Сомнамбула

И в тот миг, когда кажется – ещё секунда, и я исчезну —

всё рвётся.

Я вскакиваю в постели. Хватаю ртом воздух.

Пульс лупит в горле, будто сердце пересело повыше, прямо под кожу.

Щипаю себя за руку – резко, до красной боли. Реальность не отпускает. Страх – всё ещё здесь.

Руки дрожат. Я включаю ночник.

Тёплый свет заливает комнату, но не даёт ощущения безопасности.

Оглядываюсь. Никого.

Только темнота за гранью света, и в ней – отголосок его взгляда.

Только…

На столе лежит моя ручка, целая.

Я закрываю глаза и выдыхаю.

Что это было? Он превратил мой сон в кошмар? Похоже, что до этого я испытала ложное пробуждение.

Я проснулась так резко, словно меня вытолкнули из темноты сна в холодную реальность. Сердце билось быстро, неровно, а в ушах ещё звенел отголосок кошмара. Я сжала пальцы в простынях, стараясь успокоиться, но тревога не отпускала.

Комната была тихой. Слишком тихой.

Но что-то было не так.

Арчи.

Я всё ещё чувствовала его присутствие – будто он был здесь, в тени, наблюдал за мной.

Я глубоко вдохнула, пытаясь выгнать из головы этот бред. Это был сон. Всего лишь сон.

Но я должна убедиться.

Сбрасываю одеяло, встаю, прохладный пол сразу же пробирает до костей. Осторожно подхожу к двери и провожу ладонью по замку. Закрыто.

Но ведь тогда тоже было закрыто.

Тревога скребётся где-то в груди. Мне нужно больше уверенности.

Я медленно поворачиваю ключ, проверяя ещё раз. Щелчок. Всё в порядке.

Но нет. Этого мало.

Я открываю дверь и выхожу в подъезд.

Тусклый свет лампочки лениво освещает лестничную площадку. Воздух пахнет старым деревом перил и слабым ароматом чьей-то давней еды. Тихо.

И вдруг рядом скрипит дверь.

Я вздрагиваю, сердце на мгновение замирает, но тут же успокаивается.

Из-за порога выглядывает тётя Валя.

Махровый халат в розах, недовольное лицо, тёплые домашние тапочки. Она щурится на меня, скрестив руки на груди.

– Варвара, девочка, ты это чего тут стоишь, как тень непрекаянная?

Я прокашливаюсь, пытаясь быстро придумать что-то правдоподобное.

– Просто… воздухом подышать.

Тётя Валя закатывает глаза, качает головой.

– Воздухом, ага. Дышать. Ночью. В коридоре. Ты хоть слышала, что сама сказала?

Я не нахожу, что ответить, а она уже прищурилась ещё сильнее.

– Кошмары?

Я молчу.

– Ну конечно, кошмары. Молодёжь нынче такая нервная. Ладно, хочешь чайку с мятой? Говорят, успокаивает.

– Спасибо, тётя Валь, но нет. Я пойду спать.

Она долго смотрит на меня, будто раздумывая, насколько глубоко стоит копать. Потом вздыхает.

– Ну как знаешь. Только давай без этих ваших ужасов. А то я тут дверь открою, а ты опять стоишь, как привидение. Мне, между прочим, стареть рано, а седых волос уже хватает.

Я улыбаюсь.

– Спокойной ночи, тёть Валь.

– И тебе, Варвара. Только не летай по ночам, ладно?

Она ещё раз оглядывает меня с головы до ног, цокает языком и скрывается за дверью.

Я тоже ухожу в свою квартиру.

Поворачиваю ключ в замке.

Раз, два, три.

Теперь точно заперто. Прячу ключ в тайник.

Ложусь в постель, натягиваю одеяло до подбородка.

Но даже с закрытыми глазами я чувствую – тревога не уходит.

Будто за дверью, там, в темноте, кто-то всё ещё ждёт, когда я снова усну.

