Принцип анекдота

Муха отрицательно качает головой, ныряет в пепельницу и снова – дз-з-з!.. Окурки шевелятся и из стеклянного вместилища никотина б\у во все стороны летит пепел.

Ого!.. Это что, сумасшедшая муха? Наверное, у нее окуркомания и патологическая тяга к охлажденному никотину.

Я шлепаю ладонью по пепельнице. Она чуть не сваливается на пол и чистое покрывало тут же украшает пепел и несколько окурков.

– Что б тебя!.. – громко говорю я.

– Ты что ругаешься? – спрашивает Наташка.

– Тут муха прилетела…

Я слышу шлепанье босых ног. В комнату заходит жена.

– Где муха? – грозно спрашивает она.

Мы оба осматриваем тахту, а потом всю комнату. Но мухи почему-то нигде нет.

– А кто пепел на покрывало высыпал? – возмущается Наташка.

– Муха.

Жена недоверчиво усмехается… Она приподнимает пепельницу и стряхивает с покрывала буро-серый порошок. Потом берет со стола журнал и вырывает из него страницу.

– Ты что делаешь? – кричу я. – Там же мой рассказ!

Наташка молча, с помощью вырванного листка, справляется с пеплом на полу.

Потом она поднимает голову и белозубо улыбается:

– За совком идти не хочется… Жарко!

Жена уходит… Наташке нравится «принимать ванны» из кружки в жару.

Я возвращаюсь на диван. Но почти тут же появляется муха: дз-з-з!.. Муха снова роется в пепельнице: дз-з-з!..

Что слышит Наташка? Мой откровенно возмущенный вопль и звон упавшей на пол пепельницы.

В комнату просовывается мокрая голова жены:

– Ку-ку!.. Что, опять муха?

– Да.

– Врешь, писатель.

– Честное слово.

Наташка входит в комнату на цыпочках. Она оглядывается вокруг с грацией пантеры готовой к прыжку.

– Цыпа-цыпа-цыпа! – зовет Наташка муху.

Но муха пропала. Ее нет даже под тахтой и в маленьком шкафу. Во взгляде жены уже откровенное подозрение. Наша дуэль «глаза в глаза» заканчивается ничем. Наташка вырывает из очередного журнала, очередную страницу, чтобы убрать пепел.

Я молчу.

Наташка смотрит на меня и улыбается.

– Тут, на страничке, твое имя напечатано, – она показывает мне журнальный лист. – Ерундовый у тебя рассказик получился, я его читала.

Я молчу. Жена заканчивает свою работу, ставит пепельницу на место и уходит.

Я смотрю на тетрадку… О чем я думаю, рассматривая чистый лист бумаги? О трагедии. Я уже чувствую, как описание трагической судьбы писателя вот-вот хлынет потоком чернил из моего пера… Еще чуть-чуть и…

Из-за пепельницы выходит муха.

Я издаю слоновий рев:

– Убью, нечисть!

Пепельница летит на пол. Возвращается Наташка. Она внимательно осматривает комнату.

Неожиданно жена говорит:

– Замри, сочинитель.

Ее взгляд скользит туда-сюда над моей головой. Я послушно превращаюсь в столб.

Жена хищно улыбается и тянется рукой к столу – к стопке журналов и газет. Наташка медленно свертывает в трубочку самый толстый и красивый журнал. Кстати, там тоже напечатали мой рассказ. Я ясно вижу на бумажной «дубинке» свое имя.

– Там мой рассказ, – тихо шепчу я жене.

– Где? – бездумно спрашивает Наташка.

У нее пустые глаза тигрицы перед прыжком. Она крадется вперед. Ради убийства ехидной мухи я молча соглашаюсь на святотатство. Наташка медленно поднимает журнальную «дубинку»… Я закрываю глаза.

Бац!.. На мою голову обрушивается скользящий удар.

– Все?! – радостно спрашиваю я.

– Нет. Глаза запахни, беллетрист.

Бац-бац!..

