скачать книгу бесплатно
Когда я видела все вокруг, я вспоминала: «я же это читала, я это знала. Но почему я не замечала этого на Земле?» «А нам пора» – сказал Ангел. Я посмотрела – на мне была одежда. Слава Богу! Слава Богу! На мне была одежда! Я так этому обрадовалась, что не стала сразу крутить головой по сторонам. А места были удивительно красивы! И вдруг, меня заинтересовал вопрос: откуда свет? Откуда свет, ведь мы находимся значительно выше Солнца. Это не солнечный свет. Это не такой совершенно. Этот свет нежный, мягкий, осязаемый. Свет. Я только хотела спросить Ангела, откуда свет, как я увидела, откуда.
Мы остановились. Мы стояли перед Троном Господа. Я была вот такая маленькая (показывает рукой – сантиметров десять). Величественный Трон. И одежды Бога, развиваясь, они скрывали от меня даже Его ноги. Эти одежды, они напоминали… как ранние утренние облака. Когда еще Солнце не взошло, но уже золотит эти первые облачка. Заря их слегка окрашивает в такой розоватый, нежный цвет, а уходящая ночь – в такую нежную голубизну. Вот это золото с голубым и розовым – это был восхитительный свет! Я замерла. Я хотела поднять голову, и посмотреть в глаза Господа. Но Ангел положил мне руку на голову и пригнул вниз. Я упала на колени, и говорю: «пусти! Пусти, я хочу видеть лицо Бога!» Ангел сказал: «Лица Бога никто не видел из живущих на Земле». Я говорю: «но я же не на Земле. Я же на Небе!»
Ангел не успел мне ответить, когда я услышала голос. Этот голос когда-то спросил меня: «Татьяна, доколе будешь гнать Меня?» Этот голос утешал меня, когда я хоронила своего первенца. Этот голос от кафедры обличал меня во время проповеди, а я смотрела вокруг и говорила: «это про ту сестру говорят» или «про того брата, пусть слушает». А Господь говорил мне.
И этот голос спросил меня: «Почему ты не вернулась? Ты же слышала – тебе не время!» Я говорю: «Господи, я хочу к Тебе! Я – Твое дитя. Господи, не прогоняй меня!» «А что ты сделала для Меня?» – спросил Господь. Я не ожидала этого вопроса. Я не ожидала его совершенно. И воскликнула: «Да вся жизнь моя в Тебе, Господи, я отдала Тебе всю свою жизнь! Я дышала для Тебя!»
Лучше было бы мне сразу сказать: Господи, я ничего не сделала для Тебя. Но я такая… гордая. И тут два Ангела вынесли Книгу моей жизни. Вначале я увидела, как вынесли свиток. Рука Господа как облаком накрыла его и сняла печать. И свиток открыли. Я увидела всю свою жизнь. От момента прихода на эту Землю до момента перехода. Всю, полностью.
Во-первых, когда я была в детдоме и меня нашли родители, мне сказали, что я потерялась во время переезда. Из гарнизона в гарнизон переезжали в сорок седьмом году, сами знаете, какое было сообщение тогда, не так, как сейчас – самолеты, и меня просто потеряли, а теперь меня нашли. Но я увидела… я увидела на берегу моря женщину, которая корчилась в родах. Она родила младенца, перекусила пуповину, и бросила в море. А морская волна выкинула. Тогда она забрала этого младенца, завернула в шаль, побежала куда-то. Она падала, она была слабая от родов, и кинула ребенка на ступени какого-то дома. Я увидела, как через некоторое время вышел мужчина, и этот сверточек покатился вниз. Это был январь месяц.
Он вначале думал, война только кончилась, что это заминировали дом начальника заставы. Но сверток не взорвался, а запищал. Он подумал сразу: «вот это мина». Это я оказалась, а это был мой папа. А женщина – его любовница. Потому что у него была своя семья. Поэтому, сказав, что ребенка подбросили на погранзаставу, начальник заставы спокойно сдал ребенка в Дом малютки, где я и воспитывалась до шестилетнего возраста. Дом малютки, детский дом, и все последующие…
Его жене сделали операцию аппендицита и у нее начался перитонит – воспаление. И она стала бесплодна. У них была дочка, которая вскоре после этого умерла. И они остались бездетными и бесплодными. Они хотели взять в детском доме ребенка на воспитание, но жена моего отца сказала: «у тебя есть дочь. Давай найдем ее, она хотя бы по крови твоя. А я буду ей матерью». И тогда они стали искать меня. К тому времени меня аж в Алма-Ату переправили, в детский дом. Но родители нашли меня, взяли, объяснили, что потеряли по дороге и теперь они счастливы. И я счастлива, потому что это мои родители.
