скачать книгу бесплатно
– Каков подлец! – встретил их Берия, нервно расхаживая по кабинету. – Бежал с армией с поля боя как заяц и не признает вины. Явный враг народа!
Остановился у резной тумбы в углу, налил из бутылки в стакан боржома, жадно выхлебал – садитесь.
Когда отодвинув стулья, оба присели за приставной стол, грузно опустился в кресло своего, – докладывай Абакумов, ты первый.
– Согласно вашему указанию Лаврентий Павлович, военная контрразведка пересмотрела свою стратегию и разработала новую. Она позволит более активно…
– Кончай миндальничать, ближе к телу, – резко оборвал его нарком.
– Понял, – втянул в голову в плечи комиссар госбезопасности и доложил конкретику. Согласно ней всем Особым отделам фронтов армий и флотов предписывалось подобрать и забросить в тыл противника агентов с последующим их внедрением в части вермахта, вспомогательные войска, полицию и гестапо. Основной задачей для них поставить сбор информации о школах подготовки диверсантов на оккупированных территориях, проникновению в них, получению информации о личном составе и командовании, передаче ее в центр.
– И сколько таких агентов планируется к заброске? – сложил руки на груди Берия.
– Для начала по десятку с каждого фронта.
– Когда можно ожидать первых результатов?
– Месяца через три-четыре
– Ну что же, принимается, – пожевал губами нарком и дополнил сказанное несколькими дельными указаниями, которые Абакумов тут же аккуратно записал в блокнот.
«Да. Что-что, а дело в отличие от Ежова, он знает», подумал Судоплатов много раз убеждавшийся в этом, докладывая закордонные разработки и планы их реализации. Берия схватывал все на лету, всегда улавливал главное. Прежний же нарком, мстительный и злобный недомерок, оперативную работу знал слабо, компенсируя отсутствие опыта личной преданностью вождю, интригами и звериной жестокостью.
– Теперь послушаем разведку, – перевел на него холодный взгляд хозяин кабинета.
– У нас, товарищ Берия, аналогичные предложения, направленные в территориальным управлениям НКВД. А кроме того уже имеется разработка «Монастырь» имеющая целью внедрить агента сразу в Абвер, – коротко доложил старший майор.
– Вот как? – блеснули стеклами пенсне. – Поподробнее, Павел Анатольевич это интересно.
– Надеюсь, вы помните дела по монархическим организациям, группировавшимся в тридцатых вокруг Садовского?
– Как же, помню. Молодые фашисты, мы их всех выявили и расстреляли. А этого поэта «серебряного века» с женой фрейлиной, оставили на потом. Получается, пригодились?
– Именно, – кивнул Судоплатов и подробно доложил перспективы разработки.
– То-есть сразу в дамки? – оживился нарком. – А почему не доложили раньше?
В отличие от большинства своих подчиненных, нарком всегда называл его на «вы», подчеркивая тем самым уважительное отношение.
– Подбирали агента для внедрения, чтобы мог заинтересовать немцев, – ответил старший майор.
– Когда планируете к заброске?
– Через месяц.
– Ну вот, Абакумов, – учись, как надо, – взмахнув рукой, довольно изрек Берия. -Пока ты пишешь свои указания, Судоплатов уже действует.
– Я это учту, – налился краской контрразведчик.
– Значит так, – забарабанил пальцами по столу нарком. – Немедленно подготовьте мне по этому вопросу развернутую справку, буду докладывать Хозяину*.
– Разрешите вопрос? – поворочал Абакумов шеей.
– Давай.
– Почему бы эту разработку не передать нам? По ней придется взаимодействовать с Генштабом, а его обслуживает военная контрразведка.
– Очень уж ты хитрый, Виктор Семенович. Хочешь и рыбку съесть и на х.. сесть, – рассмеялся нарком. – Не выйдет. А вы, Павел Анатольевич докладывайте мне результаты еженедельно, беру «Монастырь» на личный контроль. На этом все. Больше не задерживаю.
