Лицензия на грабеж

Поскольку вечно занятая по будним дням единственная переговорная комната сегодня пустовала, я решил встретиться со Ставинским именно там. Раньше, когда у меня было достаточно свободного времени, я любил ходить на лекции и семинары по юридической психологии, проводимые Адвокатской Палатой. Теперь же, после принятия поручения на защиту Федора Минка, его дело съедало у меня огромное количество времени и сил, и мне было уже не до психологии. Но про полученные в этой области знания я не забывал и старался применять их на практике, в общении с клиентами.

Знания эти требовали от адвоката не только безупречного внешнего вида, но и создания в общении с новым клиентом особой, доверительной обстановки.

Поэтому сегодня на мне были идеально отглаженный новый деловой костюм темно-синего цвета с отливом, точно подобранная в тон ему фирменная рубашка и дорогой галстук, прикрепленный к ней модной заколкой с позолотой. На ногах были черные лакированные ботинки.

Я бросил взгляд на зеркало с причудливыми вензелями в металлической рамке золотистого цвета, висящее слева, сразу при входе в переговорную комнату.

Почти тридцать пять мне, хотя некоторые, особенно женщины, утверждали, что выгляжу я моложе. Густые, темные волосы аккуратно зачесаны на пробор. Рост – метр восемьдесят, плечи широкие, тело мускулистое, сказывались регулярные занятия в фитнес-клубе. Черты лица правильные, взгляд открытый. Впечатление немного портил широкий, перебитый в боевой боксерской юности нос, но многие, как, впрочем, и я сам, считали, что подобные детали внешности только придают мужчинам мужественности. И за собой я старался следить. Не курил, пил в меру, и только хороший виски или коньяк. Пользовался хорошим дорогим парфюмом.

В коллегии у меня был свой кабинет, но туда я Валерия вести не собирался.

Переговорная комната, в которой я ожидал приезда Ставинского, была довольно просторной. В центре, на полу из светлого ламината, стоял большой круглый деревянный стол. Вдоль правой стены, словно солдаты в строю, выстроились шесть стульев с металлическими ножками. Я взял два из них и поставил так, чтобы ни один из собеседников не сидел спиной к выходу. Это, по утверждению психологов, вызывало у человека подсознательное желание уйти. Другой мебели здесь не наблюдалось. Окно аккуратно закрыто жалюзи. На стене висели репродукции картин Сурикова и Шишкина, между ними – настенный календарь с изображениями Богородицы и Святых. На столе было почти пусто, перед собой я положил только несколько чистых листов бумаги, ручку и ежедневник. В общем, ничего лишнего. Хотя, не забыл я и чай вскипятить, и сладости принести. Словом, все, как учили, хотя и небольшой перебор наблюдался в сторону официоза.

После звонка Ставинского, я вышел на улицу, чтобы его встретить. Валерий приехал на светло-зеленом «Ниссан Патфайндер». Это был высокий сухой, жилистый блондин лет тридцати, одетый в светлый брючный костюм, и мягкие мокасины. Короткие вьющиеся волосы, взгляд дружелюбный, лицо живое, симпатичное, рукопожатие твердое, уверенное.

Мы прошли в переговорную комнату, и я предложил гостю угощение, но Валерий отказался. Было видно, что на адвоката, рекомендованного Микаэлом, он возлагал большие надежды. Поэтому, усевшись на предложенное ему место, не теряя времени, он сразу же приступил к своему повествованию.

– Вот ксерокопии документов из уголовного дела, которые мне дал мой адвокат, Рамазан Гакаев, – начал он, пододвинув ко мне несколько страниц печатного текста. – Я подозреваюсь в незаконном использовании контрафактного программного обеспечения с использованием служебного положения.

– Какую должность вы занимаете? – уточнил я.

– Совладелец и генеральный директор ООО «Рекламные конструкции». Вторым совладельцем фирмы и моим заместителем является моя родная сестра, Нина.

Углубившись в чтение переданных документов, поощряя собеседника к дальнейшему рассказу, я попросил:

– Валерий, продолжайте, я вас внимательно слушаю.