И только там, на Небесах, я узнала всю правду. А Господь их благословил, и у них родилась еще дочечка, через полтора года. Господь исцелил. Но они меня отдали назад. Как только родилась сестричка, меня отдали опять в детский дом. И через год, когда их девочка опять заболела, Господь послал казашку им навстречу. В толпе. Вышла женщина, они несли больного ребенка из больницы, потому что сказали: она умирает, пускай хотя бы дома умрет, а к ним подошла женщина и сказала: «и эту похороните, как похоронили первую, потому что семя твое, – обратилась к отцу, – взывает к Богу». – И исчезла, растворилась в толпе. Ну это Казахстан, там своя специфика, там просто к женщине не подойдешь. Но все равно, чтобы расспросить, пока они сообразили… мама или папа кинуться за ней, она растворилась в толпе, и все.
И тогда, придя домой, жена сказала: «Михаил, мы должны забрать ее. Мы должны забрать, потому что мы потеряем и эту». Они забрали меня. Аллочка выжила. Слава Богу, у меня есть сестричка.
Я все это видела. Но я говорю Господу, что я всю жизнь Тебе отдала. И я вижу свою жизнь. Ничего я не пожертвовала Господу. То, что я не участвовала в пьянках-гулянках, я не любитель шумных компаний, я никогда не курила, мне нечего было бросать. И, в принципе, я ничем не пожертвовала, абсолютно. Я жила как жила: посещала церковь, воспитывала детей, ходила на работу. Все. А Господь спрашивает: «что ты сделала для Меня?» Я говорю: «я молилась». И я вижу свои молитвы как на экране: «дай, Боже! Сделай, Боже! Помоги, Боже! Вдохнови, Боже! Вразуми, Боже! Огради, Боже!»
Давал, делал, вразумлял, ограждал. И как редко: слава Тебе, Боже! Благодарю Тебя, Боже!» Ну, разве что в церкви, когда был призыв: давайте возблагодарим нашего Бога! Ибо, у каждого есть, за что благодарить Бога сегодня! И я тогда благодарила. Но так: «Господи, благодарю Тебя, благодарю, благодарю…» – ни о чем. Просто так, как попугайчик. Но были моменты, когда я восклицала: «Господи, слава Тебе, что Ты не слышал моей вчерашней молитвы! И не ответил». И я увидела – слышал и ответил, только не так, как я хотела. А во благо мне. Даже когда Господь не дает нам то, что мы просим – это нам во благо. (Плачет).
И тогда я сказала: «Господи, я платила десятину». И я увидела, как я платила. Господь сказал: «ты исполняла Закон!» Но десятина, друзья, – это не только материальное. Это не наши ценности. Это не деньги. Господь просит от нас десятину всего, то есть, времени. Я увидела, как из-за Трона вышел Малахия. Еще прежде, чем он начал говорить, я уже знала, что это Малахия. Откуда пришла эта память, я не знаю. Но он прочитал. Он держал в руке скрижали и прочитал: «хорошо ли человеку обкрадывать Бога?» И я тоже, как его современники, прошептала: «чем я обкрадывала Тебя, Господи?» «Десятинами и приношениями своими!» Слово «приношение» я до этого, вообще, не замечала. Но это и время. Время! В сутках двадцать четыре часа. Оказывается, два часа сорок минут принадлежат Богу по Закону. И Господь сказал: «ты исполняла Закон. А что ты сделала для Меня?» «Господи, я читала Библию». Я вижу, как на большом экране, как я читаю Библию. Вот оно, утро. Я проспала, нервничаю. Одной рукой я бужу детей, другой я ставлю чайник на плиту. Я хватаю Библию, надо же прочитать одну Главу, как говорил пастор. Обязательно надо утром прочитать одну и вечером… «Господи, ну почему 118-й Псалом именно сегодня? Именно сейчас? 118-й Псалом – это самый длинный Псалом в Библии! Господи, я прочитаю 149-й, он коротенький». И я читаю 149-й. А Господь говорит: «Я говорил к тебе, а ты закрыла уши твои. Я говорил тебе: исследуй Писание, а ты читала его. Ты не желала слышать то, что Я говорил!» Я говорю: «Господи, ну я не знаю, что я должна была сделать». Что бы я не сказала, получается, что все не так. Я делала для себя. Молилась: «дай!», читала слово невнимательно… и, собственно, так, лишь бы… Десятину, и ту я не полностью отдавала. Я считала, что я имею право потратить ее сама. А Малахия читает: «принесите все десятины и пожертвования в Дом-Хранилище Мой, чтобы в Доме Моем была пища». По-моему, я дословно сейчас это сказала. А я распоряжалась сама. А ведь Господь меня не ставил на это место. Есть левиты. Есть избранные Богом тратить Его казну.
И я говорю: «я не знаю, Боже. Я читала, я ничего не помню, не знаю…». «А что Я сказал Апостолу Петру и брату его, Андрею, когда позвал следовать за Собой?» «О, Господи, Ты же с ними общался целых три года, Ты много им говорил». Я опять выигрываю время, я тяну. Моя земная привычка вот эта, я ее затащила даже на Небеса. Попыталась затащить даже на Небеса. Ангел подсказывает, он говорит: «следуйте за Мной, и Я сделаю вас…». И я добавила «ловцами душ человеков». Я так обрадовалась, что я это вспомнила. «Да. И сколько душ ты привела ко Мне?» Я замерла. «Где сноп твой? Покажи Мне дела свои».
