banner banner banner
Арбуз, или Осознанная жизнь с правилами и без
Арбуз, или Осознанная жизнь с правилами и без
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Арбуз, или Осознанная жизнь с правилами и без

скачать книгу бесплатно


– Ух ты! Я бы с ним тоже хотел познакомиться. Может, он куда и меня пристроит поиграть.

– Да тут все хотят играть. А что ты думал? Ты один такой?

– Говорят, что тут очень грязно и на улицах много мусора, – сказал Гром.

– А это кто на что горазд. Кто-то едет сюда и видит мусор, а кто-то видит другое, а кто-то – третье. Кто-то еще и думает параллельно, а кто-то вообще ничего не хочет – ни видеть, ни думать. Ну вот как с ними быть, а? И это я тут всего каких-то 10 лет живу, а есть люди и побольше срок мотают тут, в Гоа. И никуда ни ногой, ни домой, никуда вообще, только тут и все.

– Это ты про Граса говоришь?

– Да Грас он тут как местный, и всех знает, и поименно всех может назвать и знает кто что делает, и всех уму-разуму научает как может, только его слушать не хотят, думают что они все умные такие. Но он тут не один такой. Он тоже кстати поиграть не прочь. И играет когда может, когда время есть.

– Так, ты мне говорил что его нет.

– Кого нет?

– Того.

– А, ты про то.

– А про что ж еще?

– А, ну про то, надо узнать, пока не ясно. И ты сам понимаешь, что то, что тебе надо, его тут ни за какие деньги не купишь, вот так.

– Я тебя очень прекрасно понимаю, Гош. Собственно, зачем я сюда Настю и привез, именно для этого, а для чего ж еще?

– Вы правильно сделали, что приехали. Правда три месяца маловато, – загадочно сказал Гоша. – Вылечиться вам надо. А Насте еще и с тем маслом кокосовым завязать. Может тогда и вернетесь домой здоровые.

– Гош, мы тут пока, а там видно будет. А то и впрямь эта Москва так надоела уже. Я вот так скучаю по природе. И ты сам видишь прекрасно, что я бы хотел большего для Насти, но что у меня есть? А ты вот сам-то, когда к Грасу пойдешь? Может, нас с Настей познакомишь?

– С кем? – переспросил Гоша. – А, с Грасом. Да не вопрос. И вот только после того, как ты Гром и Настя, вы будете готовы, а то вы все понаехали сюда такие все думаете, что вы такие умные. И вот помогу тебе только потому, что я тебя давно знаю, Гром, ты же знаешь как это важно.

– Спасибо, брат. Мне очень важно играть, а не просто так тут тусоваться.

Пока я слушала весь этот разговор за стеной и собиралась с мыслями, чтобы понять о чем говорит Гоша и Гром, как маленький черный паук спустился по стене, потом перепрыгнул на прикроватный столик и, замельтешив своими почти невидимыми лапками, быстро пробежал по белом скатерти, спрыгнул вниз и скрылся из виду.

– Отдохните, – громко сказал Гоша Грому, – а потом поедем к одному моему хорошему знакомому индусику.

– Зачем? – спросил муж.

– Вам нужен байк, – сказал Гоша и принялся практиковаться игре на гитаре.

Позже Гоша помог нам арендовать мопед самой популярной здешней модели Хонда.

Мы ехали, и я вроде бы приходила в чувства, но все было словно во сне и словно не со мной происходило. Я все еще не понимала толком где я, и кто я, и зачем я тут. Гром говорил что это просто акклиматизация:

– Успокойся, скоро пройдет, пойдем лучше выпьем настоящего ганского рома, а потом на сансет махнем!

Я же просто лежала под кондиционером, смотрела в стену и надеялась, что все действительно скоро пройдет. Меня тошнило полночи, как будто я чем-то отравилась, а утром я вдруг почувствовала облегчение.

