Изо всех сил

– Он очень любит свою жену.

– Ну-у, это уж совсем страшно! – засмеялся Петр. – Влюбленный профессионал.

– До сегодняшнего дня он не знал поражений. Кроме двух ходок в тюрьму по вине своих дружков.

– И отлично! Сегодня он поймет, что такое надежность финансовой группы «Рашен Фокс Лимитед».

10.

Стрелки часов показывали половину третьего ночи.

«Если заткнуть трубы? – лихорадочно думал Никита. – Черт, в них же бешеное давление. Сожгу руки – значит, не открою сейф… А если обмотать руки рубашкой?»

Никита быстро снял пиджак и рубашку.

«Нет!.. Трубы – две, пока буду возиться с одной – ошпарит из второй… А если попробовать их нагреть и согнуть?»

Пламя горелки осторожно коснулось трубы. Нагрев до красна одну, пламя опустилось к другой. Едва вторая точка под горелкой стала менять черный цвет на розовый, первая успела остыть до черноты…

11.

– …Спасибо, доктор! – Сергей бросил трубку на аппарат и снова потянулся к бутылке. – Операция прошла успешно.

– Какая операция? – удивился Петр.

Сергей опрокинул в рот рюмку.

– Я заплатил за операцию на сердце жены нашего профессионала, – он улыбнулся. – Любимая женщина будет жить.

– Сдурел? Он же ни за что не откроет сейф!

– Женщина могла умереть. Никогда не стоит быть жестоким.

– Глупо! Впрочем, это твои деньги.

– Вот именно. Кроме того, я уверен, что ты просто напросто спаиваешь своего друга. И я почему-то верю, что наш гость все-таки справится со своей задачей…

12.

Труба не поддавалась. Ломик скользнул в руках и ударил под колено.

«Черт! – выругался Никита. – Нужно спокойнее!..»

Он вытер руки и снова осмотрел трубы. До угла комнаты было не более метра, и трубы были слишком короткими чтобы, изогнувшись до возможного предела можно было бы открыть дверцу сейфа.

Никита посмотрел на часы. Стрелки показывали половину пятого утра…

13.

– Кажется, я напился… – Сергей завозился в кресле и открыл глаза. – Который час?

– Без пяти семь. Я загляну в комнату?

– Наш гость выйдет сам. Не стоит ему мешать.

– Слушай, а этот тип случайно не повесится с горя?

Сергей взглянул на пару пустых бутылок на столе и сглотнул слюну.

– Я всегда говорил, что у тебя юмор висельника, Петя.

Петр нагнулся к полу и поставил на стол третью бутылку.

– Я не буду!.. – Сергей отвернулся.

– Почему?

– Потому что, расплачиваясь со мной, ты наверняка обсчитаешь пьяного дурака.

14.

Никита вышел ровно в семь. Он швырнул на стол рубашку с чем-то тяжелым, и устало опустился в кресло. Сергей осторожно тронул край рубашки. На пол упала пачка сто долларовых купюр.

– Можете не считать, там полмиллиона, – глухо сказал Никита.

– Теперь ты можешь говорить, Петя, что это невозможно, – пьяно улыбнулся Сергей. Он с победоносным любопытством смотрел на компаньона.

Бледный как полотно Петр молчал.

– Пожалуйста, ваш гонорар… – продолжил Сергей. – Нет-нет, не из этой кучи, которую вы нам принесли. У моего друга лежит в кармане несколько другая по качеству пачка баксов. Я решил удвоить ваш гонорар, Никита Степанович. Компания «Рашен Фокс Лимитед» всегда держит свое слово… Большое, просто огромное вам спасибо! Кстати, выпить не хотите?

Никита выпил стакан конька и молча вышел.

– Профессионалы никогда не прощаются, – заметил Сергей, с трудом поднимаясь из кресла. – Ну, пошли, посмотрим, как он распотрошил наш сейф?

