скачать книгу бесплатно
– С тобой – хоть на край света, – так же тихо ответил он, и его рука легла ей на талию.
*****
Мраморная столешница была завалена различными вкусностями, из которых девушкам предстояло создать закуски, не уступавшие творениям лучших поваров Москвы. Ведь путь к сердцу мужчины, как известно, лежал через желудок. А в Катиной гостиной желудков насчитывалось целых пять.
– Ты поняла, кто это? Ты поняла, кто такой Бен?
Да, Катя прекрасно помнила Бена по Сардинии. Несмотря на вызванные потреблением текилы незначительные провалы в оперативной памяти, ее долгая память работала без перебоев. Таш торопливо раскладывала на тарелке сыр. Ей не терпелось поскорее расправиться с закусками и нестись в гостиную, чтобы в этот раз ни в коем случае не упустить внезапно свалившуюся на нее удачу.
Она взяла сырную тарелку и понесла к гостям. Закуски разлетелись молниеносно. Таш решила принять на себя роль хозяйки и сходить за новой порцией.
– Я тебе помогу, – он вскочил, как будто только и ждал этого момента.
Едва переступив порог кухни, она почувствовала его руки у себя на плечах. Он толкнул ногой дверь и жадно дернул Таш к себе. До нее донеслись знакомые ей легкие нотки сандала. Она чувствовала каждый удар его сердца. Его пальцы деликатно перебирали пряди ее волос, словно струны драгоценной скрипки. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, а бедра плотно прижались к его. От поцелуя их отделяли лишь несколько миллиметров.
– Нас не просто так сводит судьба, – губы Бена приблизились к ее губам. Она знала, каким окажется вкус его поцелуя. И новое, незнакомое ей чувство захлестнуло ее. Он прижимал ее все сильнее, и она все меньше сохраняла контакт с реальностью. Как лава вулкана, жар внизу живота поплыл по всему телу.
– Ну и где же закуски? – раздался Катин возглас. Таш очнулась.
– Да л-а–адно прятаться. Все и так все поняли. Твой друг Джеймс принимает ставки, сколько вы тут будете резать закуски, – Катя открыла холодильник. – Помогите-ка…
Они, как сомнамбулы, взяли тарелки и проследовали за ней. Пара друзей Бена резалась в нарды. Джеймс с бокалом вина в руках что-то втолковывал собеседнику возле окна.
– Я их застукала. Дже-е-еймс, ты выиграл, – Катя поставила тарелки на стол. Все, кроме Таш и Бена, залились громким довольным смехом.
– Бен, я поспорил с Катей, что вы поцелуетесь, она же утверждала, что этого не произойдет, что это не в правилах Таш, – Джеймс отошел от окна и присел на диван рядом с Катей. – Теперь Катя должна мне поцелуй.
Кивнув, Катя взяла лицо Джеймса руками и приблизила к своему. Поцелуй длился ровно пять секунд, после чего она, как ни в чем не бывало, вернулась к поеданию колбасы.
Бен рассказал Таш о своей семье, о работе, и о том, что наутро он уезжает. На месяц.
– Спасибо Джеймсу, уговорил меня пойти. Я не хотел пить перед завтрашним, – он взглянул на часы, – уже сегодняшним рейсом.
Голова Таш лежала у него на коленях. Он нежно теребил ее волосы.
– Я думал о тебе…
Таш подняла на него глаза, и он крепко зажал ее руку между своими ладонями.
– А почему ты не нашел меня раньше? Я же сказала тебе номер квартиры, куда ты должен был отнести чемоданы. – Ее лицо залил легкий румянец смущения. – И потом, на Сардинии?
– Хочешь правду? – Он провел указательным пальцем по ее лицу, остановившись в уголке губ. – Я спросил у консьержа, кто живет в квартире двадцать семь. – Бен слегка нажал пальцем на впадинку на ее нижней губе. – Он мне сказал, что там проживает мистер Хью Янг с супругой. – Таш вздрагивала при каждом его прикосновении. – С лодки тебя увел какой-то мужчина, и в ресторане ты сидела с парнем.
