скачать книгу бесплатно
Пустынник. Война
Никита Александрович Костылев
2036 год. Идет шестнадцатый год со Дня Первой Экспансии. Это дата, когда пришедшие с далеких звезд Чужие превратили Землю в одну огромную пустошь, почти полностью выкачав воду. От человечества остались жалкие крохи, которые укрываются в крепостях-оазисах, еще способных добывать воду. Главный герой – один из дозорных на стенах крепости, которая защищает ее жителей от блуждающих по пустоши отрядов бандитов. Но к его оазису приближается армия пустынников, которую невозможно победить… Содержит нецензурную брань.
Часть первая. Цитадель
Глава 1.
Россия. Территория бывшего Нижнекамского Водохранилища. Цитадель.
Шестнадцатый год со Дня Первой Экспансии.
Из развлечений на вышке был только осколок стекла и единственное, чем я занимался последние три часа, это отправлял солнечных зайчиков по внутреннему двору цитадели. Если бы мастер-сержант застал меня за этим невинным развлечением, то после дежурства на посту я моментально получил бы несколько нарядов вне очереди и, возможно, профилактический подзатыльник.
К своей чести я время от времени поглядывал на раскинувшуюся перед моими глазами бескрайнюю пустошь. Когда играть осколком стекла надоедало, я даже доставал бинокль и всматривался вдаль, надеясь увидеть вздымающиеся столпы пыли от машин нашего каравана, который должен был прибыть со дня на день из Астраханской общины. Но кругом была лишь безлюдная и бескрайняя пустошь. Время от времени мне казалось, что я все-таки вижу поднимающуюся пыль от идущих вездеходов и конвойных бронемашин с грузовиками, но это был лишь морок, обман зрения.
–Отдыхаешь, смотрю? – голос сзади заставил меня вздрогнуть.
–Черт, Пашка! – я повернулся и только показал кулак бесшумно взобравшемуся ко мне на вышку другу. – Испугал, засранец.
–Смотри, не расслабляйся, сержанта видел возле Большой Башни, обход делает, – Пашка поправил висящий на плече карабин и протянул мне тарелку с кашей: – Ешь, дозорный. Взял для тебя с кухни.
–Спасибо.
–Сколько еще куковать?
–До вечера.
–Вечером дежурить хорошо – прохладно, – вздохнул Пашка, отряхивая от пыли светлые, почти выцветшие до белого цвета когда-то камуфлированные штаны, – а тебя каждый день, смотрю, на самое пекло ставят. Да еще и на вышку, даже пройтись нельзя.
–Да, не любит меня сержант, – вздохнул я.
–Не любит, – согласился Пашка. Усевшись рядом со мной, он спросил: – про караван известно чего?
–Не-а.
–Жаль.
–Ага.
–Я люблю караваны, – Пашка отставил карабин в сторону и разлегся прямо на деревянных досках. Заложив руки за голову, он мечтательно проговорил: – рассказывают всякое каждый раз, как приедут. Про корабли чужих в небе, про армады пустынников, про зверолюдей.
–Да гонят они все, твои караванщики, – хмыкнул я, доставая ложку и перемешивая что-то в тарелке, что наши повара по недоразумению именуют «кашей». – Зверолюдей. Придумали тоже.
–Конечно гонят, – кивнул с закрытыми глазами Пашка. Зевнув, он добавил: – но интересно же послушать. А то каждый день на посту стоишь и жизни не знаешь. Не знаешь, что происходит в мире.
–Это точно… – я поднял голову наверх, чтобы в который раз посмотреть на корабль Чужих, давно зависший в небе над нами.
Гигантская серебристая глыба в пару километров длиной напоминала старые дирижабли из прошлого. Сколько я себя помню, эта махина была над моей головой, зависшая на высоте примерно десяти километров. Каждый раз, глядя на корабль Чужих, я надеюсь увидеть хоть какое-то движение, хоть малейший знак или изменение, но сколько бы я не поднимал голову ничего не происходило. Корабль просто висит над моей головой и все. Ему, кораблю, плевать на дозорного цитадели Нижнекамского Водохранилища. Ему собственно плевать не только на меня, ему плевать на все, что происходит там, внизу.