Петр долго тер виски, пытаясь собраться с мыслями. Он выругался и смел со стола деньги в керамическую урну, стилизованную под нечто древнекитайское. Следом упала горящая спичка и недопитая бутылка конька.

– Мой обедневший на полмиллиона друг не хочет иметь дела с милицией, – констатировал Сергей. – Впрочем, зачем ему фальшивые «поллимона», когда у него всегда под рукой есть настоящие?

15.

На полу лежали сорванные обои. За отогнутой от стены батареей парового отопления виднелась дверца сейфа. Сергей подошел поближе…

– В голове не умещается! – пробормотал он. – Профессионал не догадался, что в батарее нет воды и там обыкновенная электрическая «тэна». Он хоть подумал о том, как мы положили деньги в сейф?

Сергей пошарил за батареей рукой и она, тихо скрипнув, легко отошла от стены. Но дверца сейфа не поддавалась.

Сергей посмотрел на часы.

– Сколько время?

– Три минуты восьмого, – выдавил Петр, не спуская глаз с дверцы сейфа.

– Значит, сейчас должна сработать… – механически заметил Сергей.

Внутри дверцы что-то зажужжало, щелкнуло и она распахнулась… Внутри лежали пачки копюр.

Петр выкрикнул что-то нечленораздельное и метнулся из комнаты. Пробежав по длинному коридору, он ворвался в свой личный кабинет, едва не сорвав с петель дверь. Дверца стенного сейфа была широко распахнута… В кабинете кружились снежинки.

Петр подошел к открытому окну и выглянул наружу. Внизу, в далекой бездне, шумел проспект. Небольшой, не шире ладони, покрытый льдом карниз тянулся к углу здания и исчезал за ним…

16.

– Я понимаю, проспорить пятьсот тысяч и по-гусарски сжечь еще «полмиллиона» – глупо. Но, в конце концов, мы не говорили нашему гостю, какой именно сейф он должен был открыть, – убеждал своего компаньона Сергей. – Я показал профессионалу на дверь, но там, за дверью, был целый мир. Профессионал нашел другой сейф, а это уже его право выбора.

– Да как он смог пройти по карнизу?! – закричал Петр. – Это же самоубийство!.. А как он открыл окно и сейф «Аберхайм-2004»?! Это просто физически невозможно!

– Друг мой, – Сергей вытащил сигару и не спеша закурил. – Мы имели дело с влюбленным профессионалом. Уверяю тебя, что о том, как он это сделал, уже не узнает никто.

В кабинете наступила тишина. Петр закрыл руками лицо и глухо застонал.

– Профессионалы никогда не прощаются… – совсем не к месту глухо сказал он. – Никогда!

– Пожалуй, это самое неприятное, – глубокомысленно заметил Сергей. – В случае крайней необходимости этот чертов профи может нанести нам еще один визит. Ты понимаешь это?

17.

Через полгода у маленького сына Никиты заболел животик. Ребенка положили в больницу вместе с мамой.

– Все будет хорошо, вот увидишь! – улыбаясь, заметила Оля, целуя мужа в щеку. – Все будет хорошо.

Никита улыбнулся в ответ и молча вышел. В коридоре больницы его догнала молоденькая медсестра.

– Простите, вас Никита Степанович зовут? – спросила она, заглянув в блокнот. – А фамилия Петров?

Никита кивнул.

– Вам не нужно платить за лечение ребенка. Деньги уже внесены. Сегодня же вашего сына и жену переведут в отдельную палату. Лауреат Нобелевской премии профессор Свенсон с группой врачей вылетает к нам из Стокгольма вечером чартерным рейсом.

– Кто заплатил? – коротко спросил Никита.

Девушка снова заглянула в блокнот.

– «Рашен Фокус…». Извините, – быстро поправилась она. – Финансовая группа «Рашен Фокс Лимитед».

