Тот берег

скачать книгу бесплатно


Пуст душою и мрачен шёл Полезаев, не различая дороги, в непроглядном тумане бытия, наталкиваясь на столбы и стены, переходя улицы в совершенно не предусмотренных для этого местах. Он забыл вдруг свой домашний адрес, запамятовал, куда и зачем идёт и вообще кто он есть такой и почему. Просто шёл и шёл, автоматически переставляя ноги, как будто тупой механизм с заводом. И нечто странное приключилось вдруг с его сознанием. Ему стало казаться, что в голове у него, в том самом месте, где ещё полторы недели назад благополучно ворочались мозги, образовалась сквозная чёрная дыра. То есть абсолютно чёрная и совершенно сквозная. Точно такая же, о каких сейчас так много пишут в газетах и журналах, только маленькая – не космических масштабов, а вполне человеческих. И что дыра эта, будучи поначалу микроскопической, совсем незаметной, с каждой минутою становится всё больше и больше, всё больше и больше…

Полезаеву стало страшно. Он остановился и закричал в туман:

– Помогите! Она высосет меня! Она меня съест!..

Но из тумана никто не отзывался. Люди пропали. Их совсем не осталось на земле. Никого. Ни единой души. Может быть, всех уже высосали до дна, до полного исчезновения их собственные чёрные дыры?..

Долго взывал Сергей Тимофеевич о помощи. А когда понял тщетность взываний своих, сел посреди тротуара на асфальт и горько зарыдал.

«Господи! Да куда же они все подевались? – утирая со щёк горючие слёзы, думал он какой-то крохотной, может быть самой последней, чудом уцелевшей ещё в голове его извилиной мозга. – Что с ними случилось?.. И что со мной?..»

А потом этот жуткий вселенский туман, с каждой минутою всё плотнее и гуще смыкающийся кругом, окончательно заслонил мир. И ничего не осталось, кроме него, – ни земли, ни неба, ни самого мироздания…

А затем пропал и туман. И с ним кончилось всё. Вообще всё…

* * *

Пришёл в себя Полезаев неизвестно когда и где. По всей видимости, он лежал на спине. Да, именно так. Вокруг было абсолютно темно и невероятно тихо. Только один-единственный звук слышался в этой гробовой тишине – глухой и отрывистый, похожий на стук далёкого барабана. Не сразу Сергей Тимофеевич понял, что это стучит его собственное сердце.

Физически он чувствовал себя вполне нормально. Только немного поднывало правое колено. Вероятно, ударился, когда падал в обморок. Кроме этого, ничего неприятного Полезаев не ощущал. Всё, кажется, обошлось не самым худшим образом. Он лежал вполне живой и здоровый. И сердце его стучало. И голова работала. Правда, лежал он незвестно где. Но это уже было менее важно, чем факт самого существования его на этом свете. Или ещё на каком… Впрочем, можно ли было назвать словом «свет» эту кромешную тьму, что его обступала?..

Но всё это не так сильно тревожило сейчас Сергея Тимофеевича. Тьма, надо полагать, когда-нибудь да рассеется. Наступит утро. Не может же быть так, что оно не наступит вообще. И всё разъяснится. Может быть, рассвет уже совсем близок?

Нет, сейчас его более занимало другое. А именно вот какая вещь.

В самое первое мгновение, когда Полезаев очнулся, ещё до того, как открыл он глаза свои, в сознании его ясно мерцали какие-то странные картины. Словно бы заключительные пассажи, последние аккорды яркого сна или видения, которое созерцал он, будучи в бессознательном состоянии. Нет, даже не сна. Это было нечто большее, чем простой сон. Нечто гораздо более ощутимое и реальное. Как будто он и не спал вовсе, а просто находился в это время в каком-то другом месте. Вполне реальном, а не воображаемом. И место это звалось Палестиной. И там с ним происходило что-то. Что именно, он уже помнил весьма смутно. Знал только, что оно было взаправду. И вовсе не сейчас, а очень давно – во времена царя Соломона…

«Может быть, я и впрямь свихнулся? – подумал Сергей Тимофеевич, холодея от такой безотрадной мысли. – А что? А вдруг это правда?.. Эти странные обмороки, эти слишком уж реальные видения… Подозрительно реальные… И тогда, в первый раз, когда я увидел её с этим негодяем, и побежал куда-то, и потерял сознание… Тогда ведь тоже было нечто подобное!..»

Ему опять стало страшно. И сердце его бешено заколотилось. И почувствовал он, что вот-вот вновь провалится в небытие… И что снова случится это…

– Люди! – закричал в темноту Полезаев. – Кто-нибудь! Отзовитесь!..

И кто-то вдруг отозвался из бесконечного далёка человеческим голосом – тихо, едва различимо. Кто-то услышал отчаянный зов его и, медленно приближаясь, шёл из тьмы на помощь…

Сергей Тимофеевич облегчённо вздохнул, расслабился и стал ждать своего избавителя. Не прошло и минуты, как тот оказался рядом.