– Ну?!..

–Терпи, писака, – говорит жена. – Может быть, тебя в гении запишут.

– Какие гении?

– По ловле мух.

По коридору идет дочка Женечка. Ей тоже жарко и она тоже идет купаться.

– Что тут у вас? – Женечка заглядывает в комнату.

Она смотрит на неподвижного папу и на маму с бумажной «дубинкой» в руке.

– Мы муху ловим, – улыбается Наташка.

– Какую муху? – удивляется Женечка. – Тут нет никакой мухи.

Наташка громко смеется. Она бросает журнал и бежит по коридору.

– Стой! – я бегу следом.

Но Наташка успевает закрыть дверь в коридоре на замок.

– Открой дверь, – кричу я.

– А зачем ты мне врал про муху? – смеется за дверью Наташка.

– Как это врал? Ты же видела, я терпел все твои издевательства.

Наташка молчит.

– Открой дверь!

– Знаешь, если честно, то я только потом поняла, что ты не врал, – говорит Наташка. – Наверное, к тебе и в самом деле прилетает какая-нибудь сумасшедшая муха.

– Тогда почему ты не прекратила свои издевательства?

– Потому что у тебя было очень глупое лицо, – Наташка снова смеется. – А, кроме того… Знаешь… Ну, ты же писатель.

– Ну и что?!

Жена молчит. Я возвращаюсь в вою комнату.

С порожек меня окликает Женечка:

– Пап, а ты станешь когда-нибудь классиком?

– Нет.

– Почему?

Потому что у меня глупое лицо, потому что мои скомканные рассказы летят в мусорную корзину вместе с сигаретным пеплом и потому что меня только что избили журналом, в котором напечатали мой самый лучший рассказ. Господи, я бы согласился с любой критикой, но только не с такой!..

Я падаю на тахту и долго смотрю на чистый лист бумаги. Я думаю о нелегкой писательской судьбе. Нет-нет!.. Я думаю о трагической писательской судьбе.

Впрочем, ладно… Пора работать. Пора-пора-пора работать над настоящей трагедией. И такой, чтобы весь мир ры-ы-ы-ыдал!

Я беру в руки авторучку… Так, с чего бы начать?

… Из-за пепельницы на меня снова смотрит бандитская физиономия мухи.

Хочется хрюкнуть…

Я лежу, уткнувшись носом в подушку. Руки Наташки нежно массажируют мою спину. Мне хорошо, то есть я просто балдею.

– Ой же, мамочки!.. – громко говорит в прихожей подруга жены Зойка.

На пол, с характерным стуком, падает сапожок.

– Дурацкий замок снова сломался, – поясняет Зойка, заходя в зал. – Слышь, Леха, ты, чем сейчас занят?

Я приоткрываю один глаз и мычу в подушку:

– Кайф ловлю. А что?

Зойка садится в кресло. Она смотрит на Наташку, потом на меня и усмехается.

«Подумаешь, идиллия», – читаю я в пренебрежительном взгляде Зойки.

– В общем, так, люди, – лицо Зойки становится серьезным. – Я целую неделю ангиной проболела. Не была ни на одной репетиции. А спектакль уже завтра. Леша, мне срочно нужен сценический болван. В общем, ты несколько раз говоришь: «Дорогая, деньги – самое важное в жизни», а я – все остальное.

Я уточняю:

– Спектакль о любви?

Зойка жмет плечами:

– Да, а что?

Я открываю второй глаз:

– Эротика есть?

Зойка жмет плечами:

– Возможно. Но ты будешь только сценическим болваном, понимаешь? Стой, молчи и время от времени произноси свою дурацкую фразу о деньгах.

Наш диалог с Зоей быстро перерастает в спор. Я пытаюсь убедить ее, что для того, чтобы войти в роль болвана мне нужно знать свою роль по-настоящему.

– Это как по-настоящему? – возмущается Зойка.

Я улыбаюсь:

– Поцелуи в спектакле есть?

Мы переходим на повышенный тон.

