скачать книгу бесплатно
Конюх склонился и услужливо подал руку. Король легко спрыгнул на аллею, а Дэльвильта еще долго не решалась последовать за ним. Снова она в кольце тюрьмы-забора с его треугольными темницами!
Пока венценосца отвлекли знакомые, она украдкой осмотрела изможденные лица, видневшиеся за решетками маленьких окон. Ничто так не пугало, как эти жуткие пыточные, где ее истязали морскими плетьми. Их еще называли дьявольскими водорослями. Застревая в коже от каждого удара, их шипы точно взрывались, впиваясь все глубже. Мало кто выживал после поцелуя такой плети.
Чуть не потеряв сознание от нахлынувших воспоминаний, Дэльвильта торопливо отвернулась. Мадритэл стоял у фонтана, обнесенного толстым бортиком. Струйки прозрачной воды лились из глаз мраморной Аргонты, падая на ее подставленные ладони.
Вспомнив, что сегодня конец недели, Дэльвильта расслабилась. Совет устраивает очередное развлечение и только. Все эти люди собрались здесь вовсе не ради нее. Мадритэл не собирался сдавать ее Гильдии, как она вначале подумала.
Вскоре пожаловали Старейшины, величественно прошли по черно-красной дорожке и устроились в одинаковых креслах.
Дэльвильта, смешавшись с толпой, опустилась на колени и в приветствии коснулась рукой прохладных плит. Когда люди начали подниматься, она задела локтем вставшего рядом парня. Мельком глянув на него, передернула плечами. Ланффилон! Откуда бы ему здесь взяться? Удивительно, что его еще не арестовали. Пусть одет он был как Айнаколец среднего достатка, но его выдавали белоснежная кожа, гладкие черные волосы и особенный разрез глаз.
Весь собравшийся люд рассаживался на покрытых бархатом скамьях, поднимавшихся елочкой до крыши забора. Осмотревшись, Дэльвильта растерянно остановилась – не осталось ни одного свободного места. И король куда-то исчез, уединившись с принцессой Пасторэля. Стоило везти сюда, чтобы следом бросить!
Ей уступили место с краю. Она благодарно кивнула и села. На площади расставили макеты виселиц, принесли плаху с рисованным глазом. Ясно, опять жди постановку с неизменным сюжетом. Рассказ о том, как справедливость торжествует в городе Айнакола!
На площадь вышли низкорослые люди, обряженные в провинившихся и стражников. Лица их скрывали цельные маски. Представление разыгрывалось немое и повествовало о том, как отец убил нареченного Аргонтой сына, а потом скрывался от правосудия. Но Гильдия Кольцо, естественно, сделала все, чтобы его поймать.
Зрители с интересом смотрели, как стегают плетьми прикованного к бревну человека с утрированным ужасом на маске. Сидевшие рядом женщины даже поспорили, какое наказание назначат следующему осужденному, убившему своего формального отца.
Дэльвильта опустила глаза, не в состоянии сдержать слезы. Поднесла ладонь к щеке и провела ею по влажной коже. Заметила, что сидевший рядом парень, уступивший ей место, за ней наблюдает. Пришлось податься вперед и изобразить интерес к происходящему. В этот момент посягнувшему на чужое добро «вору» отрубали пальцы. Это было настолько правдоподобно, что сидевшие на первых рядах зрительницы усердно замахали веерами.
Не может быть… Нет никакой иллюзии. Людей действительно истязали плетьми! Им отрубали головы под вздохи зрителей. Наверняка и те, что играли палачей, и те, кого наглядно казнили – арестанты. Недаром забор каждый раз словно обрастал скамьями, заслонявшими пустевшие темницы. За что же Гильдия так ненавидит этих провинившихся? К чему вся эта жестокость?
В коротенькой сценке был наказан последний «отцеубийца». Оставшиеся палачи поклонились и начали расходиться, собирая раскатившиеся головы. Старейшины, отвлекая внимание зрителей, зажгли в темнеющем небе эфемерный костер. Таким всем представлялся загробный мир грешников, горящих вечным огнем.
