скачать книгу бесплатно
Марина стала всматриваться в очередь, но знакомого силуэта не было видно.
«Да где его черти носят?!» – подумала Марина. «…Черти носят…». Где-то глубоко в подсознании Марина догадывалась об истинной сущности Рыжего, но предпочитала оставлять эти догадки там, где-то глубоко, всякий раз засовывая их поглубже и забрасывая сверху насущными проблемами. Шутка ли дело, в таком себе признаться?
– Веселишься? – послышался знакомый голос где-то сзади.
Рыжий стоял прямо за спиной Марины.
– Да я и сам, знаешь ли, не в восторге от всех этих нововведений, – словно предвидя тему разговора, сказал Рыжий в упреждение всяких нудных вопросов и возмущательств, – мне нынче задач новых надавали – выше крыши, расхлебаться некогда! И клиентура нынче нервная пошла.
– Еще бы не нервничать! – возмутилась Марина, – я теперь вообще не понимаю, как организовывать работу, учитывая эту волокиту!
– Да ты не серчай, все наладится! – успокаивал ее Рыжий.
Но сегодня Марине спокойствие даже не грезилось.
– Скажи мне, мой рыжий друг, а можно ли как-то побыстрее к терминалу пробраться? – начала «подкатывать» Марина в попытках за недорого получить реальные преференции от «неподкупных» сотрудников «Бюро находок».
– Сложно, – почесав немытую голову, ответил Рыжий, – сложно, но можно.
– Снова двести? – спросила Марина в надежде на то, что терминал стоит дешевле.
– Ой, моя ты рыбка, – как махровый торгаш, начал свою привычную «песню» Рыжий, – двести нынче не в ходу. Пятьсот.
Цифра «пятьсот» начисто лишила Марины дара речи. Она хотела было что-то гневное сказать в ответ на форменный грабеж, но рот ее склеился, словно от той ириски-одиночества.
– Ну, а как ты хотела? – продолжал Рыжий. – Мало того, что я, мягко говоря, рискую, проталкивая тебя мимо всех, так я из этих благодарностей, по сути, ничего себе не оставляю. Все для вас, дорогие мои клиенты. Ну и инфляция…
– Инфляция?! – воспрянув от онемения, возмутилась Марина. – Ты, поди, не в тугриках каких оплату принимаешь! Уж куда валюта крепче, чем местная.
– Э–эээ, – протянул Рыжий, – не все-то ты понимаешь, просвещенная моя. Добрые дела – самая слабая валюта из всех, что я знаю. Вот иному человеку, сколько добра ни делай, а ему все мало. Словно бы весь мир у него в должниках ходит! И чем больше ему делаешь, тем больше он недоволен. Очень быстро у людей добро обесценивается.
– Так ведь ты-то не за спасибо делаешь, я тебе реальными банкнотами плачу! – продолжала торговаться Марина.
– Так и ты, добродетель в юбке, поди, не забесплатно колдуешь? – парировал Рыжий.
Марина смутилась, но постаралась не подавать виду.
– И вообще, – продолжил Рыжий, – если моя цена тебе не по зубам – можешь обратиться к кому-то еще. Вон, – и он показал пальцем на сгорбленного, сухого мужика, энергично «работавшего» с очередью, невзирая на свою худобу, – как ты его зовешь? Гробовщик? С ним поговори. Может, он тебе дешевле сделает. А может, и вообще даром, за красивые глаза.
Гробовщик был последней кандидатурой, к которой Марина обратилась бы за помощью. Однажды она уже имела неосторожность с ним посотрудничать. И не сказать, чтобы дорого брал. Как все. И делал все быстро. Но каким он, Гробовщик, был сам! Недолгое общение с этим типом показалось Марине экскурсией в ад длиною в жизнь. Лысый, худой до немощи, страшный, с острыми, выступающими вперед зубами, тонкими и сухими, как у смерти, пальцами с кошмарными ногтями… Таким обычно рисуют Кощея Бессмертного в книжках. От него веяло каким-то леденящим душу холодом. А запах, который исходил от него, для Марины был просто убийственным! От него тянуло свежевыкрашенными венками, гробовой доской, свежевырытой могилой, моргом, смертью. Его голос был похож на звук забивающихся в крышку гроба гвоздей, на скрежет лопаты о кладбищенскую землю. С ним бы она точно не желала иметь никаких дел, хоть делай он ей забесплатно!
– Я предпочитаю работать с проверенными партнерами, – выкрутилась Марина, чтобы не ударить в грязь лицом и не дать повод к новому повышению цен.