Это было первое за всю ночь воспоминание об Алексе. Какое счастье, что Катя привела Эллу…
*****
Ее разбудил смех, доносившийся из гостиной. «Ничего себе, час дня!» Голова раскалывалась, а в горле пересохло: «Интересно, сколько же я выпила?» Сквозь тяжесть пыльных мешков, набитых кирпичами, и скрежет ржавых рельс в голове она могла различить два противоположных чувства. Одно было неприятным. От него сжимало в груди, пульсировало в висках и сковывало кисти: «Или виски все же пульсируют от текилы?» Второе чувство, приятное, расслабляло лицевые мышцы, от чего рот сам по себе расплывался в глупой улыбке. «Итак, неприятное – это меня бросил Алекс. Или это я его бросила? Скорее, он меня бросил, а я от него ушла. А что же приятное?» Она на секунду задумалась, и улыбка надолго застыла на ее опухшем от алкоголя лице. «Ах да, я же встретила Бена!»
Таш отворила дверь гостевой спальни и побрела на звук голосов. С кухни слышался звон посуды, а в зале, залитым осенним светом, на зеленой стеганой кушетке возлежала брюнетка. Фаина Розман была старше Таш лет на десять. Строгие серые брюки с водолазкой в выходной день выдавали в ней офисного работника.
– Я слышала, вчера тут у вас было горячо? – Фаина безотрывно смотрела на Таш. Растрепанная и босая, та стояла на лакированном паркете, уложенном елочкой. Теплые лучи сентябрьского солнца ласкали ее тело сквозь полупрозрачную розовую ночную сорочку. «Вечно она со своим адвокатским чутьем…» – подумала Таш про Фаину.
Фаине пришлось пропустить их вчерашний знаменательный ужин. Часовая встреча затянулась до полуночи, и, валясь с ног, она отправилась прямиком домой. Новоиспеченный партнер международной юридической фирмы, она курировала IPO одной из крупнейших металлургических компаний. Ее прочили в партнеры на протяжении последних трех лет, но застолбить свое место на вершине юридического олимпа ей удалось лишь, когда приятель ее отца, известного израильского миллиардера, согласился делать через них IPO. Фаина не была обделена ни природным умом, ни хваткой, способность приносить фирме сделки и богатых клиентов превратила ее в незаменимый актив компании. Она легко могла позволить себе не работать, перемещаясь по мировым курортам на собственном самолете. Но, амбициозная от природы, Фаина выбрала иной путь: одерживать победу в переговорной, а не в постели. Общение с себе подобными женщинами ее крайне утомляло. Ему она предпочла компанию моделей, привносящих в ее жизнь легкость и веселье. Ее нельзя было назвать красивой, тяжелая нижняя челюсть делала ее лицо мужеподобным. Зато Фаина пользовалась необыкновенным успехом у мужчин, ценивших в ней острый ум, проницательность и ее связи. По молодости лет она выскочила замуж за охотника за состоянием ее отца, который, изменяя ей на каждом шагу. Через пару лет, поняв, что до смерти отца к деньгам не подобраться, и вовсе променял ее на певичку. После этого розовые очки навсегда упали с глаз Фаины, а приобретенное с горьким опытом умение тонко разбираться в людях не раз помогло ей в жизни.
– Ты не представляешь, мам-м-и, с чего же лучше начать… – Таш, собираясь с мыслями, опустилась в кресло и еле сдержала зевок. Ее соски казались еще розовее сквозь розовую ткань пеньюара. – Во-первых, я рассталась с Алексом… Катя, принеси, пожалуйста, кофе, – крикнула она на кухню. – Я засыпаю…
– Я вся внимание, – Фаина говорила с сильным акцентом. Ее отец эмигрировал из СССР в Израиль во вторую волну и встретил ее мать уже там. Фаина родилась в Хайфе и по-русски начала говорить только в школе.