Дэльвильта напряженно смотрела на площадь. Из руки одного палача выскользнула голова казненного, и с нее слетела маска. Обнажились зашитый толстыми нитями рот и вытаращенные глаза. Вот зачем нужны были цельные маски! Никто из зрителей даже не догадывался о мастерстве обреченных играть вслепую.
Поднявшись, Дэльвильта качнулась и потерла висок. Парень, сидевший у нее на пути, встал и придержал за локоть.
Вам плохо, калель? – спросил он участливо.
Все нормально.
Спускаясь по раскладной лесенке, тянущейся вдоль рядов, она была уверена, что Ланффилон пристально смотрит ей вслед.
* * *
Уже почти стемнело, но наставник не спешил отпускать подопечных. Он учил их готовить яды, обращаться с новомодным оружием, точить мечи и седлать лошадей. То, с чем ученики не справлялись в одиночку, с тем неплохо управлялись сообща. Уставшие и сонные, они продолжали показывать, как нужно метать отравленные дротики.
Мулибрис стоял у деревянного ведра, подвешенного над колодцем. Один из мальчиков отточенным движением бросал в импровизированную мишень длинные иглы растения. Острие шипа вонзалось в древесину и стремительно обволакивало ее сетью. Жало высасывало влагу, что давала ему стимул для продолжения жизни.
…а вот эти стрелы называются соритки, – гнусавил Яно, показывая на длинную иглу. – Они продолжают жить даже после того, как их срежут с растения. Они относятся к смертельному оружию. Убивают как человека, так и любое живое создание. Стоит острию вонзиться в плоть, как оно начинает забираться внутрь. И там разрасраться… разрастаться, причиняя невыносимейшую боль.
Теперь перемешайте все виды и рассортируйте наощупь, – велел Мулибрис и забрал со стола витую колбу со светящейся лапкой водоросли. – И не вздумайте подглядывать.
Собрав остальные светильни, он направился в замок и поднялся в приемную залу. Навстречу выбежала прислужница.
Ваша подопечная еще не вернулась, – сообщила она и, глянув на мешок с обувью, поспешила объяснить: – Калель Валунтасия дала денег и велела отремонтировать детям башмаки.
Интересно, где эта гордячка кует монеты, уходящие на содержание всей малолетней оравы? Чем оплачивает дорогостоящее молчание слуг? На что живет, принципиально возвращая каждый месяц присылаемые покровителем деньги?
Мулибрис обвел взглядом залу, пригубил холодного вина и вернулся во двор. Проверив, как дети справились с заданием, проводил их до комнат и подождал, пока все лягут спать.
А где калель Валунтасия? – спросила маленькая Нал.
Загуляла, – сухо сказал Мулибрис и собрался уйти.
А когда мы тоже погуляем? – неслаженным хором откликнулись ученики, с надеждой воззрившись на наставника.
Когда захотите расстаться с жизнью.
* * *
Улицы Айнаколы опустели. Изредка пробегали гонцы и прислужники, следом исчезая в темноте. Постукивали каблуками стражники, вспыхивая серебром в свете треногих светилен.
В конце недели всегда самые длинные ночи. Ходят слухи, что в это время различная нечисть выбирается из укрытий, так как даже всевидящие глаза Аргонты слепнут в этот час от тьмы. Сколько правды в молве никто не знает, но вряд ли странные, пугающие звуки, ползущие по улицам в такие ночи – причуды ветра.
Умник порывался уйти, толком не зная, зачем рискует жизнью. Если его заметит дозорный, придется спасаться бегством. А после падения с львицы еще болят все кости.
Осторожно потянувшись, он пошел по безлюдному закоулку. В тишине лязгнули и заскрипели ворота. Мимо, набросив на голову капюшон, пробежала девушка в длинной накидке. Не оглядываясь, она прошла по аллеи и свернула в темный переулок. Стараясь не отстать от нее, Умник миновал замок Йеасопия. Девушка устремилась к погосту, смело толкнула ворота и вошла на неохраняемую территорию простолюдинов. Что слуге делать ночью в таком месте?