– Есть, а что?!

– Ага!..

– Что ага?!

– Ничего. Кстати, я уже читал эту идиотскую пьесу. Твоя героиня во втором акте теряет сознание и ее безостановочно целуют… Нет, буквально покрывают поцелуями. Я хочу начать с этой сцены.

Зойка слегка краснеет:

– Хам!

Наташка смеется и похлопывает меня по спине:

– Зойка, не бойся. Лешенька все равно не встанет.

Зойка удивленно:

– Почему?

Наташка:

– Он еще не хрюкнул.

Точнее говоря, не всхрапнул. Я теряю интерес к разговору. Если поцелуев не будет, то зачем мне играть какого-то болвана? Дремота подбирается ко мне все ближе и ближе.

Зойка продолжает возмущаться:

– Как это? А зачем твоему мужу хрюкать?

Наташка снова смеется:

– От удовольствия, понимаешь?

Заботливые и нежные руки Наташки скользят вверх-вниз… Мне интересны только эти ласковые руки и больше ничего.

Сквозь наваливающийся сон я слышу объяснения Наташки:

– Лешенька много работал. Он устал. Теперь Лешенька отдыхает и не встанет, пока не похрюкает от удовольствия.

Зойка громко и возмущенно говорит:

– Любой мужик – конь, а не свин. Мужик должен пахать-пахать и пахать.

Наташка:

– Зоя, солнышко мое незамужнее, одно дело, когда ты берешь коня в аренду на время и совсем другое, когда приобретаешь его на всю жизнь.

Зойка говорит громко и явно мне:

– Слышь, свин, ты там еще долго балдеть собираешься?

Я молчу… Ловля кайфа – почти работа. Она отнимает все силы.

Руки жены снова скользят вверх-вниз. Замирают. Снова скользят… Блаженство!

Проходит минута, и Зойка нетерпеливо спрашивает:

– Ну?!.. Скоро?

Я улыбаюсь… Ага, жди! Конечно, я могу хрюкнуть прямо сейчас. И еще как могу!.. Но я – мужчина. И я могу запросто справиться с собой.

Я слышу, как под Наташкой чуть скрипит стул. Ее руки на мгновение исчезают куда-то… Но тут же возвращаются.

– Солнышко мое толстое и ласковое! – очень нежно шепчет мне Наташка. Ее руки скользят к моим бокам. – Кстати, ты кушать хочешь?

– Да-а-а…

– Тогда тебе все-таки пора хрюкнуть, – напоминает Наташка.

– Ща-а-а…

Я думаю о том, что Зойку нужно немного проучить. Пусть она ждет.

Пальцы Наташки потихоньку подбираются к моим подмышкам. Они щекочут кожу, и по моей спине тут же пробегает стайка нервных мурашек.

Я вскрикиваю:

– Осторожнее!

Женские пальцы вдруг ныряют под мои руки – мгновение, только одно мгновение! – и я хохочу от нестерпимой щекотки.

Перед этим я непроизвольно выдаю, а точнее даже вскрикиваю:

– Хрю-хрю!..

Но женские руки не оставляет меня в покое. В мою спину упирается колено. Колено прижимает меня к дивану, а сильные руки продолжают щекотать под подмышками.

Я чуть не задыхаюсь от смеха и кричу:

– Все!.. Ха-ха!.. Хрю-хрю!

Но пытка продолжается. Я рвусь с дивана… Бесполезно!

Неожиданно сверху говорит Зойкин голос:

– Попался, свин?!.. Щас-с-с ты у меня так захрюкаешь, что потом век помнишь будешь!

Я извиваюсь и кричу сквозь смех:

– Наташка!

– Что?.. – отзывается из далекой кухни жена. – Леша, ты, что будешь есть, рыбу или мясо?

Я ничего не могу ответить, потому что снова задыхаюсь от смеха. Впрочем, это уже не смех, а полная истерика.