Все вроде стало на свои места: и Гоа и сказочный вид, который я, наконец, смогла оценить, когда вышла из нашего красивого, в чистом гоанском стиле бунгало с черепичной крышей, каких много тут. Они – наследие колониального периода, когда Индия была под властью Португалии, а потом – Великобритании; и королева дала завет Индии, чтобы она так же как и Англия стала католической страной. И все тут проходили насильственно католицизацию еще с тех пор, как святой миссионер Франциск Ксаверий прибыл в Гоа для окатоличивания бедного населения. И это единственный штат в Индии с таким больший числом католических храмов, и с XVI века тут велась проповедь власти Иисуса Христа, а не множеств тех идолов, которым поклонялись индусы и до сих пор поклоняются. А идолов, по некоторым данным, около трех миллионов. Невероятно! Тут одна из самых древних языческих религий. И вот сейчас у входа я увидела несколько таких вот обычных индийских статуэток, и рядом спокойно дымились благовонные палочки, и просто так спросила:

– Гоша, скажи, а ты веришь во все это, что у тебя тут на входе стоит?

– А? Что? – не расслышал меня Гоша.

– Я про твои статуэтки, зачем они тебе?

– А, это на всякий случай, тут все верят, поэтому привыкайте и вы будете тоже верить.

– Я вот не собираюсь верить во всякое…

– А я как бы тоже не верю, но это как дань уважение страны, которая меня приютила.

– А, тогда ясно, ну вообщем я так поняла, что ты просто, как украшение это держишь.

– Да, кто-то как украшение кресты дома вешает на стены. Тут много местных католиков, они тоже хранят у себя в доме подряд, авось пригодится, и кто-то да поможет им в сложную минуту. Такая это страна.

– Я вот единственное не могу понять. Это же не Бог, все это?

– Конечно не Бог, так Иисус Христос тоже не Бог был.

– А кто?

– Как кто? Его сын, сын Бога.

– А-а, а почему его все люди Богом во плоти называют, я сама не верю во все это, просто интересно стало узнать что ты думаешь, я же знаю про него много из детства.

– Как ты не веришь? – удивился Гоша.

– Ну вот, мне не приходилось сталкиваться с Богом, поэтому я не верю.

– Так Он повсюду, оглянись!

Я осмотрелась по сторонам. Вокруг была залитая солнцем долина с рисовыми плантациями, бамбуковыми бунгало, и чередой величественных деревьев. Пролетела птица с длинным синим хвостом, и где-то в джунглях закричали еще какие-то птицы. Пальмы спокойно колыхались на ветру, и древний баньян выглядывал поодаль от домика, там за поворотом, мимо банановых листьев.

– И вот еще что, Настя. Если ты будешь тут оставаться, ты хотя бы прикинься, что ли, что ты веришь в Бога, а то тут так не принято.

– Да ладно! – засмеялась я, полагая что Гоша пошутил, но по его выражению лица было видно, что он говорит серьезно.

– Тут духовность в три, а то и в четыре раза больше, чем у нас в Москве. Вот представь, люди в России как часто ходят в храмы?

– Ну, наверное, один раз в неделю, в лучшем случае.

– Да, по воскресеньям. А тут каждый день, а то и дважды в день, и всей семьей, и все время думают как бы им почтить Бога, чтобы он не забывал про них. Вот так.

– А, понятно. Ладно, я думаю я смогу что-то придумать с этим. А ты думаешь, что Бог это все создал?

– А кто ж еще? Инопланетяне? Еще скажи, что это люди создали Вселенную, – рассмеялся Гоша и что-то проговорил на каком-то индийском языке, чего я совсем не могла понять.

Мы с Громом мчались на мопеде по извилистым дорогам мимо джунглей, гигантских баньянов, разноцветных домиков. С заборов прыгали на дорогу обезьяны, бросаясь на наш мопед, мы объезжали их и диназавроподобных буйволов, стада коз и заваленные фруктами телеги. Нас обгоняли татуированные байкеры на рычащих Энфилдах. Местные жители провожали искренними улыбками, а дети махали руками, на бегу выкрикивая что-то. Ветер не уставал и трепал наши длинные волосы, а предзакатное солнце как будто было свидетелем окончания чего-то старого, и предсказывало начало чего-то нового и грандиозного, что непременно должно было с нами со всеми случиться.