Спустя час, приняв еще двух начальников и учинив одному разнос, он внимательно читал многостраничный документ с визами исполнителей на обороте. Завершив, взял авторучку и поставил внизу последней страницы, где через два пробела значилось «Народный комиссар Внутренних дел СССР Берия», размашистую подпись.
Встав из кресла, запер справку в массивный сейф, а затем позвонил по «вертушке» Поскребышеву* в Кремль, записавшись на прием к Сталину на 23.00 вечера. Рабочий день вождя составлял пятнадцать-шестнадцать часов в сутки и заканчивался глубокой ночью. В таком же режиме трудились ЦК партии, Совет народных комиссаров, наркоматы и нижестоящие госструктуры. Ну а кто не выдерживал, от того освобождались, не взирая на прежние заслуга.
За десять минут до назначенного времени черный лаковый «паккард» Берии, тихо урча мотором, поднялся по брусчатке от ГУМа к Спасской башне. Охрана взяла под козырек, автомобиль въехал в темную арку ворот, повернув направо и, высветив сосновую аллею, остановился у Сенатского дворца с темными рядами окон.
Это парадное здание в Кремле, построенное известным архитектором Казаковым по воле императрицы Екатерины Великой, теперь использовалось как резиденция Совнаркома.
Нарком вышел из салона и потянул на себя дубовую, с начищенной бронзовой рукояткой дверь. В фойе из-за стола вскочил подтянутый лейтенант госбезопасности, вскинув к фуражке с синим околышем руку.
Берия молча кивнул, снял в раздевалке верхнюю одежду и, пригладив перед зеркалом волосы, поднялся мраморными ступенями на второй этаж. Здесь его приветствовал второй страж (снова кивнул) и направился по алой ковровой дорожке в приемную.
Там, сидя за обширным столом с телефонами и стопкой документов, что-то записывал в журнал приема средних лет лысый человек с одутловатым лицом, в темном габардиновом костюме.
– Кто сейчас у Хозяина? – пройдя к столу, пожал руку Поскребышеву нарком.
– Товарищ Калинин, – бесцветно ответил тот.
– Обождем, – уселся на один из мягких стульев у боковой стены, положив на колени тисненой кожи папку. – Много записано на прием?
– Еще трое после вас, – поднял секретарь набрякшие глаза, оба замолчали.
Этот неприметной внешности человек много лет бывший помощником Сталина являлся ходячей энциклопедией и мог ответить на любой вопрос, который ему задавали. К тому же имел феноменальную память, пользовался доверием вождя и нарком лелеял тайную мечту сделать его своим осведомителем. Но пока опасался.
В трубах отопления чуть потрескивал пар, маятник старинных каминных часов в углу размеренно отстукивал течение времени, навевая дрему и покой. На пятнадцатой минуте ожидания дверь, ведущая в кабинет Сталина, бесшумно отворилась, оттуда появился сухощавый старичок в очках и с козлиной бородкой.
– Здравствуйте Михаил Иванович, – встав, приветствовал Всесоюзного старосту нарком.
Официально тот был вторым после Сталина руководителем государства, но мало что решал. В революцию Калинин вошел вместе с Лениным, считался хорошим организатором и пропагандистом, но силой характера не отличался. Еще в 38-м его жена была арестована по подозрению участия в террористическом заговоре и находилась в тюрьме, но муж никаких мер к ее освобождению не принимал.
– Рад видеть, Лаврентий – сунул ему Калинин худую руку и засеменил начищенными штиблетами к выходу. На столе у Поскребышева брякнул телефон, – заходите, товарищ Берия, сняв трубку, взглянул на наркома.
Тот встал, пробежал пальцами по мундиру с гербованными пуговицами и решительно вошел в кабинет Верховного.
– Здравия желаю, товарищ Сталин! – вытянулся у входа.
– И тебе не хворать, проходи, присаживайся, – послышался в ответ гортанный голос.
Кабинет вождя был просторным, с хрустальной под потолком люстрой, отделанными мореным дубом стенами и портретом Ленина над рабочим местом; цветной картой боевых действий в простенке и длинным столом для совещаний под зашторенными бархатными портьерами окнами.
– С чем пожаловал? – шевельнул усами вождь, ломая над коробкой папиросы «Герцеговина Флор» и набивая душистым табаком трубку.
