скачать книгу бесплатно
В базу возвращаемся через двое суток, измотанные и злые.
Весь экипаж смотрит на торпедистов волками. Кто-то из мичманов – ракетчиков попытался высмеять Ксенженко в кают – компании и по слухам схлопотал по шее.
По приходу, сразу же после швартовки, в отсек вваливается целая толпа различных специалистов, жаждущих первыми установить и зафиксировать нашу вину в потоплении чудо – торпеды.
Через два часа их работы, многократно опрошенные вместе и порознь, мы уже с достоверностью не можем сказать, чем, когда и куда стреляли.
Особенно достается Сергею Ильичу и Олегу, с которыми беседуют представители Особого отдела базы. Это пожилой капитан 3 ранга и курсант военно-морского училища в звании старшины 1 статьи с четырьмя шевронами на рукаве.
Довольно шустрый и неприятный курсант.
Когда подходит моя очередь, в одной из кают, куда меня вызвали, особист неожиданно предает мне привет от старшего лейтенанта Петрова. Это офицер Особого отдела из Гаджиево, который в прошлом году неоднократно посещал экипаж и знакомился с личным составом. Он пару раз беседовал со мной, интересуясь планами на будущее, и советовал подумать о дальнейшей службе на флоте, обещая свою поддержку.
Однако вскоре мы уехали в Северодвинск, и больше я его не встречал.
В дальнейшем разговоре, в ходе которого курсант делает какие – то пометки в блокноте, мне неожиданно напоминают о драке с морпехами в Палдиски и о конфликте со старослужащими из нашего экипажа в Гаджиево. Затем предлагают подумать и еще раз подробно описать последовательность торпедной атаки, что я и делаю. Задаются уточняющие вопросы, а затем особисты интересуются личностями старшего лейтенанта и мичманов.
Судя по реакции, ответами они недовольны и примерно через час меня отпускают. Спим в отсеке, поужинав холодной тушенкой и галетами.
На следующее утро, вместе с Мыльниковым появляется флагманский минер. Мы знаем этого пожилого опытного офицера. На выходе его почему – то не было.
– Внимание в отсеке! – рявкает Олег и, приложив руку к пилотке, докладывает.
– Товарищ капитан 1 ранга, личный состав БЧ – 3 утопил торпеду и готовится к наложению взыскания. Старшина команды, мичман Ксенженко!
– Вольно, – улыбается «флажок».
– И какое же наказание вам обещают?
– От губы до трибунала, – с обидой вздыхает Порубов.
– Что ж, наказание строгое, а вот придется ли его отбывать, мы сейчас посмотрим. Трубу аппарата члены комиссии осматривали?
– Точно так, отдраивали заднюю крышку и светили внутрь переноской.
– А сами в нее лазали?
– Н-нет, озадачено отвечает Мыльников.
– И что вы по этому поводу думаете? – интересуется флагманский минер.
– Торпеды в аппарате нет, чего туда лезть, – меланхолично произносит Порубов.
Раздосадовано крякнув, капитан 1 ранга требует переноску и чистую робу.
Затем, облачившись в нее, приказывает открыть заднюю крышку аппарата, из которого велась стрельба. Выполняем.
Врубив переноску, капраз ловко ныряет в трубу аппарата, а мы озадаченно заглядываем в нее, наблюдая как все дальше удаляется пляшущий свет лампы.
Длина трубы аппарата – почти восемь метров, калибр – пятьдесят три сантиметра. Я забирался в нее месяц назад, очищая пневмомашинкой обтюрирующие кольца и подновляя разъеденный водой в отдельных местах сурик. Затем мичманами с большими усилиями был извлечен из нее, поскольку, одурев от токсичного красителя и недостатка воздуха, самостоятельно вылезти не мог.
Тащили меня за ноги, на которых по инструкции заранее был закреплен крепкий штерт. У флагманского минера его нет. Не дай Бог задохнется, нас с учетом уже имеющихся «заслуг» точно расстреляют.