Поднявшийся ветер разогнал светляков, и улица погрузилась во тьму. Захлопали стяги, зашумел листвой Древний Лес, зазвякали висящие над дверьми ледовые светильни. В какофонии звуков начали различаться стоны, женские голоса, детский плач. Детский плач! Это в Айнаколе-то? Здесь обитали только призраки грешников, а фантомов детей, что могли бы вернуть себе плоть, никогда не было!
Подойдя к поскрипывающим воротам, Умник прильнул к ним. Легкая дымка, часто поднимавшаяся от земли, стелилась по аллеям. Он не сразу разглядел забравшуюся на гробницу девушку, вытащившую из ножен меч. Она сдернула с ремня колбу и встряхнула заснувших в ней жуков, отчего те заметались, разгораясь желтым светом. Легко оттолкнувшись от крыши, девушка перепрыгнула через проход на другой ряд. Замерев на мгновение, огляделась и разбила колбу. Жуки устремились во все стороны, слабо осветив аллею.
Умник скользнул за ближайший каменный короб. Незнакомка размахивала мечом, сцепившись с вьющейся возле нее кляксой. Вскоре в ход пошли бутыльки с зельями, слепящие кристаллы, оглушающие пирамидки. Безликую тварь долго ничто не брало.
И все же, она сдалась.
Девушка вытерла меч пучком мха. Затолкала нож в пришитый к рукаву чехол и какое-то время сидела, уткнувшись в платочек. Потом резко подхватила накидку и направилась в сторону ворот.
Умник подошел к побежденной твари и тронул ее ногой. Скользкая, заколыхавшаяся масса не подавала признаков жизни. Вот и не верь слухам о нечисти, выползающей в такие ночи!
Добравшись до ворот, он повременил выходить в город. На аллее стояла полночная охотница. К ней подошел человек в шляпе, из-под которой торчали сосульки светлых волос.
…десять, я сказала!
Да за такую мелкую тварь и трех долерн хватит! – с усмешкой возразил человек. – А не устраивает, то и этого не получишь!
Чтоб ты пропал, гробовщик!
Ничего. Прибежишь, никуда не денешься.
Девушка забрала деньги и устремилась в переулок, а гробовщик, ссутулившись и придерживая шляпу, зашагал к домам.
На обратном пути охотница прихрамывала, но все же быстро добралась до Мадритэла. Наконец, соизволила оглянуться. И только сейчас заметила следовавшего за ней Умника. Не успел он и слово сказать, как она выхватила из сапога нож.
Тихо-тихо, я только хотел спросить, – попятился Умник и протянул на ладони стеклянных Ламинас. – Не знаешь ли ты Эйлииту, что носит подобные украшения? Она вроде бы живет в Мадритэле.
Девушка молча сцапала заколки. Попятившись, вошла во двор и демонстративно щелкнула замком. Не дожидаясь, когда его заметят, Умник нырнул в тень и поспешил вернуться домой.
* * *
Блуждая по комнате, Лантленна то и дело выглядывала из окна. Проснувшись два часа назад, не могла успокоиться, обнаружив, что Умника нет дома. Кто знает, где он сейчас? Вернется ли живым и невредимым? Неужели проявил неосторожность и попал в лапы дозорных? Нет, это ожидание сведет с ума!
Беспокоить своими опасениями друзей ей не хотелось, но и оставаться одна она тоже не могла. Схватив со стула накидку, ринулась к двери. Распахнув ее, налетела на Умника.
Ты почему не спишь? – спросил он, поцеловав ее в щеку.
Творцы всех творцов! – воскликнула девушка, повиснув у него на шее. – Я так испугалась! Думала, что тебя арестовали!
Все в порядке, – погладил ее по спине Умник и прошел в комнату. – Я просто прогулялся. Расплатившись с Советчиками, почувствовал такое облегчение. Захотелось насладиться моментом.
Думаешь, я тебя плохо знаю? – закрыв дверь и привалившись к ней, спросила Лантленна. – Ты ведь искал встречи с той воровкой! Отдал ей украшения, когда у нас каждая монета на счету!