На моём лбу проступил холодный пот. Он ведь не остался, но точно ещё вернется. А я снова должна выбирать – и не знаю, на чью сторону встать. Решаю, что завтра попытаюсь найти Сашу снова, чтобы все обсудить. Кажется, он предлагал мне свою помощь, но я не знаю кому из них действительно могу доверять. Возможно, что я в большой опасности.

-–

С самого утра мысли путались в голове, мешая сосредоточиться на чём-то конкретном. Я снова и снова вспоминала Арчи: его пристальный взгляд, голос, холодные слова, от которых внутри всё сжималось, но почему-то я не могла выбросить их из памяти. Он говорил странные вещи, говорил уверенно, спокойно, будто прекрасно понимал, что происходит, и от этого мне становилось ещё страшнее.

Мне было не по себе, и я решила, что должна немедленно рассказать об этом Диме. Он хотя бы знает больше меня, он поймёт, подскажет, объяснит, что это всё значит. Но, едва придя в институт, я сразу ощутила, что что-то не так: среди привычной толпы лиц нигде его не было. На первой паре я несколько раз обернулась, снова и снова осматривала аудиторию, будто он мог вдруг появиться, но он так и не пришёл. Его отсутствие заставило тревогу внутри меня расти ещё быстрее. Куда он пропал именно сегодня? Может быть, случилось что-то серьёзное?

Я провела весь день в каком-то странном оцепенении, не способная сосредоточиться ни на лекциях, ни на разговорах. Мысли раз за разом возвращались к Арчи и к прошлой ночи. Страх не уходил, липко и холодно скользя по позвоночнику всякий раз, когда я вспоминала его взгляд. Что, если он говорил правду? Что, если всё, что он говорил, реально?

Чем ближе был вечер, тем невыносимее становилось ждать. Я должна была найти Сашу, увидеть его своими глазами, убедиться, что он действительно существует, что это не очередная игра моего сознания. Внутренний голос шептал, что я не найду его снова, что прошлый раз был лишь случайностью, обманом, ловушкой, а значит, я останусь одна со всем этим кошмаром, с этим чувством беспомощности, которое никак не проходило.

Я не знала, кому доверять. Если Дима исчез, а Саша опять не появится, значит, я действительно осталась одна, и единственный человек, который утверждает, что понимает, что происходит – это Арчи. Человек, которого я боюсь, человек, которому нельзя верить, но который говорит слишком уверенно, чтобы это было ложью.

Весь день прошёл как в тумане. На последней паре я уже не слышала преподавателя, не понимала ни слова, лишь считала минуты до того момента, как смогу отправиться в кафе Легран. Я боялась, что приду туда, а там будет пустота и тишина, и моё ожидание станет бессмысленным. Но ещё сильнее я боялась не пойти, потому что тогда я потеряю последнюю надежду.

Едва прозвенел звонок, я стремительно вышла из аудитории, быстро накинула куртку и двинулась по улице в сторону кафе. Небо над головой было серым, тяжёлым, низко нависшим, воздух пах мокрым асфальтом и осенней сыростью. Я шла быстро, нервно оглядываясь, боясь заметить слежку, боясь вновь увидеть что-то странное или пугающее, что могло бы разрушить моё и без того хрупкое состояние.

Сердце билось учащённо и тревожно, будто я снова оказалась в том самом кошмаре, где за мной гонятся тени, от которых невозможно скрыться. Я буквально влетела в кафе, остановилась на пороге, слегка задыхаясь от тревоги и быстрого шага. Помещение было почти пустым, тихая музыка едва слышно струилась из колонок, кофе пах успокаивающе и знакомо, но это не приносило облегчения. Я медленно огляделась по сторонам, вглядываясь в дальний уголок, где тогда сидел он. Но там никого не было. Его нет. И я замерла, чувствуя, как внутри всё обрывается, превращаясь в холодный комок страха и одиночества. Нахлынувшее разочарование сжимает грудь. А что, если он больше не придёт? Я хочу его увидеть. Нет, не просто увидеть – убедиться, что он настоящий. Что всё это не просто один бесконечный кошмар, из которого невозможно выйти. Ладно, попробую его подождать, вдруг он приходит сюда, чтобы отдохнуть после прогулки.

