Малыш от генерального

Я всегда знал, что в ряду счастливчиков буду занимать почетное первое или второе место с конца. Но и не догадывался, как весело находиться на этом месте.

Авария с Захаровым разделила нашу войну с Герасимовым на «до» и «после». Сожженная дача, налет на квартиру Аглаи и последующие послания теперь казались цветочками.

Урожай из ягодок впечатлял размахом. Чтобы обеспечить безопасность всем моим близким, родным и ценным сотрудникам компании, Штерну пришлось отказаться от половины сторонних заказов и перекинуть своих людей ко мне.

Под круглосуточную охрану попал офис, усадьба Дамира, квартира матери. Своих людей Дима пристроил в каждую бригаду на стройках, а пару человек даже умудрился внедрить в службу охраны.

Секретарша у меня теперь тоже была из оперативников. Несмотря на спецкурс от Брошкиной, готовить кофе она так и не научилась. Улыбку на ее лице никто никогда не видел. Зато, по уверениям Штерна, за несколько секунд хрупкая девчонка легко могла уложить лицами в пол трех тренированных бойцов.

Без защиты не остался никто. Даже Карину, засветившуюся на последней презентации, я сослал на Лимасол обновлять загар.

Аглае о таких деталях, конечно же, никто не рассказывал. Для меня вполне хватило обморока в больнице.

Теперь вся информация для нее качественно фильтровалась. Изображающий ковбоя в отпуске Бадоев выполнял сразу несколько задач. Причем совсем не тех, о каких думала моя мышка.

Возможно, это было нечестно. Кто-кто, а моя девочка точно не заслуживала лжи. Но в честные игры я уже наигрался.

* * *

– Осень в этом году будет долгой, – протянул Бадоев, зажимая между зубов очередную зубочистку.

Я оглянулся на закрытую дверь квартиры, где сладко спала Аглая. Натянул на голову капюшон толстовки и вдохнул прохладный сырой воздух из открытого окна на площадке.

– И холодной, – дополнил Бадоева.

С нашей встречи после УЗИ прошло три дня. Впервые мне удалось остаться со своим начбезом наедине. Вопросов, которые нужно было решить, собралось много, а разговаривать не хотелось.

Просто стоял бы так и дышал. Без мыслей, без задач. Будто ничего особенного вокруг не происходило, а крепкого телосложения мужики под окнами – обычные жильцы, которые решили вечерком покурить на свежем воздухе.

– Все еще нет желания рассмотреть мою идею? – Увлеченный изучением облаков, Бадоев даже не покосился в мою сторону.

– О нашем общем друге?

– Ну, я, вроде, больше никого в бетон закатать не предлагал.

– Еще Штерна пару раз порывался.

– Ай, – начбез цокнул языком, – на этого еврея только бетон переводить. Все равно, падла, выберется.

– Он такого же мнения о тебе.

Я вспомнил давний разговор со Штерном. Тогда еще его главным геморроем был Бадоев, который умудрялся перехватывать свидетелей и собирать все улики. С тех пор словно вечность прошла. А реально… меньше месяца.

– Так как с Герасимовым? – на лице моего начбеза не осталось и тени веселья. – Три дня уже после аварии на стройке. Для этой скотины большой срок. Какой сюрприз на этот раз?

Раньше я еще задавался вопросом: «Как Бадоев получает информацию?». Даже разжалованный в телохранители он умудрялся узнавать обо всех подозрительных случайностях и ЧП сразу.

Его бывшие подчиненные не всегда были в курсе. Временный заместитель не звонил ему и не писал. Борьба с утечкой информации шла полным ходом. А этот орел… он будто имел прямой доступ к базам Штерна.

С параноидальной защитой Димы – нереальное умение. Тот страховался таким количеством способов, что и разведке нечего было ловить. Но других объяснений, как Бадоев умудряется все знать, у меня пока не находилось.

– Ту аварию мы замяли. Как в случае с ДТП, исполнитель будто растворился в воздухе. После него комиссия госнадзора нашла несколько нарушений техники безопасности, и пришлось раскошелиться.

– А не всплывет потом… кхе, щедрость барская? – Хмурый взгляд как дуло пистолета коснулся виска.

Это был именно тот вопрос, который грыз меня самого уже четвертый день. Из-за него вместо поездки с мышкой к врачу пришлось до вечера обивать пороги чиновничьих кабинетов. Из-за него понадобилось направлять своих людей даже в строительные бригады.