– Так за чем дело стало? – спросил Рыжий.
– Пятьсот – это много, – по–деловому ответила Марина.
– Пятьсот – это не «много», пятьсот – это «пятьсот», – съязвил Рыжий, намекая на то, что из Марины счетовод неважный.
– И вообще, – продолжил Рыжий, – ты хоть знаешь, какой план мне сверху спустили? – сказал он, показывая пальцем вниз. – Твоей сумочки не хватит! Чемоданами ношу. ЧЕ-МО-ДА-НА-МИ!
Но Марина все еще колебалась.
В ожидании вердикта «ее величества щедрости», Рыжий тихонько завыл какую-то песенку, в которой песенка угадывалась в самую последнюю очередь.
«Все медведи мира топтались ему по ушам!» – подумала Марина. Что-либо обмозговать под такой аккомпанемент не представлялось возможным.
– Оставим в покое мои вокальные данные! – несколько обиженно сказал неудавшийся Карузо. – С твоего позволения, я пойду дальше работать, а ты тут подумай. Благо дело, времени у тебя – вагон.
Рыжий ехидно улыбнулся, вальяжно развернулся и пошел вдоль очереди, демонстративно виляя ягодицами, как портовая проститутка, словно бы намекая Марине на очередной раунд неизбежных мук совести.
А Марина тем временем снова была захвачена воспоминаниями, так терзавшими ее этим осенним вечером.
На этот раз вспоминались Марине удачные моменты ее уже взрослой жизни. Моменты, когда кто-то свыше, словно заботливой сильной рукой, вытягивал ее из грозивших неприятностей. И с клиентом тем, сплетником-кляузником. И позже. С криминалом.
Любой успешный бизнес, как магнит, притягивает беспринципных любителей легкой наживы. А к Марине пожаловали не любители, а профессионалы. Те, что в погоне за звонкой монетой без колебаний пускают по миру людей. Или вовсе убивают. Для таких от рождения котел в аду греют.
Бесцеремонно завалившись к могущественной колдунье, парни, нисколько не смущаясь сверхспособностей потомственной ведьмы, начали ее «грузить». С вежливостью леопарда, душащего газель, лица, не обремененные интеллектом, рассказали Марине о том, что, кому и когда она должна. Быстро и по делу. И ушли, напоследок порекомендовав никому языком не болтать.
А неделей ранее Марина под завес дня приняла одну клиентку, ставшую впоследствии судьбоносной. Да и как ставшую? Марине тогда крайне не хотелось принимать посетительницу. Но опять что-то сверху словно толкнуло ее. Мол, делай, потом увидишь, что будет. Приняла. Той понравился ответ и она записалась в постоянные (это те, что стабильно приносят доход в обмен на ересь). Марина, хоть и была в страхе от визитеров, позабыв о назидании не болтать, рассказала новой «постоянной» о лихих парнях. Не иначе, как опять сверхестественные силы. И откуда было ей знать, что та дама была ни кем иным, как кумой главного стража порядка города? А, как известно, ничто криминальное в городе не происходит без ведома главного стража.
Буквально через три дня после горестной беседы с клиенткой Марину вновь посетили незваные гости. Правда, на этот раз вместо угроз парни прихватили с собой огромный букет невероятной красоты и бутылку дорогущего шампанского. Извинялись, как могли. Не знали, мол. И, уходя, пообещали мир и покой при любых раскладах.
Много еще моментов чудесного спасения вспоминалось Марине. И сквозь все эти воспоминания, в общем-то, приятные, сквозил чей-то силуэт. Такой знакомы и родной. «Боже, да это же тетя Сима!». Ну конечно! Кто же еще мог так опекать Марину?! Никто, никто на белом свете не мог так щедро одарить ее при жизни и так надежно беречь после смерти. Никто на белом свете не способен был на такое душевное тепло, воплощенное в невероятную силу! Силу, что даже с того света оберегала от невзгод любимую племянницу, бедняжку Марину. А любимая племянница даже не знала, где могилка ее ангела-хранителя. И совсем не вспоминала свою дарительницу и покровительницу в суете быстротечных дней. Как же так?! Что же за тварь она неблагодарная?!
– Постой, Рыжий, – крикнула Марина, – я согласна.
А Рыжий, словно понимая грядущую несносность тяжких дум, далеко и не удалялся.
Марина извлекала две двухсотки и одну сотку из тугой «мошны» и вручила их просителю. А проситель, как обычно, щелкнул пальцами.
