Тринадцать

«А в каких условиях мы будем жить? А как нас будут снимать? А почему сопровождавший нас молодой человек с нами не полетел? Все это как-то странно! А вдруг это какая-то ловушка?..» Эти и еще множество вопросов задавали себе и друг другу эти обыватели, не находя ответов. А ему, Захару, плевать на все это хотелось, лишь бы с оставшимся гонораром за съемки передачи не кинули».

По прилету на выходе из здания аэропорта острова Крит их встречал пожилой жилистый грек с большими черными усами, державший в руках табличку «Съемки телепередачи НТВ «Стань артистом». Когда они собрались вокруг него, выяснилось, что русским языком тот не владеет. Провожатый, бормоча что-то на греческом, пересчитал их, и, убедившись, что все в сборе, повел на автобусную площадку, располагавшуюся неподалеку. Там их ждал небольшой автобус, оборудованный кондиционером. Протресясь в нем почти два часа, путники оказались на берегу моря. Еще три часа на пароме, – и они на Гавдосе. Сопровождал их все тот же грек, встречавший их в аэропорту водитель автобуса. На острове он передал эстафету другому греку, выходцу из бывшего СССР, грузину по национальности. Но тот, несмотря на хорошее знание русского языка, отвечать на их вопросы отказался, сообщив, что ничего не знает. Мол, в его задачу входит лишь их доставка к месту переправы на Гавдопулу.

Высадив их около пологого берега, уходившего в море, автобус вместе с грузином уехал, а их встретили два грека, предложившие жестами проследовать за ними и сесть в катера, на которых они сейчас шли. Их провожатые тоже по-русски ни бум-бум. Что ни говори, а странно это как-то. Он представлял себе все по-другому. Солидная, богатая, близкая к власти медиагруппа. Могли бы и по-другому к месту съемок сопроводить…

8.

В это время сидевший на корме во второй лодке Артем Алексеевич Шкандыба, пятидесятитрехлетний невысокий, полный мужчина с усами, докурив сигарету, бросил ее за борт. Он думал, что лодочник не заметит. Но находившийся в носовой части грек, громадина с длинными сильными ручищами, в этот момент как раз обернулся.

– Не можно, – покачав головой, с сильным акцентом крикнул он, исподлобья вперив в Шкандыбу недобрый взгляд. Видимо, это слово входило в его небогатый лексикон русского языка.

– Извините, – опустив голову, пробормотал Артем Алексеевич.

Нет, трусом он себя не считал, но когда на него так вот смотрели, ему становилось не по себе.

Вот уже почти тридцать лет Шкандыба работал в московском театре «Современник» в качестве завхоза. Жил он с женщиной на пять лет младше себя, которая родить ему не могла. Зато Рита была успешной бизнес-вумен, владела сетью магазинов по торговле косметикой и даже имела ученую степень кандидата психологических наук. Проживал с ней Шкандыба в ее пятикомнатной квартире почти в центре города. Это был второй его брак. А первый…

Первый, как он считал, был крайне неудачен. Хотя от своей первой жены, Алевтины, у него было две взрослые дочери. Одну из них, младшую, впрочем, он своей не считал. Ему казалось, что жена нагуляла ее на стороне. Это-то и явилось основной причиной их развода. Да еще его мать, покойница, Царство ей Небесное, постоянно нашептывала ему: «Ты погляди, Алька-то, сучка, Маринку нагуляла. Не от тебя ведь, бьюсь об заклад! Да и не похожа она на тебя. Гляди, красавица какая растет. Не иначе, от Андрюшки Алябьева, школьного друга твоего».

Начались ссоры, Артем стал поднимать на жену руку. Но только до тех пор, пока та однажды ночью не приставила ему, спавшему, к горлу острый кухонный нож и не прошептала: «Еще раз, сучий потрох, руку на меня поднимешь, зарежу!»

При воспоминании об этом Артема передернуло. Он вспомнил, какой ненавистью дохнуло тогда от жены, и заново пережил весь тот ужас. Глядя тогда в ее бешеные глаза, вспоминая перекошенный дикой злобой змеящийся рот, изрыгавший ругательства вместе с летевшей на него слюной, Шкандыба испугался так, что чуть не обмочился. Дрожащим голосом заверив благоверную, что подобное больше не повторится, он решил уйти. Сделал это он на следующий же день, оставив двухкомнатную квартиру в пятиэтажной «хрущобе» Алевтине с дочерьми…

Вернулся мыслями в окружающую действительность он только тогда, когда мимо них метрах в сорока на большой скорости пронесся катер с одним человеком на борту. Катер шел со стороны Гавдопула.