– Я уже зарекся делать ставки. С Герасимовым это даже не казино, а какое-то спортлото.

– Национальная лотерея! – важно поправил Бадоев.

– Точно. Но еще один косяк, и чувствую, соглашусь на твой куб бетона.

– Угу… – Зубочистка из одного уголка губ переместилась в другой. – Проблем потом, конечно, не оберемся. Хотя, подозреваю, желающих мешать раствор тоже будет много.

– Мне главное ее не запачкать. – Я даже указывать на дверь квартиры не стал. Знал, что этот сторожевой пес и так поймет.

– Ее пачкать нельзя! – в голосе Бадоева прозвенела такая сталь, что ревность невольно кольнула.

– Надеюсь, новости по телевизору больше не идут?

– Я в жизни столько футбола не смотрел. Скоро правила выучу, и какая нога у какого футболиста кривее другой.

– Всегда можно переключить на балет. – Я буквально физически почувствовал, как напряжение внутри стало отпускать.

– Не, с этими бабами… – Бадоев выкинул зубочистку. Снайперски попал в голову одного из охранников внизу и потянулся. – Лучше футбол. Чтобы даже в сторону телика смотреть не хотели. Чтобы ковырялись в своих бумажках, делали умный вид перед монитором и верили тому, во что нужно верить.

Спорить у меня и мысли не возникло. Спокойная, счастливая Аглая была сейчас единственным светлым пятном в жизни. Ради нее хотелось возвращаться домой и просыпаться по утрам. Ради нее удерживал себя от глупостей. А ради признания, которое произнесла недавно, вообще хотелось весь шарик земной перевернуть.

Несмотря на усталость, никогда не чувствовал себя таким живым как сейчас. Больше не хотелось убиваться сутками на работе. Даже прошлое не отпустило.

Я не думал о нем. Не вспоминал. Любил свою мышку так, что ни в сердце, ни в черепушке не оставалось мест для других.

Но что там было про полную задницу?

Даже сейчас, когда от проблем не получалось нормально вздохнуть и, казалось, я уже на самом дне, она нашла способ постучать снизу.

* * *

О том, что у нас новые проблемы, можно было догадаться и без неожиданного визита Штерна. Хватило другого намека. Всю ночь во сне я сидел в больничной палате и смотрел на пустую кровать, где раньше лежала Настя. Даже уйти не мог. Как только поднимался, какая-то невидимая сила вжимала в кресло и заставляла «наслаждаться» дальше.

Не знаю, как выглядел после ночи, но Аглая ходила за мной хвостиком. Тревожно заглядывала в глаза и просилась поехать вместе на работу.

Еле удержался от искушения послать дела к черту и остаться с мышкой дома. Адски сложно было выпускать ее из объятий. Целовал, будто не сходили вечером с ума друг от друга. Обещал вырваться в обед. А, дойдя до машины, чуть не вернулся.

Трудно в долбанном мире сроков, правил и обязательств верить в предчувствия. Когда отвечаешь за несколько сотен людей, за безопасность близких и их деньги, вера в ощущения или сны кажется первым звоночком для визита к психиатру.

Возможно, мне просто нужен был отдых. Но Настя никогда не снилась просто так, а у Штерна хватало своих дел, чтобы еще кататься по офисам клиентов.

– Можно я не буду говорить, что рад тебя видеть? – Пропустив Диму в свой кабинет, я плотно закрыл дверь. Суперженщина на ресепшн, конечно, была хороша, но паранойю никто не отменял.

– Тогда я не буду подслащивать тебе пилюлю, – Дима ответил с той же любезностью.

– Твою мать… – Бадоев все же не ошибся – три дня покоя – огромный срок. Сюрприза стоило ожидать в любой момент. Видимо, теперь этот момент настал. – С кем?

Мне уже неважно было, где произошла очередная неприятность, и какая именно. Важнее – кто пострадал.

– Охрана твоей матери утром сообщила о проникновении в квартиру. Она за день до этого улетела в Женеву, так что сама еще ничего не видела.

– Твои люди успели там все посмотреть?

На миг я даже расслабился. Очередной погром. Серьезного ничего не произошло. Все живы, а ремонт – последнее дело из-за которого стоило волноваться.

– Да. Закончили как раз перед приездом следователя. Времени в обрез, но хватило.

– Опять погром и записка? – Я с трудом сдержал зевок.