Я в ужасе посмотрела на свои руки. У меня один колосок. У меня в руке один колосок. Вы понимаете? И тут я увидела, что до этого мгновения было скрыто. Оказывается, я не одна стою у Трона. Стоят другие души. И у них их Ангелы держат полные корзины плодов, а они держат снопы. У некоторых душ даже руки не сходятся, такие снопы. А одна душа кладет сноп к подножию Трона, а у нее оказывается в руках другой сноп, и она опять кладет. А у меня один колосок. Мне так стыдно. Один колосок. Это мой муж.
О детях. Я думала – да (что она привела детей к Богу). Еще пять колосков должно было быть в моей руке. Но, увы, нет. Я не научила своих детей любить Бога. Я их научила бояться Бога. Господь показал мне, как я притаскиваю детей в церковь, как я их силой сажаю, как я на них рычу: «руки!» И мои дети сидят на передней скамеечке, и смотрят на пастора, на проповедника и… тихо ненавидят Бога. Я когда это увидела… мои дети… они ненавидели Бога. И это благодаря моему воспитанию. Поэтому, каждый из детей мне принес горькую чашу. С каждым я выпила эту чашу.
И то, что сегодня мои дети служат Богу, а мои внуки впереди родителей бегут в церковь, потому что Господь дал моим детям мудрого отца, который научил их любить и почитать Бога. А я своим воспитанием довела среднего сына до того, что он пытался покончить с собой (плачет). Дочка убегала из дому. Сын хотел уйти добровольцем в Афганистан, старший. Это все надо было пережить. И это посеяла я (плачет). Не муж, как я думала, нет. Я винила его: «да ты моряк, ты не воспитываешь детей», нет, это делала я. Стыдно. Очень стыдно сейчас. И я просила прощения у своих детей впоследствии. И слава Богу!
Но тут раздался голос. Этот голос тоже был властный, но мерзкий, пакостный голос. Он расхохотался на все мои слова, и потребовал: «отдай ее мне! Здесь ее плоды, здесь!» Я повернулась посмотреть, кто это. Это пришел дьявол. Это он. Он принес целую корзину моих плодов. Он был не в черных одеждах. Нет. Но это не были такие яркие, красивые одежды. Он маскируется. Но глаза. Его глаза полные ненависти. Он смотрел на меня злорадно. Он имел право, и он требовал: «она служила мне!» И эта корзина, которую я ему набрала за короткое время: от последнего исповедания до момента смерти. Это только мои не исповеданные грехи оказались там.
И я испугалась. Я поняла: если сейчас Господь скажет: бери, – это будет справедливо. Это будет справедливо, вы понимаете? Он (Господь) ему ничего не сказал. Я увидела Голгофу. Вы понимаете? Я увидела Голгофу! И Христос… как Ему было больно! Вы знаете – вселенская боль была в Его глазах… и такая же любовь! Он с сожалением смотрел на меня, а я кричала: «Распни!» Это я! Я там, у Креста, потрясая кулаками…
Я закричала: «Господи, ну как такое может быть? Я же не жила две тысячи лет назад!» А Господь ответил: «грех твой тот же!»
И сегодня, согрешая, друзья, мы распинаем Христа. Помните это, ибо у Господа нет времен! Только ради этого Креста (у нас есть шанс). Потому что дьявол исчез. А Господь сказал: «дитя, ты куплена дорогой ценой!» Я плакала, я зажмурилась. Но Господь взял меня вот так за голову (показывает) и отер глаза. Я ощутила Его руки! Он сказал: «ты дорогой ценой куплена. Дорогая цена плачена за тебя. Ты увидишь то, что немногие видели, вернешься и расскажешь людям, что время приблизилось. Пусть покаются!»
Вне тела я была 72 часа – там это были мгновения. Мы оказались возле ворот прекрасного города. Когда я увидела эти жемчужные ворота, и они открылись, и я увидела золотые улицы, я поняла – это Небесный Иерусалим. Он пустой. Он ожидает Церковь. Я видела стеклянное море, и легкий туман, как вуаль невесты над ним. На море тоже никого нет. Это место для Церкви. Для невесты Агнца. И эта вуаль невесты. Мы шли дальше, мы оказывались на разных местах. На одном месте я увидела, как Херувимы и Серафимы восклицали: «Свят, Свят Бог Саваоф!» Это было такое восхищение и удивление. Я спросила Ангела: «чему они так восхищаются?» А он сказал: «они думают, что они познали Бога, а Господь им открывается глубже, и они не могут сдержать своего восхищения и изумления».
Я видела пастора из Ганы, брата Нельсона. Меня очень удивило. Гана – это на юге Африки страна. Он был негр здесь, на Земле. И я вскричала: «брат Нельсон, а почему ты не негр?» А он улыбнулся и сказал: «потому что и ты не белая». Я посмотрела на свои руки, вы знаете, не такая кожа, а жемчужная, подсвеченная изнутри. И мы с ним были одинаковые.