– Вставай! – сказал он грубоватым, странно знакомым голосом. – Хватит лежать!

И вспыхнул свет – такой ослепительный, что Полезаев тотчас зажмурился. А когда он опасливо открыл глаза, то с превеликим удивлением обнаружил прямо перед собою неестественно близкое, отчётливо выделяющееся на светлом фоне тёмным пятном… лицо Вольдемара. Да, того самого Вольдемара, что вот так же недавно пришёл к нему – беспомощному и жалкому – на выручку, привёл в себя после того неожиданного удара, причиной коего было явление Лилички в компании с этим негодяем Сидоровым, или как там его ещё…

Но гораздо более удивился Сергей Тимофеевич, когда отвёл глаза от участливого лица спасителя и огляделся. Место, где находился он, оказалось… его собственной квартирой. И лежал он на своём собственном диване, купленном в рассрочку два года тому назад. И за незашторенными окнами уже вовсю хозяйничал вечер.

* * *

– Ну и здоров же ты спать! – осклабился Вольдемар, шутливо хлопая Полезаева по плечу.

Тот от неожиданности дёрнулся, едва не слетев с дивана, подскочил и спустил на пол босые ноги.

– Лежать! – строго скомандовал Вольдемар.

Сергей Тимофеевич вернул ноги на место и поспешно исполнил команду.

– Куда?!.

– Туда, – кивнул Полезаев в сторону двери. – Терпеть уже нет возможности… Так я схожу?

– Ладно, иди, – немного подумав, разрешил Вольдемар.

Сергей Тимофеевич, пошатываясь, поплёлся в туалетную комнату. Вернулся он более уверенным шагом. И вид его был вполне нормальным, будто и не лежал он каких-нибудь несколько минут назад вот здесь, на этом вот самом диване, тупым и бессознательным трупом.

– Рассказывай! – приказал Вольдемар, когда Полезаев улёгся.

– Что рассказывать-то?

– Всё!

И Сергей Тимофеевич, повинуясь приказу, рассказал. Всё. Абсолютно всё. И про Лиличку Филатову, и про пансионат «Чайка», и про кошмарный свой конфуз в аллее, и про негодяя Сидорова, и про безмерные муки свои, и про угрызения, и про сегодняшнее самоувольнение с работы… Даже про старушку в автобусе, что книгу ему дала, и про ту рассказал. Всю душу свою болящую выложил, как на исповеди…

Долго молчал Вольдемар после его долгого и сбивчивого рассказа. А потом вдруг просипел тихим и жутким голосом:

– Мочить!..

Подумал, сведя к переносице угольные брови, и повторил ещё более жутко:

– Мочить! И никаких гвоздей!..

– Кого? – робко вопросил Полезаев. – Мочить – это в смысле… того?.. Я что-то не совсем… Мочить, вы говорите?.. Всех?.. И её?.. Нет!.. Зачем же сразу так?.. Да разве можно?.. Что вы такое говорите, Вольдемар? Это же…

От одной мысли о таких ужасах его прошиб ледяной пот.

– Зачем же всех? – ухмыльнулся Вольдемар. – Одного хватит. Доктора этого недорезанного… Как его там?… Сидоров, кажется?.. Вот его самого, сучару. Его одного за глаза хватит. И чем скорее, тем лучше, Серёга… Век воли не видать!.. Понял? Мочить! И никаких гвоздей, как говорил один мой тёзка!..

Смертельно перепуганный Вольдемаровыми речами, Сергей Тимофеевич попытался перевести разговор на какую-нибудь иную тему. Но иных тем у него, собственно говоря, и не было. Кончились все прочие темы тем жутким вечером. Там, в аллее пансионата «Чайка». И скорее всего, кончились навсегда. Навеки. По гроб жизни полезаевской.

И тут, пытаясь увести разговор в сторону, лихорадочно отыскивая обходные пути, Сергей Тимофеевич споткнулся вдруг на глубокой ухабине.

«А как это, интересно, мы оказались здесь, дома? Я же в беспамятстве был! А он видит меня второй раз в жизни… Или не второй?..»

Ничего вразумительного не смог ответить Вольдемар на недоумённые полезаевские вопросы. Только отшучивался да скалил свои нездоровые зубы, пуская фиксою золотых зайчат.

– Всё нормально, Серёга, всё путём. Не бери в голову. Пошли-ка, брат, порубаем чего-нибудь. Тебе не мешало бы сейчас. Да и мне.

– Но как же? – не отступал Полезаев, неохотно влачась за Вольдемаром на кухню. – Я ничего не понимаю. Каким образом вы меня нашли? В тот раз, допустим, дело было случайное. Мало ли… А сейчас?.. Нет, не бывает же так, чтобы вот так…

– Значит, судьба, брат, – ухмылялся Вольдемар, раскладывая на тарелки почти остынувшую глазунью. Он, оказывается, успел уже обжиться на кухне и сварганить простецкий ужин. – Она, злодейка, порой такие фортеля выкидывает, что диву даёшься. И прекрати мне выкать. Не люблю я этого.