– Вроде того. – Дима достал из папки, которую до этого держал в руках, распечатанные фотографии и передал мне.

От вида снимков спокойствие как ветром сдуло. Это были совсем не письма. Ничего общего с прежними дурацкими посланиями.

Прямо передо мной лежали чертежи квартир всех моих родных, схемы расстановки охраны и список имен. Мать, Дамир с невестой, Карина, я сам и Штерн с молодой женой и дочками.

– Не знаю, кто на него работает, но они профессионалы. – Дима ручкой указал странные значки на фото. – Это камеры. Они скрытые. Ума не приложу, как эти гады достали документацию на монтаж и выяснили расположение каждого поста охраны. Не удивлюсь, если получили еще и доступ к видео.

По моей спине будто холодок прошел.

– Проверить можно?

– Мартышкин труд, – Дима сразу отмахнулся. – Мои спецы сейчас меняют настройки и ставят дополнительное оборудование. У матери почти завершили. К Дамиру бригада выехала два часа назад. У тебя дома готовы начать в любой момент. Ждем команды Бадоева.

– Хорошо… – Я разложил все фото перед собой в ряд. Еле хватило широкого стола. – И почему мне кажется, что это не все?

Поднял взгляд на Штерна.

– Потому что так оно и есть.

Папка снова оказалась на столе. Единственный оставшийся в ней лист я доставал сам. С тем самым предчувствием, от которого за грудиной неприятно ныло, а нос отчетливо чувствовал больничный запах. Как во сне.

– Ты спрашивал про записку, – Дима стал темнее тучи. – Она тоже была. Под планами. Снова без отпечатков. Снова тот же принтер. Только, что-то мне подсказывает, теперь это уже не просто предупреждение от поехавшего старика.

Будто временно стал близоруким, я поднес лист поближе к лицу. И через несколько секунд от души выругался.

«Уверен, что контракт стоит жизни твоих близких? Выбирай, с кем из них хочешь попрощаться первым? Время пошло».

Три предложения в стиле угроз из далеких девяностых. Еще недавно я ни за что я не воспринял бы их всерьез. Даже от Герасимова, который сам вышел из смутных перестроечных времен. Но двоих этот урод уже отправил на больничные койки и чуть не остановил строительство нового объекта.

– Без денег «А-Групп» дела у него, похоже, совсем плохи. – К вискам словно два бура приставили. Казалось, повернешься вправо или влево – тут же вгрызутся железными винтами в кость.

– Мягко говоря, – подтвердил Дима. – Потому предлагаю прямо сейчас решить вопросы с безопасностью. Нынешних мер может оказаться мало, – он взглядом указал на планы квартир. – У меня есть час времени и несколько идей. Не уверен, что тебе все они понравятся. Но уже говорил – за похоронными маршами не ко мне.

* * *

Почему не все идеи могут понравиться, я понял только в самом конце разговора. Вначале мы обсуждали охрану Дамира и матери.

Усадьбу брата в итоге решили оцепить охраной по периметру, отправить туда хорошего кинолога с собаками и запретить Дамиру поездки. С учетом того, что брат вовсю был занят устройством личной жизни, долго убеждать его не пришлось.

С мамой вопрос решался чуть сложнее. Ее нужно было убедить остаться в Женеве. Квартира, которую отец там подарил много лет назад, вполне тянула на неприступную крепость. Для безопасности не хватало парочки охранников и новых камер.

Труднее всего было с охраной Аглаи. Герасимов не указал ее в своем списке, но ни я, ни Дима не сомневались, что скоро наша тщательно скрываемая связь всплывет на поверхность.

– Пока что для всех она просто твой помощник, который дорог как главный сервер компании, – Штерн не утруждал себя подбором фраз и говорил прямо. – Нам на руку, что ты понизил ее до секретарши, а потом и вовсе отдал под начало Бадоеву.

– Но она живет в моей квартире, – я сам одной фразой перечеркнул оба предыдущих достижения.

– Да. И это первое, что нам нужно решить.

Штерн откинулся в кресле, всем своим видом показывая, что готов к долгому разговору.

– А что второе?

– Я обещал, что тебе понравится не все. – Послышался шумный вздох. – Герасимов включил в список возможных жертв меня и мою семью. То есть он не ограничивает себя твоими родными. Не факт, что после вашего разъезда, он не обратит внимания на Аглаю.