Мы оказались на другом месте. Я видела много знакомых, друзей, наших старцев, которые уходили в вечность.
О молодых людях. На струнных инструментах, я не знаю, как они называются, они играли. И Ангел им показывал, как. Одного из них Ангел отделил и подвел ко мне. Говорит: «смотри, кого я привел к тебе!» Я смотрела и не узнавала этого юношу. А он открыл уста, и сказал: «мама, поблагодари Бога!» Мой сын. Мой сын! Но я же его похоронила десятимесячным. Он – взрослый юноша. Я у него спросила: «сыночек, почему ты так рано меня покинул? Почему так рано ты меня покинул!? Я так страдала! И твои пятеро братьев и сестер заменили тебя!» А он сказал: «поблагодари Бога, мама! Если бы я остался на Земле, я никогда не попал бы на Небеса!»
Слава Богу! Порой, то, что мы принимаем за наказание – это милость Божия! А мы оказались опять на другом месте. Меня заинтересовал один плод. Потому, что на этом дереве были и цветы, и незрелые плоды, и созревающие, и совершенно спелые плоды. Они так благоухали. Запах напоминал и розу, и малину, и еще что-то такое, как сандал. Я хотела наклонить ветку и рассмотреть плод, только протянула руку, а ветка сама наклонилась и положила мне плод в руку. Я вдыхала аромат, и славила Бога: «как Ты велик, мой Бог!»
Но, я увидела еще строение. Такое, как пряничный домик, очень миленький, славный. Я спросила: «кто там обитает?» Именно таким словом. Не «живет», а кто там обитает. Ангел сказал: «войдем, и увидишь». Когда мы вошли, я увидела – это мой отец. Но не семидесятилетний старик. Понимаете7 Он такой, как мой сын, он молод. Я его таким и не знала никогда. Я говорю: «папа, ты здесь!?» Дело в том, что мой папа не был членом Церкви, но перед смертью он успел покаяться. И Господь простил его. И он на Небесах! И слава Богу!
Он сказал: «возблагодари Бога, ибо я, как головня, выхваченная из огня!» И он пел. Он пел – «Великий Бог». Он пел: «славьте Бога, славьте всей душою!»
Он никогда там не был (в церкви), он не знал ни одного Псалма. А здесь аж два я услышала из его уст. Первое, что он сказал: «Танечка, тебе же рано!» Значит, он знал время, когда мне прийти. Когда Ангел сказал, что я вернусь, он отступил. Он не приблизился ко мне. Сказал: «она вернется». И он сказал: «скажи матери твоей: я не хочу, чтобы она попала туда, куда она сейчас идет. Пусть покается». Да, в то время моя мама пила.
Я спрашивала Ангела: «тебе Господь сказал, где наши? Покажи мне наших!» А он говорит: «я не знаю, о чем ты говоришь. Здесь все наши. Здесь все дети Христовы. Все Божьи дети. Смотри». И я увидела Александра Меня. Да, друзья, православный священник. Я – евангельская христианка, пятидесятная. Я была уверена, что спасается только наша церковь. В то время я была уверена именно в этом. Но, когда я увидела Александра Меня, я его знала лично здесь, на Земле, я не могла ошибиться, я была очень поражена. Я увидела и других, с других деноминаций. Но, здесь не было деноминаций, здесь была Церковь Божья, здесь были дети Божьи…
Об аде. Мы переступили завесу мрака опять. В лицо ударил смрад, вой, скрежет зубов – это ужасно. Вой от боли, смрад горелого тухлого мяса, тухлых яиц, сероводорода. И все это если умножить многократно! Моя кожа натянулась сразу, и чуть не лопнула. В аду нет воды. Там даже пара нет, там едкий пар кислоты. Но не воды. Потому что Христос есть вода живая. Я схватилась за Ангела. Если на Небесах он меня держал, и я все время пыталась освободиться, то здесь я схватилась за него двумя руками. Я просто боялась, что он меня потеряет здесь.
И мы оказались в первом круге, где эти, голые. Они… их не мучают. Но пламя ада настолько близко. Оно их обжигает. И они видят открытые Небеса. Они видят то, что потеряли.
Ниже. Я увидела, как бы, аквариум, наполненный газом. И в нем плавали недоразвитые души, человеческие зародыши. Они кричали! Они так кричали, что мне стало жутко! «Не убивай меня, мама, не убивай! Я буду любить тебя! Я хочу жить! Разреши мне жить!» Они обращались к отцам: «спаси меня!»