Кажется, жизнь налаживается…
Терминал вежливо попросил у Марины обычный тариф – десятку за услуги. С легким сердцем Марина всунула в купюроприемник соответствующего достоинства купюру и стала покорно ждать ответа на цветном экране шайтан-аппарата.
Но «удача» в тот вечер накрепко вцепилась в Марину мертвой хваткой и никак не хотела отпускать. Терминал попросил оплатить комиссию. 1000!!!
– 1000?!?!?!
– А у него сегодня сбой какой-то, – спокойно сказал Рыжий, стоявший рядом, – обещают исправить в ближайшее время. Вот только когда?
– Доживу? – уже без надежды в голосе спросила Марина.
– Посмотрим… – философски ответил Рыжий.
«Самый удивительный день в моей жизни!» – саркастически подумалось Марине.
– Вон видишь очередь за терминалом? – и Рыжий показал на огромную толпу, едва ли не большую чем та, что стояла к терминалу. – Вот они все ждут починки. Хочешь – подожди. Хочешь – напиши жалобу, – и Рыжий указал на очередь к стойке заказов, хвост которой терялся в загадочной дымке коридора.
– А можно «хочешь – оплати»? – уже без силы спросила Марина.
Рыжий молча повел рукой, словно официант в ресторане, презентующий дорогим посетителям эксклюзивный столик.
Снова «мошна добрых дел» стала изрыгать купюры, доселе теплившиеся в ее чреве. И очень быстро худеть, как анорексичка на диете.
Комиссия была оплачена и на бланке заказа появился соответствующий штамп.
«Ну, наконец!» – облегченно подумала Марина. Она бы, может, и бросила всю эту затею с ожиданиями, воспоминаниями, самобичеваниями и подкупом неподкупных, если бы знала, как улизнуть отсюда без выполненного заказа. Но «Бюро находок» – особое место. Это место никто по собственной воле не покидает. И пока заказ не был закрыт, Марина никак не могла тихо исчезнуть отсюда. Заказал – изволь получить по полной.
И все бы в этот вечер закончилось хорошо, и все бы были довольны, если бы…
Если бы не очередь за оплаченными заказами. Это столпотворение даже очередью назвать нельзя было. Паломников в Мекку, пожалуй, меньше.
Марина уже была не в силах возражать и возмущаться. Она покорно принимала долю, уготованную ей судьбой в тот вечер, становясь в хвост сказочной процессии. Все, что оставалось делать – это ожидать своей очереди, проводя время в своем маленьком и прежде уютном, невидимым почти ни для кого аду мук совести.
И снова нагрянули терзающие воспоминания. На этот раз вспомнился сын тети Симы, тот полудурок, которого откровенно недолюбливала и дразнила Марина.
Как-то раз, приехав в гости к тете Симе, Марина с девочками играла во дворе. Ну как играла? Марина не особо налаживала контакты с жителями провинции (а кто они, девочки с отшиба, для центровой?). Но деваться было некуда, телевизора у тети Симы не было, а играть с ее сыночком – увольте. Так вот, ничего более умного не придумав, Марина подбила девочек на забавную, как ей казалось, игру: подразни дурачка. И юбочная ватага принялась дразнить бедного парня. Как оказалось, это было весело. А тот, совершенно не понимая повода к всеобщему веселью, просто улыбался.
Дальше – больше. Войдя в раж, девочки, не без подачи Марины, принялись плевать в малохольного. А потом и вовсе стали бросать в него комья грязи. А он стоял, как вкопанный. Стоял, улыбался и плакал, блаженный! Слезы текли по его заплеванному и грязному лицу. Боже, как это нелепо, гнусно и отвратительно! И этот взгляд! В жизни Марины никто и никогда больше не смотрел на нее так, как смотрел этот бедняга!
И тут же почему-то вспомнилась мама. И колечко, подаренное маме скоропостижно ушедшим отцом. Совсем не драгоценное. Но красивое. Да и стоит ли говорить о материальной ценности такой реликвии? Это кольцо для матери многое значило. Бывало, вечерами мать закрывалась ото всех и тихонечко плакала, крепко сжимая в руках мужнин подарок.
А Марина, сучка, как-то вечером тихонько забралась в мамину шкатулку и умыкнула оттуда колечко. Просто чтобы пофорсить перед друзьями. Взрослая уже была, в институте. Маме она, конечно же, ничего не сказала. И случилось же ей тем вечером в пьяном угаре кому-то это кольцо проспорить. И спор дурацкий и спорщики… Кому и за что, Марина так и не вспомнила. Да и никто после не подсказал. Весело было.