–Ты часто смотришь на них, – заметил Пашка, – все время, что я тебя знаю, ты постоянно поднимаешь голову и рассматриваешь их.
–Да, – кивнул я, не отрывая взгляда от серебристой махины.
–Говорят, если долго смотреть на корабль Чужих, то можно сойти с ума.
–Ага, – хмыкнул я. – А другие говорят, что если долго смотреть на корабль Чужих, то можно излечить любую болезнь. Выходят голышом и получают энергию из космоса, придурки.
–Как думаешь, почему они остановили экспансию? Никогда не думал об этом? – спросил Пашка.
Я не ответил. Пашка и сам знает, что все, кто выжили после Первой Экспансии думают об этом и никто не знает правды. Хотя это не мешает им сочинять сотни и тысячи теорий о том, почему Экспансия была остановлена.
Мне было четыре года, когда они пришли к нам. Самое начало Первой Экспансии, за считанные недели погрузившей планету в хаос я знаю по коротким и не очень многословным рассказам отца, да и по многочисленным историям остальных. В отличие от других людей, которые встретили Экспансию в сознательном возрасте, мой отец не очень любил рассказывать про события тех лет.
Они пришли летом 2020 года. Сначала ученые по всему миру засекли десятки неизвестных объектов, которые приближались точно к Земле и все посчитали, что это гигантские метеориты, которые уничтожат Землю при столкновении. Наш уровень технологий тогда просто не позволял уничтожить или скорректировать движение этих громад в космосе и единственный вариант, который был у нас – сбить ядерными боеголовками в стратосфере хотя бы часть из них, в надежде расколоть их на осколки и уповать на то, что сгорание в атмосфере разбитых на части объектов даст хоть немногим из нас шанс выжить.
Но все было намного хуже. Гигантские метеориты, которые должны были превратить Землю в паровую баню оказались разумной формой жизни. Настолько разумной, что она решила нас уничтожить самым извращенным способом. Отец говорил, что зависшие над крупными городами корабли Чужих сначала никак себя не проявляли. Первые дни они просто висели гигантскими металлическими каплями над нашими головами и ничего не происходило. Они не отвечали ни на какие сигналы, игнорировали летающие вокруг них истребители и вертолеты ВВС. Просто застыли над нами, словно изучая. Скорее всего так и было. Потом люди заметили, что корабли стали быстро перемещаться и зависать исключительно над океанами, морями, реками, самым крупными водоемами и водохранилищами. Дальше началось то, чего мы от них не ждали и никак не могли объяснить с точки зрения физики: Чужие начали просто выкачивать воду.
Не было гигантских насосов, труб или прочих способов, которыми пользуемся мы. Не было столпов воды, поднимающихся в небо. Наша наука не могла объяснить, что и как эти твари делают. Все что мы видели, это как они словно по щелчку выпаривали воду из наших крупнейших морей и океанов, которые за неделю начали сначала мелеть, а потом и просто исчезать на глазах.
Надежда, что нас все-таки не пришли истреблять таяла с каждым часом и днем. Тогда мы поняли, что время попыток выйти на связь и каких-либо переговоров закончено. Несколько дней все мировые лидеры взывали к спокойствию и тому, что мы не должны поддаваться панике, но все уже понимали, что цель Чужих это наше полное уничтожение.
А потом мы решили драться. Истребители, ракетные войска, военно-космические силы, ядерные боеголовки – мы бросили в бой всё. Наши моря и океаны мелели, озера и реки оставляли после себя только высохшие русла, а мы отправляли и отправляли наши войска в бой, чтобы остановить Экспансию Чужих. Земляне использовали все, чтобы отстоять один из самых ценных ресурсов, что у нас есть – воду.
Странно, но чужие никак не отреагировали – ракеты и боеголовки разбивались о невидимые глазу силовые поля, а они просто продолжали выкачивать воду, не уничтожив ответным огнем ни одного нашего истребителя или вертолета.