Я спросила Ангела: «кто это? Почему они так кричат?» Ангел сказал: «это души, которые должны были прийти в мир, и совершить свое течение в мире. Но, родители-убийцы не пустили их родиться!» Это аборт. Поэтому они и выглядели такими недоразвитыми. Но тут я увидела, что, как бы, рука… Я не могу сказать, что я точно видела руку, но, как бы, рука в облаке коснулась, и одна душа поднялась, и исчезла. Потом другая. Я испугалась за них. Куда они исчезают? Что происходит? И почему они здесь? Ангел сказал: «здесь они содержатся для того, чтобы свидетельствовать против родителей-убийц». Я говорю: «но Бог не нуждается в свидетелях, Он Сам все знает». «Но, когда придут на Суд убийцы, чтобы они не сказали, что Господь лжец. Они сохраняются для этого». Я говорю: «а куда они исчезают? Что с ними дальше будет?» «А это, – говорит, – родители покаялись. Родители покаялись, и грех прощен». Она освобождается, эта детская душа. Господь ее взял туда. Я говорю: «и что с ней дальше будет?» «Это знает Бог» – сказал Ангел.
Когда мы произносили с ним «Господь» или «Бог» – слова, или «Иисус», ад начинал скрежетать, вопить, и рвался на нас. Бесы, демоны, при том, оказывается, они разные. От таких мелких бесенят (показывает рукой – сантиметров пять в высоту) до здоровенных. Они рвались, и они бы нас уничтожили, если бы Господь не ставил ограду. Они ударялись как о стекло, и отлетали. Мы были недосягаемы для них даже в аду. А почему они зверствуют? Им самим плохо в аду. Они там страдают. Они тоже хотят пить. Им тоже страшно это пламя. Поэтому они мучают души. Они стараются угодить…
Идем дальше (спускаются ниже). Я увидела свою бабушку. Я увидела свою бабушку, вы понимаете? Я только что видела своего отца, ее сына, на Небесах. Как головня, выхваченная из огня. И моя бабушка, у которой была целая стена икон. Она знала массу молитв. Но это были номинальные молитвы. Она их заученно произносила, отбивала поклоны, а потом… лгала. Поэтому два здоровенных демона вытаскивали ее язык… они раскаленными щипцами вытаскивают ее язык изо рта. И от этих щипцов язык горит медленно-медленно, больно-больно. И она выгорает вся изнутри. И, вот, когда кажется – лопнула, сейчас этот прах рассыплется и мука прекратится, на этот прах падает несгоревший кусочек языка из щипцов. И она опять восстанавливается. И опять сначала. Уже более тридцати лет она там. (Плачет).
Это – ложь. Ее на селе называли «черноротой». Ее язык ее же и погубил. И идолы не спасли ее.
Мы шли дальше. Я видела котлы. И на этих котлах надписи. Я не поняла эти надписи, и спросила Ангела: «что там написано?» Ангел сказал: «тут написано: «баптисты», «методисты», «конгрешане», «православные», «пятидесятные», «католики»… Я говорю: «как?». «Да, – говорит, – они здесь». И вдруг, я увидела пастора. Я его знала, он служил в нашей церкви. Я ходила на его проповеди, мне так нравилось, они были такие грамотные и интересные.
Я говорю: «Господи, ну как такое могло быть? Ведь выходили люди, каялись. Я ж видела, что люди каялись». И тут голос прозвучал с Небес: «Он говорил правильные слова, и Я открывал сердца навстречу слову, и люди каялись. Но Меня он не пустил в сердце!» Я не помню место в Библии, но я помню, что сказано: слушайте, что они говорят, но не поступайте по делам их.
Газовое облако. Там души разъедает как кислота. И вот они мучаются. Остается, ну, кусочек мизинца остается, уже вот, сейчас истает, и он кончится от боли… И опять вся душа восстанавливается. Я говорю: «почему такое?» «Равнодушные. Они думали, что спасутся своим равнодушием». Да лучше бы ты был горячим или холодным – говорит слово Божие. – Холодного можно разогреть, а равнодушного – нет.
Последнее дно. Когда мы спустились до девятого круга, там девять кругов ада – один страшнее другого…
Геенна огненная. Это огненное озеро. Смрадное огненное озеро. Пустое, в нем ничего нет. Но огонь пожирающий, понимаете? Он живой, этот огонь. И он ждет. Он ждет, когда ему будет брошено. Дьявол закидывает душами. Бесы стараются закинуть туда души, в надежде, наверное, что им места не хватит. Но души не долетают. Я видела падших ангелов. Они не выходят на поверхность. Они презираемы и там, в аду. И тоже ждут Суда. Они еще надеются (выбраться). Потому что они ждут Суда. Они помнят, что один раз Христос уже спускался туда. И вывел… и вывел – они это помнят, они это знают. И поэтому, они надеются, что Христос еще раз спустится и возьмет их на Суд.
Последнее дно (продолжение). Последний круг ада – это, как бы, приемная дьявола. Он сотворил маленькую дверку в тронный зал свой. Потому что он знает, что ни бесы, ни демоны, ни падшие ангелы ему не поклонятся. Они взбунтовались бы, если бы они не боялись его. И поэтому, он сделал маленькую дверку. Чтобы к нему войти, надо наклониться хорошо. Таким образом он получает поклоны. Бесы и демоны, которые ходят по Земле (к нему входят). Они входят внешне как люди. Я видела бизнесменов в костюмах от «Версаче». Я видела бизнес-леди и нищих, покрытых струпьями. Все сословия. Проституток и гомосексуалистов. Все сословия представлены там. Но это – демоны и демоницы. Один демон шел, он шел буквально по головам. Он топтал всех, он вошел как победитель. Он что-то нес в своей лапе. Когда он разжал, я увидела, что это… это душа. Это душа человека, связана. Он поклонился, он вошел, он представил эту душу. И вышел довольный оттуда. Потому что дьявол ему сказал вселиться в это тело. Он сказал: «эта душа продалась за власть!» За власть! О, ужас! Я узнала эту душу. Я узнала. Он живой, этот человек, сейчас. Именно за это впоследствии нас выгнали из страны.