Я понимаю, что когда скрипнул стул – Наташка и Зойка поменялись местами. А Зойка – актриса и она запросто имитирует любой голос. Боже мой, как же я не подумал о таком простом подвохе?

– Пусти, Зойка, убью! – кричу я в подушку.

– Ща-а-а!..

Зойка беззастенчиво пользуется моей полной растерянностью. Мой хохот, наверное, слышно на улице.

– Все мужики – хрюшки, – торжествующе говорит Зойка.

Голос Наташки – он уже рядом – говорит:

– Ладно, Зойка, хватит.

– Еще чего, – возмущается Зойка. – Да здравствует женская эмансипация и свобода щекотки!

Только с помощью Наташки мне, наконец, удается соскользнуть с дивана и рухнуть на пол… Смех стихает. Он выжал меня почти до капли. Почти нет сил!..

Я вытираю слезы:

– Ну, Зоечка!.. Ну, погоди у меня.

Зойка показывает мне язык:

– Иди, ешь!.. А потом мне нужно все-таки порепетировать.

Я встаю и иду на кухню.

Зойка говорит мне вслед:

– Слышь, хрюн!.. Ты свою Наташку береги.

Я оглядываюсь:

– Это ты к чему сказала?

Зойка смеется:

– Да так… Женщины ведь разными бывают. В том числе и такими как я… Понял, да?

Зойка подмигивает мне. Я смотрю на Наташку. Моя жена тоже улыбается, но явно виновато.

– Отдать родного мужа в чужие руки!.. – возмущенно говорю я Наташке. – Как ты могла?

Наташка опускает глаза и слегка краснеет.

– Безобразие, – я целую Наташку в щеку. – Никогда этого тебе не прощу. Эта негодяйка Зойка чуть до инфаркта меня не довела.

– Нет, – говорит Зойка. – Я просто превратила свина в порядочного коня. Ты ржал так, что дрожала люстра. Кстати, Наташенька, где твое спасибо?

…Через пять минут – уплетая свой обед – я слышу, как тихо ссорятся в зале Наташка и Зойка.

– Все-таки ты уж слишком, – говорит Наташка. – Выйдешь замуж, тогда и издевайся над своим мужем как хочешь.

– А меня никто замуж не берет, – беспечно отвечает Зойка. – Потому что я честная женщина.

– Дура ты, вот ты кто! – смеется Наташка.– И кстати, не жди, что я оставлю с тебя с Лешкой один на один. Конь, то есть жеребец, хуже, чем свин. При мне репетировать будете.

– С поцелуями?

– Без!..

Я снова улыбаюсь. Нет-нет!.. Я все еще могу доверять своей жене. Правда, уже с оглядкой на Зойку.

Как за каменной стеной

1.

Адвокат Мишка Петров ждал невесту возле кинотеатра под часами. Стрелки часов давно миновали заветную цифру «семь» и показывали двадцать минут восьмого. Рождественский мороз крепчал.

Неподалеку переминалась с ноги на ногу молодая девушка в вязаной шапочке. Девушка была похожа на Снегурочку – на ней было длинное, светлое пальто и белая шапочка с красным помпоном. Она с любопытством поглядывала то на часы, то на Мишку и терла варежкой вздернутый носик.

«Милый ребенок!..» – подумал Мишка.

Он улыбнулся девушке и спросил:

– Яблоко хочешь, студентка?

Девушка охотно улыбнулась в ответ и кивнула. Мишка протянул теплое яблоко и, заложив руки за спину, принялся расхаживать под часами.

«Придет!.. Леночка всегда опаздывает, – убеждал себя Мишка, – и, в сущности, ее очень легко оправдать…»

Так как борьба за оправдание подзащитного в суде и была Мишкиной работой, воображение тут же услужливо нарисовало ему зал заседаний. Только в этот раз на скамье обвиняемых сидела его невеста Леночка…

2.

…Воображаемый зал суда гудел множеством возмущенных голосов.

– Сегодня мы судим красивую женщину! – торжественно объявил прокурор. Он ткнул пальцем в сторону Леночки. – Мы судим хитрость, кокетство и женское коварство!