Меня располагают за столиком ближе к входу, чтобы точно не упустить его приход. Заказываю себе имбирный чай и сладкие булочки. Достаю свой телефон, чтобы немного отвлечься на соцсети, обновляю ленту, ничего нового. Рассматриваю свои фотографии в галерее, меня больше всего привлекают пейзажи, я часто фотографирую людей в парке, водную гладь пруда, уточек, кувшинки, закатное солнце.

В кафе заходят посетители, я стараюсь рассматривать их незаметно, прислушаюсь к их разговорам, как вдруг я замечаю его. Саша, как всегда, в сопровождении свой верной спутницы Декси походит к самому дальнему столику в углу и присаживается за него. Я обомлела, наблюдая за его уверенными движениями, он явно чувствует себя здесь комфортно. Недолго думая, я прошу пересадить меня к нему за столик. Официантка сильно удивляется, но помогает перенести мой заказ. Саша сразу же понимает, что это я, мне даже ничего не приходится говорить, как я слышу:

– Я знал, что ты придёшь, – его голос спокойный, но в нём есть что-то, от чего по коже бегут мурашки. Уверенность. Стабильность. Почти как стена, за которой можно спрятаться.

– Как спалось?

Я невольно выдыхаю. Слишком громко.

– Спалось… мягко говоря, ужасно, – говорю я, и мой голос предательски дрожит.

– Кошмар?

Я киваю, но тут же осекаюсь.

– Да. Он приходил. Арчи.

Саша молчит. Тишина между нами не пугает. Напротив, она как плед: укрывает.

– Он ужасен, – наконец выдыхаю я. – Я не знаю, как теперь жить. Это было… не просто страшно. Он был рядом. Смотрел. Молчал. Как будто он знал меня лучше, чем я сама.

Саша слегка наклоняет голову.

– Да, наш Арчи умеет произвести впечатление, – его голос почти сухой, но я слышу, что он сдерживается.

– Почему он нашёл меня? – Я чувствую, как внутри меня нарастает паника. – Почему именно сейчас? Почему он не дал о себе знать раньше, если так сильно хотел… я не знаю… взять меня в союзники?

Саша медленно поворачивает ко мне лицо, в тени своей чёрной шляпы. Сквозь зеркальные стёкла не видно глаз – только моё отражение, искажённое, словно я смотрю на себя из другого мира. Его лицо – сосредоточенное, почти острое.

– Лукьянов отдал тебе ручку?

Я киваю и быстро добавляю:

– Да. У меня с собой. В сумке.

– Вот тебе и ответ, – спокойно говорит он. – Это был его маячок.

– Обычная ручка?

– Не совсем. Он использовал её как якорь. Через такие вещи Арчи и проникает. Это была дверь. И ты её не закрыла.

Я молчу. Не потому, что не понимаю, а потому, что понимаю слишком хорошо.

– Значит… Дима?.. – я запинаюсь. – Он заодно с ним?

Саша слегка качает головой.

– Нет. Он не знал. Но он дал ему ключ. Пусть и неосознанно.

Я опускаю глаза.

Медленно открываю сумку. Нащупываю ручку.

Холодная.

Как чужая. Как будто в ней осталась чья-то тень.

– Чёрт… – выдыхаю я. – Я думала, что это просто… вещь.

Саша не отвечает сразу. Потом тихо произносит:

– Мы все в начале так думаем.

Я сжимаю её, ощущаю знакомый пластик. Обычная вещь … и в то же время чужая. Противная. Как будто кто-то другой держал её до меня слишком долго.