Никита чуть заметно улыбнулся и направился к выходу…

Радость моя

Я точно знаю, что барон Штоли – потомок аристократического, поизносившегося и, конечно же, вырождающегося рода.

Например, я лежу на диване и смотрю телевизор.

Лара кричит из кухни:

– Иди и помоги, Штоли!..

Пауза. Жена молчит и ждет ответа. Я – тоже.

Лара повышает голос:

– Тебя тапочкой стукнуть, Штоли?!..

Кстати, я тоже возмущен безответственным поведением барона Штоли. Когда зовет женщина, мужчина обязан прийти на помощь.

Лара идет в комнату.

Она останавливается напротив дивана и грозно спрашивает меня:

– Ты глухой, Штоли?! Разлегся тут как барон!

Я смеюсь… Женскую логику трудно понять. Кого звала моя жена? Барона Штоли. А я кто?.. Я – ее любимый муж.

Я говорю:

– Ларочка, радость моя, успокойся, пожалуйста.

Жена садится на диван.

Я кладу руку на ее колено и спрашиваю:

– Вспомни, пожалуйста, когда ты последний раз говорила мне ласковые слова?

Лара смеется:

– А ты что баба, Штоли?

Я делаю вид, что обиделся и пытаюсь отвернуться к стене. Лара удерживает меня. У нее сильные, натренированные ежедневной работой руки.

– Ладно, я буду сейчас говорить тебе ласковые слова, – горячо шепчет в мое ухо Лара. – Хочешь, Штоли?..

Она щекочет меня. Наша возня оканчивается тем, что я шлепаюсь на пол.

– Все, хватит. Пошли на кухню. Мне нужно отодвинуть холодильник.

Моя жена немного помещена на чистоте и если она моет пол, то она моет его везде. Я рассматриваю смеющееся лицо Лары… Не верится, что совсем недавно она сердилась на меня.

Лара говорит:

– Давай-давай, Штоли, вставай!

Сегодня суббота… Ни черта не хочется делать. Ведь я донельзя выматываюсь на работе за неделю.

Когда на кухне мы пытаемся отодвинуть холодильник, Лара командует:

– Ой, не мешай мне!..

Фактически она пытается справиться с холодильником в одиночку.

– Ты лучше вот тут придержи… Теперь тут чуть-чуть… Все!

Я спрашиваю:

– Радость моя, ты зачем меня с дивана подняла?

– Лучше скажи, что с пола. И как это зачем? – весело возмущается Лара. – Завтракать пора!..

…На следующее утро я просыпаюсь как от сильного толчка. Идиотская работа!.. Нервы совсем расходились.

На улице идет снег… Я смотрю на снег и ни о чем не думаю. Просто смотрю и все…

К моему носу вдруг прикасается палец Лары. Я снова невольно вздрагиваю.

Лара тихо спрашивает:

– Думаешь, Штоли?..

У нее было удивительно чистый и смеющийся взгляд. Если бы не Лара, я проводил выходные дома: ел, спал и тупо глазел в телевизор… Но сегодня мы едем в Покровский монастырь.

Нам немножко не везет – автобус безнадежно глохнет в трех километрах от обители. Лара идет впереди.

Она часто оглядывается и передразнивает меня:

– Скрип-скрип, скрип-скрип!.. Старый вояка-барон возвращается домой. Не отставай, Штоли!..

Семь лет назад мне ампутировали левую ступню и половину разорванного осколками гранаты легкого. После операции профессор Николай Федорович Гайдуков сказал: «Ладно, кости целы – а мясо нарастет». Ожег двадцати процентов тела и еще три крошечных осколка в кишечнике он посчитал «элементарной мелочью»…

В этом году удивительно красивая зима. Я невольно любуюсь сказочным лесом. Скрип-скрип, скрип-скрип… У меня не очень хороший протез. Потому что на хороший у нас пока нет денег.