Зал взорвался аплодисментами. Мрачный судья одобрительно кивнул головой.

– Я попросил бы вас говорить только по существу дела, – подал голос Мишка. – И я прошу суд учесть, что моя подзащитная всего лишь опоздала на свидание.

– Всего лишь?.. – хитро прищурился прокурор. – Кстати, нам интересно будет узнать, а почему опоздала ваша невеста?

– Ну, мало ли почему… – пожал плечами Мишка. – У меня нет никаких претензий к своей невесте.

– Это у вас нет, молодой человек, – уточнил прокурор. – А вот нам известно, что ваша девушка давно встречается с другим и…

– Докажите! – перебил Мишка.

В зале рассмеялись. Улыбнулся даже судья. Леночка всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Ничего они тебе не сделают, – горячо зашептал Мишка на ухо Леночке. – Не бойся, ведь я же с тобой!..

3.

… Мороз кусал за нос и старался забраться под воротник. Толпа рядом с кинотеатром становилась все меньше.

Мишка взглянул на часы. Часовая стрелка неумолимо приближалась к «восьми».

– Как там яблоко, студентка? – не оглядываясь, спросил Мишка.

– Вкусное! – отозвалась из-за спины Мишки девушка в вязаной шапочке.

Мимо прошел высокий парень с тревожным лицом. Он скользил взглядом по лицам людей, словно искал кого-то.

Девушка вышла из-за спины Мишки. Она улыбнулась ему и, как показалось Мишке, принялась с интересом его рассматривать.

– Вот! – сказал Мишка, протягивая ладонь.

Девушка посмотрела на шоколадку и отрицательно покачала головой.

– Тебя как зовут, студентка?

– Валя. А вас?

– А меня дядя Миша. Ешь, а то замерзнешь. У тебя нос уже красный.

– У вас тоже!.. Вы – дед Мороз?

Мишка потрогал нос, он был холодным, как мороженное.

– Нет, я адвокат, – слабо улыбнулся Мишка.

Он вдруг подумал о том, что даже мороз был бессилен перед его воображением…

4.

… Шум в зале суда снова превратился в смех.

– Вы не имеете права! – кричал Мишка прокурору. – Вы не имеете права судить человека только за то, что она – красивая девушка!

Прокурор просматривал ворох каких-то бумаг, загадочно улыбался, и казалось, не обращал на слова Мишки ни малейшего внимания.

– Ох, и дурак же ты, Мишка! – вдруг крикнул кто-то в зале.

– Да он вообще того!.. – громко сказала полная дама в первом ряду. Она выразительно повертела пальцем у виска. – Ему бы о себе подумать, а он эту… Ну, в общем, свою нехорошую невесту оправдывает.

Прокурор победоносно улыбнулся и принялся рассматривать зал примерно так же, как рассматривает свои владения богатый землевладелец.

– Граждане, послушайте, я… – начал было Мишка.

Леночка вскочила со скамьи.

– Граждане, не слушайте его, – оборвала она Мишку. – Это он во всем виноват, он! – женский пальчик показал на Мишку. – А я тут вообще ни при чем!..

– И вот так бывает всегда! – радостно рявкнул прокурор.

– Леночка, подожди, – простонал Мишка, пытаясь удержать Леночку. – Я люблю тебя и…

5.

…Мишка поднял глаза. Перед ним стояла Леночка. За ней стоял рыжеволосый парень с недобрым лицом. Он с холодным презрением рассматривал на Мишку и чему-то усмехался.

– Прости, что я опоздала, – сухо сказала Мишке Леночка. – Но это было в последний раз.

– Правильно, в последний, – согласился рыжий. – Пошли, Леночка.

– Сейчас, – Леночка чарующе улыбнулась своему спутнику и протянула Мишке колечко. – Вот, возьми… Оно мне больше не нужно.