– Все началось с того, что наша подруга, которая сейчас готовит кофе, привела на ужин некую Эллу… – Таш не смогла удержать смешок: – Одета, как моя бабушка, и в образе учительницы, совращающей старшеклассников…
– Не Эллу ли Беккер? – на лице Фаины заиграла непонятная улыбка.
– Да–да, ее самую, – донеслось из кухни.
Фаина внимательно слушала рассказ Таш о ночных событиях.
– Мамми, а ты знаешь эту Эллу? – спросила Таш, закончив повествование.
– Встречала ее, давно… Только тогда она не была режиссером. Потом как-нибудь расскажу.
Вошла Катя с подносом в руках, и запах свежего кофе разлился комнате. Таш выпрыгнула из кресла и взяла чашку.
– Девочки, я вас обожаю! У меня давно не было такого прекрасного настроения! Катюша, спасибо, что ты ее привела! Ведь в результате Алекс останется с Эллой, а я – с Беном!
Держа блюдце в одной руке, а чашку в другой, Таш сделала пируэт. «Прямо как ренуаровская балерина», – подумала Фаина и тут же добавила:
– Минуточку… А кто такой Бен? Что-то я упустила…
Таш поставила кофе на стол, плюхнулась на кушетку рядом с Фаиной, обняла ее обеими руками так, что та почувствовала тепло ее тела, и со смехом сказала:
– Какая же ты у меня дурашка, мамми… Мой Бен…
И Таш рассказала ей еще раз про Бена во всех подробностях, напоследок со вздохом заметив:
– То есть, если бы не появилась Элла и я не бросила Алекса, я бы не встретила Бена. Только представь!
Фаина представила. Даже прекрасно представила: если бы Таш не встретила Бена, сейчас бы они сидели и обсуждали, как ей вернуть Алекса.
4. Половое воспитание
Москва
Она стояла в прихожей с телефоном в руках. Такси задерживалось на пять минут. Она еще раз перечитала приглашение. «Сбор гостей в 20:30», значит, у нее есть еще полтора часа, чтобы заскочить к Кате.
Дверь была отперта. Катя накладывала тон, любуясь собой в одно из зеркал, развешанных по всей квартире, чтобы не дать хозяйке забыть о своей красоте. Краем глаза она поглядывала на Тома Брэйди в висящем на противоположной стене телевизоре. Катя обреченно вздохнула:
– И почему мы не встречаем таких мужчин?
– Чтобы встретить Тома Брэйди, надо быть Жизель Бундхен, – ответила Таш, удобно расположившись на зеленой плюшевой кушетке.
– Но я ничем не хуже Жизель. Я такая же топ–модель, – любой человек, имевший неосторожность спросить Катю, чем она занималась, тут же получал гордый ответ: – «Я – топ-модель».
Телефон Таш блямкнул, оповещая ее о входящем сообщении.
– Это он.
Дрожащим голосом она зачитала: «Привет, надеюсь у тебя все хорошо. Я в Москве. Какие планы? Бен». Ее лицо озарила глупая улыбка, глаза заблестели, а затем нервно заморгали – она всегда моргала, когда сильно волновалась.
– И это первое сообщение за месяц? – удивленно спросила Катя.
– Да, – Таш быстро настучала ответ. Вспотевшие от волнения руки еле попадали по буквам. – Бен ничем не хуже Тома Брэйди, такой же умный и красивый.
За месяц отсутствия Бена Таш умудрилась наделить его всеми земными и небесными достоинствами, эдакий рыцарь в блестящих латах.
Катя закончила краситься и пошла выбирать платье.
– Со вторым пунктом я, пожалуй, соглашусь, – прокричала она из гардеробной, – но почему ты решила, что он умный? Вы едва успели поговорить.
– Он окончил Гарвард, – Таш нравилось произносить слово «Гарвард», Гарвард…, Гарвард…, Гарвард… Оно придавало некую законченность созданному ею образу. Миф о зависимости уровня интеллекта от известности университета, который окончил человек, плотно засел у нее в голове. – И изучал там литературу.