– Предлагаешь ее тоже спрятать?

– У тебя есть два пути. Первый – пойти по схеме матери и Дамира: максимум телохранителей, тотальный контроль и готовность к неприятностям в любую минуту. В том числе, и к неприятностям с тобой. Ты у нас все же цель «номер один». Об этом забывать не стоит.

О том, что моей мышке придется постоянно трястись от страха, я даже представлять не хотел. Какое ожидание? Какая тотальная слежка?

Да после больницы я дышать на Аглаю боялся. Бадоева приставил, чтобы тот пылинки сдувал и безбожно врал о безобидном Герасимове, который давно от нас отстал.

Дополнительного охранника приставлять к ней было страшно. Обычный Мерс на бронированный сменить опасался. Умная ведь! Догадается сразу. А за этим вопросы, ответы, новые вопросы и «Привет, доктор!»

А к доктору не хотелось. Помнил, как белеет в руках и теряет сознание. И страх ее помнил. За меня и за ребенка. Дикий, отчаянный, будто мы дороже ей, чем сама себе.

Как на роду мне было написано видеть этот страх.

Долбанный день сурка. И даже надеждой на женское благоразумие тешить себя не мог. Случить очередное ДТП, никакой Бадоев, никакой гарнизон охраны мышку не удержит. В безумной храбрости она с Настей была чертовски похожа, а финал…

– Какой второй вариант? – Я не стал тратить наше время на лишние уговоры.

– Чтобы полностью вывести из-под удара, Калинину лучше уволить. В идеале обвинить в чем-нибудь и избавиться как об обузы. Потом спрятать. Она не будет связана с компанией и сможет легко сменить место жительства. Это будет логично и просто.

– Да уж, просто… – голова шла кругом.

– Она вдалеке спокойно отходит беременность. Ты здесь разберешься с Герасимовым. Долго воевать у него все равно не хватит ресурсов.

Так и хотелось сказать Диме: «Отлично!» Я бы и сам не придумал ничего лучше. Продержаться без мышки несколько недель или месяцев будет адски сложно. Я уже подсел на ее ласку и любовь как наркоман. Но спокойствие моей девочки стоило намного дороже, чем регулярный секс и объятия перед сном.

У нас обоих все получилось бы… если бы не одно «но».

– Я не уверен, что смогу ее уговорить.

Недавнее признание в любви вспомнилось так четко, что чуть зубы в крошку не растер.

– Поставь перед фактом. Это в ее интересах. Поймет.

– Она не сможет тихо отсидеться вдалеке. Не волноваться – тоже не сможет.

Как же легко было решать вопросы безопасности матери и Дамира. И как трудно – Аглаи. Не мог я объяснить Диме, что это за женщина. Хотел бы – не смог передать, насколько она доверилась мне. Приросла так, что порой сам не знал, где я, а где она.

– Финансово ты сможешь ее обеспечить без прямых переводов. Наследство, лотерея… еще с десяток способов. Она сама не будет знать о твоем участии… – Дима будто не слышал меня. Гнул свою линию как танк, словно не было у нас никаких альтернатив.

– Если бы все было так просто.

Я устало потер глаза и принялся собирать документы.

Поняв мой намек, Дима тоже задерживаться не стал. Папку он забрал с собой. А уже возле двери на секунду остановился и кинул:

– Не буду учить тебя жизни, но всегда есть способы убедить кого угодно поверить во что угодно.

* * *

Что именно имеет ввиду, Штерн, конечно же, не сказал. Дверь закрылась, и в навалившихся делах я почти сразу же выбросил из головы эту последнюю фразу.

Решить, как обеспечить безопасность Аглаи, можно было и позже. Во всяком случае, я искренне в это верил. «Способ должен быть», – уверял самого себя с утра до обеда. Повторял как мантру с обеда до вечера.

А уже в машине по дороге домой Дима снова дал о себе знать.

Угол дома был виден за поворотом, когда я произнес: «Слушаю». Шлагбаум охраны стал медленно подниматься, когда заговорил Штерн.

А дальше никто никуда не поехал.

– На твоей кипрской вилле полиция час назад обнаружила труп Карины. Я сейчас занимаюсь тем, чтобы никакая информация не просочилась в прессу. Но, думаю, меры по остальным нужно принимать как можно скорее.

Он даже как-то умудрился произнести это спокойно. Будто ничего особенного не произошло, а впереди обычная волокита.