Наша Хонда притормозила возле ресторана, у входа которого было припарковано порядка ста мотоциклов. Внутри кто-то смеялся.

– Зайдем! – предложил Гром.

Интерьер просторного ресторана больше напоминал дешевую мексиканскую столовую. В воздухе висел запах дыма и вкусной еды. С кухни доносился грохот кастрюль. За обычными столиками повсюду в разнобой сидели местные и европейцы, среди которых и гоанские долгожители. Посетители кашляли от запаха жареного чеснока с чили.

Мое внимание привлек один человек, отличающийся от остальных. Он приятно с нами поздоровался, и по его манере держаться как будто среди высшего света я предположила, что он тут всем заправлял, или даже был владельцем этого заведения.

Гром заказал острый рис с лепешками и овощными соусами под названием Тали и еще какой-то еды, и завалил ею почти весь стол, тут было очень дешево и вкусно.

– Посмотри, Гром, мы тут как белые вороны выделяемся на фоне остальных, – сказала я.

– Можно подсесть? – вежливо поинтересовался на английском высокий, крупный, смуглый мужчина с перьями в черных волосах и острым взглядом маленьких карих глаз. Видно было, что он уже давно живет в Гоа. Он улыбался нам, но мы не были расположены делить наш и только наш стол с кем-то еще. Но, когда мы осмотрелись и увидели, что свободных мест в зале больше не было, мы согласились, скрепя сердце.

– Вы откуда? – спросил он спустя две минуты молчания. Тут в Азии так принято заводить беседы. Если вы, дорогой читатель, когда-нибудь сюда попадете, то вас часто будут спрашивать “Where you from?”[2 - “Откуда вы?”]

– Из Москвы, Россия, а ты? – спросил Гром.

– Из Мехико, Мексика. Зачем вы сюда приехали, фаранги? – заулыбался мексиканец.

– Мы тут едим, – недовольным голосом сказал муж, которому уже не нравилось, что мексиканец подсел за столик, так как он хотел просто молча доесть свою еду.

– Это я понимаю, а что вы делаете в Индии?

– Мы путешествуем, фотографируем.

– Мы все путешествуем в этом мире, – философски ответил он. – И почему вы путешествуете именно здесь?

Мексиканец откинул длинную челку с перьями назад и налил воду в стакан из кувшина на столе. Чего бы я на его месте никогда бы в жизни не делала, потому что слышала много неприятных историй о качестве воды тут. Непонятно откуда ее набирают, из какого водоема и ставят на стол. Но мексиканец с преспокойным лицом выпил всю воду, что вызвало у меня небольшой шок.

– А ты почему здесь? – вопросом на вопрос ответил муж, он не хотел с ним говорить, а тот настаивал на беседе.

– А ты точно хочешь знать, что я тут делаю? – вежливо и заинтересованно спросил мексиканец.

– Ага, сгораю от нетерпения, – съязвил Гром, полагая что мексиканец просто бедный.

– Я работаю на великого мастера.

И тут, чтобы хоть как-то дать о себе знать этим двум мужчинам, которые так смотрели друг на друга как слон на козу, в разговор вмешалась я:

– Правда? И что именно ты делаешь? – спросила я у мексиканца.

– Я работаю, познавая добро и зло. Учусь отличать одно от другого, создавать первое, отрицая второе.

– Ха! – усмехнулся Гром. – И как много за это платят?

– Как обычному мексиканцу! Я получаю 10 долларов в час.

– Ого! – удивилась я, мне даже за работу режиссера в Москве меньше платили. – Научи нас! Я тоже хочу 10 долларов в час!