Мишка на секунду задержал взгляд на женской руке: на среднем пальце, там, где недавно было Мишкино колечко, теперь ярко поблескивал зеленый, огромный камень в тяжелой, золотой оправе.

Леночка и рыжеволосый уходили не спеша, весело посмеиваясь.

Мишка сунул в рот сигарету и никак не мог найти спички.

– Дядя Миша! – окликнул его сзади сочувствующий голосок.

– А-а-а?.. – растерянно спросил Мишка и оглянулся.

– Вот! – Валя протянула половину шоколадки – Я всю не съела… Возьми, пожалуйста.

Мишка выбросил так и не зажженную сигарету.

– Пойдем в кафе, студентка, – сказал он. – Накормлю тебя по-настоящему…

6.

В кафе Мишка ничего не ел и много курил. Он смотрел в одну точку и о чем-то думал. Валя с любопытством поглядывала на Мишку.

– Подумаешь, невеста сбежала, – наконец сказала Валя. – Не горюй, дядя Миша! Кстати, когда ты сказал, что ты адвокат, я сразу поняла, что ты защищаешь свою невесту вот тут… – девушка постучала пальцем по лбу, – в воображаемом суде. Ты так смешно размахивал руками, что на тебя оглядывались все прохожие.

– Ты – умная девушка, – Мишка вздохнул. – А вот я, кажется, не очень хороший адвокат.

– Ты гениальный адвокат, дядя Миша, – твердо сказала Валя.

– И кого же я оправдал?

– Меня.

Мишка замер. Валя расстегнула пальто, и он увидел белое платье невесты. Девушка порылась в кармане – на стол легла скомканная фата.

– Ты меня оправдал, дядя Миша.

Мишка немного подумал и спросил:

– Интересно как?..

– Я сбежала со своей свадьбы четыре часа назад. Домой – не сунешься, потому что мама и папа вернут меня жениху. Мне нужно удирать дальше, к тетке в Москву, но денег – ни копейки, – озорная улыбка снова осветила лицо девушки. – Я подруге позвонила: мол, одолжи кредитную карту, а я буду ждать тебя у «Спартака». Но она сдала меня жениху и родителям…

– Это тебя там искали? – Мишка показал глазами на дверь.

– Угу. Но за тобой я чувствовала себя как за каменной стеной.

Мишка отвел глаза. Он сунул в рот очередную сигарету и глухо сказал:

– Не хорошо это…

– Что?

– Дурить головы людям. А потом бросать их…

– Подумаешь!.. Кстати, еще не известно, кто кого из нас дурил.

– Что, жених плохим оказался?

Валя пожала плечами:

– Ну, как сказать… Сын миллионера. Деловая хватка как у бульдога. Нежен и заботлив, как нянька. После свадьбы я жила бы как кукла в кармане с конфетами.

– А тебе конфет показалось мало или карман слишком тесный?

– Ты ничего не понял, дядя Миша! – засмеялась Валя. – Ты думаешь, что я спряталась за твоей спиной и все, да?..

– А что еще?.. Не берусь судить, какая из меня стена, но, наверное, твой жених не хуже меня.

– Как оказалось, дело не в стене, а во мне, дядя Миша!.. Когда там, у кинотеатра, меня искали впереди, мне нужно было нырнуть за твою спину, а когда шарили слева – я пряталась за тобой справа. Мне очень хотелось закричать тебе «Стань же левее, балбес!» или «Ну, куда ты опять пошел, медведь?!» За те полтора часа, что я вертелась возле тебя, ты стоял на месте не больше десяти минут. Это было спокойное и совсем крохотное счастье, дядя Миша!.. Но оно-то одно вдруг и оказалось настоящим. А потом я поняла, что ты – единственный человек на земле, который может дать мне деньги на билет в Москву. Ведь ты – очень сильный, а главное очень-очень добрый. Я уже знала, что твоя невеста бросит тебя, но ты все равно продолжал ее оправдывать. Это было так потрясающе, и так чудесно, что… Ну, я не знаю… Ты действительно гениальный адвокат, дядя Миша, и в то же самое время ты удивительно тупой медведь!