– Фирма у нас небольшая, всего два десятка сотрудников, – нервно забарабанив пальцами по столу, начал Ставинский. – Находимся мы недалеко от станции метро «Войковская». Занимаемся производством рекламных конструкций. Два месяца назад в наш офис пришел оперативный сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями, Марат Мервозединов. Молодой парень, пришел один. Он передал мне уведомление, в котором утверждалось, что, возможно, в компьютерах, которые используют сотрудники нашей фирмы, имеются контрафактные программы. В нем же, было указано, что в трехдневный срок мы должны это проверить, и, если такие программы у нас имеются, удалить их и закупить лицензионные.

Всерьез его визит я не воспринял, – продолжая барабанить по столу, опустил глаза коммерсант. – Но написал на его экземпляре этого уведомления, что мне для проверки нужно не три, а семь дней, так как на следующий день уезжал в командировку, в Брянск, где у нас находится производство.

Закончив читать, я поднял глаза на Ставинского, взглядом поощряя его к дальнейшему повествованию.

– Так вот, – продолжил он, посмотрев мне в глаза, но тут же отведя взгляд, – через пять дней после визита Мервозединова, в офис пришла уже оперативно-следственная группа, с понятыми, экспертом и видеокамерой и изъяла у нас два сервера, в которых, как пояснил эксперт, были контрафактные программы четырех Корпораций: «Гиперсофт», «Адобс», «Риф» и «Аутотейбл» стоимостью не менее пятисот тысяч рублей.

– Ого, – присвистнул я от удивления, – на двух компьютерах и на полмиллиона? Круто!

– Лицензионные программы очень дорогие, – назидательно сказал Валерий, – один «Фотошоп» чего стоит.

«Нужно будет обязательно сказать шефу, чтобы проверили все наши компы», – мелькнула у меня мысль. Но вслух я произнес:

– А почему они пришли на пятый день? Вы же этому Марату, сообщили, что вас в городе не будет?

– Я вернулся за несколько часов до их визита и находился в офисе…, – пояснил Ставинский.

– Скажите, Валерий, – мягко перебил его я, – а кто приобретал эти контрафактные программы, кто устанавливал их на ваши серверы?

– В том-то и дело, – возмущенно вскинул брови мой собеседник, – что годом ранее наша фирма заключила договор с компанией по установке и обслуживанию компьютеров под названием «Все работает». Правда, есть одна закавыка, – признался Валерий. – Дело в том, что подпись от имени нашей компании под этим договором ставил не я, а моя сестра, Нина. Меня тогда в Москве не было. Но фамилия и инициалы были указаны мои.

– То есть, – понял я, – установили контрафакт на ваши компьютеры работники этой фирмы?

– Точно так, – подтвердил Валерий, – мы еще и заплатили этим мошенникам за эти программы, как за лицензионные. А крайним сейчас оказался я. Мол, использовал свое служебное положение директора в целях причинения правообладателям крупного материального ущерба.

– Работники компании «Все работает» приходили в ваш офис? – поинтересовался я.

– Да, приходили. И много раз.

– Зачем?

– Они устанавливали и настраивали нам все эти программы, антивирус, почтовые программы, драйвера и так далее, подключали в нашу корпоративную сеть рабочие станции.

– А эти их визиты к вам как-нибудь фиксировались? Ну, может быть, акты какие-нибудь составлялись? – продолжал интересоваться я.

– Обязательно, – удовлетворенно улыбнулся Ставинский. – У меня имеются несколько актов выполненных работ, подписанных от имени фирмы «Все работает». Кроме того, на первом этаже здания, в котором расположен наш офис, сидят сотрудники ЧОПа, которые в журналах регистрации посетителей, указывают данные каждого приходящего к нам человека с указанием его места работы или службы.

– Интересно, – оживился я, – а эти документы следователем изъяты?

– Вот именно, что нет. – Собеседник откинулся на спинку стула. – А мой адвокат, Гакаев, про которого я вам говорил, не хочет писать ходатайство об их изъятии.

– Этот Гакаев защищает вас как бесплатный защитник, предоставленный государством? – задал я вопрос.