В голове вспыхивает тот самый образ – Арчи, стоящий в дверном проёме. Его тень. Его взгляд. Я резко швыряю ручку на стол, как будто она и правда могла обжечь.

– Так это работает? – голос сорвался. – Через вещи?

Саша чуть качает головой, спокойно, почти отстранённо:

– С помощью личных предметов мы можем попасть в чужой сон. Принять участие, иногда незаметно. Иногда… только наблюдать.

Его пальцы нащупывают кольцо, начинают медленно, нервно его прокручивать – словно нужно чем-то занять руки, лишь бы не выдать себя словами.

Я попыталась рассмотреть кольцо получше. Оно было большое, серебряное, с налётом, словно почерневшее от времени. Его украшал чёрный ромбик – строгий, почти старинный, и в свете лампы он странно переливался, как будто хранил внутри не отражение, а что-то живое.

– Значит ты наблюдал за мной? – спрашиваю быстро, резко.

Он не сразу отвечает.

– Да. Один раз… случайно, – произносит он наконец, не поднимая головы. – Тогда я ещё не знал, что это ты. Декси… она принесла твою перчатку. Я не сразу понял, чья она. Просто… зацепился за неё.

Я смотрю на него. Он всё ещё крутит кольцо. Не делает ни одного лишнего жеста. Не защищается. Просто ждёт, приму ли я это.

– Этот мужчина… Арчи… он сказал, что может научить меня быть сильнее. Что он понимает мою боль лучше других.

Я замолкаю на секунду.

– Он не казался чудовищем. Даже наоборот – спокойный, уверенный. Как будто он… верит, что делает все правильно.

Саша сразу отвечает:

– Не обманывай себя. Он знает, кем стал. И ему это удобно.

Он говорит ровно, без пафоса.

– У всех нас есть своя боль внутри, Варя. У онеров – тем более. Но вопрос в том, что мы с этим делаем.

Он делает паузу.

– Арчи выбрал самое простое. Проникать в чужую жизнь, как будто это его право. Лезет в голову, якобы ради помощи, а потом оставляет после себя разруху.

Я молчу, в груди всё сжимается.

Смотрю на него – и вдруг ловлю себя на мысли.

Он тоже был в моих снах. Следил. Без разрешения.

Говорил, что просто наблюдал.

Но разве это не одно и то же?

Меня передергивает.

– А ты сам… ты не вмешиваешься в чужую жизнь без спроса?

Он отвечает не сразу. Уголок его губ слегка дёргается – почти усмешка.

– Вмешиваюсь, – спокойно признаёт он. – Иногда. Когда считаю нужным.

Он расправляет плечи и добавляет:

– Но я никогда не маскирую это под заботу. И уж точно не лезу с предложениями «устранить боль».

Его тон жёсткий, ровный.

– Я не святой, Варя. Но я не манипулирую.

Я наблюдаю, и не могу от этого отказаться.

Я резко встаю, стул скрипит по полу.

– Спасибо за правду. – Мой голос звучит отстранено.

– Уже готова сбежать? Ты даже не притронулась к чаю.

– Я попробую справиться сама.

– Это бесполезно. Он уже был у тебя дома. Думаешь он реально тебя отпустит?

Я сжимаю челюсть и говорю чуть громче, чем мне бы хотелось:

– А ты не был?

Саша усмехается, делает глоток кофе.

– А ты как думаешь?

Его спокойствие раздражает. Я хватаю сумку и направляюсь к выходу.

– Мы ещё увидимся, – кидает он мне вслед.

– К несчастью.

Я выхожу из кафе, ботинки глухо шлёпают по лужам, но я не замечаю сырости. Внутри всё уже кипит. Эта партия ещё не сыграна до конца.

Я сижу на краю кровати, комкая в руках край покрывала, и чувствую, как сердце бьётся тревожно и неритмично, будто бы я пробежала долгую дистанцию. В голове беспорядочно роятся мысли, которые я никак не могу уложить в логичную цепочку.