Катя вернулась с тремя вешалками в руках. На выбор были представлены черный шелковый брючный костюм, короткое золотое платье из парчи и голубой комбинезон.
– Подумаешь, это еще ничего не значит, – равнодушно уронила она, пытаясь влезть в золотое платье.
Катя не придавала особого значения наличию образования у мужчины. По ее опыту, большинство богатых мужчин – а других она не замечала – имели либо весьма посредственное образование, либо не имели его вообще. Что ничуть ее не смущало. Сама она, начав работать с семнадцати лет, считала получение образования пустой тратой четырех лет жизни.
К своим двадцати восьми она добилась несопоставимо большего, чем многие ее сверстники, окончившие лучшие университеты. Шикарная квартира в центре, купленная на собственные деньги, и известное в мире моды имя только подтверждали ее теорию. И, хотя за долгие годы жизни в Нью-Йорке она так и не поняла разницы между Columbia в названии Колумбийского университета и Colombia – название страны, большинство окружавших ее мужчин прощали ей такие мелочи за ее светлые волосы и большую грудь. Как однажды сказал ей один из ее многочисленных ухажеров: «Красота выше гения, потому что не требует понимания.»
– Я забыла, чем он там занимается?
Это был любимый вопрос Кати. Чем он занимается и сколько зарабатывает.
– Он занимается инвестициями в возобновляемые источники энергии, – ответила Таш с придыханием, – у него такая интересная судьба…
Таш устроилась поудобнее, чтобы в который раз поведать подруге все, что она на сегодняшний день знала о Бене. Информации было немного – в фейсбуке последний пост датировался 2010 годом, а в Инстаграм он раз в год выкладывал фотографии живописных пейзажей. Она подробно изучила все его подписки, большинство из которых были закрыты, но не нашла в них ничего достойного внимания. Лайки незнакомкам он не ставил, на порно-аккаунты подписан не был, в общем, та скудная информация, какую ей удалось раздобыть из социальных сетей, ни в коей мере его не компрометировала.
– Родился он в Ботсване, – начала она свой рассказ. – Его родители уехали туда с миссией Красного креста и учили там местных детишек рисованию и английскому языку. Когда он пошел в школу, они всей семьей вернулись в Англию. Он рассказывал, какой он был озорник и сколько с ним натерпелись преподаватели в Итоне.
Катя не смогла сдержать улыбку, когда Таш как бы невзначай сделала акцент на названии школы. Итон… Гарвард… Что-то вроде магического заклинания.
– После Гарварда он вернулся в Лондон. С тех пор он успел поработать над различными проектами по возобновляемой энергии по всему миру. В Москве у него какой-то короткий проект по солнечным батареям с «Роснано». – Каждое слово о Бене Таш произносила с особенной гордостью, придавая особую значимость его достижениям. – А вообще, его мечта – вернуться в Африку и, как его родители, помогать бедным.
Катя безразлично посмотрела на Таш.
– Должно быть, он невероятно богат, чтобы позволить себе такую роскошь. Это как в известном меме о бедной маленькой богатой девочке: «Все, что я хочу, – это пить вино, спасать животных и дремать».
Катя тут же представила разбитую посреди пустыни палатку красного креста. Рядом с ней, в шортах, рубашке и панаме цвета хаки, Ральф Лоренс бокалом белого вина, в котором лед, не успевая охладить напиток, тает от несносной жары, … Бен со скукой наблюдает за бродящими вокруг палатки слонами…
– Давай отвлечемся от Бена… – В платье из золотой парчи, Катя разложила на диване оставшиеся варианты. – Мне надо решить, что надеть. Я до сих пор до конца не могу разобраться в вашем московском стиле.
За долгие годы работы в индустрии моды Катя изучила стили и течения всех мировых столиц. Если Лондон и Милан щеголяли смелыми фасонами и кричащими цветовыми решениями, то Нью-Йорк и Париж оставались подчеркнуто небрежными и в какой-то степени немного богемными. Вернувшись из Нью-Йорка, она долго недоумевала, как это Москва, с ее Красной площадью и похожим на пирожное Храмом Василия Блаженного, нашла свою нишу в сдержанном стиле.