– Быстро, воздух в аппарат! – командует Сергей Ильич. Вооружаем шланг с воздухом низкого давления и на пару метров запускаем его в трубу. Теперь капраз не задохнется точно. Проходят пять, десять, пятнадцать минут.
Наконец из зева аппарата показываются ноги, в измазанных суриком ботинках.
– Тяните, мать вашу! – хрипит «флажок».
Хватаемся за ботинки и дружно тянем.
– Тише, тише, черти, рассыплю! – загробно гудит из трубы.
– Дед точно забалдел, – шепчет Порубов.
Капраз появляется из аппарата весь мокрый и перемазанный в сурике. В руках он бережно держит лист целлофана, на котором горка серебристой краски, металлизированные стружки и обломок крепежного винта.
Лист осторожно кладем на пайолу, тяжело пыхтящего офицера усаживаем в кресло.
– Кофе, быстро! – приказывает Мыльников.
Через несколько минут, посиневший от холода минер с наслаждением прихлебывает обжигающий напиток и хитро смотрит на нас, ошарашено разглядывающих драгоценные находки.
– Ваши выводы? – обращается он к «бычку».
– При заданной нам скорости хода, торпеду заломало встречным потоком на выходе из аппарата! – чеканит Сергей Ильич.
– Точно так, – подтверждает капраз. Кроме того, здорово пострадал и сам торпедный аппарат. Вызови – ка сюда вахтенного офицера, – приказывает он мне.
Пулей лечу в центральный.
На вахте капитан – лейтенант Толокунский – командир ракетчиков, однокашник и приятель Мыльникова, а также первый на лодке юморист. Здесь же вахтенный мичман и несколько матросов. Все с интересом воззрились на меня.
– Ну, чего прибег, убогий, да еще такой радостный. Никак свою железяку нашли? – вкрадчиво спрашивает каплей.
– Так точно, товарищ капитан-лейтенант, нашли! – бодро докладываю я. – Флагманский минер просит вас прибыть в торпедный отсек.
– Добро, – отвечает Толокунский и мы следуем в первый.
Там нас встречает раскатистый хохот, доносящийся с верхней палубы. Поднимаемся на нее.
Невозмутимый флаг – офицер что-то рассказывает, а стоящие вокруг него Мыльников и мичмана покатываются со смеху.
При появлении Толокунского веселье прекращается и все становятся серьезными.
– Гарик Данилович, пошли подвахтенных наверх, пусть проверят швартовы, будем поддувать лодку, – приказывает капраз.
– Есть! – козыряет тот, – так значит, нашли утопленницу?
– Кое – что нашли, не беспокойся. Это тебе не твои ракеты, которые после залпа бесполезно искать, – подкалывает Толокунского Мыльников.
Через несколько минут командир БЧ-2 докладывает из центрального поста о выполнении приказа и готовности к продуванию носовой группы цистерн корабля. Спрашивает «добро», на уведомление штаба об этом.
– А я тебе, кто, хрен моржовый!? – сердится обычно спокойный флаг-офицер.
– Выполнять!
Глазок «Каштана» мгновенно гаснет и тут же по лодке разносится ревун учебной тревоги. Задраиваются верхний рубочный и отсечные люки.
В отсеке появляется командир, только что вернувшийся из штаба. За все время эпопеи с «Анабарой», ему так и не дали отдохнуть, но капитан 2 ранга выглядит достаточно бодро и уверенно. Только синева подглазий, да заострившиеся скулы выдают, чего ему это стоит.
Мыльников коротко докладывает командиру по существу выполняемых действий и центральный пост продувает корабль, создав ему дифферент на корму. С пирса докладывают, что крышки нижних торпедных аппаратов вышли из – под воды.
Разблокируем переднюю и заднюю на третьем аппарате, отдраиваем их и флагманский минер с переноской вновь исчезает в трубе. Появляется через несколько минут.
– Переднего обтюрирующего кольца в верхней части трубы практически нет, стесана и нижняя часть ее выходного комингса, – сообщает он Милованову.