Саша предложил научить меня управлять снами, объяснить, что значит быть онером. Но готова ли я к этому? Нужно ли мне всё это, нужно ли вообще доверять ему, человеку, о котором я ничего не знаю? Что если это просто очередная ловушка, в которую я сама себя загоняю?

Но голос разума тут же отзывается другой мыслью: я ведь уже в ловушке. Арчи найдёт меня снова, рано или поздно он доберётся до меня и сломает. Он заставит меня жить в постоянном страхе, заставит каждый раз вздрагивать от любого шороха, оглядываться, боясь заметить тень за спиной.

Я закрываю глаза и чувствую, как подступают слёзы. Нет, так больше нельзя. Нельзя жить, боясь собственного отражения в зеркале, бояться заснуть, бояться проснуться. Саша говорил, что я могу защищать себя сама, что я такая же, как они – онер. Что дар, которым я владею, – не наказание, а часть меня, моя сила.

Может, пора перестать убегать от самой себя? Что если всё, чего я боюсь, можно превратить в оружие? Что если мне действительно стоит попробовать? Не убегать, не прятаться, а понять, принять и научиться управлять этим. Ведь Саша уже показал, что знает, как помочь мне.

Но я снова колеблюсь. Я не уверена, кто я на самом деле – та, что боится, или та, что может противостоять собственным страхам.

Закрываю лицо руками, ощущая, как прохладные ладони пытаются успокоить горячие щёки.

Я должна попробовать. Хотя бы ради того, чтобы больше не оглядываться, не замирать в ужасе при виде теней, не бояться закрывать глаза и не бояться заснуть.

Пусть это риск. Пусть это неизвестность. Но лучше рискнуть довериться ему, этому странному парню, которого я почти не знаю, чем ждать, пока страх окончательно завладеет мной.

Но вдруг внутри снова холодеет от сомнений. А если я ошибаюсь? Кто сможет защитить меня от них, если это не Саша, не Дима?

Никто. Только я сама.

Сжимаю кулаки, делаю глубокий вдох.

Я сделаю это. Сделаю шаг навстречу неизвестности.

Потому что иначе страх никогда не уйдёт, он только будет расти, поглощать и разрушать.

Я открою глаза. Я пойду навстречу тому, что принадлежит мне по праву.

Моему дару.

Моей силе.

-–

На следующий день после института я взяла фотоаппарат и отправилась в парк – просто подышать, отвлечься, поймать тишину. Парк был пустынным. Только редкие прохожие бродили между деревьями, кто-то торопился, кто-то лениво крутил в руках бумажный стаканчик с кофе. Я шла медленно, без цели, наслаждаясь моментом тишины. Воздух пах влажной землёй, немного прелыми листьями и чем-то сладким, может, сгущёнкой из вафельных рожков, которые продавали у входа.

Я свернула за угол и увидела девушку, сидящую на лавке.

Она рассыпала крошки перед собой, и вокруг неё уже собралась целая стая голубей.

Узкие плечи, стройная фигура, светлые волосы с короткой стрижкой до плеч – в ней было что-то лёгкое, почти воздушное. Мягкий взгляд скользнул по мне, тёплый и немного задумчивый, как у человека, который умеет видеть больше, чем просто улицу перед собой.

– Маша?

Она широко улыбнулась, узнавая меня:

– О, Варюш, привет! Давно не виделись.

Я присела рядом и посмотрела на её запас хлебных крошек, который явно превышал норму для обычной прогулки.

– Ты… всё ещё их кормишь?

– Конечно! Это же голубиная терапия, ты не понимаешь!

Я наблюдала, как один особенно наглый голубь залез прямо ей на колено, требуя ещё еды.

– И как, помогает?