«Наверное, телевизионщиков привез», – подумал Шкандыба и настроение его стало улучшаться.

9.

Олеся Казанцева, симпатичная двадцатитрехлетняя медсестра, работающая в неврологическом отделении одной из московских больниц, откинулась на спинку и блаженно зажмурилась. «Какой же сегодня все-таки сказочный день, – подумала она, – и как здорово будет оказаться на этом острове. После шумной, жаркой, насквозь пропитавшейся газами Москвы очутиться на солнечном берегу греческого острова – это прекрасно. А заработать такую сумму, какую она еще в своей жизни даже не держала в руках – это полезно. Разве не сказка совместить прекрасное с полезным»?

Несколько дней назад Олеся подписала договор с одной из энтэвэшных компаний и получила на руки немыслимую для медсестры сумму, целых полтора миллиона. На работе она решила про это никому не говорить, а просто попросила трехнедельный отпуск. Казанцева была твердо убеждена, что до поры до времени никому ничего рассказывать нельзя, а то, что называется, «спугнешь фишку». Сколько раз в своей недолгой еще жизни она убеждалась в истинности этого принципа. Порой ей всерьез казалось, что получив волю, произнесенные человеком слова начинают играть против него, и задуманное летит в тар-тарары. По этой же причине она не стала делиться «сенсационной новостью» и с мамой, с которой проживала в одной квартире, а незаметно собрала вещи, чиркнула напоследок пару строк и была такова.

«Нужно будет обязательно искупаться в этой изумительной теплой и прозрачной воде. А, впрочем, наверняка для этого времени будет навалом и к концу пребывания здесь купание успеет еще надоесть сто раз.

И все же, почему этот суперкомпьютер выбрал именно ее?»

10.

Сорокачетырехлетний бухгалтер Дмитрий Афиногенов, сидевший напротив Олеси, непривычно щурился на солнце. Ветра почти не было, а солнце жарило довольно сильно, да и брызги морской воды нет-нет, а попадали на его обширную плешь, благо, что сидел он у края лодки спиной к медленно надвигавшемуся острову Гавдопула. Щуплый, невысокий, с дурацкой, похожей на козлиную, бороденкой, но тем не менее добродушный и покладистый, он не вызывал у окружающих симпатии, но и не отталкивал их. Очки он снял еще тогда, когда садился в лодку, аккуратно уложив свои «вторые глаза» в замшевый футляр, а без них чувствовал себя не совсем уверенно.

Это был классический «ботан» и, как часто это случается, неудачник по жизни. Скованный, закомплексованный, вечно чего-то боявшийся. Маму, начальство и, особенно, женщин. Поэтому к своим преклонным годам женат он ни разу не был. Жил Дмитрий в однокомнатной квартире, находившейся около Московской кольцевой автодороги, приобретенной для него недавно компанией, где он работал вот уже 15 лет кряду. Удивительно, но Афиногенов как-то ухитрялся все время попадать в зависимость от всех и от всего.

На работе у него была кличка «Дебет», над ним часто подшучивали, но даже несмотря на то, что к своим годам он так и не сумел стать главным бухгалтером, уважали за профессионализм, аккуратность и исполнительность. А главным он еще станет, не все же блатным бездарям с опытом без году неделя ими становиться.

Тем более, что недавно его жизнь круто развернулась в лучшую сторону. Дмитрий попал на телепроект и своего он теперь не упустит, будет стараться изо всех сил. Хватит его жизни находиться в кредите, пора начать плавно перетекать в дебет, тем более, что и прозвище у него такое. А в том, что в жизни человека должен быть баланс, Афиногенов был уверен. Ведь он же до мозга костей бухгалтер.

11.

Игорь Бобков – высокий, сухощавый, уверенный в себе блондин, сегодня отмечал свои тридцать четыре года. Вернее, пока еще не отмечал, но обязательно намеревался это сделать с новыми друзьями. Бобков работал экономистом в крупной торговой фирме, хорошо зарабатывал, был веселым и общительным молодым мужчиной. Жил он в своей собственной квартире в подмосковном Одинцове с молодой красавицей женой. И все бы ничего, но была у Игоря одна непонятная никому, кроме его друзей, привычка. Он практически ежедневно по вечерам слушал у себя дома музыку. Но вот закавыка, слушал он ее всегда только на полной громкости. Причем подолгу. Жизнь с ним рядом для соседей сбоку, сверху и снизу была настоящей пыткой и ни на какие просьбы, жалобы и неоднократные вызовы полиции Игорь не реагировал. Дважды за нарушение тишины его штрафовал мировой судья, но все продолжалось в прежнем ключе.

