Академия Равенства. Тьма

Глава 14

НАСТОЯЩИЕ ДРУЗЬЯ –

ЭТО СИЛА И МОЩЬ ЧЕЛОВЕКА,

КАК И ЕГО СЛАБОСТЬ…

(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОГО ОДИНОЧКИ)

Петра носилась по комнате, вытряхивая из шкафа, тумбы и сумок все вещи, в попытках найти бутылочку с отворотным составом. Нервы были натянуты до предела, а руки мелко подрагивали от пережитого ужаса. Если бы не подруги, неизвестно, чем бы закончился их с Винтером разговор. Возможно, именно в эту минуту Петра уже ехала бы в направлении Академии Подчинения, потому что, будучи прижатой к холодной стене без возможности сопротивляться, она находилась в нескольких секундах от того, чтобы открыто воспользоваться Тьмой.

Тонкая карминовая ткань вывалилась из большой бездонной сумки, явив и алый корсет, и бордовый плащ, и даже багряные туфли. Петриция ойкнула и упала на колени, пытаясь запрятать все обратно, но Малиса уже обратила внимание на то, что раскрывало одну очень большую тайну бала.

– Можешь не прятать. Я ведь уже все поняла, – обескураживающая улыбка коснулась ее губ.

– Пожалуйста, только не говори никому! Иначе я умру со стыда! – адептка посмотрела на Мали и сложила руки в просящем жесте.

– Что ты! Я никому не скажу! И знаешь, я считаю тебя самой сильной и смелой девушкой из тех, кого я встречала ранее. Не стоит стыдиться своего поступка! Это было так прекрасно…

– Но Ариана все же сильней! Я и не знала, что у ее семьи проблемы, – девушка попыталась сменить тему.

– Она предпочитает не говорить об этом. Поверь мне, скоро все изменится. Иногда мне кажется, что она может все. Но Петра, с кем же ты танцевала? – Малиса присела на свою кровать, ожидая подробностей.

– Я не знаю. Это же был маскарад. – Петриции не хотелось делиться самым сокровенным, будто вновь обретенный незнакомец мог исчезнуть от одного ее слова.

– Жаль. Я тебе немного завидую.

Зарождающиеся отношения Малисы, которые казались эталоном настоящих ухаживаний и чувств, скоротечно закончились, оставив в душе соседки легкую грусть. Но плюсы были и в этой печальной истории: чувства стали приоритетнее статуса и богатства. Мали резко поднялась на ноги, будто вспомнила что-то важное:

– Нужно срочно спрятать эти вещи подальше, чтобы девчонки случайно не наткнулись или ты так же не достала их на всеобщее обозрение, забывшись!

– Есть одно место, где никто никогда их не найдет. И… Спасибо, Малиса, что не достаешь с расспросами. – Печаль проскальзывала и в ее голосе.

– Не за что, дорогая. Мы ведь подруги! – соседка приблизилась и порывисто обняла Петру. – Ах! Я же привезла тебе подарки! Здесь таким не торгуют – все куплено в столичных новомодных бутиках! – она достала из-под кровати коробку и небольшой сверток, разместившийся на ней.

Темные сапожки на небольшом каблуке, переливающиеся серебром, и шарфик стального цвета выглядели дорого, не чета тем вещам, которые Петра покупала в последнее время.

– Большое спасибо! Я даже не знаю, как тебя благодарить!

– Не стоит. А нашему питомцу я прикупила коробочку с наивкуснейшими кексами, украшенными воздушным кремом!

Дрон мигом слетел со шкафа и приземлился на пол у ног Малисы, ожидая свои подарочки. Хитрая моська облизнулась шершавым языком, выказывая нетерпение. Дракончик переминался с лапы на лапу, подергивая хвостом, а крылья его трепетали, хлопая о массивные бока.

– Ладно, пойду спрячу! Я быстро! – Петра схватила сумку и затолкала в нее красочные улики.

Дракончик хотел было рвануть за хозяйкой, но не мог определиться между девушкой и кексами. Петриция, увидев яростные душевные метания питомца, весело улыбнулась.

– Всевышний с тобой, сиди, обжора! Я ненадолго! Встретимся за учебным корпусом! – закинув ремень сумки на плечо, адептка покинула комнату.