Мишка наконец улыбнулся.

– Забавно все это…

– Тебе может быть и забавно, вот только я вспотела пока бегала вокруг тебя. Кстати, дядя Миша, как ты сам понимаешь, во-первых, теперь мне нужен хороший адвокат, чтобы отбиться от жениха и кучки родителей, а, во-вторых, кто-то должен проводить меня в аэропорт.

Мишка скользнул глазами по лицу девушки.

«А она очень даже симпатичная…» – нерешительно подумал он.

«Ну, наконец-то сообразил и заметил, – подумала Валя. – Все думает о чем-то, думает!.. Тоже мне, горе-мыслитель нашелся. Как будто больше приличных и красивых невест вокруг нет».

– Пошли, что ли? – спросила девушка.

Мишка кивнул и встал. Возле дверей Валя осторожно взяла адвоката под руку.

– Я забыла сказать тебе, дядя Миша, что у моего бывшего жениха первый разряд по боксу, – виновато призналась она. – И вообще, он очень нервный и драчливый.

– Это ничего… – спокойно сказал Мишка. – Я справлюсь.

– … А у его отца большие связи.

– Ерунда.

– У моего то же…

– Что «у моего»?..

– У моего отца. Он в прокуратуре работает.

– Власть шла на сращивание с бизнесом? – улыбнулся Мишка. – Эта тема тоже мне знакома.

«Ладно, хватит признаваться, – подумала Валя. – Не все же сразу!.. Главное, не говори ему, что в поисках стоящей каменной стены, а не темного кармана, ты сбежала уже с третьей свадьбы. Ведь такую оголтелую рецидивистку-беглянку не согласится защищать даже самый гениальный адвокат!»

Стриптиз

Для того чтобы лучше понять эту историю, попробуйте представить себе молодую, очень красивую женщину… Допустим, ее звали Танечка. А главной проблемой Танечки было то, ее муж Вася частенько пропадал вечерами черт знает где и возвращался домой, едва ли не на корячках. Короче говоря, тихим семейным вечерам простодушный Вася предпочитал употребление горячительных напитков в компании друзей.

Однажды вечером после семейного скандала (или даже почти драки) Вася был брошен при помощи борцовского приема на диван перед телевизором. Молодая женщина не успела отдышаться после схватки, как вдруг в дверь позвонили. Поползновение Васи встать и открыть дверь было в корне пресечено грозным женским рычанием. Танечка открыла дверь сама.

На пороге дома стояли две веселые личности.

Диалог между запыхавшейся красавицей и друзьями мужа имел примерно следующее содержание:

– Здравствуйте. Извините, а Вася выйдет?

– Нет!!

– Почему?

– По роже!.. Хоть сейчас и любому из вас.

Красавица захлопнула дверь и только потом увидела, что ее халатик распахнут самым вульгарным образом. То есть на всеобщее мужское обозрение было выставлено прекрасное тело цвета шоколада, украшенное более чем скромным купальным костюмом. Пытаясь справиться с пуговицами халатика, а точнее говоря, чтобы скрыть краску стыдливости на лице, женщина отошла к окну.

Муж проводил жену глазами и многозначительно хмыкнул.

А между тем две личности стояли на улице возле машины и перешептывались между собой. Потом они снова направились к двери. Ход мыслей примитивных мужских особей был прост и понятен: Вася наверняка слышал их голоса и, вняв их призыву, поспешит к двери.

Почему Танечка решила снять халатик, она не знала. Может быть, это была месть все еще ухмыляющемуся мужу, а может быть просто попытка спасти мужа от его же самого. Танечка швырнула халатик на колени супруга и пошла к двери.

Взгляды не прошеных визитеров уперлись в шикарный женский бюст, обтянутый полоской ткани, который только с большой натяжкой можно было назвать лифчиком. Мужчины смогли заговорить только после того, как с шумом сглотнули слюну.