О том, как выглядит Земля с Небес. Для меня очень неожиданно было, когда открылось Небо, и я увидела всю Землю. Но не как глобус, и не как карту в меркаторской проекции, а плоско. И каждую точку на Земле я видела очень четко. Дно океана, каждый дом, крыши на домах, как бы, были сняты. И я видела людей бодрствующих, и меня поразили их лица. Как много безобразных лиц. Понимаете? Безобразных, некрасивых лиц, отвратительных, можно сказать.
Я спросила: «Господи, почему так много отвратительных лиц? Я же только что была на Земле, я видела очень милые лица». И Господь сказал: «ты видела маски, которые они надели на себя. А теперь ты видишь сущность».
Я видела спящих, и кто навевает им сны. Люди ложатся спать, имея что-то в своей жизни, о чем они думают перед сном. И в зависимости от этого, или Ангел навевает сон и дает грамотные решения проблемы, или бес навевает ужасы, кошмары. Я увидела, как бесы принимают облик людей, и входят в сон. Я спросила Господа, говорю: «почему они это делают? Почему они претворяются людьми?» «Это, – говорит, – те, кто потеряли своих близких, но не отпустили их. Этим пользуется бес, чтобы от их лица давать советы живым».
Я увидела сразу не только всех людей, все дома, но и церкви. На одних колокола раскачивали бесы, притом они прыгали с колоколен на плечи людей, они шептали им мерзости в ухо, и люди… «а ты слышал анекдот?.. – начинали делиться этим. И в таком вот состоянии они заходили в церковь. И там другой бес, черпая огонь из ада, давал им поджечь свечку. Когда они зажигали свечку и думали: куда, к какой иконе поставить, следующий бес подхватывал, и вел его. А там уже запрыгивал в эту икону, и подставлялся – это ему огонь.
Нет, это не во всякой церкви. Поэтому я и сказала, что видела такие церкви. Они разные. Я видела православный Храм, куда с благоговением стекался народ. И там читалось слово Божие, а бесы не могли приблизиться. Они даже вынуждены были спрыгивать с тех, кто их нес. При входе. Они не могли туда пройти. И я сказала: «Господи, наши же церкви, наверное, чистые?» Евангельские церкви. И я увидела свою церковь. Я увидела свою церковь, как мои братья и сестры идут на служение. Я увидела себя. Как я раздраженная, невыспавшаяся, потому что у меня было ночное дежурство, я тащу своих детей. И вот это раздражение… на меня цепляется бесенок. Он перепрыгивает и щипает моих детей. Младший сын начинает капризничать. Я продолжаю раздражаться. Вот я их привезла, притащила, посадила на первую скамейку, пригрозила, что Бог все видит. Бог все видит!
И сама отошла, села сзади. И началась служба, и мои дети сидят, сложив ручки на коленках. Они смотрят на служителя, на проповедника, и тихо ненавидят Бога. Я это увидела. Мне стало страшно. Мне стало страшно, и я поняла, почему впоследствии каждый из моих детей дал мне выпить горькую чашу…
Об аде. Мы спускались по кругам, и я видела знакомые лица. Я видела тех, кто ушел в вечность. Я думала, что эти люди спасенные, они шли на Небеса, а на самом деле некоторые из них попали в ад. Я увидела, как бесы, такие они, похожие были как на… кузнецов, в таких же, как бы, кожаных передниках с секирами в руках. Они рассекали души. Вот они рассекли пополам – каждая половина корчится от боли. Они рассекают дальше, и каждая отпадающая часть – она корчится от боли. И вот они уже изрубили, ну, в фарш, в мелкие кусочечки изрубили. Кажется, сейчас вот оно рассеется и муки прекратятся. Но это все вместе соединяется, и душа восстает опять. И опять начинается то же самое. Я опять увидела знакомые лица. Я закричала: «почему? За что им такая мука?»
И Ангел сказал: «это те, кто делал разделение». Я говорю: «я не поняла, какое разделение? О чем ты говоришь?» «Они делили Церковь, Тело Божие, и теперь они ощутили разделение в полном объеме. Они, ища своего, разделяли семьи. И теперь они ощущают это разделение. Они делали разделение на работе, ища своего. И они нашли свое – теперь делят их». Это ужасно!..
В Турции (будучи изгнанными с мужем из Украины и потерявшими все). На следующий день мы опять пришли в полицейский участок. Полицейские были страшно удивлены.