* * *

Петра торопилась, идя по территории Академии, но не могла двигаться с той скоростью, с которой хотела, так как не желала привлекать внимание гуляющих адептов. Вечер спускался на Империю, переливаясь багряно-фиолетовыми всполохами на темнеющем небе. Время ужина приближалось, а значит, совсем скоро подружки встретятся для очередной проделки. При мысли о том, что они задумали, Петриции становилось страшно, но и отговаривать их было занятием бессмысленным, потому что если эти дамы что-то втемяшили себе в головы, то обязательно сделают это со всем присущим им упорством.

Коридоры учебного корпуса постепенно зажигались бессчетным количеством светляков, освещая путь. Петра шагала уверенно. Мягкие кожаные сапожки ступали по каменным плитам с рисунками из глазури. Навстречу ей двигались адепты-первокурсники, спешащие на ужин. Наверняка они проводили время в библиотеке, пытаясь найти материалы для заданной на следующую неделю работы по Драконам, но Петра знала, что нужные книги им никто не даст. Слишком дорогие издания, слишком ценные знания, слишком мало их осталось в Киролии после того, как Император в ярости приказал сжечь все, что хотя бы отдаленно напоминало о Драконах.

Залы библиотеки действительно оказались пустыми. Теплые желтые светляки парили под потолком и постепенно теряли свой свет, намекая, что часы посещения уже закончены. Двигаясь размеренно и то и дело оглядываясь по сторонам, девушка дошла до нужной лестницы и, закинув плащ на сгиб локтя, вскарабкалась наверх. Шкаф отодвинулся бесшумно от одного лишь толчка, и в нарастающей прорези появлялись отголоски света зажженных свечей, которые украшали накрытый праздничный стол.

Сделав осторожные шаги вперед, Петра наткнулась на насмешливый взгляд в обрамлении чернильно-черной маски, той самой, которую оставила на кресле в этом кабинете вместе со своей.

– А я уже и не надеялся, что вы вернетесь сюда. – Мужчина покинул кресло.

В его левой руке, переливаясь, словно гранатовые зернышки, сверкали камешки на красной маске. Правую же раскрытой ладонью вверх он протянул девушке, потаенно ожидая всего нескольких шагов, сокращающих между ними расстояние. Темный костюм сидел на нем идеально, а верхние пуговицы белоснежной рубашки оставались расстегнутыми, добавляя в его внешний вид некую притягательную небрежность.

– Я зашла ненадолго. Хотела оставить здесь кое-что… Вы не против? – адептка приблизилась и с удовольствием положила свою руку в его, обаятельно улыбаясь уголком губ.

– Не могу вам ни в чем отказать. Но не убегайте, прошу. Разделите ужин со мной… – мужчина ловко забрал сумку и плащ и скинул их на диван, привлекая девушку к себе еще ближе.

Мужские руки легли на тонкую талию поверх темной рубашки.

– Прошу меня простить, но я тороплюсь. – Петра отвернулась, с трудом переборола себя и успела сделать лишь шаг, прежде чем Эрвин поймал ее за локоть и снова мягко привлек к себе, но уже прижимая спиной к груди.

Адептка прикрыла глаза и откинула голову, облокачиваясь на того, о ком думала этим днем. Они оба молчали, наслаждаясь теплом друг друга. Мужчина внутренне метался от разрывающих душу мыслей. Ему одновременно хотелось захватить, подчинить, сделать своей и продолжать играть роль незнакомца с бала, за которого приняла его Петра. Но с другой, более совестливой стороны ему хотелось признаться, что он совершенно не тот, кем она его считает. Эрвин не умел врать с детства и всегда сам признавался матушке в обмане после того, как эти чувства буквально разъедали его, не давая спать по ночам. Спустя столько лет он так и не смог побороть в себе это совершенно не нужное для будущего Императора качество – честность.

– Я хотел вам признаться, Петра… Я не был на балу в Академии, и мы с вами не встречались ранее вчерашнего утра. – Мужчина буквально ощутил, как напряглось хрупкое тело в его объятьях.

«Дракон мне в печенку!»

Объятья стали крепче и, не давая опомниться и возразить, Эрвин прильнул губами к изгибу шеи с нежной тонкой кожей, под которой испуганно билась жилка. Короткие рваные мимолетные поцелуи касались, но не обжигали, и сердце девушки не отозвалось на ласку. Она отстранилась, но в ту же секунду прогремели страшные, оглушающие, сотрясающие стены взрывы. Мужчина схватил ее, прикрывая собой. Что-то разбилось, рухнув на пол со стола или полок, и сердце Петриции подпрыгнуло, а душа камнем упала в пятки, разрываясь от боли на тысячи осколков, словно бокал, перевернувшийся на белой скатерти, заливающий кровавым вином ее жизнь.