– Помнится, что – то похожее уже было в начале 60-х на К-000? – вопросительно смотрит командир на флаг-офицера.
– Было, но тогда лопухнулись торпедисты, а сейчас, по видимому, конструкторы или бербаза. Твои минеры, Валентин Николаевич, не при чем. Кстати, они молодцы, натиск комиссии выдерживали достойно, – хитро щурится наш спаситель.
– Других не держим, – улыбается командир.
– Служим Советскому Союзу!! – жизнерадостно орем мы.
– Ладно уж, не хвастайте, – пожимает он нам руки. – Впереди повторные стрельбы, смотрите, не подведите.
– Товарищ, командир, Валентин Николаевич! – бьет себя в гулкую грудь Ксенженко, – да мы ее всадим в борт и не ниже!
– Ну-ну, – разрешает командир, – всадите.
Через час, приглашенные на борт члены комиссии документально зафиксировали установленные нами обстоятельства и удалились для доклада в штаб. Все это время флагманский минер, саркастически наблюдал за своими коллегами и незаметно подмигивал командиру.
Отбой тревоги. Корабль приведен в исходное. По трансляции команда – Вахте заступить по швартовному, команде обедать!
– Прошу в кают-компанию, – обращается командир к флаг – офицеру. Коки для вас приготовили пельмени по – сибирски.
Через неделю, на новом выходе, вторая «Анабара», выпущенная из того же, отремонтированного аппарата, прошла в нескольких метрах под килем эсминца с командующим. На фалах корабля взвился сигнальный флаг «Выражаю удовлетворение».
Испытания пошли своим дальнейшим ходом.
Отрабатывались погружения и всплытия на ходу, осуществлялись практические испытания новой звукоподводной связи, выполнялись ракетные стрельбы и еще много чего.
Но часто в кают-компаниях вспоминали историю с «Анабарой». Она, кстати, к нам на вооружение так и не поступила.
«Игры настоящих мужчин»
После очередного возвращения с моря, а это было накануне воскресенья, замполит нашего подводного крейсера Башир Нухович Сокуров, дабы поднять боевой настрой моряков, организовал в экипаже соревнования по перетягиванию каната.
Этот вид спорта культивировался на флоте издавна и по популярности стоял тогда на втором месте после «забивания козла». Были сформированы две команды, в одну из которых включили личный состав БЧ-5 (механиков), а во вторую мореходов из так называемых «люксовых» подразделений, куда входили минеры, радиометристы, химики и прочая флотская аристократия.
В качестве приза командование выделило ящик сгущенки. Победившей считалась команда, трижды перетянувшая противников.
Боцмана притащили мягкий швартов и растянули по пирсу. Затем с разных сторон за него ухватились атлеты и по знаку замполита стали тянуть в разные стороны. Поскольку с каждой из них действовало по два десятка крепких парней, можно представить, какова была тяговая сила. Швартов натянулся как струна и с переменным успехом медленно полз то в одну, то в другую сторону. Все это сопровождалось криками и улюлюканьем многочисленных зевак с нашей и соседней лодки.
Большинство прочило победу команде люксов, в которой находились все корабельные швартовщики во главе с Ксенженко. Однако ни тут-то было.
Поднаторевшие в таскании кабелей при приеме электропитания с берега, механики оказались сильнее. Через несколько минут канат неумолимо пополз в их сторону. Этим маслопупы не ограничились и по знаку командира БЧ-5 рванули канат в сторону. Часть люксов повалилась на пирс, а остальные во главе с матерящимся Олегом были утянуты за роковую черту. То же самое повторилось еще дважды и механики уже предвкушали победу, когда выяснилось следующее. В то время как мы тупо тянули канат, хитрые механики особо не напрягались, ибо находящийся с их стороны конец оказался закрепленным за одну из уток пирса. Проделал это трюмный из числа болельщиков, по кличке «Желудок». В результате победа никому не досталась, хотя сгущенку у нас и не отобрали.