Всего лишь чьи-то жизни и чья-то далекая смерть.

– Можешь попросить секретаршу заказать мне билет на Лимасол? – Дав знак водителю остановиться, я вышел на улицу. Прямо под осенний ливень. – Я так и не записал ее номер.

Дождь бросил холодные капли в лицо. Остужало. Почти как нужно.

– Уже заказала. На ближайший рейс.

– Дополнительная охрана для матери и Дамира на месте? – На душе все кипело, но голова работала четко и спокойно.

– Еще в обед. – В отличие от утра Дима не напирал. Он будто уже знал, каким будет главный приказ, и лишь осторожно выжидал.

– Отлично. Тогда осталось лишь одно…

Пиджак мгновенно превратился в мокрую тряпку. Облепил тело, заставив вздрогнуть от холода. Но вместо того, чтобы вернуться в теплый салон, я расстегнул верхние пуговицы рубашки и задрал голову вверх.

– С головы Аглаи не должен упасть ни один волос. – Тишина в трубке так и звенела от напряжения, но я не стал дожидаться ответа. – Только мне будет нужна твоя помощь.

Глава 24

Соленый вкус любви

Аглая

Когда Марат не приехал на обед, я не обиделась. Наши общие обеды давно стали такой редкостью, что и надеяться было глупо.

Когда он не приехал к ужину, тоже не волновалась. Отправила пару сообщений. Не получила ответа. И продолжила ждать.

Но когда Марат не вернулся и ночью, мне стало не по себе. В голове, словно муравьи, зароились вопросы. Телефон в руках раскалился. И от ожидания звонка меня начало подташнивать.

Не представляю, как бы повела себя, если бы находилась дома одна. Возможно, как несколько недель назад, начала бы обзванивать больницы. Возможно, перебудила бы всех водителей и охранников, которые могли видеть Марата.

Но сойти с ума не дал Бадоев. Будто доктор, чье лечение не обсуждается, он накачал меня валерьянкой. Поклявшись, что все в порядке и Марат просто сильно занят, отправил спать и изъял телефон.

Это был первый раз, когда я не поверила своему охраннику. Совсем! «Он врет!» – так и кричал внутренний голос. Сильнее всего на свете хотелось треснуть чем-нибудь вруна и потребовать сказать правду.

Может, если бы не валерьянка, я бы и покусилась на эту скалу. Но ожидание вымотало нервы. Таблетки помешали придумать нормальный план. И вскоре этот букет погрузил меня в беспокойный и тревожный сон.

Отдых для тела, но не для головы.

А утром начался настоящий кошмар.

* * *

Говорят, брошенные жены ничего заранее не подозревают. Варят свои щи, лечат детские сопли, ломают головы над новыми рецептами, а потом в какой-то момент узнают, что стали списанным материалом. Будто открылась дверь в параллельную реальность, и их затянуло в проем, не дав опомниться.

А там… Знакомый любимый мужчина и чужая женщина. Улыбки и цветы, но уже для другой. Все не так, как привыкла, как выстроила за много лет. И никто не пускает назад. Не открывается дверь в свою реальность. Закрыта на вечный ремонт.

И недавней «любимой» приходится учиться жить заново.

Еще молодой, но уже с разбитым корытом. Еще домашней, но уже никому не нужной. Пришелица без обратного билета.

Этим утром в моей жизни тоже открылась дверь. Резко, словно сквозняком распахнуло. Но даже не в параллельную реальность, а в другую вселенную.

Первым, с кем я столкнулась, выйдя из спальни, оказался новый молодой охранник. Будто не первый день живет под одной крышей, он бодро поздоровался, отчитался, что в моей квартире закончился ремонт, и можно переезжать.

Наверное, уже тогда, нужно было заподозрить неладное и приковать себя к батарее. Не мог Бадоев бросить меня просто так. Не мог Марат взять и отправить домой. После наших боев за чемодан, разговоров о безопасности и всего того, что было, внезапный переезд казался бредом.

Я даже в фантазии не могла представить, как уезжаю от него так.

Но представлять ничего не пришлось. Новая реальность ломилась в мою привычную жизнь с напором Ниагарского водопада. Как загостившемуся гостю мне помогли собрать вещи. Не обращая внимания на возмущение и крики, упаковали одежду в чемодан. А потом вручили ключи. Ту самую связку с золотой рыбкой, которую я сама отдала Марату.