– Доложить о перестройке работы наркомата в борьбе с немецкой агентурой, диверсантами и вредителями (присев за приставной стол, извлек Берия из папки машинописные листы справки).
– Слушаю, – чиркнул тот спичкой и зачмокал губами, раскуривая трубку.
Доклад длился ровно час и все это время отец народов молчал, время от времени окутываясь синеватым дымом. Лицо оставалось беспристрастным, рысьи глаза с прищуром ничего не выражали.
Закончив, нарком вернул справку в папку и закрыл ее, в кабинете наступила напряженная тишина, а затем Верховный пожевал губами, – годится для начала. – Кстати, а почему этот Садовской жив? Помнится, он проходил у вас по нескольким делам, где всех участников расстреляли.
«Ну и память», мелькнула в голове наркома, а вслух ответил, – оставили для возможного оперативного использования товарищ Сталин, и теперь он очень пригодился.
– Выходит так, – раздумчиво сказал вождь.– Но почему только одно дело, да и то по линии Судоплатова, где военная контрразведка? У тебя Абакумов что, вообще мышей не ловит? В таком случае подбери другого заместителя. Мне нужен результат. Результат, ты понял? (сдвинул густые брови).
– Понял, – нервно дернул щекой нарком.– Результат обязательно будет.
– Хорошо, иди, а справку оставь, я почитаю. И еще, доклад о проделанной работе на этом участке ежемесячно,– похлопал по столу ладонью.
– Слушаюсь, товарищ Сталин. Разрешите идти?
– Иди,– последовал кивок. – Желаю удачи.
Когда за наркомом закрылась дверь, он встал, подошел к окну, чуть отодвинув штору, и стал задумчиво смотреть на прыгающих за стеклом по веткам снегирей, празднично смотревшихся на фоне снега.
И в памяти всплыла довоенная пора, Закавказье. В тот год он отдыхал на правительственной даче в Абхазии и решил устроить в резиденции праздник. Помимо руководителя республики Лакобы, туда были приглашены Ворошилов с Калининым, Берия и ближайшее окружение, многие с женами.
Накрытый в главном зале стол ломился от яств и горячительных напитков, выступал ансамбль местных танцоров, было весело и непринужденно. Гости поочередно произносили за здоровье вождя тосты, изощряясь в красноречии. Когда очередь дошла до наркома Обороны, тот произнеся здравницу, выпил свой бокал, после чего в восторге и под винными парами, дважды пальнул из револьвера в висевшую над столом зала люстру.
Кто-то из женщин взвизгнул, вниз посыпались мелкие осколки хрусталя, вино в бокалах припорошила штукатурка все глядя на вождя замерли.
– Да Клим,– невозмутимо разгладил он усы, – хоть ты и главный «Ворошиловский стрелок», а мазила. Попал в белый свет, как в копейку.
Маршал, покраснев как рак, сунул револьвер в кобуру и молча сел, а Сталин повернулся к сидевшему рядом Лакобе.
– Нестор, покажи, как надо стрелять. Пусть учится.
– Просим! – вновь развеселились и захлопали в ладони гости.
Герой Гражданской войны, устанавливавший советскую власть в Абхазии, слыл непревзойденным снайпером. Он было стал отказываться, но хозяин настоял, бурно поддерживаемый остальными. Лакоба махнул стоявшему у одного из окон распорядителю (тот быстро подошел) и что-то прошептал ему на ухо.
Распорядитель испарился, через минуту возник снова, в сопровождении курчавого повара в белом, турка – месхетинца*. Он держал в руке блюдце с куриным яйцом.
Пара отошла в дальний конец зала, начальник взял из рук повара блюдце и угнездил в его шевелюре яйцо. Лакоба поднялся из-а стола, достав свой револьвер, прицелился – грохнул выстрел, по лицу месхетинца потек желток.
– А-а-а! – восторженно завопила публика, а он подойдя потрепал того по плечу, – молодец! Иди работай дорогой.
Вождь попросил наполнить бокалы и поднял свой.– За тебя Нестор, ты наш Вильгельм Телль и, не отрываясь, выпил.