– О, ещё как! – Маша гордо посмотрела на стаю, окружавшую её, словно королеву. – У голубей своя философия. Например, если я вдруг чувствую, что жизнь зашла в тупик, знаешь, что мне помогает?

Она взяла горсть крошек и высыпала их прямо себе на ладонь.

– Кормить их? – предположила я.

– Смотри, как они это делают.

Голуби тут же кинулись на её ладонь, топчась друг по другу, махая крыльями, создавая хаос из мелькающих лапок и перьев.

– Видишь? – сказала Маша, отряхивая руки. – Вот так и мы, люди. Мы все мечемся, цепляемся за что-то, боремся за своё место, хватаем крошки, которые нам подкидывает судьба.

Я посмотрела на стаю голубей. Как они рванулись за крошками, как они бились за еду, не видя ничего вокруг, кроме цели.

Точно так же онеры рвутся за чужими снами.

Мы ищем ответы. Мы ищем силу. Мы пытаемся выжить в том, что нам кажется важным, а на самом деле – просто куски хлеба, которые кто-то бросил на нашу ладонь.

Я задумалась. Арчи тоже видит мир так – как хаос, где сильные должны забирать своё, а слабые просто разбегаются в стороны.

– И что, думаешь, они понимают, что делают? – спросила я.

Маша пожала плечами.

– Наверное, нет. Они просто действуют инстинктивно.

Я снова посмотрела на голубей. Точно так же, как и мы.

Саша, Дима, я сама. Мы все следуем инстинктам, своему пониманию справедливости. Мы все боимся, что, если отпустим этот кусочек хлеба – останемся ни с чем.

А Арчи? Он тоже когда-то был среди нас. Только он решил, что не хочет быть голубем.

Он хочет быть тем, кто разбрасывает крошки.

Мурашки пробежали по коже.

– А что, если кто-то их напугает? – спросила я, глядя на голубей.

– Они взлетят, – просто сказала Маша.

– Но вернутся?

Она улыбнулась:

– Конечно. Они всегда возвращаются.

Я задумалась. Онеры, попав в этот мир, больше не могут уйти. Как бы мы ни боялись, какие бы ошибки ни совершали – мы всегда возвращаемся.

В этот момент вдалеке ласково тявкнула собака. Я вздрогнула, обернулась – и увидела знакомую фигуру.

Саша шёл неспешно, с лёгким наклоном головы, будто прислушивался к звукам улицы. Его шаги были уверенными, ровными – ни тени суеты. Пальто до середины бедра подчёркивало прямую посадку, крепкие плечи и собранную фигуру. Всё в нём было выдержанным – от походки до спокойной уверенности, с которой он пересекал пространство. Я застыла на секунду, будто мир сжался до его шагов.

Тёмная шляпа отбрасывала мягкую тень на лицо, а в зеркальных очках отражались золотые листья, качающиеся на ветру. В его облике не было ни показной важности, ни пафоса – только спокойствие, внутренний ритм, которому он никогда не изменял.

Я попрощалась с Машей и поспешила нагнать своих новых товарищей.

Саша остановился на миг, когда понял, что кто-то догнал его и теперь идёт с ним в ногу. Декси сначала убежала вперёд, но потом вернулась, виляя хвостом, приветствуя меня.

– Привет, рад тебе, хорошо, что ты бываешь тут.

– Иногда. Здесь тише, чем везде.

Я провожу рукой по шерсти Декси. Мне хочется спрятаться от всех.

– Ты все ещё думаешь, что сможешь спрятаться?

Его голос звучит ровно, без насмешки, но в нём есть что-то, от чего меня пробирает холод.

Мы остановились возле пруда.

– Я просто… не знаю, что делать. – Я смотрю на воду, на отражение веток в тёмной глади. – Я не знаю, можно ли вам доверять. Тебе, Диме, всем этим людям.

– Но доверять Арчи тебе можно?

