутрь. Там, в кабинете, сняв золотистый парик и подперев щёку, сидит пожилой усталый человек. Лицо его помято временем. Это герцог Фёррил, регент принцессы Шэерлот. Перед ним лежат депеши, сообщающие о новых потопленных торговых кораблях и об обстреле кораблями без опознавательных знаков портов Релевер, Дьюри- Гентон и Эрефин. Ни для кого не секрет, что за всеми этими событиями стоит светлейший принц Карл- Александр, владетельный князь Арнес. Он мечтает развернуть полномасштабную войну, прощупывает оборону противника. Сколько герцог Фёррил сможет терпеть эти наглые выходки, оттягивая начало столкновения? Недолго. Рано или поздно он будет вынужден обвинить Карла-Александра и тем самым начать официальную войну, конец которой непредсказуем.