Потом картина растворилась, на ветках снегири клевали ягоды рябины, вождь вернулся к текущим делам…
Назад Берия возвращался в противоречивых чувствах. С одной стороны доклад прошел относительно удачно, но хорошо зная Сталина, он понимал, в случае отсутствия результата и перелома в борьбе с Абвером головы ему не сносить. Он вспомнил Ягоду с Ежовым и поежился, их судьба была не завидной.
Глава 2. Две обители
«Садовской – писатель, живет с женой в приюте Красной церкви Новодевичьего монастыря, в келье, перегороженной занавеской, за которой находится его библиотека. При советской власти не опубликовал ни одного произведения. Все их складывает в шкаф. Получает пенсию от Союза писателей за прошлые заслуги. Он и жена связаны с церковно-монархическими кругами старцев – бывших монахов и монахинь, которые, находясь в глубоком подполье, пытаются влиять на массы верующих в антисоветском духе. Настроены пораженчески и с нетерпением ждут врага.
Получив от Садовского предложение об установлении связи с немцами, я по вашему указанию дал на то согласие, после чего Садовской поручил мне подобрать группу надежных лиц для использования их в целях установления связи с немцами и проведения антисоветской работы в Москве».
(Из агентурного сообщения агента «Старик)
Над столицей с хмурого неба сеялся первый снег, редкие удары колокола Смоленского собора Новодевичьего монастыря звали паству к вечерне.
Основанная великим князем Василием III четыре века назад, обитель, куда впоследствии Рюриковичами с Романовыми *насильно ссылались их опальные жены и обращались в инокини*, с приходом большевиков стала филиалом Исторического музея, но небольшая часть насельниц* в ней осталась. Сохранился и приют для бездомных, в том числе дворянского сословия, потерявших в годы революции свое жилье.
В первый же день войны митрополит Московский и Коломенский Сергий, отслужил в Богоявленском кафедральном соборе воскресную литургию, призвав верующих и весь русский народ дать отпор фашистской нечисти, а после разослал аналогичное воззвание «Пастырям и пасомым Христианской Православной Церкви» по всем приходам. Власть это оценила и дала разрешение открыть ранее закрытые в стране храмы с проведением в них богослужений.
По аллеям и тропинкам обители на звуки колокола группами и поодиночке шли верующие, как правило, старики и люди средних лет, чтобы вознести Господу свои молитвы за сражавшихся на фронтах родных и близких.
В их числе следовал и Демьянов, в зимнем суконном шлеме со звездой, длинной комсоставской шинели, перетянутой ремнями и небольшим саквояжем в руке. Миновав собор, он свернул в боковой проход и спустя короткое время спустился по ступеням в притвор* Красной церкви.
Уже вторую неделю Гейне общался с членами «Престола», в круг которых его ввел их близкий друг, являвшийся агентом НКВД с псевдонимом «Старик». Он состоял при Историческом музее реставратором и, помимо основной деятельности, наблюдал за всеми, кто жил в монастыре.
Демьянов был представлен князю и Садовским как человек монархических взглядов и дворянин, а еще почитатель таланта Бориса Александровича.
На первой же встрече молодой человек весьма понравился Надежде Ивановне, весьма импозантной даме, галантно поцеловав ей руку и выдав несколько комплиментов.
– О мон шер*, – жеманно сказала она с прононсом, – в вас чувствуется благородное воспитание.
– Немного есть, – улыбнулся Александр. – Я из старинного рода атамана Головатого*, отец был царским казачьим офицером, а мать выпускница Бестужевских курсов.
– Они живы?
– Увы. Отец умер от ран, полученных на германском фронте в пятнадцатом, мама проживает в Ленинграде.
– Чем занимаетесь молодой человек? – близоруко щурясь, поинтересовался Глебов.
– Работаю инженером-электриком на «Мосфильме».
– Любите кинематограф?
– Весьма, но больше поэзию серебряного века, например это. И с пафосом прочитал
Но призрак жив и будет жить всегда.
О Николай, порфиры ты достоин,
Непобедимый, непреклонный воин,
Страж-исполин державного гнезда.