Это была его личная связка. Не для ремонтников, не для охраны. Только для него. Чтобы он мог найти меня везде. Приехать в мой дом так же свободно, как я приезжала в его. Забрать меня, если вдруг на что-то обижусь. Заехать отдохнуть, если захочется побыть одному.

Не было между нами клятв верности и колец. Никто ничего не обещал. Были лишь ключи. Его у меня. Мои у него.

Мелочь. Пара железяк на одном кольце. Но отчего-то сжимать свою связку в руках оказалось больно.

* * *

Следующий сюрприз застал меня уже дома. Меньше всего я ожидала встретить по приезду кого-то из коллег. Не было у меня ни с кем близких отношений, не ходила ни к кому в гости и к себе не звала. Но у лестничной площадки поджидала Брошкина. Сосредоточенная, мрачная и совсем не похожая на себя обычную.

Точно так же как недавний охранник она не тратила время на разговоры и уговоры. Будто курьер, сунула мне уведомление о расторжении контракта. Сказала что-то про нарушение коммерческий тайны. Заставила расписаться, что я получила от нее бумажки. И тут же скрылась.

Я даже слова сказать не успела. Как стояла с чемоданом в одной руке, ключами в другой и документами под мышкой, так и осталась стоять. Но теперь уже с открытым ртом и ощущением окончательно поехавшей крыши.

Квартира после ремонта, увольнение по статье, тишина от Марата… нет, это точно был сон. Кошмар. И нужно было срочно проснуться.

Я просто обязана была найти способ прервать это дурацкое сновидение. Открыть глаза и уткнуться носом в грудь любимого мужчины. Признаться, что мне страшно и поцелуями стереть все тревоги.

Только никакое мое желание и никакие усилия не помогали.

Морфей не отпускал. А Марат не давал о себе знать.

Я набирала его номер раз за разом, но вместо «Привет, как дела?» слышала длинные гудки. Как одержимая проверяла электронную почту и чуть не плакала. Чувствуя, что вот-вот сойду с ума, обзванивала все больницы города. Но Марата Абашева словно и не существовал никогда.

Странная тишина со всех сторон пугала до чертиков. Телефоны Бадоева и его зама молчали. И лишь когда новая секретарша генерального соизволила наконец взять трубку, я узнала первую новость о нашем боссе.

– Марат Закивич не в офисе. Еще вчера он вылетел на Кипр.

От шока я даже устоять не смогла. Села на пол прямо посреди гостиной.

– Но зачем?

– Он не объяснял. Попросил меня заказать билеты до Ларнаки и оттуда шаттл до Лимасола.

– А какие-то вещи? – я вспомнила костюм Марата, его ботинки. Ничто из этого не годилось для жарких островов.

– Марат Закиевич сказал, что ничего не нужно. И у него там все есть.

– Но у него не было там никаких встреч! Я лично составляю его график. Поездки на Лимасол в нем нет, – сама не знаю, почему стала спорить. Мозг совсем отказывался воспринимать информацию. Повторял слова, но не понимал значения.

– Ну да, конечно. Все встречи Марат Закиевич просил отменить. Странно, что он вам не сообщил… – На несколько мгновений в трубке повисла пауза. – Он улетел по личным причинам. К своей девушке. Когда вернется, тоже не сообщил. Возможно, что-то случилось. Точнее вам лучше спросить у него самого.

– К его… кому?..

Подняться с пола не было сил. Как могла, я бочком подползла к стоявшей рядом сумочке. Вытащила упаковку валерьянки и без воды проглотила сразу три таблетки. Слабая защита. Скорее ее видимость. Но сейчас мне нужно было хоть что-то.

– К Карине Георгиевне, – уровень любезности в голосе секретарши поубавился.

– Карина все это время жила в его квартире на островах?

Упаковка выпала из моих рук.

– Аглая Дмитриевна, я, наверное, и так уже лишнего наговорила. Думала, вы в курсе их отношений. Но раз нет, то… Простите, у меня тут дел скопилось много. Очень нужно работать.

О том, что произойдет дальше, я знала заранее, но все равно закричала «Подожди!»

В моем кошмарном сне должно было быть хоть что-то из реальности. Не мог спящий ум так четно продумывать каждую деталь.

Но мой крик в трубке сменился короткими гудками. Вместо секретарши я услышала звон в ушах. И все, что осталось в памяти: «Карина» и «Лимасол».