Тишина. Я сжимаю пальцы, чувствуя на них влагу от холодного пота. Нет, Арчи – последнее существо, которому можно доверять. Но это не делает Сашу моим безоговорочным союзником. Он тоже манипулирует. Просто иначе.

Я сажусь на лавочку и скрещиваю руки на груди. Он садится рядом, не торопит меня. Спокойно откидывается на спинку лавки, проводит пальцами по подбородку, где светлая щетина едва заметно поблёскивает в свете солнца. Его движения неторопливы, почти ленивы – как у человека, который умеет быть в тишине и не требует слов. Декси весело бегает вдоль берега пруда, пытаясь поймать плавающих уток. Птицы пугаются и поспешно разлетаются в разные стороны, а довольная собака пытается их догнать. Ну хоть кто-то здесь счастлив.

Саша нарушил паузу первый и сказал:

– Если ты не примешь этот мир, он всё равно не оставит тебя. Это не вопрос выбора. Это вопрос того, как ты с ним справишься.

– А если я не хочу быть его частью? – Я поворачиваю голову, пытаясь поймать его выражение лица. Но он не видит моего взгляда.

– Тогда у тебя два варианта. Либо ты борешься, либо ты становишься одной из жертв.

Мои плечи опускаются. Это не переговоры. Это реальность. Саша тянется к карману своего плаща, достаёт что-то маленькое и держит в руке. Я замечаю тёплый блеск металла. Он разворачивает ладонь.

– Это моя зажигалка. Возьми.

Я моргаю. Он что, предлагает мне сигарету?

– Ты куришь?

Он усмехается, качает головой.

– Нет. Но эта вещица со мной с тех пор, как я потерял зрение. Не знаю, зачем я её держу.

Наверное, напоминание. Я не вижу огонь, но знаю, что он есть.

Я медленно беру зажигалку. Она немного тёплая от его руки. Тяжёлая, металлическая, с выбитой на корпусе буквой "G".

– Что означает гравировка?

– Грачёв. Моя фамилия.

– Что мне с ней делать?

– Это твой ответ. Если ты её выбросишь, считай, что нас никогда не было. Если оставишь… значит, ты с нами.

Мне хочется вернуть её обратно, сказать, что это нелепо. Но металл греется в ладони, словно напоминая, что выбора уже нет. Как чья-то рука. Как чьё-то доверие, которое нельзя уронить.

– Ладно. – Я убираю зажигалку в карман. – Я с вами.

Саша кивает. Он не говорит «добро пожаловать», не улыбается, не делает торжественных пауз. Просто встаёт, подзывает Декси, словно всё уже решено.

– Джо будет рад. Завтра встретимся в «Шервуде».

Я моргаю, пытаясь осмыслить услышанное.

– Джо? Кто это?

– Наш главный, ещё один онер.

Я слегка опускаю плечи – конечно, ещё один. Почему меня это удивляет?

До этого момента мир онеров для меня состоял только из трех человек, но теперь он становится больше. Это не просто редкий дар или странное совпадение. Это целое сообщество.

– И какой он? – спрашиваю я.

– Самый строгий, но справедливый онер во всём мире. Думаю, он тебе понравится.

– Джо… – я пробую имя на слух, нахожу в нём что-то непривычное. – Это странное имя, как считаешь?

– Его зовут Данис Боджоев. Но звучит слишком пафосно, так что мы сократили до Джо. Он сопротивлялся, но потом привык.

– Интересно…

Я повторяю это имя про себя, ощущая, как границы привычной реальности снова раздвигаются.

Солнце коснулось горизонта, и я поняла, что перестала ощущать течение времени. Ладно, уже поздно, нам пора по домам.

Саша уходит первым, но мне кажется, что именно я следую за ним. Я сжимаю зажигалку в кармане, а в груди тянущее чувство. Всё изменилось. Я уже не та, что была до этой встречи. Впервые за долгое время у меня есть ответ. Даже если он мне не нравится.

-–

Я ожидала чего угодно от загадочного Шервуда.