Умник промолчал, и она заподозрила неладное. Точно так же он отмалчивался, когда считал себя в чем-то виноватым. Неужели Эйлиита решила отблагодарить спасителя и провела с ним ночь? Поэтому он пришел такой задумчивый и отрешенный! От одной мысли, что он нарушил клятву верности, бросало в дрожь. Нет, он слишком порядочен, чтобы так подло поступить с влюбленной в него женщиной. А что, если он всерьез увлекся этой девицей? Или она им?
Позже они раскинули травяной матрас и, вспушив такие же подушки, устроились на полу. Лантленна, всматриваясь в потолок, не переставала строить предположения – одно безумнее другого. Ревность подбрасывала дровишки в обжигающий душу костер, а воображение рисовало тайные встречи двух предателей.
Обняв Умника, она ткнулась носом ему в шею. Молча просила богов, чтобы он ее не оставлял. Ей хватило его влюбленности в приведение, а уж живой соперницы она не потерпит. Если еще хоть одна Эйлиита всплывет на их пути, то ей точно не жить!
* * *
Дэльвильта очнулась от собственного крика и резко села, лихорадочно скидывая с себя упавший балдахин. Высвободившись, отдышалась и размазала по щекам слезы. И остатка ночи хватило, чтобы измучиться от кошмаров. В них она была то палачом, то жертвой палача. Змеями вились у ног морские плети, хохотала ожившая плаха, глядели выпученные глаза и бубнили зашитые рты.
Приведя себя в порядок, она подошла к зеркалу, вытащила из ларчика маленький флакон с жидкостью и закапала ею глаза. Скинув свободное ночное платье, облачилась в темное блио.
…В зале слуги натирали полы, полировали скамьи и подоконники. Дэльвильта прошла мимо них и, открыв дверь в одну из детских комнат, уже с порога начала будить учеников.
Так, маленькие Айнаколцы, поднимайтесь и приветствуйте чудесный денек! – Она похлопала в ладоши и, пройдясь по комнате, дернула каждое покрывальце. – Что за лень вас сегодня обуяла?
Калель Валунтасия, – загудел шмелем Яно, высовываясь из-под подушки. – Еще не денек. Еще утречко. Спать хочется!
А живности хочется есть. – Дэльвильта сложила руки на груди, наблюдая за мальчиком, что не мог отлипнуть от кровати. – Кто позаботится о кошках и лошадях? Учитесь быть ответственными.
А мы вчера до самой ночи учились метать дротики, – похвасталась Ниа, влезая в одежду. – Уксорит Литерай сказал, что мы уже можем тренироваться над колодцем. Представляешь?
И вы накидали в воду всякой дряни? – уперев кулаки в бока, покачала головой Дэльвильта. – Хотите отравить животных?
Нет, никто из нас ни разу не промахнулся! Честно-пречестно!
Хотелось бы верить. Но все равно не берите воду из колодца.
И снова день закружил привычной суетой. Накормить детей, проследить за тем, как те в свою очередь накормят живность, позаниматься с девочками шитьем, подстричь разросшиеся растения. Ей нравилась вся эта возня, позволявшая хоть ненадолго забыться.
Они почитали на свежем воздухе, навели порядок в конюшне. Подстригли траву и подвязали к деревьям прирученных флавусов. Ближе к вечеру поднялись в учебную залу. Когда дети устроились на скамьях, Дэльвильта взяла со стола пачку заточенных палочек, украшенных крошечными бубенцами.
Для начала расскажу, что это такое.
Они пишут! – опередил ее кто-то, уже испробовав палочку на листах. – А у тебя, Яно, тоже пишет?
Тихо. – Дэльвильта остановилась у стола и покрутила в пальцах своеобразный пишущий инструмент. – Это никонна. Она выточена из веток кустарника, растущего на дне испарившегося моря. Ветки срезают и затачивают, делают на них зарубки, чтобы не скользили в пальцах. Пока в них есть сок, они пишут. Тихо! Вы слушаете меня? Главная особенность этой разновидности в том, что она делит знаки.
Как это? – спросила Ниа, чуть ли не на зуб попробовав никонну. – Она что, сама писать умеет? Вот было бы здорово!
Нет, она различает теплые и холодные литеры.