Мы били и били по ним с истеричным упорством, но они словно и не видели многочисленных вспышек, которые мириадами озаряли их защитные поля. Нас словно не существовало для них. Они просто выкачивали воду. Океаны и моря обмелели на 95 процентов, когда они остановились. В один момент, когда наша планета потеряла почти всю воду, они остановились, оставив нам какие-то крохи на высушенной за считанную неделю планете.
И вот тогда начался настоящий ад. Люди перестали воевать с чужими, уничтожавшими нас этим странным и изощренным способом. Мы начали истреблять сами себя, в отчаянной борьбе за оставшиеся запасы воды. Войска разных стран, которые еще неделю назад готовились вместе дать отпор инопланетным захватчикам, обратили оружие друг против друга. Мы просто хотели выжить. Каждый.
Теперь, когда стало ясно, что чужих не уничтожить, мы стали уничтожать друг друга, чтобы обеспечить свое выживание. Миллионы умирали от голода и жажды, государства перестали существовать почти сразу, а мир погрузился в хаос. Послед долгих лет боев между собой, остатки человечества сгруппировались вокруг крохотных оазисов на остатках крупных водохранилищ и рек, где они еще могли добывать через скважины воду. Эта цитадель, на посте которой я сижу называется Нижнекамская в память о когда-то большом водохранилище на территории Татарстана. Таких по всей территории бывшей России с пару десятков. По крайней мере это те источники жизни и цивилизации, о которых мы знаем.
Мы – выжившие. Самые злые и голодные, которые сожрали остальных. Отец не говорил мне, как он смог спасти меня, четарыхлетнего. Но есть вещи, которые я знаю точно – жители этой цитадели не ее первые хозяева. Нынешняя администрация не любит распространяться на этот счет, но по слухам, которые блуждают среди стен крепости на базе бывшего водохранилища – мы четвертые хозяева цитадели. Я не буду придумывать сказки по поводу предыдущих хозяев. Не было в тот период всеобщей бойни того, что кто-то приходит в оазис, а он пуст. Предыдущих хозяев цитадели вырезают. Чтобы не пришли потом мстить, чтобы не брать лишних ртов.
Я не знаю, что делал мой отец, чтобы выжить. Я гоню от себя мысль, что он вырезал подчистую других иногда и безоружных людей, чтобы выжить сам и спасти меня. Но я знаю, что было именно так: мы сожрали конкурентов при выживании и теперь выживаем сами. Из тех немногих бесед, что у меня были с отцом, он как-то сказал, что несколько десятков тысяч лет видов Homo Sapiens, было несколько. Было несколько видов людей, но выжил один наш. Когда я спросил, что произошло с остальными видами людей, которые жили на этой земле тогда, отец помолчал с минуту, затем как-то обыденно и просто сказал – «а мы их съели». И вот, сожрав другие виды несколько десятков тысяч лет назад, мы решили сожрать и друг друга.
Со Дня Первой Экспансии прошло шестнадцать лет. Никто не знает, сколько осталось в живых людей на планете. Никто. Может быть сотня-другая тысяч, может несколько миллионов. У нас есть связь с тремя-четырьмя десятками общин и крепостей, выстроенных вокруг скважин еще добывающих воду, но что дальше происходит в опустошенном и обезвоженном мире – мы не знаем.
–Отдыхаете, смотрю, – грубый голос прозвучал сзади.
Мы оба подпрыгнули, увидев мастер-сержанта. Широко расставив ноги в камуфляжных штанах цвета хаки, заправленных в высокие берцы песочного цвета, начальник караула насмешливо осматривал нас. Затем, после небольшой паузы, он спросил:
–Не устали?
–Товарищ мастер-сержант, за время несения боевого дежурства без происшествий! – выстрелил скороговоркой я.
–Да как ты их увидишь, эти происшествия, – хмыкнул мастер-сержант. – Если будешь жрать на посту да в небо глядеть. Не нагляделся на уродов этих, что ли еще?
–Никак нет, товарищ мастер-сержант! – рявкнул я, глядя куда-то вдаль за спину сержанту. – Не нагляделся на этих уродов еще!