– Договорились, – спокойно ответил мексиканец, доедая свой буррито. – Смотрите, фаранги, внимательно и учитесь. Если урок усвоите, то будет вам награда и больше, чем каких-то 10 долларов в час.

Он молча встал из-за стола и, ругаясь непонятными словами на испанском, направился к стойке бара. Там он, обменялся рукопожатием с владельцем всего этого заведения, перекинулся с ним парой слов и почему-то одним кивком указал на нас, или не на нас, может мне показалось. Но потом он просто вышел, хохоча на всю округу так заразительно, что даже владелец заведения тоже немного посмеялся и еще кто-то из посетителей за столами. Когда смех прекратился, я сказала:

– Ты видел, Гром, какой странный этот тип мексиканец?!

– Да уж, тут наркоманов пруд пруди в Гоа. А чего ты хотела, привыкай.

– Не собираюсь я привыкать, мне противно даже тут находиться среди всех этих обкурышей таких, как тот с перьями в волосах.

– Ну ладно, малышка, ты еще не видела ничего, так что не делай, прошу тебя, поспешных выводов. Тут не все такие как он, вот Гоша, к примеру, и его друзья.

Когда мы с Громом подошли оплачивать свой счет к владельцу, только тут вблизи я его хорошо разглядела, он оказался с большим лбом и с приподнятой вверх взъерошенной угольной шевелюрой и выглядел как острый нож – темноволосый с больший открытым взглядом и яркими мыслями. Так он почему-то отмахнулся от нас, и не захотел брать деньги. Видно у него был праздник какой-то и он всех тут угощал? Потому что нам не пришлось платить ни копейки за большой обед. Мы очень порадовались и захотели прийти сюда еще в следующий раз. И мне, такой уже сытой и довольной, даже тот мексиканец почему-то показался таким симпатягой, что аж жалко его стало.

Мы вышли на пляж, солнце плавно тонуло в дымке. Морского горизонта не было, и небо, которое сливалось с морем, казалось, уходило вниз и еще ниже, там где красные оттенки перетекали в розовые, а потом – в сиреневые и темно-синие, где самое морское дно. Сказочно так и плавно тонуло солнце, заходя за линию, условно которая была названа именно горизонтом, но тут она растекалась по всему этому небу-морю, отчего вид был невероятно сказочно-прекрасным. И печальные тучи рассеялись разноцветными пятнами по всему гигантскому небу, которое именно тут, на самом длинном пляже, казалось огромным. Такого большого неба я не встречала никогда в жизни. Это было первое мое знакомство с пляжем Гоа и океаном, таким спокойным и немного волнительным. И можно было просто так стоять и смотреть, как поступали тут многие люди, которые выходили на закат. И больше ничего не надо было ни желать, ни думать, ни бежать, ни скитаться. Глядя со всеми остальными, кто тут находился, на эту фантастическую закатную картину, казалось что мы все уже дома, мы пришли и достигли всего в жизни, и больше нас ничего не тревожит и не заботит.

Набережная уходила на несколько километров вперед. Кого тут только не было, тут были все. И все национальности планеты, среди которых: йоги, циркачи с обручами и поями, философы, писатели, танцоры, татуированные байкеры, хиппи и еще непонятно кто, в костюме американских индейцев с длинным до земли венцом из торчащих белых перьев. Все выглядели необычно. Кто в белой простой одежде из хлопка, кто в кожаном топе, коротких шортах и высоких сапогах из кожи крокодила, кто – в развивающихся лоскутных юбках, в этнических украшениях с перьями в волосах, таких же как у того мексиканца. Одним словом, все тут были из похожих семейств разношерстных наркоманов. Позже, два года спустя, я поняла как же я ошибалась, создавая свое первое такое некрасивое мнение об этих творческих и просветленных, самых добрых людях на планете. Да-да, если вы не были на пляже в Арамболе, тогда срочно езжайте туда зимой.