Детей так увлек процесс распределения гласных и согласных, что позднее они самостоятельно определяли буквы на ощупь.
Калель Валунтасия! – обратилась одна из девочек, нерешительно поднявшись со скамьи. – Зачем мы все это учим?
Дэльвильта расставила бутыльки по местам, навела на столе порядок и лишь тогда повернулась к детям. И все равно оказалась не готова ответить на этот вопрос. Она смотрела на них, и внутри все сжималось от боли. Как рассказать, в каком ужасном мире они живут? Каким тоном поведать о том, что родители их жестоко предали, опасаясь за свои жизни? Просто отказались от них за возможность жить в роскошной клетке Айнаколы. Не подобрать слов, чтобы объяснить, почему их казнят, стоит Гильдии узнать об их существовании. Они еще слишком малы и слабы для суровой правды. Даже Дэльвильте не дано понять царящие здесь законы, что уж говорить о детях. Нет, пусть и дальше остаются в неведении.
Больше всего она боялась обмануть их надежды. Но рано или поздно ей придется с ними расстаться. Она не в силах и дальше их содержать. В любой момент ей укажут на дверь, и она окажется с ватагой детей на улице. Удавалось держаться на плаву благодаря королю Мадритэлу, но его сын гостей терпеть не станет. Интерес пропал, потому задерживать ее нет смысла. Нужно срочно искать выход. Наверное, надо поговорить с Энтраколой. Век бы его не видеть, но больше обратиться не к кому.
Калель Валунтасия! Смотри, это я сама написала!
Молодец. – Дэльвильта нервно почесала щеку и осмотрела учеников. – Вы должны быть жадными до знаний, потому как нет ничего в жизни важнее самостоятельности.
Независимости от взрослых?
Именно. Чем больше вы узнаете, тем более независимыми и ответственными становитесь. Всегда помните об этом.
Дэльвильта проводила детей во двор, а сама поднялась в спальню. Вытащив из шкафа ларчик, перебрала лежавшие в нем флаконы со снадобьями и складные ножи. Один кинжал напоминал металлического змея с драгоценными глазами и крыльями, сужающимися к хвосту. Стоило сдернуть крючок с петельки и стальные крылья, образующие зазубренный клинок, резко раздвигались в стороны. Опасное, коварное оружие.
Выдернув гребешок, Дэльвильта сплела две косы, берущие начало от самого лба, и стянула их на затылке лентой. Можно не бояться, что в неурочный момент выскользнет заколка или спадет на глаза голубой локон. Ничто не должно выдать в ней Эйлииту.
Впрыгнув в широкие штаны, она застегнула ножны. Набросив на плечи накидку, покрыла голову капюшоном и вышла из комнаты.
Если не удастся договориться с Энтраколой, то ей несдобровать.
* * *
Так как рука постоянно соскальзывала со строчек, гробовщик зло бросил никонну и потер уставшие пальцы. Вытащив из-под стола панцирь морского паука, служившего светильней, сдул с него пыль и продолжил писать:
«…эта прелесть обошлась мне очень дорого, так что отдавать тебе ее всего за десять сельке я не согласен! В твоих интересах, дорогой Транкинс, все же пойти мне на уступки. Вескулька здесь не пользуется спросом и может пропасть…»
Услышав стук в дверь, он отложил никонну и глянул на окна. Подобрав шляпу, покрыл ею лысеющую макушку и прижался к двери.
Кого там черт принес?
Если бы нес, а то пешком добирался. Я отТранкинса.
Гробовщик закусил губу и долго ее жевал, поглядывая на полки с необычными сувенирами. Потом все же открыл дверь, не давая возможности заглянуть в комнату. На пороге стоял высокий парень в длинном, богатом плаще. Скрещенные на груди руки, ласкавшие пальцами ключицы, выдали в нем Ланффилона. Недовольно поведя носом, гробовщик поморщился и разметал недоверчивые взгляды. Напрасно выискивал засаду: пришедший был один.
Тихого вечера, – сказал парень и вошел в комнату.
Ну? – спросил хозяин и вернулся за стол. – Слушаю.