А еще Игорек любил большие и веселые компании. И нет, чтоб гульбанить в ресторане, так он их звал к себе. Напьются, натанцуются, и давай прикалываться. Один раз даже в усмерть пьяного друга раздели догола и выставили на площадку перед квартирами. Так соседка, молодая виолончелистка, проживавшая одна, чуть с ума не сошла, пока он к ней полночи в дверь долбился. Перепутал в коматозе с квартирой друга. Что ж бывает. А жена у Бобка на отдыхе была в это время. Вот такой он этот Игорек – человек-праздник.

Сейчас он находился в отпуске, и приглашение на остров в качестве участника съемок телешоу пришлось для него очень даже к месту. Друзья-собутыльники с курортов еще не вернулись, и «начинать сезон» было не с кем. А красавица жена устала от него и его дружков, и поехала с родителями в США к родственникам. Один дома, совсем один! Так, глядишь, и спиться недолго. А тут бац, и это приглашение. – «Ништяк, браток, банкуем»! – сказал он сам себе и, получив полтора ляма, отправился навстречу приключениям.

А соседи? Пусть, бедолаги, отдохнут без него! Он еще вернется, наплачутся еще с ним. Наверное.

12.

Юрист по земельным вопросам, Андрей Молодавченко, с неприязнью поглядел на сидевшего перед ним блондина, из наушников «дебильника» которого доносились истерические вопли гениальной песни: «Это не шутки, мы встретились в маршрутке!»

«Взрослый вроде мужик, а ведет себя как полный придурок», – подумал Андрей. Сам он считал себя серьезным и вдумчивым «решальщиком» по судебным земельным вопросам. Он имел связи везде: в судах, регистрационной службе, в службе судебных приставов и еще много-много где. И кормился за счет этих связей. Но в естественную для этих дел корпорацию под названием «адвокатура» вливаться не торопился. Незачем ему пока это – контроля много, а толку мало. Хотя, все идет к тому, что скоро в судах простых юристов уже не останется. Всех загонят в адвокатскую монополию…

Жил Андрей, припеваюче, и это дурацкое приглашение поначалу его смутило. Позвонило какое-то «разводило» и на остров пригласило. Он же не Буратино какой, чтобы разводить его. Но, как говаривал приснопамятный Дон Корлеоне, «ему было сделано предложение, от которого он не мог отказаться». Вернее, мог. Но, как говорится, «жадность фраера…». Впрочем, пока еще не погубила.

Подумав, Молодавченко решил согласиться, тем более, если ему дадут полтора миллиона в качестве некоей компенсации за бесцельно потерянное время. Артист из него, конечно, как из Путина адвокат, но проветриться не помешает. Тем более, что в отпуске он еще в этом году не был. А творчество – это штука тоже полезная. Вот друг его близкий, Серега, тоже, кстати, «решала», и тот хобби имеет. Стихи пишет, в каких-то конкурсах участвует, на большой сцене даже выступает. А Андрей что, хуже?

Вон уже и остров. Скорее бы! Дорога эта уже утомила. Не терпится поскорее помыться и отдохнуть. А дальше видно будет.

13.

Степан Емельяненко – владелец трех обменных пунктов в столице, а в недавнем прошлом капитан милиции из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, глядя, как их лодка подплывает к пологому песчаному пляжу острова Гавдопула, удивился.

Он ожидал, что их будет встречать толпа телевизионщиков во главе с ведущим программы. Надутые шарики, хлопки от шампанского, видеокамеры, красавица телеведущая или известный шоумен в качестве встречающих. Но… на острове ровным счетом никого не наблюдалось.

Сидевший на корме лодки, рядом с двигателем, грек заглушил его, и лодка, двигаясь по инерции, мягко подошла к берегу. Рядом, метрах в десяти от них, из второй лодки на берег уже высаживались их земляки.