– Вот именно, что нет, – начал горячиться Валерий. – Мне его порекомендовала следователь, сказала, что это очень грамотный и добросовестный адвокат, а он вообще ничего делать не хочет. Ходит на допросы, молчит, как рыба, и подписывает все протоколы, не глядя. Он говорит, что мне нужно признавать вину и соглашаться на особый порядок судебного разбирательства. Ну, в смысле, чтобы мое дело не слушалось, а суд сразу, без исследования доказательств, постановил бы мне приговор. Рамазан сказал, что при таком раскладе мне дадут всего пару лет условно. А вот если буду ершиться, и доказывать, что я не при делах, тогда могут и реально те же два года впаять, статья-то у меня тяжкая, до шести лет.

Я призадумался. С одной стороны, было ясно, что навязанный Валерию следствием адвокат, является «карманным», то есть работающим в связке со стороной обвинения. Главная задача такого «защитника» посеять в душе клиента панику и пораженческие настроения, с тем, чтобы тот признал себя виновным в обвинении, которое ему предъявило следствие. В этом случае, суд действительно будет благосклонен к «раскаявшемуся преступнику» и, скорее всего, Ставинский получит условно. Тогда, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы. Все будут рады, кроме разве что самого подсудимого. Кому какое дело, что осужден невиновный, а действительные преступники на свободе? Особый порядок – и концы в воду!

С другой стороны, клиенты, особенно при первой встрече с адвокатом, не всегда говорят правду. Вполне возможно, что сам Ставинский и дал распоряжение установить на компьютерах своей компании «левые» программы или это сделала его очень уж самостоятельная сестра. Ведь подписать от имени брата договор она не постеснялась…

Могло случиться и так, что войдя в дело, я настрою Валерия вину не признавать, вступлю в конфронтацию со следствием и другим защитником, чем в конечном итоге Ставинскому наврежу. Если у стороны обвинения есть серьезные доказательства, то они, хотя бы из мести, легко смогут выйти в суд с ходатайством о заключении Ставинского под стражу. Если же подсудимый будет доставлен в суд под конвоем, то и уехать оттуда он может таким же макаром. Плюс ко всему, не надо сбрасывать со счетов, что я собираюсь играть на чужом поле, не обладая никакими связями ни на следствии, ни в суде. В отличие от адвоката Гакаева…

Взвесив все «за» и «против», я принял решение. Сначала я вступлю в дело, осмотрюсь, получу сведения о том, какие козыри есть на руках противной стороны, а уже потом решу, какую правовую позицию занять. Ведь первое правило адвоката, – не навреди! Впрочем, если Валерий невиновен, то я посоветую ему ни при каких обстоятельствах не признавать вины в том, что он не совершал.

– Скажите, Валерий, – наконец обратился я к Ставинскому, – у вас есть сведения о том, где Гакаев работал до того, как стать адвокатом?

– Конечно, – не раздумывая, ответил тот. – Гакаев работал там же, где ведется мое дело, – следователем в следственном управлении УВД Северного округа.

– Понятно. Еще вопрос. Могла ли ваша сестра, Нина, в ваше отсутствие дать указание поставить эти программы?

– Нет, – твердо сказал Ставинский, – не могла. – И, немного погодя, уже менее уверенно добавил, – не думаю.

«В общем, все как всегда, – подумал я, – ясно, что ничего не ясно».

Глубоко вчитываться в переданные Валерием бумаги я не стал. Я сделаю это, когда тот уйдет. Подписав соглашение и получив от Ставинского аванс, я пошел его провожать.

– Мною следователю будет подготовлено ходатайство об изъятии в ЧОП журналов регистрации посетителей и приобщении к делу актов выполненных работ, – веско сказал я. – Думаю также, что нужно будет допросить работников этого ЧОПа, которые осуществляли пропуск представителей фирмы «Все работает» в ваш офис. А договор между «Рекламными конструкциями» и «Все работает» следствием изъят?

– Нет, – покачал головой мой новый подзащитный.

– А работники компании «Все работает», которые с вами взаимодействовали, допрошены?

– Я точно не знаю, – задумался Ставинский. – Следователь такую информацию мне не дает, но недавно я общался по телефону с их директором. Он сказал, что наш договор у них не изымался, а из сотрудников никто не допрашивался.

– Кстати, – внимательно посмотрел я на него, – а вы после визита Мервозединова с директором «Все работает» связывались? Проблему обрисовывали?