– Как, – говорит, – вам христианин не помог? Мы, мусульмане своих не оставляем. – Мы вынуждены были сказать:
– Он не христианин, он притворяется.
Они приняли этот ответ, хотя очень усомнились. Но через несколько дней они нам сказали, что они нашли другую церковь. Они искали для нас. Они прониклись состраданием. Они видели нашу покорность и что мы не прячемся, мы не воруем, а что мы только славим Господа.
Мы бежали туда, в церковь, но оказалось, что этот зал снимают только по воскресеньям. А это только вторник. Нам пришлось опять идти на вокзал, и опять все сначала. Но ничего. Наступает воскресенье. Конечно, мы идем, и я говорю: «Славик, мы такие чумазые». Мы снегом вытерли руки, лица. Но все равно, мы идем в церковь Божию, пред Бога. Господь усмотрел и это. Когда мы пришли в ту гостиницу, где снимался зал церковью, мы пришли очень рано, за два часа до служения, Господь нам показал, где можно умыться. Мы умылись и привели себя в порядок.
Так как перед операцией я перенесла химеотерапию, три сеанса, и облучение, мои волосы выпали. То, что вы сейчас видите (показывает свои длинные черные волосы), этим волосам всего четыре года. Они так растут. А до этого я была лысая. Мне очень легко было привести себя в порядок – помыть и все в порядке.
Мы вошли в зал. Нам предложили представиться. Муж встал и на английском языке сказал… а это была церковь, созданная для работников посольств. Для евангельских христиан, которые во всех посольствах есть. И мы представились. Муж сказал, что мы христиане-пятидесятники, за проповедь слова Божьего выгнанные из страны. Пастор спросил:
– А где вы живете? – Муж сказал:
– На вокзале.
Богатому американцу очень сложно было понять, что «на вокзале» – это в зале ожидания, на полу. Он думал – в отеле, на вокзале. Поэтому он спросил:
– Вы желали бы, чтобы мы помолились за вас?
– Да, конечно, мы бы очень хотели этого.
Мы вышли вперед, за нас молились. А потом, после собрания, сказали: вы не уходите, потому что мы переходим на общение за столом. За чашкой кофе. Конечно, мы радовались. Мы перешли в другой зал, на общение. И я мужу сказала: «не вздумай съесть больше одного печенья». Мы две недели ничего не ели. Вот одно сухое печенье и маленькая чашка чая. Мелкими глотками.
Я услышала звонкий голос мальчишеский над головой: «а почему вы запрещаете мужу кушать?» На русском языке, в Турции, в Анкаре, в англоязычной церкви. Мы очень удивились. А мальчик сказал: «а я гагауз, с Молдавии. Я здесь учусь в университете, и Бог так милостив, что ответил на молитву мамы. Здесь нашлась евангельская церковь».
Мы пересказали свою историю. Этот молоденький брат, Николай, он побежал к столику, за которым сидел пастор. Он ему все пересказал. Пастор подошел к нам, и плакал. Он шел, и плакал. Он просил: «простите меня, чтобы и Бог меня простил». Конечно, мы тоже просили у него прощения, потому что нашего английского не хватило донести… весь трагизм нашего положения.
Мы больше на вокзал не вернулись. Слава Богу! А еще через несколько дней Господь дал нам работу.
Куда их поселили. Это была гостиница. Притом пять звезд. Роскошный номер. Конечно, первое, что мы сделали, мы сняли с себя одежду и приняли душ. Но мы уже не имели сил что-либо кушать. Легли и уснули. И только через двое суток я проснулась от того, что меня держат за руку. Это был врач. Пастор позвал врача, потому что мы спали не просыпаясь. Он испугался за наше здоровье, и позвал врача. А врач сказал: «ничего, они просто спят. Они просто истощены». Господь очень быстро восстановил нас. А еще через несколько дней мне предложили работу семейного врача к первому секретарю немецкого посольства. Как говорится: «из грязи да в князи».
Когда первый секретарь водил нас по своей квартире, показывал:
– Это ваша комната, это санитарный блок: ванна, туалет, а это ваша сауна… извините, что сауна маленькая. Мы сказали:
– Мы извиняем, нас это устраивает. – Он говорит:
– Наверное, у вас, в Украине, была больше? – Муж говорит:
– Да, в центре города – там большая.
– Питаться будете с нами за одним столом, какая нужна одежда – составьте список, мы вам купим эту одежду.
В общем, нас взяли на полное обеспечение. Плюс к этому еще сто пятьдесят долларов в месяц. Муж спросил:
– Что, за это все еще и платят? – Хозяин наш не понял. Но, когда наступила среда и мы собрались в церковь, он очень удивился. У него были другие планы, у нашего хозяина.
– Когда вы еще, – говорит, – в церковь? – Я говорю:
– В пятницу, и в воскресенье. – Он говорит:
– Как? В пятницу мы едем на уик-энд в Анталию. Вы поедете с нами! – Я говорю:
– Вы же обещали, что мы будем посещать церковь. – Он говорит:
– Да? А какая необходимость? Я плачу своему пастору (он лютеранин был) и он за меня молится. Давайте я заплачу вашему, и пусть он молится. А мы поедем в Анталию. Мы ему объяснили, почему надо молиться. И теперь, заходя наперед, скажу, что через год этот человек и его семья приняли Христа как личного Спасителя. Слава Богу!