Она с упорством и проворностью вывернулась из почти каменных объятий и рванула из кабинета. Пролетев знакомые коридоры в каком-то обволакивающем беспамятстве, Петра шустро перепрыгивала через упавшие груды книг, точно двигаясь к одной-единственной цели. Переживания, боль и страхи заполняли все ее мысли, проникая ядовитыми отростками во все клеточки тела.

Она бежала всего несколько минут, кажущихся непростительно долгими, и успела вообразить себе самые ужасные картины: истерзанные тела, багровая кровь на примятом снегу и стонущие плачущие подруги. На огромной скорости она завернула за угол, с трудом войдя в поворот, и очутилась на месте встречи, которую явственно проДраконила. Облака черного непролазного дыма предстали перед ее испуганным взором. Петра не медлила ни секунды и отчаянно рванула прямо в сосредоточие взрыва.

Сильная рука схватила ее поперек талии, причиняя боль, которую адептка даже не ощутила. Мужчина, максимально обездвиживая, крепко прижал вырывающуюся девушку к себе.

– Куда ты летишь, глупая? Совсем жить надоело? – прозвучал злой голос директора словно сквозь толщу воды.

* * *

– Какого Дракона, я вас спрашиваю, вы там делали? – не стесняясь в выражениях, психовал Лорд Директор, расхаживая по своему кабинету.

– Брат… – хотел вмешаться Эрвин, сидящий в одном из кресел, но его оборвали.

– Заткнись и покинь мой кабинет! Тебе здесь не место! – проговорил Грон сквозь сжатые зубы.

– Я уйду, но на Петру не смей кричать. Здесь тебе не Гвардия!

Эрвин вышел из кабинета, устрашающе сверкнув на брата глазами, но младшего Лорда эль Свьен такими взглядами было не напугать. Как только двери захлопнулись, оставляя их наедине, Грон снова обратил свой взор на продолжающую хранить молчание адептку.

– Я жду ответ. Это вашими руками был создан взрывоопасный предмет? – жесткость его голоса заставляла Петру внутренне содрогаться, но другие страхи были приоритетнее.

Глубоко вздохнув, девушка собралась с мыслями и, не поднимая глаз, спросила:

– Кто-либо пострадал при взрыве? – она задержала дыхание в ожидании ответа.

– Нет, – прозвучало в тишине кабинета и отдалось набатом в ушах.

Сейчас перед Петрой стоял выбор: спасти себя и продолжить обучение или взять на себя вину и тем самым дать подругам возможность остаться в Академии, а самой перебраться в Академию Подчинения, хотя после этого Лорд Директор наверняка не станет ей помогать. Решив, что сможет самостоятельно продержаться до восемнадцатого дня рождения, адептка в упор посмотрела на своего директора. Она знала, что приложит все усилия, чтобы попасть в Академию Подчинения, и сделала свой единственно правильный выбор:

– Да. Я пыталась сделать фейерверк при помощи небольших сфер огня, но что-то пошло не так. Я искренне сожалею о своем проступке, но время нельзя повернуть вспять. Соглашаясь со своей виной, я приму любое наказание, которое вы посчитаете приемлемым. – Ни один мускул не дрогнул на ее лице, и только Петра знала, каких усилий ей стоить держаться достойно.

– Я обязан вас исключить, – холодно произнес Лорд.

– Я принимаю ваше решение. Разрешите идти собирать вещи? – адептка поднялась с кресла и повернулась спиной к собеседнику, пряча аметистовые глаза, в уголках которых скапливались предательские слезы.

– Петра, я не хочу этого делать, – голос прозвучал совсем близко.

Мужчина осторожно положил свои ладони на плечи девушки, отчего она вздрогнула всем телом, явно не ожидая прикосновений. Чуть помедлив, он прижал ее к себе все в том же уютном молчании. Хрустальные слезы прочерчивали мокрые дорожки по нежному лицу. Теплые мужские губы прикоснулись к влажной девичьей щеке, то ли целуя, то ли пробуя на вкус.

– Прекратите плакать, Петра. Пожалуйста… – тихий мягкий шепот, совершенно не сравнимый с предыдущими интонациями. – Я прощаю вас на первый раз и выношу предупреждение. Это станет для вас уроком. Только, пожалуйста, Петра, не нужно слез…

Адептка громко всхлипнула и, не выдержав, Грон развернул ее к себе лицом. Она прятала заплаканные глаза, но, обняв девушку одной рукой за талию, второй мужчина прикоснулся к ее подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Все хорошо, Петриция. Все уже хорошо. Вы ведь верите мне?