– В тот же день, сразу после ухода от нас Мервозединова. Но Егоров сказал, что ничего не знает. Мол, все программы, установленные ими, были лицензионными. А еще я по совету Мервозединова звонил Карине Блинцовой, представителю потерпевших Корпораций. Но мне в ее офисе сказали, что она болеет, а ее мобильный телефон дать отказались. Заколдованный круг какой-то…

Глава третья

25 января 2010 года, понедельник.

Нина Ставинская знала о новом черном «Лендкрузер-200», который в октябре прошлого года я купил себе на день рождения. Это было после дела Минка, когда мне удалось не только добиться оправдания своего подзащитного, но и, позднее, вычислить его убийцу. Нина с братом еще шутили, что теперь, даже если Валерия оправдают, то он все равно не сможет рассчитаться со мной по новым ставкам, которые отныне причитаются столь известному и востребованному адвокату.

Поэтому Ставинская разыскала мой автомобиль довольно быстро. Она молча открыла дверь и, дождавшись, пока я уберу с переднего пассажирского сиденья айфон, села рядом.

Это была высокая, худая молодая женщина лет двадцати семи с некрасивым заплаканным лицом. Черты лица у нее были мелкие, глаза посажены слишком близко, губы тонкие. Само личико было маленьким на фоне довольно широкой шеи. Да и кость у нее, несмотря на ее собственную худобу, была широкой, ладони и запястья рук крупными, почти мужскими. Шуба на ней была хоть и не самой дорогой, но и не из дешевых.

– Василий, – начала она без предисловий, упершись взглядом в приборную панель, – я помню, вы рассказывали нам с братом о том, как вам удалось тем летом вычислить убийцу вашего клиента. – Ее высокий голос дрожал и вибрировал от нервного напряжения, из глаз снова потекли слезы. – Конечно, я не смогу заплатить вам столько, сколько вы получили за то дело, – превозмогая себя, продолжала она, – но я прошу, я вас очень прошу, я вас заклинаю, найдите мне этого человека!

Я сидел молча, уставившись в одну точку.

– Вы, наверное, не знаете, Валера вам не говорил, – давясь слезами, продолжала она, – три года назад мы купили с ним на двоих большую трехкомнатную квартиру на улице Дыбенко. Он тогда еще не был женат, а я и сейчас не замужем. Теперь, когда брата нет, эта квартира мне больше не нужна. Его жена, Лада, живет с ним… – она осеклась, – жила… в другой квартире, которую Валера оформил на нее. А я перееду в родительскую, там сейчас живут арендаторы. Квартира на Дыбенко стоит четыреста тысяч долларов, я узнавала…

– Не нужно, – тяжело вздохнув, почти шепотом выдохнул я, до сих пор пребывая от случившегося в шоке. – Нина, я обещаю вам, что сделаю все возможное, чтобы найти того, кто это сделал, – убежденно произнес я, первый раз за время разговора переведя на нее взгляд.

– Спасибо, – ее голос сорвался, и она, не в силах больше совладать с собой, зарыдала в голос, закрыв ладонями лицо.

Немного погодя, успокоившись, она произнесла:

– Брат говорил, что у вас есть серьезные связи в следственном комитете. Если эти люди за свои услуги что-то попросят, я готова на любые траты, только бы они нашли эту мразь.

– Хорошо, – ответил я ровным, ничего не выражающим голосом. Поскольку я считал, что принадлежу к когорте людей действия, мне уже начала надоедать эта обстановка скорбной безнадеги. – Если им что-то понадобится, я обязательно дам вам знать.

Мне очень хотелось поскорее закончить этот разговор, который начинал меня тяготить, но не мог же я в такой момент обидеть сестру своего покойного клиента, предложив ей покинуть автомобиль.

Наконец, она справилась со своим состоянием, вытерла лицо, бросила носовой платок в сумочку и открыла дверь.

– Я твердо решила, что если вы найдете убийцу моего брата, – напоследок решительно заявила она, – то получите от меня двести тысяч долларов. Эти деньги я отдам вам в память о брате. Я верю в вас, Василий, ведь вам почти удалось добиться оправдания Валеры. Он… он говорил мне об этом. А теперь вы должны постараться найти человека, забравшего у меня единственного и любимого брата…

***

Едва дверь автомобиля закрылась, я взял айфон и набрал номер своего однокурсника, помогавшего мне выйти на преступников по делу об убийстве Федора Минка. Я звонил Алексею Береговому. Через некоторое время в динамике послышался знакомый голос:

– Да, Вась, привет, давно тебя не слышал. Как дела?