Худой и жилистый Степан, подхватив свою единственную ношу – большую спортивную сумку с вещами, не снимая шлепок, аккуратно спрыгнул в теплую морскую воду, не забыв при этом галантно подать руку единственной в их лодке женщине.

Олеся, благодарно приняв помощь симпатичного брюнета средних лет, с которым она так и не успела познакомиться, тоже оказалась по колено в воде. Впрочем, спустя несколько мгновений они оба уже стояли на мягком песчаном покрывале.

Небольших размеров кусок суши, куда были высажены двенадцать жителей столицы России, представлял собой сплошной песчаный пляж, изредка прерываемый невысокими скалами, выходящими прямо в море. Кроме подушкообразных кустарников и громадного камня, установленного недалеко от места их высадки, на острове ничего не наблюдалось.

В самом его центре, на возвышенности, метрах в двухстах от места их высадки, в окружении нескольких невысоких деревьев находился двухэтажный красавец особняк из белого камня с большими пластиковыми окнами. Дом был довольно большим и стоял несколько боком к ним. Казалось, он был необитаем, как и весь этот остров, на котором они оказались при таких странных обстоятельствах. Тишина и оторванность этой частички суши от прочего мира заставляли почувствовать здесь настоящую отрешенность от времени и мирской суеты.

Впрочем, вскоре они убедились, на острове они были не одни. Выйдя из особняка, к ним навстречу неспешно направлялся высокий, ладно скроенный мужчина на вид лет пятидесяти или чуть моложе с сединой на висках. Мужчина был в длинных белых шортах, майке и шлепанцах. В зубах он по-пижонски держал дорогую сигару.

– Русские? – коротко, безо всякого приветствия поинтересовался он, подойдя к участникам проекта.

– А ты сам-то кем будешь, мил человек? – не очень дружелюбно, но и без агрессии в голосе уточнил Коробченко, – неужто ведущий?

– Ведущий чего? – удивился мужчина. – Я сам тут минут пятнадцать всего нахожусь. Только и успел, что дом осмотреть.

– И как? – с насмешкой спросил Бобков. – Бабы есть? Водка, музыка? Я не понял, это что за прием такой, где все?

Однако не все прибывшие разделяли его веселый, беззаботный настрой. «Странное все-таки место» – такая мысль посетила большинство из них. – «И странный какой-то прием».

В этот момент лодки за их спиной синхронно взревели моторами, и, выбросив в воздух клубы вонючего дыма, развернувшись, на всех парах рванули в обратный путь. Но уже без гостей из России.

Если бы они только знали, что всех их ждет на этом проклятом, Богом забытом острове…

Глава 2

– Судя по всему, ни в доме, ни на острове никого нет, – прищурившись, серьезно ответил незнакомец. – В столовой два холодильника до отказа набиты едой и спиртным. На столе лежит записка. Хозяева дома просят прощения за опоздание. Мол, какие-то телевизионщики приедут завтра, а на сегодня никаких мероприятий не запланировано. Кто мне объяснит, что все это значит?

– А вы сами кто такой и как сюда попали? – выйдя вперед, задал незнакомцу напрашивающийся сам собою вопрос Изместьев.

– Моя фамилия Стеклов, я – судья Московского городского суда, – сверху вниз посмотрел на него мужчина. – И, честно говоря, я не привык, чтобы меня допрашивали, но все же скажу. Мне написала письмо и попросила сюда приехать одна моя знакомая. – Видно было, что говорить об этом с незнакомыми людьми ему не хотелось. – Она написала, что будет ждать меня здесь. Однако, ее тут нет.

– Видимо, вы прибыли на той лодке, что встретилась нам по дороге? – подал голос Шкандыба.

– Так точно, – по-военному подтвердил судья.

– Да хватит уже стоять, давайте пройдем в дом, – с нетерпением предложила Андриевская. Подняв свои вещи, путники двинулись к дому.

Перед домом располагалась просторная терраса. Входная дверь была распахнута. Внутри особняк напоминал собой небольшой отель эконом класса, которые русские туристы во множестве могут наблюдать в том же Сочи или Крыму.

На первом этаже, прямо от входа находилась бетонная лестница с деревянными перилами, ведущая на второй. По обе стороны от входа, тянулся длинный и широкий коридор. Справа Екатерина насчитала шесть дверей. Две – с противоположной от входа стороне, одну в торце и три по входной стене. Слева еще четыре. По две почти напротив друг к другу.