– Верю, Грон…

Назвав его по имени, она сама испугалась своих слов, но мужчина не дал ей отстраниться. Он мягко, почти неощутимо прикоснулся к ее закрытым векам, очертил губами дорожки на покрасневших щеках, собирая вырывающиеся слезы, лишь на секунду замер у уголка желанных губ, но, не давая себе пути назад, прильнул к ним со всей скопившейся с последней встречи нежностью. Тягуче, сладко – именно так ощущала себя Петра, находясь в его объятьях, забывая про все на свете…

– Это все мы! Петра ничего не делала! – дверь без стука распахнулась, и в кабинет влетели запыхавшиеся адептки под предводительством Арианы. – Э-то мы взо-рва… – начавшаяся громкими криками речь преобразовалась в удивленные раздельные слоги и оборвалась на полуслове.

Петра спрятала пунцовое от стыда лицо на груди мужчины. Лорд Директор смотрел на первокурсниц убийственным взглядом, но плотно сжатые губы так и порывались переползти в мальчишескую улыбку. Для него дружба тоже значила много. Выходит, как и для нее…

– Ну, мы это… Пойдем… – подруг Петры сдуло, словно стихией воздуха, и даже дверь за собой они плотно прикрыли.

Из кабинета секретарь отчетливо услышала безудержный звенящий смех – идеальное сплетение женского и мужского.

– Вот… Дракон!!! – прошипела Риана, яростно разрывая на мелкие куски первые попавшиеся бумаги.

* * *

САМАЯ ИЗЫСКАННАЯ ПЫТКА – ПЫТКА ЛЮБОВЬЮ:

ПРЕДВКУШЕНИЕ – СТАЛЬНЫЕ ОКОВЫ;

ПРЕЛЮДИЯ – МЕДЛЕННАЯ, МУЧИТЕЛЬНАЯ АГОНИЯ;

СТРАСТЬ – ВЗРЫВ ЭМОЦИЙ И КАКОФОНИЯ ОЩУЩЕНИЙ…

(ИЗ СКАЗАНИЙ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ)

Весна вступила в свои права, являя себя сначала запахом талого снега и звонкой капелью, срывающейся с многообразных сосулек, образовавшихся на краях крыш зданий, а потом и веселым щебетанием птиц, перелетающих с дерева на дерево, то ли играя в догонялки, то ли попросту радуясь теплу. Дрону нравились птички. Он гонялся за ними, пытаясь поймать их хотя бы одним клыком. Своенравные воробышки крутили хвостами, дразня Дракончика, и проворно уворачивались, выждав, когда питомец Петры подлетит совсем близко.

Теплые меховые плащи сменились на более легкое одеяние. Тяжелые сапоги запрятали в дальние углы шкафов, достав облегченные, из телячьей кожи. Адепты все больше улыбались, предвкушая окончание учебного года и долгие каникулы. Второкурсники старательно корпели над учебниками, готовясь к плановому испытанию по предмету «Подчинение силы». Смотреть на них было страшно – темные синяки под глазами и мертвенно-бледные лица откровенно пугали, а отсутствующие взгляды навевали мысли об использовании на них запрещенного в Империи гипноза.

Как только земля просохла, наполняясь теплом, все без исключения начали собираться после занятий на улице, чтобы понежиться под лучами долгожданного солнца. И никто им этого не запрещал. Няня, увидев Петрицию, распластавшуюся на земле поверх плаща, завела бы часовую лекцию о том, что кожа истинной Леди должна быть светлее, чем ее фарфоровый сервиз, который входит в приданое каждой молодой титулованной особы. Но няни здесь не было, хотя девушке от этой мысли становилось тоскливо на душе.

Ни единой строчки, ни единого письма она не получила весточкой из дома, но подруги не давали ей унывать и хандрить. Каждый раз они придумывали все новые и новые каверзы – то для зарвавшейся троицы четверокурсниц, то для наглеца Винтера, который посмел поцеловать Петру посреди коридора на одном из перерывов между парами.

Петриция, пребывая в прекраснейшем настроении, летела по коридору, словно порхающая бабочка. Длинные пепельные волосы оставались распущенными и спускались волнообразными кольцами до самой талии. Эрвин продолжал за ней галантно ухаживать, больше не пытаясь пересечь рамки дозволенного, и по окончании завтрака подарил роскошный букет бордовых роз в обрамлении веточек аспарагуса. Улыбка не покидала ее лица, засев глубоко внутри. Так бывает, когда понимаешь, что готов обнять весь мир, поделиться своим счастьем с окружающими и подарить всем свое тепло.