– Давай, барон, давай! – весело командует Лара. – Ужо до темноты не управимся!..

Я хорошо помню, что тогда, в госпитале, профессор Гайдуков терпеть не мог мою жену именно за ее веселость. Он называл Лару «Гламурной Куколкой». Это недоброжелательное отношение сыграло большую роль – весь больничный персонал также недоверчиво косился на Лару. Я слышал, как толстая медсестра Оля как-то раз сказала о моей жене: «Какая же она бойкая и красивая, эта стервочка!»

Лара любит модно одеваться. У нее эффектная фигура и раскованное поведение.

Шестилетний Миша Егоров – Рядовой Мышка – окрестил мою жену «Леактивной Ралой». Он часто ждал ее в коридоре возле моей палаты. Малыш робко улыбался ей и, казалось, чего-то ждал…

Семья Мишки-Мышки погибла, когда отец вез ее из аэропорта в свой военный городок. Они попали в засаду и их расстреляли в упор. Рядовой Мышка выжил чудом. Малыш прижился в больнице, потому что профессор Гайдуков решил, что ему будет лучше в госпитале, чем в детском доме.

Лара сказала мне и Мышке:

– У барона Штоли нет левой задней лапы, а у Мышки – правой. Но Мышка уже хромает по коридору, а лодырь Штоли валяется на кровати как барон.

Проходившая мимо медсестра Оля оглянулась и громко сказала Ларе:

– Как ты может смеяться над больными? У вас совсем нет совести!

Дело было даже не столько в насмешливых словах Лары, сколько в вызывающе веселом тоне, с которым они были сказаны.

Лара быстро ответила:

– А пошла бы ты, коза пуховая!

Это была единственная грубость Лары, но больше ее никто не трогал…

К моей жене хорошо относился только священник отец Андрей. Наши койки стояли рядом. Никто не знал, почему пожилой священник оказался в военном госпитале. Но, может быть, потому что бывших военных не бывает?..

Каждый день к отцу Андрею приходило множество людей. Врачи терпели это массовое паломничество только потому, что старый священник пользовался гораздо большим авторитетом, чем профессор Гайдуков. Все видели, что профессор явно смущается своего пациента. А однажды я услышал реплику отца Андрея, обращенную к профессору: «…Иди ты на фиг со своими процедурами, Коля! Мне уже семьдесят пять. Сколько Бог даст, столько еще и протяну…»

Сам профессор Гайдуков – убежденный атеист. Это я знаю точно, потому что и у него есть свой маленький бог – скальпель.

Среди посещавших отца Андрея особенно выделялась молодая женщина в черном платке, со строгим лицом на котором тускло светились неподвижные, почти плачущие глаза. Племянницу отца Андрея звали Софья. Она задерживалась в палате дольше остальных. Иногда она выпрашивала у старшей медсестры Натальи Александровны какую-нибудь работу и мыла в коридоре полы.

– А я что могу сделать? – краснея, оправдывалась потом Наталья Александровна перед профессором Гайдуковым. – Матушка Софья не отстает!..

Скрип-скрип, скрип-скрип…

Я люблю смотреть на зимний лес. Правда, в нем столько же белого, как и в больнице. Или даже больше?..

Лара часто приносила отцу Андрею клубничное варенье.

Старый священник хитро улыбался и спрашивал:

– Это чтобы я не похудел, да?..

Рядовой Мышка садился рядом – чаще на кровать отца Андрея – и ждал, пока Лара поднесет к его губам ложку. Малыш закрывал глаза, а улыбка до ушей мешала ему открывать рот.

Как-то раз отец Андрей кивнул на кофточку Лары и спросил:

– Сама сшила?

Лара молча кивнула.

– Все успеваешь, да?..

Лара улыбнулась и пожала плечами.

– Все, все!.. – ответил за нее отец Андрей. – И любить, и рожать, и варить, и стирать. Правильно Мышка сказал, ты – Леактивная Рала. Тебе коня на скаку останавливать незачем – ты на нем пахать будешь.