Откуда-то ветер доносил гулкий барабанный ритм. Впереди виднелось скопление людей. Мы подошли ближе. В центре группа барабанщиков – человек двадцать, вокруг которых танцевали, крича, улыбающиеся загорелые люди. Муж достал свой джембе и присоединился в круг.

Барабаны размеренно раскачивали землю. Песок на пляже поднимался из-под ног танцующих. К группе барабанщиков присоединялось все больше новых музыкантов. Стальные пальцы били по натянутой коже. Да тут не двадцать, а теперь и все тридцать барабанов одновременно били землю. Такие крепкие пальцы барабанщиков, словно из слоновой кости и их такие мускулистые тела; все очень красивые и молодые, и такие опрятные в своем едином ритме, как единый организм. И только Гром выделялся на их фоне, он старался себя показать, от этого немного сбивался, я не понимаю в ритмах, ну вот было такое чувство, что он как будто не с ними. А барабанщики раскачивали танцующих так естественно, и те, в танце, казались одним единым организмом с ними. Как им это удается? – думала я, – поразительно, как они гармонично сосуществуют вместе с музыкантами, словно одно целое. Они чувствуют друг друга, и именно на фоне толпы людей и целых тридцати, а то уже и сорока музыкантов с джембе и другими ручными барабанами, это было очень ярко заметно – эта природная естественная гармония людей друг с другом, и музыка их объединяла. И люди аплодировали им, тщательно выбивая ритмы.

Гром колотил свой джембе. Странно, я даже не знала о том, какой он музыкант. Он получил то, чего хотел. Ему здесь хорошо, он тут – звезда. А я кто тут? – никто! Стало понятно, почему его сюда так тянуло…

– Эй, релакс! – стукнул меня по плечу какой-то парень и тут же скрылся среди толпы в танце. Какое он имел право? Он меня даже не знал! И из-за этого я еще больше разозлилась в мыслях на мужа: “Гром, ты конечно большой эгоист.”

Я села на песок, закрыла лицо руками и заплакала. Как было больно понимать, что Гром думал в первую очередь о себе. А как же “в мире и согласии”? И как было больно не понимать, что будет с моей голливудской мечтой, которая казалось удалилась на непонятное расстояние, как и скрывшееся в море солнце. Но я надеялась, что она не растворилась и бесследно исчезла, а всего лишь спряталась. И вера в ее исполнение засветила по-новому в моем сознании красками надежды, подобно тому как в небе появляется новый утренний восход, но такой туманный и еще неясный. Я успокоилась, надеюсь я найду здесь свое просветление, которое так загадочно не отпускало мои мысли. Что это и как с ним жить? Если ты просветленный, чем ты отличаешься от других? Все мои мысли теперь были о том как его достичь. Я верила, что это был тот самый шанс – я тогда обрету силу и исполню мечту, когда найду просветление. И это помогло бы мне добиться всего, как обещали в лекциях известные мастера света. Ведь сколько надо жить, чтобы понять зачем.

Гладкий мокрый песок блестел серебром и слепил глаза как во сне.

Я сказала Грому, что ухожу, пусть остается сам играть. Но Гром не оставил меня, он вложил джембе обратно в чехол, обнял меня и мы пошли к мопеду.

Я хотела обратно домой. Я поняла, что это все не моя жизнь, и что дома осталась моя.

***

Пришел тот день, когда во время обеда в ресторане «Силвер бэй» Гоша представил нас Андрею Грасову. Тут его все знали, как Андро Грас. Он был одним из русских долгожителей Гоа, поэтому знал про жизнь в Гоа все и даже знал поименно не только приезжих, но всех индусов в Арамболе.

– Грас. Меня зовут Андро Грас, а вас? – высоким тонким как у девушки голосом представился Андрей.

– Гром, а это моя жена Настя.

– Очень приятно, вы новенькие?

– А что так похоже?

– Ничего. Это скоро пройдет, – улыбнулся Андрей, и мы улыбнулись ему в ответ.