– Ничего, нормально, – с хмурым видом ответил я. – Ты не поверишь, но у меня снова убили подзащитного.

– Шутишь? – обеспокоенно уточнил Береговой, и по моему молчанию понял, что я говорю правду. – Где, когда?

– Еще часа не прошло, прямо около Головинского суда. – Я заерзал на сидении. – Леш, я хотел узнать, у тебя случаем никого из знакомых следаков в Северном округе нет?

– Подожди, дай угадаю, – Алексей многозначительно помолчал, – его зовут Валерий Ставинский?

– Откуда ты знаешь? – моему удивлению не было предела.

– А скажи мне, друг мой Василий, когда ты звонил мне последний раз? Можешь вспомнить? – уж слишком явно упрекнул меня друг.

– Так в сентябре и звонил, – понимая, к чему он клонит, ответил я, уже испытывая первые муки совести за столь «частое» общение с другом.

– Значит, тебе наверняка не известно, что я уже два месяца как работаю «в городе», – продолжал Алексей. – Руковожу отделом по расследованию особо важных дел о преступлениях против личности и общественной безопасности, – не без хвастовства огорошил меня Береговой. – А, следовательно, как ты понимаешь, теперь все громкие убийства в Москве находятся в моей прямой компетенции.

– Поздравляю! – оживился я. Несмотря на радость, я никак не мог отделаться от какого-то непонятного чувства вины перед старым товарищем. – А раз так, то на ловца и зверь бежит. Мне нужно будет с тобой плотно посотрудничать по этому делу.

– Есть заинтересованная сторона? – догадался Береговой.

– Да, есть, – ответил я. – Хоть и не так плотно заинтересованная, как в прошлый раз, – намекнул я на «гонорар», доставшийся Береговому за помощь в раскрытии дела Минка.

– Вась, с тобой сотрудничать не только полезно для следствия, но и приятно, – обрадовался Алексей. – Скажу честно, мне понравилось.

Еще бы, в прошлый раз он получил от меня за сотрудничество не много ни мало – полмиллиона долларов. И это не считая его новой должности, на которую Береговой наверняка был назначен благодаря раскрытию такого трудного и резонансного дела, как убийство Минка. Дела, которое, в общем-то, раскрыл я. Хотя, положа руку на сердце, следовало признать, что этот успех вряд ли был возможен без помощи официального следствия в лице Берегового. Тот же гений сыска – Шерлок Холмс, едва ли сумел бы добиться столь впечатляющих результатов, если бы не информация, поставляемая ему инспектором Лестрейдом, из которого великий Конан Дойль сделал в своих романах настоящее посмешище. А зря. В реальной жизни преступления раскрывают профессиональные следователи и оперативники. Я это понимал, и поэтому страсть как обрадовался новому назначению друга и новым возможностям, которые сулила нам его новая должность.

– Леш, а ты можешь забрать это дело к себе? – осторожно поинтересовался я.

– Думаю, да, – сменил шутливый тон на деловой мой собеседник.

– Тогда приезжай на место происшествия. Поверь, мне есть, о чем тебе рассказать.

– Хорошо, сейчас доложу руководству. Я тебе перезвоню. – В трубке раздались короткие гудки.

«Видимо, его дернул кто-то из начальства» – подумал я.

Минут через пятнадцать Береговой перезвонил и сообщил сразу две радостные новости. Первая: дело поручено его отделу, и вторая – он выезжает на место происшествия.

***

Он старался вести машину аккуратно, так, чтобы не остановили гаишники. В этом случае у него могли возникнуть большие неприятности. Водительского удостоверения он с собой не брал, что и неудивительно. Ехать на дело со своим собственным было равносильно явке с повинной. Ведь инспекторы могли проверить подозрительную «приору» по своей базе или просто запомнить данные ее водителя. А «липовое» он решил не делать. Связи в криминальном мире у него, конечно же, были, но он уже недавно их использовал. Чтобы подделать другой, более важный для его затеи документ. А обращаться к своему бывшему агенту еще раз ему не хотелось. В общем, если бы его тормознули по дороге на дело, то он бы решил вопрос на месте. Ведь не уголовник же он какой-нибудь, уважаемый человек. К тому же бывший сотрудник.