А когда к отцу Андрею приходила его племянница, он горько вздыхал и говорил:

– А вот и моя Совушка пожаловала.

Софья садилась на стул и принималась рассматривать лицо отца Андрея долгим, измученным взглядом. Возвышенное лицо молодой женщины было похоже на копию какой-нибудь черной, сектантской иконы.

– Были бы силы, подушкой тебя стукнул! – страдал отец Андрей. – Ну, кто тебя сделал такой постной?

Софья тоже любила Рядового Мышку. Но малыш уходил из палаты, как только в ней появлялась Софья.

При этом Мышка громко говорил:

– Пойду в коридор Ралу ждать!

Скрип-скрип, скрип-скрип… Я учился ходить на протезе еще там – в больнице. Сначала я ненавидел этот звук больше боли.

– Давай, барон, давай!

Однажды я упал, увлекая за собой Лару. Когда я открыл глаза, я увидел напротив ее глаза – они были злыми от многочисленных и тщетных усилий и одновременно, до пронзительности, веселыми.

– Как на линии фронта, блин! – засмеялась Лара. – Слышь, фон барон, если ты сейчас не встанешь, я тебя за собой по полу потащу.

Профессор Гайдуков сказал мне: «Тебе нельзя останавливаться. Ты будешь жить пока ты идешь». Наверное, Лара запомнила эти слова лучше, чем я.

А еще я помню свой последний день в госпитале… Когда пришла Лара, отец Андрей громко сказал:

– А вот и радость моя пришла! Иди сюда, радость, поговорить нужно.

Тогда я и запомнил это обращение – радость, радость моя… «Радость моя пришла!»

Лара села рядом и отец Андрей строго спросил:

– Ну, что с Мышкой?.. Берешь его, значит?

Лара сказала:

– А куда же его девать-то? Когда своих двое – третий уже не помешает.

Все уже знали, что утром Мышка бросился в коридоре к Ларе с громким криком «Моя мама пришла!» Он сильно хромал и был похож на худющего, нелепо переваливающегося с бока на бок утенка. Мышка вцепился в Лару обоими руками и жадно, вопросительно смотрел вверх.

– Что ты так орешь, Мышка? – спросила Лара. – Ты так всех котов перепугаешь.

Меня вызвали в кабинет протезирования, а Лара и отец Андрей еще долго о чем-то говорили…

Чуть позже профессор Николай Федорович Гайдуков извинился перед Ларой.

– Вы, это самое… Ну, в общем… Как это?.. – профессор потупился. – Ну, вы понимаете меня, да?..

Отец Андрей сказал со своей койки:

– Профессор, а извиняться не умеешь. У Лары муж – барон, а ты – баран, Коля.

Профессор Гайдуков покраснел от возмущения и закричал на отца Андрея:

– Встать и сейчас же марш на процедуры!.. Тоже мне, еще один барон Штоли нашелся!..

Через полтора года после ранения я вернулся на работу. Правда, на кабинетную… Я хорошо помню тот первый вечер, когда вернулся с работы. Лара сидела на кухне, и я впервые – впервые за полтора года после ранения! – увидел ее неулыбающееся лицо.

Я спросил:

– Ты что, радость моя?

Лара отвела испуганные глаза и сказала:

– Слышь, аналитик, тут, на кухне, нужно розетку проанализировать… Замыкает, зараза такая. Займись ей, что ли?..

Она тогда сказала именно так раздельно – «что ли»… И без «барон». Нет, дело было совсем не в розетке. Все дело было в том, что я впервые за полтора года сам – один! – вышел из дома и Лара понимала, что она не сможет прийти мне на помощь.

Мышка жался к Ларе и так же, словно впервые, смотрел на меня. Я только молча улыбнулся в ответ… И напряжение спало, оно ушло словно его и не было.