Кстати, этот трюмный был весьма оригинальным кадром. За давностью лет фамилию я его запамятовал, но отлично помню, что был он москвичом и внешностью напоминал херувима. На этом все его достоинства исчерпывались. Малый отличался ленью, отвращением к воде и небывалой прожорливостью. Но если с первой его начальники худобедно справлялось, водобоязнь и чувство голода, у Желудка были неистребимы. Он никогда не умывался и постоянно что-нибудь жевал. Когда экипаж следовал в баню, грязнуля прятался и туда его тащили принудительно. Мыли тоже общими усилиями, награждая зуботычинами. В то же время аппетит Желудка мы всячески развивали, ибо он служил предметом своеобразного развлечения.
Между корабельными обжорами регулярно устраивались негласные соревнования, проводившиеся, как правило, на камбузе. В течение зимы наш Гаргантюа со значительным перевесом победил нескольких соперников из лодочных экипажей и был допущен к встрече с местной знаменитостью. Это был кок-азербайджанец с базового камбуза. В отличии от тощего подводника весил он больше центнера и об аппетите сына гор в матросской среде ходили легенды.
Встреча состоялась после ужина в варочном цехе, когда мы стояли в камбузном наряде. Весь день Желудка держали впроголодь, и он закатывал истерики.
Однако, как только их с коком усадили за стол и перед каждым поставили по полному бачку котлет, успокоился и сразу же проглотил половину из них. Причем это были не те жалкие полуфабрикаты, что подаются в столовых, а настоящие флотские котлеты – сочные, душистые и величиной с небольшой кулак. Размеренно двигающий челюстями кок усилил их ход, но было поздно. С невозмутимым видом Желудок заглотал все оставшееся в его посудине, затем сыто рыгнул и продекламировал, – «еще бокалов жажда просит, залить горячий жир котлет!». После чего прямо из соска выдул целый чайник компота. Азербайджанцу ничего не оставалось, как признать свое поражение.
В казарму мы возвращались затемно, бережно ведя под руки что-то жующего сонного победителя.
«Случай в тундре»
После второй боевой службы, чтобы не мозолил глаза перед отпуском, начальство отправило меня на несколько дней в морзавод Росляково, где ремонтировались несколько лодок нашей дивизии. Место, прямо скажу, тоскливое и действующее на экипажи угнетающе. Завод, обшарпанные дома на берегу залива и безжизненная тундра вокруг.
Поселившись в свободной каюте на одной из лодок и пообщавшись с командованием, я сошел на берег и, миновав КПП со скучающей «вохрой», направился в сторону поселка.
Оттуда, мне навстречу, по заснеженной дороге двигалась белая «шестерка». Поравнявшись со мной, она встала, и из машины выбрался рослый детина в хромовой канадке и надвинутой на лоб мичманке.
Это был капитан – лейтенант Сергей Лунякин, который ходил с нами в автономку в качестве «приписного» командира ракетчиков.
– Здоро?во! – пробасил он, – протягивая мне волосатую лапу. Ты здесь каким макаром?
– Да вот, начальство сослало, – пожал я плечами. А ты?
– И меня тоже, – вздохнул Серега. Вместо санатория. Куда двигаешь?
– Хочу на поселок взглянуть, для общего развития.
– Брось, – сплюнул на снег Серега. Дыра. Тут даже кабака нету.
– А ты куда? – в свою очередь поинтересовался я.
– За водкой к буровикам, – кивнул он в сторону тундры. Кстати, ты как, насчет «пустить шапку дыма»?
После нескольких месяцев в море выпить хотелось, и я согласился.
Вскоре мы катили по скользкой дороге в сторону тундры. Со слов Лунякина, километрах в тридцати, впереди по трассе, работала геолого-разведочная партия, и буровикам из Мурманска регулярно завозили водку.
– А в поселке хрен чего возьмешь, – недовольно бурчал Серега. Даже за две цены. Работяги все выжирают с тоски.