Марина вернулась под утро и тихонечко легла спать, как ни в чем не бывало. А мать после долго искала кольцо. Металась. Всю квартиру перерыла. Даже на домового грешила. А «домовой» или, скорее, «домовая», ничуть не смущаясь, все врала матери прямо в глаза. Признаться вроде было стыдно. Да и что оно, колечко? Ну, было – и не стало, другое себе купит.
То ли пропажа, то ли подкосившееся от возраста здоровье? После той пропажи с матерью стался первый серьезный приступ. Ее тогда, едва живую, скорая забрала. Две недели в больнице.
«… в больнице…». Вспомнилось Марине, как матушка ее умирала. Одна. На больничной койке. Никого рядом с ней не было. Ее тогда с очередным приступом положили. Марина, как положено, оплатила врачам лечение, словно откупаясь от ненужных забот, и укатила на курорты. Досматривать мать ей никак не хотелось. Да и к чему? Она-то в больнице, под присмотром врачей. Выкарабкается.
А мать не выкарабкалась. Не в этот раз. Она перед смертью все звала свою единственную дочь, свою опору в старости и отраду по жизни. Все ждала ее, ту, во благо которой она всю свою материнскую жизнь положила. Ждала, надеялась, как могла, годила со смертью. Лишь бы еще раз, в последний раз взглянуть на свое ненаглядное чадо. Но даже очень сильные люди порой бывают не в силах изменить судьбу. Мать умерла прямо перед приездом Марины. Не дождалась…
«Мама, мамочка, прости!» – в слезах думала Марина. Лицо умирающей матери, вставшее, как наяву перед ней, словно раскаленное железо, жгло ее изнутри.
Воспоминания становились, все ярче и ярче, все жестче и жестче. Они сменяли друг друга, кружились вокруг Марины как разъяренные пчелы. Как зубастые пираньи, они впивались в истекающую кровью душу Марины, открывая от нее куски, чтобы вновь наброситься с неистовой яростью! Прежде робкая и незаметная, ныне Маринина совесть возвышалась над ней грозным палачом, безжалостно стегая ее плетью воспоминаний. А она, Марина, возомнившая себя могущественной колдуньей, стояла перед ней на коленях с нагой душой, покорно и беспомощно принимая все ее удары за прожитые годы!
Боль была просто нестерпимая! «Я больше не могу! Хватит! ХВАТИТ!!!» – то ли про себя, то ли уже вслух кричала Марина. Но ее никто не слышал в мире абсолютно чужих людей, цинично отгороженных друг от друга своими вселенными. Почти никто…
– Помочь? – послышался знакомый голос где-то из–за спины.
Это был Рыжий. Казалось, он всю жизнь стоял у нее за спиной, ни на секунду не теряя бдительности.
– Я больше не могу! – обессилено выдохнула Марина.
– Чего же ты на этот раз хочешь? – спросил ее Рыжий.
– Чтобы все побыстрее закончилось… – ответила Марина. Она не уточняла, что именно должно закончиться, не ругалась, не торговалась и не юлила. Казалось, она уже согласна на все.
– А чем ты готова пожертвовать? – спросил ее Рыжий, прекрасно понимая истинную суть желания своей собеседницы.
Марина полезла в «мошну» чтобы понять, чем действительно она готова пожертвовать.
А «мошна»! Прежде полная банкнот добрых дел, теперь «мошна» зияла пугающей пустотой. Ничего, ровным счетом ничего в ней не осталось. Как такое могло случиться? Но Марине было не до разбирательств. Она стояла перед Рыжим, измученная и совершенно опустевшая, как останки запеченного гуся на тарелке после празднества.
Рыжий указал пальцем на карман, в котором Марина крепко сжимала стеклянный шарик, теткин подарок. Рыжий кивнул головой, намекая на то, что жертва определена.
Марина, словно загипнотизированная, достала из кармана свою драгоценность и протянула Рыжему. Шарик в руках Марины ярко светился разными цветами, переливался и пульсировал, словно и не шарик это был, а кусочек какой-то загадочной звезды.
Рыжий взял в руки шарик и внимательно посмотрел на него. Шарик потускнел, перестал светиться и превратился в обычную безделушку, которой во дворе играет детвора.
– Безделушка, – равнодушно сказал Рыжий, глядя на шарик.
И глядя Марине в лицо, словно говоря уже не о шарике, а о ней, о Марине, добавил:
– БЕЗ-ДЕ-ЛУШ-КА.