Единственное внятное объяснение этого феномена дала рассудительная Фаина, которая сегодня отмечала сорокалетие: «Гламур времен первичного накопления капитала конца девяностых и небывалого экономического роста начала и середины двухтысячных сменился анти-гламуром после кризиса две тысячи восьмого года. Сдержанность – из-за перенасыщения и усталости, ориентации на более демократичную европейскую культуру, а также вследствие общего ухудшения экономического положения и благосостояния граждан».
Из всех сказанных Фаиной слов Катя поняла лишь «гламур» и «антигламур». Но объяснение прозвучало столь убедительно, что, законспектировав, она заучила его и периодически вставляла в беседы о моде с мужчинами, казавшимися ей интеллектуалами.
*****
Девушка в синей форме провожала гостей в фойе. Сегодня знакомое с детства пространство выглядело по-иному, как-то особенно нарядно. Сколько раз папа привозил ее сюда на экскурсии, а бабушка заставляла посещать лекции, потому что «каждая приличная девушка должна разбираться в искусстве». Торжественная колоннада коринфского ордера давила великолепием. Подол платья из тончайшего тюля телесного цвета, усыпанного кристаллами Сваровски, волочился по розовому мрамору парадной лестницы Музея изобразительных искусств имени Пушкина.
Мужчины, следовавшие за Таш, не могли оторвать глаз от ее точеного силуэта, словно сошедшего с древнегреческих фресок, обрамлявших фризы под потолком. Женщины завистливо перешептывались, обсуждая фривольность прозрачного наряда.
Фаина, в блестящем синем платье, словно гигантская жар-птица, сидящая на вершине горы, встречала гостей на верхнем пролете.
– Ты восхитительна! – и она поцеловала Таш в губы.
Званый ужин на двести персон был накрыт в Белом зале музея. Папа рассказывал Таш, что он был полностью скопирован с внутренней части Парфенона. Таш словно плыла по залу, ощущая себя участницей пиршества в Древней Греции. И она действительно походила на статную жрицу в прозрачной тоге. Ее волосы, увенчанные золотой тиарой, спадали локонами на плечи.
Длинный стол с белыми скатертями был поставлен вдоль мраморной колоннады. Таш нашла табличку со своим именем. По обе стороны от нее лежали карточки с ни о чем не говорившими ей именами. Вся жизнь Фаины была подчинена достижению результата. Ее бешеная энергия иногда восхищала, а иногда и пугала Таш. Порой ей казалось, что Фаина просто бежит от чего-то и боится остановиться и признаться себе в чем-то таком, что могло бы ее испугать. Таш знала, что даже в свой день рождения прагматичная Фаина рассадила гостей так, чтобы каждый ушел с полезным знакомством, любовью или просто приятным впечатлением от занимательной беседы.
Соседом Таш справа оказался симпатичный мужчина, представившийся Сашей. Спустя полчаса Таш знала историю всей его жизни. Высокий видный шатен, Саша был родом с Дальнего Востока и занимал пост вице-губернатора края. В большую политику он не стремился, но близость к губернатору позволила ему подмять под себя госконтракты по благоустройству края, края с большим бюджетом и большими госконтрактами. Также он возглавлял основанную вместе с сыном губернатора компанию по вылову краба, которая, по счастливой случайности, получила от государства невероятные квоты. На вид Саше было под сорок, на запястье красовались дорогие часы «Бреге», а на безымянном пальце – обручальное кольцо, которое отнюдь не мешало ему весь вечер флиртовать с Таш.