– Хорошо, хорошо, – кивал Полезаев, осторожно обкусывая со всех сторон растекающийся желток. – На «ты» так на «ты». Ничего не имею против… Но… Как, интересно, вы… Извиняюсь, ты…

Как ты адрес-то мой узнал? Я же не говорил ничего. Я же вообще…

– Наитие, – отвечал Вольдемар, умяв свою порцию в один присест и наливая чаю. – Провидение, понимаешь ли… Судьба… Пути Господни, как говорится… Гора, она, видишь ли, с горой, а человек, он же всегда с человеком, зараза…

И далее – в таком же духе.

Сергей Тимофеевич заволновался вдруг, забеспокоился не на шутку. Очень уж странной показалась ему вся эта история. И тип этот фиксатый – хотя Полезаев, как порядочный человек, испытывал к нему вполне благодарные чувства – был весьма странен и подозрителен. Если не сказать больше. В первую встречу Сергей Тимофеевич порядочно струхнул. Да и немудрено – не так часто доводилось ему сталкиваться с личностями подобного плана. С записными маргиналами и явными уголовниками. Он всегда старался обходить таких стороной. Один Бог знает, что у них там на уме. Возьмёт да и ножиком… Они ведь все с ножами непременно. Или ещё с чем… А тут это странное знакомство… В тот раз Полезаев натерпелся страхов – всё следил за Вольдемаровой вилкой, рассказов его наслушавшись, всё примечал да приглядывался. А когда отделался от него наконец, кинулся домой без оглядки. И двери за собой на все замки запер, что прежде за ним не так уж и часто водилось.

Много разных каверзных мыслей и вопросов выроилось вдруг в полезаевской голове. И в конце концов, как ему показалось, он всё понял, отыскал довольно убедительное объяснение неожиданного появления в его жизни этого чужого и опасного человека.

Деньги! Вот в чём была зарыта собака. Именно они, проклятые!

Дело в том, что Сергей Тимофеевич, при своей весьма приличной инженерской зарплате, вёл крайне скромный образ жизни. В быту довольствовался самым малым, только жизненно необходимым, кушал простую пищу, одежду носил недорогую, за мебелями заморскими не гонялся, золота-хрусталя не жаловал. А все нетраченные деньги (считай, большую часть зарплаты, едва ли не две трети) он откладывал на чёрный день. Нет, не как гоголевский Плюшкин, не из жадности. Просто его вполне удовлетворяла месячная треть. Больше ему для жизни не требовалось. Остальное было излишком. Вот и скопилась за долгие холостяцкие годы кругленькая сумма. Десять тысяч рублей без каких-то копеек. В принципе, с такими деньгами спокойно можно было бросить работу и безбедно существовать (при его-то расходах) едва ли не до самого скончания дней. Ну до пенсии-то уж точно.

Вот об этих-то самых денежках, скорее всего, и пронюхал этот матёрый рецидивист. Вот почему он объявился в полезаевской жизни. Вот откуда его забота и участие. Вот где причина его назойливого альтруизма.

Поняв такую очевидную вещь, Сергей Тимофеевич едва не лишился чувств. Кровь прилила к голове его, сердце бешено заколотилось, а руки-ноги затряслись от неимоверного ужаса.

Заметив разительную перемену в полезаевском состоянии, Вольдемар вдруг занервничал, захмурился, тут же уложил хозяина в постель, наказал хорошенько выспаться, торопливо распрощался и ушёл, захлопнув за собою дверь.

Полезаев же немедленно встал и кинулся проверять, на месте ли деньги.

Они, как ни странно, оказались на месте. Там, где и всегда, – у окна, за батареей центрального отопления, надёжно завёрнутые в лоскут непромокаемой клеёнки.

У Сергея Тимофеевича немного отлегло от сердца. Но длилось это совсем недолго. Вскоре же опасливые подозрения возвернулись и вновь принялись изводить его. То, что Вольдемар ушёл без денег, ещё ведь ровным счётом ничего не значило. Просто он не сумел отыскать их. Или решил, чтобы не навлекать на себя явных подозрений, явиться за ними потом, когда хозяина дома не будет. А для такого матёрого рецидивиста взломать замок – сущая пустяковина.

Полезаев, уже было прилёгший, поворочался, поворочался на кровати да и встал. Какой тут, к дьяволу, сон, когда на душе кошек целый выводок скребётся!

Так и промаялся всю ночь, так и пробродил из угла в угол в раздумьях. А глаза свои усталые смежил Сергей Тимофеевич лишь на самом рассвете – под ритмичную колыбельную шаркающей дворничьей метлы.

Глава 8

Прислужница ввела её в царскую опочивальню тотчас же, как за стеною раздались настоятельные удары гонга. И немедленно удалилась, с замирающим сердцем затворив за собою двери и вознося благодарения Господу за то, что сегодня она вновь оказалась достаточно расторопной, успела унести свои ноги до того, как затих звук последнего удара, в очередной раз изловчилась ускользнуть от жестокого наказания – может быть, даже самой смерти.