А дальше все было, как обычно. Как должно было случиться ранее, но случилось гораздо позже, чем хотелось. Щелчок пальцами, стойка, бумажка с ответом, чувство падения сквозь облака…
***
Клиентка сидела молча и внимательно вглядывалась в прорицательницу, словно ожидая, что та вот сейчас обернется какой-то тварью и начнет скакать по кабинету. А Марина просто сидела, ничего не говоря. И смотрела куда-то: то ли вдаль, то ли куда-то вглубь, совершенно отрешенным взглядом.
Ничего не говоря, Марина вручила листок бумаги клиентке, нетерпеливо ждавшей хороших вестей. А там, на этом листке, ровным Марининым почерком было написано, что муж ее верный к любовнице своей молодой сбежал. Там было указано все: и кто та коварная разлучница, и где они нынче. Даже даты событий указаны. А в конце приписка: счастья с этим изменщиком не будет.
Дама читала листок, то багровея, то бледнея, то покрываясь пятнами. Весь шквал эмоций, бушевавших в ней, был без труда виден на ее физиономии. Но, надо отдать должное обманутой женщине, эмоции она держала в узде. Дочитав, дама тяжело поднялась, наспех поблагодарила прорицательницу, в благодарность сунула ей какую-то купюру и с тяжелым сердцем удалилась прочь.
Но Марине было абсолютно все равно. Она продолжала сидеть с потухшими глазами, ничего вокруг не замечая.
В «Бюро находок» ей при жизни уже никак не попасть. Надо учиться жить. С листком из «Бюро находок» Марина вынесла еще один подарок. Ценный подарок. Мало кто по достоинству ценит этот чудный дар. Рыжий, то ли сам, то ли по воле Всевышнего, вернул Марине ее собственную, неприглядную во всей ее красе СОВЕСТЬ. И все, что оставалось делать – это жить дальше, смакуя щедрый подарок Рыжего, «ускорителя» из «Бюро находок».
Фея ночной реки
Тихо, на цыпочках, никого не тревожа и не ставя в известность, опустилась ночь. Смиренная и беззаботная, она пришла по обыкновению сразу после вечера, чтобы дать покой и сон истерзанному днем городишку.
Где-то там, где всегда шумно и людно, все еще светились огни, играла музыка, жужжали и сигналили машины, веселились люди… Где-то. А здесь… Здесь царица-ночь все укутала своим темным покрывалом. И речушку-невеличку, что протекала на краю города, и старый, едва подсвеченный мостик, словно кот, горбом перекинувшийся через нее, и берег с ивами, покорно кланявшимися матушке-реке.
Водная гладь, приятно прохладная и тихая в эту безветренную ночь, медленно и бережно, будто мать младенца, несла ранние опавшие листья. А в небе, в небе над рекой, над городом, над всем миром стояла бледнолицая красавица-луна. Скромно, не в пример солнцу, сияя на небесах, она рисовала силуэты: и берега с ивами, и моста, и речки, в которой она отражалась во всей своей красе. Тихим светом, словно острым ножом, она бесшумно разрезала ночную тьму, как бы желая вырвать умиротворяющий пейзаж из темного царства ночи.
И во всей этой удивительно тихой гармонии пронзительно отчетливо вырисовывался силуэт женского тела, парившего над гладью реки. Молодого, красивого женского тела, к несчастью, парившего совсем не долго. Ровно столько, сколько телу нужно, чтобы стремительно и неотвратимо упасть с самой высокой точки моста в реку, нарушив идиллию водной глади.
Удар, всплеск…
Чудовищная, нестерпимая боль пронзила все тело, сковав его раскаленными клещами. Аня даже ойкнуть не могла. Но боль быстро отступила, оставив после себя непроглядный туман в голове и вокруг. Туман был таким густым, что даже мыслей своих не было видно. Но постепенно туман начал рассеиваться. Сперва в голове.
Аня силилась вспомнить, что происходило с ней накануне.
Обычное утро, еще одно, когда вставать абсолютно не хочется, но к первой паре надо позарез. С самого утра копошащаяся мать, уже взвинченная утренними заботами. Под руку лучше не попадаться! Докучающий младший брат. Да, да, да, Аня и его тоже любила. Но на расстоянии. Достал. Бурчащий отец (хоть этим утром не напрягал). Переполненная маршрутка. Институт. Чертов патан[1 - патан (сленг.) – патологическая анатомия, научно-прикладная дисциплина, изучающая патологические процессы и болезни.], нихрена не понятно! Хочется спать и выть от тоски. Столетняя булочка и холодный кофе в столовке… «Не то, не то!».