Продолжение вечера было в атриуме, где Фаину встречали бедолаги, приглашенные лишь на коктейль. Со сцены разносилось «Don't stop the dance» в исполнении Брайна Ферри, давнишнего друга семьи и любимого певца ее папы. Пока Таш возле бара развлекала коллег Фаины рассказами об их невероятном знакомстве, Брайн Ферри закончил выступление и его место занял ди-джей. Таш решила, что она уделила коллегам Фаины достаточно внимания, для храбрости выпила пятый по счету бокал шампанского и написала Бену. Столики были расставлены по периметру атриума, обрамляя танцпол. Народу набилось так много, что Таш даже пришлось протискиваться сквозь танцующие пары. Она искала Фаину.
Фаина сидела с Катей неподалеку, и, едва завидев Таш, призывно помахала рукой.
– Ты не против, я пригласила Бена, – Таш села на стул рядом с ней.
Разгоряченная алкоголем, Фаина придвинулась ближе и, перекрывая музыку, заорала ей в ухо:
– Конечно! Хоть посмотрю, что ты в нем нашла! Давай веселиться! У меня день рождения! Е–ее–ййй! – Фаина шлепнула Таш по попе, и на секунду той показалось, что ее рука сжала ей ягодицы и скользнула вниз, но, еще раз взглянув на улыбающуюся Фаину, она отогнала от себя дурные мысли.
Сегодняшний Катин выбор пал на голубой комбинезон, открывавший ее изумительную спину, которой она так искусно заводила респектабельных мужчин за соседним столиком. При этом она напрочь игнорировала молодых людей на танцполе, тщетно пытавшихся привлечь ее внимание. Таш сочувственно наблюдала за несчастными, пытавшимися снискать благосклонность Кати, как вдруг одно из лиц заставило ее задержать взгляд. Сильно отросшие кудри полностью скрывали лоб, глаза цепко следили за ее движениями. Поймав ее взгляд, Бен широко улыбнулся и подошел.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – он поцеловал ее и потянул за собой. – Давай сбежим отсюда! – шепнул он ей на ухо.
Ею овладело странное чувство. Вопреки своим принципам и приходящим на ум разумным доводам подруг, она хотела поддаться его чарам и последовать за ним. Он не старался ее завоевать, не пытался ей понравиться. Его непринужденность обезоруживала ее. Она ценила мужчин за их любовь к ней и отвечала тем же. На этот раз все шло по-другому. Каждой клеточкой тела она жаждала унестись в неизвестность, отдаться водовороту, запутаться в переживаниях и утонуть в сомнениях. Она жаждала приключений. Жаждала любви. «Я хотя бы отдаю себе отчет, что он просто хочет со мной переспать!?» – ухмыльнулась она про себя. На улице с ее молчаливого согласия Бен назвал таксисту свой адрес.
В квартире пахло сандаловым деревом. Высокие потолки с лепниной, минимум мебели, постеры советской эпохи. Бен не привнес сюда ничего индивидуального, кроме, пожалуй, плейстейшн и туалетных принадлежностей, выбор которых был не велик. Все указывало на его аскетичность и временность пребывания в городе.
Таш вышла на балкон, укутавшись в кашемировый плед, который она прихватила с кресла в гостиной. Она взглянула вниз. Снег лег тонким слоем на застывшую от недавних морозов землю. Желтая полоска Садового кольца выделялась в темноте ночи, а движущиеся по нему машины придавали динамичность статичному, словно с открытки, виду ночной Москвы. Шум улицы заглушал музыку.
– Знакомые привезли свежайшую буррату из Италии, а еще у меня есть хлеб и красное вино. – Донесся голос Бена из гостиной.
Холодный, почти зимний воздух пронизывал до костей. Она смотрела на Бена сквозь стекло. Смотрела, как он разливает красное по бокалам, трогательно сверяя количество вина в обоих. Как он режет хлеб, аккуратно складывая кусочки в корзинку. Как поправляет на диване подушки. Умиленная и замерзшая Таш вернулась в тепло. Она скинула плед и погрузилась в глубокое коричневое кресло с высокой спинкой. Кристаллы на ее платье играли в электрическом свете.
– Ты похожа на фею из сказки, – Бен отставил бокал на журнальный столик.