Зайдя в дом первым, судья Стеклов, повернул налево, и предложил новым знакомым сначала пройти в столовую, находившуюся в конце коридора по правой стороне.

Столовая представляла собой прямоугольное помещение примерно четыре на шесть метров, вытянутое вперед от входа из коридора. В центре располагался длинный стол, составленный в одну линию из четырех обычных кухонных столов. Он быт накрыт скатертью, но не сервирован. Слева от входа стоял большой холодильник, его брат-близнец находился напротив него, тоже в углу, но противоположном. А между ними, словно вырубленный посередине огромного панорамного окна, располагался второй вход в помещение с улицы. Он был прикрыт обычной сеткой от насекомых, прибитой сверху, так, чтобы можно было почти беспрепятственно зайти в это помещение и выйти из него.

Напротив этого второго входа, в другой части столовой, располагалась стойка, за которой было еще какое-то небольшое помещение, закрытое черного цвета портьерой.

На краю стола лежал обычный лист офисной бумаги с текстом.

– Вот, полюбуйтесь. – Судья взял его в руки и прочитал: Здравствуйте, уважаемые участники проекта! От имени всего нашего коллектива приносим вам свои извинения. Мы вынуждены были отлучиться с острова до завтрашнего дня. Так сказать, наступили некие форс-мажорные обстоятельства, из-за которых мы вынуждены были срочно выехать на материк. Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло, завтра же мы должны вернуться и начать знакомство с вами, а, возможно, и сам съемочный процесс. А сегодня предлагаем вам как следует отдохнуть. В доме для этого есть все необходимое. К сожалению, в силу вышеописанных обстоятельств, заселяться вам придется самостоятельно. Для этого на первом и втором этажах к вашим услугам 13 современных комфортабельных номеров. Остальные помещения вспомогательного назначения.

На двери каждого номера находится табличка с фамилией соответствующего участника, ключ от номера находится в замке. Заходите, располагайтесь, отдыхайте. В столовой, в холодильниках, к вашим услугам еда и напитки. Все продукты свежайшие. С любовью к вам, ваши друзья с телеканала НТВ!»

***

Когда судья закончил читать текст послания, Семенченко открыл холодильник и присвистнул: тот был напичкан едой, водкой, вином, шампанским, коньяком, фруктами, водой и соками.

– Ну, что, по номерам? – спросил Викторов, закидывая свою сумку на плечо.

– А я предлагаю сначала выбрать из нас старшего, – предложила Казанцева. – Того, кто бы мог собирать нас и управлять процессом пребывания на острове. Естественно, пока не приехали хозяева.

– И кого вы предлагаете, мисс? – дурашливо поинтересовался Бобков. – Уж не себя ли?

– Лично у меня почему-то больше доверия вот к этому мужчине, – не обращая внимания на колкость, произнесла Олеся, указав на Изместьева.

Прибывшие зашумели. Кто-то был с нею солидарен, а кто-то предлагал судью, мотивируя это тем, что тот занимает большую должность в органах власти и наверняка умеет неплохо руководить людьми.

– Ха, други моя, – стал куражиться Бобков, – а кто вообще может поручиться, что это судья? Он что, показал нам свое удостоверение? У вас есть удостоверение? – спросил он Стеклова.

– Нет, удостоверения у меня нет. Когда я летел в Грецию, оно мне было без надобности.

– Ну вот, что я говорил, – заблажил Игорек, – я тоже могу представиться замом Путина, с таким же успехом.

– А я никому свою кандидатуру и не навязываю, – веско произнес Стеклов, зло глянув на Бобкова. С этой минуты между ними зародилась личная неприязнь. – Пусть нами руководит тот, кого предложили вы, – сказал он Олесе.

Голосования не было. Остальные приняли волю высказавшихся.

– Тогда позвольте представиться, – начал выбранный вожак. – Изместьев Олег Викторович, пятьдесят лет, офицер запаса. – Предлагаю каждому коротко представиться: назвать свою фамилию, имя и отчество, возраст и род деятельности.

Когда все поочередно представились, Изместьев предложил проследовать в свои номера, переодеться, сделать свои дела, и через полчаса собраться здесь же, в столовой.

***

Вера Андриевская поднялась на второй этаж последней. Две ее сумки как бы в знак примирения (хотя никакой ссоры и не существовало) ей помог донести Изместьев, комната которого располагалась также на этом этаже. Номер Веры находился справа от входа на этаж. С ней на этаже должны были жить шесть человек. Другие шестеро разместились внизу.