Но все обошлось. Вернее, еще не обошлось, но предпосылки к тому имелись.

До метро он не доехал метров сто. Выбрал себе место для парковки и, заглушив двигатель, осторожно выбрался наружу. На голове у него снова появился капюшон. Круглая шерстяная шапочка тоже была плотно натянута до самых бровей. Тонкие матерчатые перчатки он не снимал вообще, чтобы не оставить отпечатков пальцев в салоне автомобиля и снаружи. На перчатках могли остаться следы от пороховых газов и от оружейного масла. Избавляться от них нужно, как, впрочем, и от куртки, которая сейчас на нем. На ней тоже могли быть следы, особенно в правом наружном кармане, где в ожидании своего часа лежал пистолет.

Но куртку и перчатки он выбрасывать не собирался. Тем более, что выкинув их где-нибудь поблизости, он сделал бы для милиции самый настоящий подарок. Ведь «приору» сотрудники найдут уже очень скоро и сразу начнут обследовать все урны, которые находятся в непосредственной близости от нее. А может, и не только в непосредственной.

Напрямик к метро он не пошел, а свернул во дворы, прошел мимо кирпичной пятиэтажки, завернул за угол, незаметно осмотрелся. Все, больше тянуть не стоит, времени совсем нет. Нужно спешить, вполне возможно, что ориентировка на него уже составлена и передана постам.

Сняв перчатки и положив их в карман куртки, мужчина в зеленой «Аляске» с надвинутым на голову капюшоном спустился в подземный переход, к станции метро «Войковская». Пройдя к эскалатору по заранее приобретенной карточке, он спустился вниз и смешался с толпой, ввалившейся в поезд, который отправлялся в сторону центра.

***

Олег Александрович Ломакин был большим мастером попадать в различные неприятные ситуации. Четыре года назад, работая следователем в одной из подмосковных прокуратур, он угодил в глупейшую ситуацию. На своем рабочем месте, в кабинете следователя, он умудрился пойти на поводу у молодой красотки, пришедшей к нему на прием, и заняться с ней любовью. После окончания любовного акта, красотка неожиданно сменила милость на гнев и стала громко звать на помощь. Дескать, помогите, насилуют. В отношении Ломакина была назначена доследственная проверка, поскольку женщина написала заявление об изнасиловании. Уголовное дело возбуждено не было, так как выяснилось, что «потерпевшая» являлась пассией одного из его подследственных. Но скандал все равно вышел грандиозный. В результате Ломакина из прокуратуры попросили.

Оказавшись на вольных хлебах, Олег решил стать адвокатом. Но не получилось. И, разумеется, по его мнению, в этом была виновна коррупция в адвокатуре, куда принимали только своих, а никак не его собственное разгильдяйство и неподготовленность, которые он блестяще продемонстрировал при сдаче квалификационного экзамена на присвоение адвокатского статуса.

До следующей попытки стать счастливым обладателем удостоверения адвоката был целый год, а жить на что-то было нужно. Поэтому Ломакин зарегистрировался индивидуальным предпринимателем в юридической сфере и стал зарабатывать деньги, «решая вопросы» клиентов в судах и правоохранительных органах.

Как-то раз к нему обратился один серьезный бизнесмен, являвшийся совладельцем и генеральным директором Ассоциации частных охранных предприятий «Московия». Он попросил Ломакина с помощью имевшихся у того связей «решить» некий вопрос в арбитражном суде. На это бизнесмен выделил ему полмиллиона долларов. Но не просто так. Олег должен был подтвердить факт получения им этой суммы распиской и заключить с Ассоциацией договор, предметом которого было личное участие Ломакина в суде на стороне истца. Увидев столь значительную сумму наличности, которую доверитель выложил перед ним, Олег словно потерял разум, пойдя на все требования клиента. Разумеется, что о выданном тому экземпляре договора и о расписке он тут же забыл. Восемьдесят процентов из полученной суммы Ломакин передал «по назначению» одному из чиновников Высшего Арбитражного суда, с которым дружил его отец, и вопрос клиента был успешно решен.