Скрип-скрип, скрип-скрип…

Там, вдали за верхушками заснеженных елей наконец-то появляются золоченые купола обители.

Лара оглядывается и смеется:

– Не отставай, Штоли! Давай, давай, фон барон!..

Я улыбаюсь в ответ: я слышу, радость моя…

Я иду, радость моя!

Страшная месть

1.

– Нет, как ты мог?!.. И на что мы будем теперь жить? – Любочка была готова заплакать от досады. – Мне еще целый год нужно работать над диссертацией!

Андрей сидел на диване и безучастно смотрел в окно.

– А что я сделал? – глухо спросил он.

– Ты подрался с Сашкой как последний дурак. А у кого еще ты найдешь такую работу?!

Андрей болезненно поморщился.

– Он первый начал… – возражение мужа звучало крайне неуверенно.

– Вставай, – Любочка подошла к Андрею и взяла его за руку. – Мы идем к Сашке.

– И не подумаю.

– Еще как подумаешь, – Любочка топнула ногой. – Как миленький побежишь и извинения попросишь. При мне попросишь!..

Возле Сашкиного подъезда Андрей вырвал руку из цепкой ладошки жены и сел на скамейку.

– Все, дальше не пойду, – твердо сказал он.

– Дурак, он же тебя не выгонит, – на глазах Любы снова навернулись слезы. – Вы же дружите с первого класса.

– А теперь, это самое… – Андрей отвернулся, стараясь не встречаться с женой взглядом. – Мы теперь совсем по-другому подрались.

– Из-за чего?

Андрей молчал. Любочка ждала ответа целую минуту. Потом она решительно вошла в подъезд…

2.

Дверь открыла Света.

– Здравствуйте! – решительно сказала Любочка.

Молодая хозяйка кивнула, с любопытством осматривая неожиданную гостью.

Любочка вдруг со страхом почувствовала, что ее недавняя твердость исчезла без следа. С женой Сашки Любочка встречалась всего несколько раз на больших вечеринках. Красивая Светка всегда вела себя независимо и несколько случайных фраз не могли свидетельствовать об их близком знакомстве.

– Мне поговорить… – с трудом выдавила Любочка и, совсем упавшим голосом, добавила. – Очень нужно, понимаете?

– Понимаю. Проходите, пожалуйста.

Света посторонилась. На большой, шикарно обставленной кухне царил праздничный блеск.

– Кофе? – улыбаясь, просила Света.

– Если можно, – Любочка присела на краешек кресла. – Простите, ваш муж дома?

– Нет, но он скоро придет.

«Так даже лучше, – решила Любочка. – Она женщина и она должна понять…»

– Вы слишком напряжены, Люба, – Света села напротив. – Давайте просто поболтаем? Признаться, я немного скучала.

– У вас, наверное, мало подруг?– неожиданно для самой себя спросила Любочка и тут же с досадой подумала: «Ну, ляпнула, все-таки!..»

– У меня, их вообще нет, – Света пожала плечами. – И трудно сказать почему.

– Наверное, у вас слишком независимый характер.

– А это плохо?

– Нет, не все так однозначно, – Любочка торопливо взяла чашку. Кофе плеснул на юбку. – Ой, так я и знала!..

Света протянула чистую салфетку.

– Давайте, я посыплю пятно солью, – предложила она.

Немножко бестолковая суета сняла напряжение в разговоре. Когда злосчастное пятно на юбке потеряло свою первозданную свежесть, Любочка легко улыбнулась в ответ гостеприимной хозяйке…

3.

– Чего расселся?.. Подвинься, дружбан!

Андрей поднял глаза. Рядом стоял Сашка. Андрей подвинулся и вытащил сигареты.

– Фингал здоровый все-таки, – миролюбиво сказал Сашка, рассматривая лицо друга. – Я думал меньше будет. Извини, а?..