Комната ей понравилась. Напротив входа располагалось большое, почти во всю стену, окно, вид из которого открывался на море. Она зашла и огляделась. Сумки внутрь занес Изместьев. Поблагодарив его и дождавшись пока он выйдет, Андриевская присела на край застеленной кровати. Чувствовала она себя довольно сносно. Однако ощущение какой-то опасности, чего-то плохого, страшного и неотвратимого засело у нее глубоко внутри. И сколько она себя не уговаривала выкинуть все это из головы, ничего не помогало.

Взявшись за высокую изящную спинку широченной двухместной кровати, стоявшей в центре комнаты и примыкавшей к стене, она тяжело поднялась. Ноги отекли и болели. Стыдно было признаться даже самой себе, но факт налицо: она превращалась в больную старуху. А еще говорят, что в сорок пять баба ягодка опять…

Она прошлась по своему новому жилищу. Свежий, отдраенный до блеска паркетный пол, большая красивая люстра. Массивная итальянская спальня, которая, помимо кровати, включала в себя две прикроватные тумбочки, стоявшие по обе стороны от изголовья, на одной из которых стоял торшер, большой платяной шкаф, мягкий пуф. У противоположной кровати стены массивный широкий комод с большим овальным зеркалом, над которым в углу располагался мощный кондиционер. Пульт от него валялся на кровати. Ванная комната с кафелем цвета морской волны и дорогой душевой кабиной Вере тоже понравилась. Жаль, конечно, что тут не было самой ванной. Ладно, она и так обойдется. Чай не королева. Обойдя свои новые владения, Андриевская прилегла на кровать, включила кондиционер и задумалась. Механические часы с маятником, висевшие на стене, показывали, что до времени общего сбора в столовой оставалось еще пятнадцать минут.

***

Едва судья Стеклов пересек порог своего номера, также находившегося на втором этаже, как его мысли вернулись к Анне. Но ненадолго. Довольно быстро он взял себя в руки и приказал себе не думать о любимой. Нужно было понять, что делать дальше. Ведь ясно же, что этот остров пуст и Лучкович здесь нет и в помине.

Иван Игнатьевич прибыл сюда незадолго до остальных гостей и успел за это время осмотреть дом. На втором этаже было двенадцать помещений, семь из которых представляли собой однотипные номера для гостей. Во входной двери каждого номера торчал ключ, а наверху висела табличка с фамилией гостя, которому следовало в нем поселиться. Его собственный номер располагался в торце, справа от входа на этаж. Рядом с номером Стеклова, друг напротив друга, находились номера Изместьева и Андриевской. Остальные четыре, предназначавшиеся для заселения Афиногенова, Шкандыбы, Викторова и Молодавченко располагались в левой от входа части этажа. Другие комнаты были абсолютно пусты. Ключи от них также торчали в замочных скважинах дверей, ведущих в эти помещения.

Стеклов успел осмотреть и первый этаж. В его левой части, практически напротив столовой, располагался номер Казанцевой. Рядом с ним был номер Коробченко, а напротив него номер Емельяненко. Оставшиеся трое – Милютина, Семенченко и Бобков, должны были поселиться в другой части этажа. Два помещения, расположенные рядом со входом в дом, слева, друг напротив друга, тоже пустовало. Как и во всех остальных помещениях этого странного особняка, ключи от входа в них тоже находились в замочных скважинах их входных дверей.

Иван прилег на кровать и задумался. Кто эти люди? Как долго он с ними будет тут находиться? И зачем ему все это было нужно? Сидел бы сейчас в своей Москве. Но нет же, примчался сюда ради нее. Анна, Анечка, Анюта! Волна воспоминаний снова накатила на него…

***

Игорь Бобков, наскоро обследовав свое новое жилище, остался им доволен. Сумку разбирать он не стал. Он сделает это вечером, когда станет готовиться ко сну. А сейчас он немного поваляется на кровати и пойдет купаться. Этот судья, Стеклов, который их встречал, доверия не вызывал. Да и на острове он оказался раньше остальных. Может, эти съемки уже начались и их решили просто разыграть? Все очень просто: понатыкали камер в каждый номер, как в передаче «За стеклом» или «Дом-2» и решили посмотреть, как прибывшие на остров москвичи поведут себя в такой ситуации. Тут все ясно и к гадалке не ходи.