Писа шла позади.

– Какая сейчас пара? – окликнула Петру подруга.

Девушка оглянулась, чтобы ответить, и вдруг врезалась в препятствие. Она чуть не упала, но кто-то схватил ее за талию и плечи, прижимая к себе с пугающей силой. Повернув лицо, она встретилась взглядом с торжествующим взором Винтера.

– Что ты… – она не смогла ни договорить, ни вырваться, как жесткие презрительно улыбающиеся губы оклеймили жестоким болезненным поцелуем.

В эти секунды, тянущиеся не хуже долгих часов, адептка поняла, что если ничего не предпримет, то потеряет уважение адептов и, в первую очередь, самоуважение. Потоки огненных ручейков заструились по венам и перетекли в лицо. Появилось приятное покалывание от огненного кольца, образовавшегося поверх с силой сомкнутых губ. Неудержимое агрессивное пламя не щадя облизывало рот парня, высушивая уста, потрескивая от встречи с живой плотью.

– Что ты наделала, паршивка?! – Горд эль Абон оттолкнул Петру и, не удержавшись на ногах, адептка упала на пол, болезненно ударившись мягким местом.

В глазах ее выступили слезы, но девушка от души смеялась на грани с истерикой, наблюдая за тем, как Винтер пытается погасить ее стихию собственными рукавами, распространяя пламя и на одежду. Поддавшись панике, он совершенно забыл о том, что владеет воздухом и водой и может с легкостью избавиться от огня, попросту потушив его.

Какая-то из девчонок-первокурсниц сжалилась над ним и хотела помочь, но ударила по нему стихийной волной воды, отбросив на приличное расстояние полностью мокрого парня. Так Петра думала ровно до тех пор, пока не обернулась себе за спину и не увидела кровожадную улыбку Арианы. Вся дружная шестерка стояла, держа наготове боевые сферы. Конечно, это были лишь сырые сгустки стихий, а не те, которыми отбивается Императорская Гвардия в случае незаконного проникновения со стороны соседей на территории Империи, но и с ними девушки выглядели устрашающе.

– По-моему, мы предупреждали, эль Абон! – словно рассерженная кошка, сквозь зубы процедила Ариана.

Огромная лужа растекалась по полу коридора, двигаясь с немыслимой скоростью к поверженному противнику.

– И я предупреждал! – от этого голоса холодели не только люди, но и стены, покрываясь изморозью страха. – Все участники ко мне в кабинет…

– Лорд Директор, но как же занятие? – Герди эль Под вышла из кабинета по предмету «стихии и быт».

– Напишут вам самостоятельную работу!

– Но ведь мы практикуем! У пятого курса выездная практика на носу! – голос ее дрожал.

Маленькая, пухленькая, тихая женщина. Герди эль Под очень любила свою работу, любила детей и преподавание. Доброта била из нее через край, иногда являясь излишней, как, например, сейчас. Винтер эль Абон был ее любимчиком, тем, кто постоянно подмазывался и подлизывался, таская с собой на занятия подарочки и сувениры. Таким образом он выманивал хорошую оценку по предмету, который никоим образом не понимал, да и не старался понять.

– Ваши теплые отношения с адептом эль Абон перешли на новый уровень, что вы так яро его защищаете? – проницательный взгляд словно сканировал, прокатываясь по лицу преподавательницы.

Круглое лицо Герди эль Под покрылось красными пятнами. Женщина стояла, нервно сжимая кулаки, и хватала ртом воздух, пытаясь подобрать слова. В конце концов, так и не найдя, что ответить, она влетела в свой кабинет и звучно захлопнула дверь.

– Я жду…

Чего конкретно он ждет, Грон уточнять не стал, но уже через минуту коридор второго этажа пустовал, отражая от стен тупые звуки массового топота. Тяжело вздохнув, мужчина неспешно пошел вперед до своего кабинета, устраняя по пути улики морской баталии.

* * *

Лорд Директор строго отчитывал и первую, и вторую сторону. Выяснить причину, по которой произошло стихийное сражение, ему не удалось. Все, включая Петру, молчали, словно Лионские рыбы[11], в ответ на вопросы лишь часто-часто моргая.

– Отлично. Значит, наказание получат все. Итак, наказание вступает в силу с сегодняшнего вечера и действует на протяжении семи дней, то есть распространяется и на выходные в том числе.