–Понятно, – вдохнув широкими ноздрями воздух, начальник караула процедил: – иди, Смирнов. Отдыхай, завтра додежуришь. А пока отдохни, я пришлю кого-нибудь на замену тебе. А то тебе смотрю скучно здесь.
–Но товарищ мастер-серж…
–Свободен, – тихо повторил он.
–Есть! – я приложил руку к голове, отдавая воинское приветствие и стал спускаться вниз. Пашка поплелся за мной.
Когда мы уже подходили к оружейке, мой друг тихо сказал:
–Козел.
Я только хмуро кивнул. Отправивший меня «отдыхать» мастер-сержант на самом деле только сделал подлянку. Я уже отсидел на вышке под самым пеклом, от которого не спасает даже козырек, а когда начались прохладные вечерние часы – предложил отдохнуть. Часы дежурства при этом он, конечно, с меня не снимет и только приплюсует их к завтрашнему дозору. Конечно, тоже в самое жаркое время. На вечернюю прохладу меня мастер-сержант никогда не отправит. Только в самое дерьмовое время.
Впрочем, то что меня отправили с поста пораньше, дает мне возможность пойти к Мари. Сегодня ее смена в теплицах и я успею ее навестить на работах, чтобы помочь. Разойдясь с Пашкой возле оружейной, я иду по узким улочкам цитадели. Впрочем, если при слове «Цитадель» вы видите замок из Средневековых времен, про которые нам тоже рассказывали в нашей школе, то спешу разочаровать. Цитадель это далеко не образец фортификации времен Темных Веков. В ней нет ничего величественного или особенного. Представить цитадель на самом деле достаточно просто. Возьмите с триста-четыреста вкопанных в землю грузовиков и поставленных друг на друга, а затем обшитых металлическими листами и забитыми в кузовах изнутри всем: от камней до строительного мусора и вот уже перед вами крепостная стена. Возьмите с десяток кривовато построенных каменных башен метров в восемь высотой и вот перед вами основная наша сила – дозорные башни, на пулеметах которых несут службу дозорные и я в их числе. Самая уродливая и здоровая постройка, это так называемая Большая Башня, на которой установлена 155-мм гаубица, одно из наших самых грозных орудий, благодаря которому многочисленные пустынники побаиваются приближаться близко к нашему оплоту.
В метрах ста от Большой Башни стоит отдельная каменная постройка – Алексеевский равелин, названный так в честь древнего сооружения далеко на севере уже несуществующей страны. Это крепкая каменная постройка, стоящая в стороне от цитадели и прикрывающая огнем пулеметов и пушек наше главное достояние – свинофермы и теплицы, выстроенные вокруг скважины, добывающей нашу драгоценную воду.
Представили? И вот вы видите это уродливое строение, на стенах которого стоят солдаты-дозорные, осматривающие пустошь, которая обычно никогда не приносит ничего хорошего. Вокруг крепости вырыт огромный пятиметровый ров, а десять метров от него считаются у нас «Красной зоной» – это зона, пересекая которую неизвестный человек, не знающий пароля или отказывающийся представляться получает пулю без дальнейших разговоров. С виду цитадель уродлива, но еще хуже выглядит она внутри: сотни и сотни вкопанных грузовиков и домов на колесах, которые служат жилищем почти трети жителей примыкают к Муравейнику – еще большей ночлежке из металлоконструкций, собранных повсюду с окраин, дающей приют тысячам человек. Я иду и иду среди узких едва проходимых улочек цитадели минут десять, прежде чем выхожу к теплицам. Наверное, теплицы и фермы – это единственные более-менее человеческие постройки, которые есть на территории цитадели. Гигантские конусы теплиц высотой почти с Большую Башню. Почти две трети территории цитадели – это в принципе теплицы и фермы, крыши которых усеяны сотнями ветряков, дающих энергию крепости. Теплицы, построенные прошлыми владельцами цитадели вокруг скважины, эти два герметичных строения служат единственным источником жизни для четырех тысяч человек, что ютятся за металлическими стенами и пятиметровым рвом.
На КПП стоит знакомый дозорный. Узнав меня, он улыбнулся:
–К девушке своей?