Мы год прожили у них. За этот год его четверо детей, страдавшие экземой, были исцелены Господом. И к нам началось такое отношение – уже очень многие работники разных посольств хотели забрать нас к себе. Уговаривали: и в Австралию поедем, и туда, и сюда. Но Господь сказал: «вошли в дом, приняли вас, стойте там». Так мы и поступали. Мы не искали ничего, что неугодно было Господу.
Но прошел год. И опять Рождество. И вот мы в церкви, на коленях, Рождественская ночь. На Западе празднуется с 24-го на 25-е декабря Рождество Христово, а не так, как у нас – в январе. И мы стоим на коленях, и Господь говорит пастору теперь уже, что мы должны встать и идти на Болгарию. Мы очень удивились. Муж сказал: «да, Господи, на Болгарию, значит, на Болгарию». Заметьте, уже не через молодого брата. Через пастора говорит Господь для меня. Я встала с колен и сказала: «Господи, я принимаю. Только давай весной, а? Весной? Холодно!».
Друзья, покорного Господь ведет, а упрямого тащит. Это точная пословица. Потому что на следующий день нас уже арестовали. Турецкая полиция, в которой мы каждый день отмечались, вдруг приехали и сказали, что надо переоформить документы.
У хозяина… он, как первый секретарь, давал Рождественский праздничный обед. Прием был такой. И для этого был куплен новый костюм моему мужу, а мне платье. И я должна была вывести детей вечером перед гостями. Дети должны представиться, и потом я их так же должна была увести, положить спать и вернуться, принять участие в банкете.
Но, когда я привела детей, я услышала звон вилки. Я обернулась, и увидела посла Украины. Да, он присутствовал на этом банкете. Это бывший начальник Черноморского морского пароходства, который знал нас лично. Он держал десерт, и десертная вилочка выпала у него из рук. Потому что он думал, что нас уже съели акулы. А мы тут, хорошо одетые, сытые и довольные. Слава Господу! Он тут же заспешил и ушел. Он ушел с банкета, чтоб не объясняться. Но уже на следующий день приехала полиция и, сказали, что, вот, Новый год и мы должны по новой переоформить документы. Хозяин еще спросил, надо ли им переодеться, ему сказали: нет-нет, достаточно вот так, мы их берем в машину и машиной их привезем, все. Они не сказали одного: что возьмут они нас машиной, и привезут не документы заполнять, а в тюрьму. А когда они нас повезут машиной, то уже совсем в другое место.
Нас привезли, опять побили, нас кинули в камеру. Пока ничего не объясняли. Вначале у нас искали деньги. Ну, какие деньги? Не найдя ничего, избили еще больше. И кинули… знаете, оказывается, в Турции, я до этого не знала, есть две тюрьмы. Та – зиндан, тюрьма, где ямы, там содержатся убийцы. И нас кинули туда, в этот зиндан. По верху ходила охрана. Там не кормят. В турецкой тюрьме не кормят. Если у тебя есть богатые родственники, то они будут платить – тебе будут приносить какую-то еду. Но это не значит, что ее не отберут у тебя сокамерники. А, если у тебя, как у нас, нет никого, нам даже стакана воды никто не дал. А меня кинули вместе с мужем в мужскую камеру. Но Господь не позволил надругаться надо мной этим озверевшим убийцам. Хотя они и кинулись на нас. Я потеряла сознание, и муж говорит, сразу же охрана подняли нас наверх и обследовали меня. Врач обследовал меня, и он сказал. Что, муж не понял. Но нас перевели в другое место, и ночью куда-то повели.
Мы долго шли по коридорам, потом через двор, и зашли в другое здание. Нас завели в роскошный кабинет. Такая кожаная мебель красивая, картины, карта за спиной человека, сидящего. Он встал, увидел нас избитых, и стал очень сокрушаться:
– Как же так, как же так? Я разберусь, вы только не обижайтесь! И, вообще, – говорит, – ты капитан? Мужу. Он говорит:
– Да.
Мы тебе дадим пароход. – Он говорит:
– Ты врач? – Я говорю:
– Да, врач.
– Мы тебе дадим клинику. – Я говорю:
– С чего бы это?
– Вот, за моей спиной, – говорит, – карта Турции. Покажите город, где вы хотите жить, и мы вам купим дом, или квартиру – что захотите. – Муж спросил:
– А что взамен?
– О, сущий пустяк. Совсем сущий пустяк. Не стоит даже говорить. Сейчас сюда зайдут люди, это корреспонденты. Радио, телевидения, некоторые корреспонденты газет, и вы только скажете, что вы принимаете зеленое знамя ислама. Ведь ваш Иса все равно ничего не может. Так они называют Иисуса.
Мой муж выпрямился во весь свой рост, и сказал:
– Покайся, Христос идет!