Синхронный девичий печальный вздох стал ему ответом.

– Адепт эль Абон – чистка подземелья.

– Мне нуфно в медефынфкий копуф! – воспротивился Винтер, прикрывая опухшие обожженные губы платочком с вышитыми на нем инициалами.

– А вы собираетесь провести там всю неделю с элементарным ожогом? До вечера вам вполне хватит времени. Сестры эль Свофт – кухня. Герди эль Пирс и Гори Нибо – кабинеты второго этажа учебного корпуса. Герди эль Стапт и Леди эль Тринд – для вас кабинеты третьего этажа. Гори Сей – библиотека. Всем все понятно? – мужчина обошел рабочий стол и сел в кресло, продолжая сверлить взглядом провинившихся.

– Да, Лорд Директор, – нестройный разноголосый хор стал ему ответом.

– Тогда свободны. И… Гори Сей, будьте любезны, задержитесь на пару минут.

Подруги многозначительно улыбались, переглядываясь исподтишка, а Винтер нервно сжимал кулаки, метая молнии взглядом. За этот год парень вытянулся и уступал в росте Лорду Директору совсем немного.

Дверь кабинета закрылась, оставляя Петру наедине со своим мучителем.

– Может, все же расскажете, что произошло? – Грон откинулся на спинку кресла и устало склонил голову набок.

– Немного повздорили. С кем не бывает?!

– То есть не скажете… – ухмылка легла на его губы плотным панцирем.

– Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? – девушка заметно нервничала.

Ей было стыдно перед Лордом эль Свьен, перед самой собой за то, что она испытывает к нему некоторые чувства, но при этом принимает ухаживания от его брата, а еще втайне надеется найти своего незнакомца. Такая тройственность разрывала ее, путая мысли, не давая спать по ночам. Она будто бы предавала его, но только ведь никто никому ничего не обещал.

– Нет, Петриция. Не все… – поднявшись, мужчина обошел стол и присел на его край, чтобы быть ближе к собеседнице. – Я осведомлен о том, что мой брат проявляет к вам излишнюю активность…

– Вы хотели сказать, что он ухаживает за мной?

– Я боюсь, что вы неправильно истолковываете его эмоциональные порывы. Он всегда был человеком увлеченным, и все, что являлось для него новым, вскоре переходило в статус «испробовано».

Теперь уже усмехнулась Петра. Слова звучали грубостью, словно укротить лошадь и добиться женщины приравнивалось к одному и тому же.

– А вы не выбираете выражений…

– Как раз таки старательно подбираю. Но реальность – штука сложная и неоспоримая, поэтому, какими бы красивыми фразами помет Дракона не называли, его составляющая не изменится.

– Вы такого высокого мнения о своем брате?

– Я всего лишь хочу раскрыть вам глаза.

– А зачем? Я разве давала вам повод сомневаться в моем здравомыслии?

Петра не выдержала и, поднявшись с кресла, обошла его. Она облокотилась о спинку мебели, тем самым выстраивая осязаемое препятствие между собой и Лордом Директором.

– Но… – начал было мужчина, но девушка перебила его, потому что ответ на риторический вопрос казался ей бессмысленным.

– Если я принимаю ухаживания вашего брата, это еще не значит, что я воспринимаю их как начало каких-либо отношений. Насколько мне известно, незамужним дамам не запрещено получать подарки от мужчин. И потом, если вас так сильно беспокоит моральная сторона нашего общения, то знайте, к Лорду Эрвину эль Свьен я отношусь исключительно как к другу.

Адептка не знала, откуда у нее взялось столько сил вести беседу на такие темы именно с этим мужчиной, но внутренне радовалось, что удается держать лицо, когда тело трясется словно осиновый лист. Но следующих слов она сама от себя не ожидала:

– Тем более что у меня есть некоторые чувства к определенному мужчине…

– И кто же он? – взгляд стал жестче, а лицо Грона словно превратилось в камень.

– Это не имеет отношения к нашему разговору, – уклончиво ответила Петра, делая осторожные шаги назад.

– Как по мне, так это очень важная тема, я бы даже сказал – приоритетная. – На каждые два шажочка девушки Лорд делал один большой, но при этом не терял ни грации, ни аристократичности.

– Не извольте беспокоиться. Здесь я уж как-нибудь сама разберусь… – до желанной двери оставалось всего несколько шагов, но адептка не успела даже пикнуть, как была настигнута и прижата к стене без права вырваться.