–Ага.
–Давай, проходи, будут спрашивать – скажешь, что общественный помощник.
–Конечно, друже, – я хлопнул товарища по плечу и прохожу через КПП и дальше уже захожу внутрь теплицы.
С посещением теплиц у нас строго даже для дозорных – мы едва-едва сводим концы с концами, поэтому частенько кого-то ловят на попытке что-то своровать. Пробираясь среди усердно работающих на картофельном поле женщин под полупрозрачным куполом, я вспоминаю, что с Мари мы так и познакомились: на воровстве. Вообще, наверное, не очень романтичная история, что мой самый дорогой человек в этом мире попался на воровстве при первом знакомстве, но все было именно так.
В тот день я сидел на КПП, когда после смены женщины возвращались с полевых работ. Оторванный от созерцания своих любимых космических кораблей Чужих, я откровенно клевал носом. Вяло осматривая уходящих со смены и только махал рукой, пропуская всех подряд. Когда прозвенел третий звонок, означающий конец смены, я увидел как к КПП бежит девушка.
–Ой, дозорненький, задержалась, – выпалила она, снимая с головы белый платок, скрывающий иссиня-черные кудрявые волосы.
–Ну да, такая ведь интересная работа, что не задержаться то, – кивнул я. – Беги уж.
Она радостно кивнула и побежала к выходу, когда я услышал какой-то стук. Опустив глаза вниз, я увидел, как яблоко покатилось по полу.
Подняв его, я крикнул:
–Стой!
Девушка обернулась и посмотрела на меня своими испуганными карими глазами.
–Смирнов, произошло чего? – из дежурки вышел заспанный офицер.
–Никак нет, – сказал я, быстро засунув яблоко в карман.
–А что орал тогда, – буркнул тот и снова исчез в глубине каморки.
Девушка тем временем стояла не шелохнувшись и только смотрела на меня своими карими глазами, которые из-за расширенных зрачков почти как у кошки стали чуть ли не черными.
–Скажи где ты живешь, – тихо проговорил я.
–В…. Шестом вагончике, возле гаражей гражданской техники, – испуганно пролепетала она.
–На выходе еще второй КПП, – тихо сказал я. – И вот там обыскивают реально жестко. Ты что, не знаешь?
–Я…– девушка замялась. – Я первый день сегодня.
–За воровство изгоняют из цитадели, – вздохнул я. – Иди, занесу я тебе его.
–Спасибо! – ее темно-карие, почти черные глаза засветились от счастья.
Она быстро чмокнула меня в щеку и убежала. В этот же вечер я пошел относить яблоко. Его у меня кстати заметил дежурный офицер, но взамен на настоящую сигарету он лишь неодобрительно покачал головой, забрал вместе с сигаретой еще и мою зажигалку, после чего назвал «жопошником» и снова скрылся в дежурке.
А спустя несколько часов я уже стоял возле ржавого покосившегося вагончика, в окне которого горел слабый свет. Когда она открыла дверь, то снова почему-то меня испугалась.
–Ой, – пискнула она и тут же прикрыла рот рукой.
–Нет, я знаю, что не красавец, но смотреть на меня как на самого страшного и вонючего пустынника – это слишком, – сказал я.
–Заходи, – тихо прошептала она, затем быстро осмотрелась по сторонам и запустила меня внутрь.
Когда я зашел, то оказался в маленьком едва освещаемом помещении с метр на метр, скорее всего это была прихожая. Дверь в сам вагончик была плотно закрыта. Девушка показала на дверь и тихо сказала, глядя под ноги:
–Там… мама.
–Держи, – я достал из кармана яблоко и положил ей в руку.
–Спасибо, – все также тихо ответила она.
Мы еще неловко молчим несколько секунд, стоя в крохотной прихожей, затем я говорю:
–Как тебя зовут?
–Мари.
–Красивое имя.
–Спасибо, – она кивает, снова не поднимая глаз, затем говорит: – только не называй меня Машей или Мариной. Я Мари.
–Не буду, – я только улыбаюсь.
–А ты Олег, – кивает она. – Я знаю.
–Откуда?