– Кури, балбес, – Андрей протянул пачку сигарет.

– Можно…

Друзья прикурили от зажигалки Сашки.

– А ты мне зуб выбил, – Сашка вздохнул. – Только он уже и так шатался.

Мужчины принялись молча рассматривать бездомного котенка возле детской песочницы. Котенок безнадежно мяукнул, взглянув на людей возле подъезда, и снова уставился на окна многоэтажки…

4.

Света хохотала до слез.

– Это еще что!.. – в глазах Любочки прыгали веселые и азартные бесенята. – Хотите, я расскажу вам, как я уходила от мужа?

– Ой, пожалуйста! – Света радостно хлопнула в ладоши. – У вас так смешно все получается.

– Еще бы!.. Во-первых, я до ужаса ревнивая и, во-вторых, на свадьбе у Синицыных мой муженек напился, как последний свин. Представляете, Андрей на моих глазах волочился за всеми женщинами. У него были масленые глаза и по-настоящему свинская физиономия.

– На вашем месте, я бы устроила скандал мужу прямо на свадьбе, – попробовала угадать Света.

– Слишком просто и совсем не коварно. В общем, я решила дождаться утра…

5.

– Ты что грустный? – Андрей толкнул друга в бок. – Случилось что-нибудь?

– Да так… – Сашка тяжело вздохнул. – Такие, братан, проблемы в жизни, что хоть в петлю лезь.

– Поэтому и бесился вчера?

Сашка промолчал.

Котенок подходил медленно и осторожно. Иногда он оглядывался на песочницу, на свой первый в крохотной жизни «дом», но она была пуста и неуютна.

Андрей взял на руки котенка. Тот охотно замурлыкал и доверчиво ткнулся лбом в широкую ладонь.

– Голодный… – Сашка слабо улыбнулся.

– Ты лучше о себе расскажи.

– Да что я!.. – Сашка безнадежно махнул рукой. – Мне уже никто не поможет.

6.

– …Я стояла с чемоданом посреди комнаты и вдруг поняла, что это навсегда – Любочка посмотрела на вдруг ставшее серьезным лицо Светы. – Точнее говоря, я поняла, что то, что сейчас окружает меня, что стало едва ли не частью меня самой, через секунду, просто исчезнет. Уже больше не будет ни Андрея, ни этой квартиры и вообще больше ничего. Знаете, я стояла, словно над бездной и боялась сделать первый шаг. Бездне был нужен только он, единственный шаг, а дальше все начало происходить само собой.

– И вы испугались? – по лицу Светы скользнула тень снисходительной и слегка разочарованной, улыбки.

– Да, но мне не было стыдно за свой страх.

– Ясно. И тогда вы решили схитрить?

– Конечно. Я села на диван и сказала себе: «Хорошо. Допустим, я уже ушла. Но что будет здесь дальше, уже без меня?» Андрей стоял у окна и курил. Прошла минута, но без меня ничего не происходило и ничего не начиналось. Я даже не слышала, как тикают часы. Потом ко мне подошел Андрей. Он ничего не сказал, а только сел рядом на пол и положил голову на мои колени…

– А потом вы вдруг услышали, как тикают часы? – в голосе Светы уже угадывались холодные, насмешливые нотки. – Что ж, довольно романтично, возвышено, но поверьте мне, совсем не интересно и не весело.

– Нет… Вы не понимаете… – Любочка с трудом находила слова. – Знаете, я не помню, с чего тогда начался наш разговор с Андреем. Но… Но я никогда еще не видела его таким радостным! – Любочка виновато улыбнулась. – Я хотела рассказать вам об этой радости, о нашей общей радости, но я… Как мне рассказать вам это?! Я помню, мы сидели на полу и сравнивали свои ноги. Андрей сказал, что его ноги красивее, потому что они лохматые и чуть кривые. Мы тянулись пальцами к стулу и хохотали без остановки…