В поисках единственной

– Я рад, что мы собрались все вместе. И мне не надо будет потом каждому повторять одно и то же. Возможно, для полного состава не хватает моих боевых товарищей, но они частично в курсе. Вы все прекрасно знаете, что я по натуре большой максималист. Особенно если это касается работы.

– Иногда она первее, чем кто-то еще, – заметила Лена, впервые заговорив.

Я улыбнулся ей. Имеется в виду ночные просиживания за компьютером или за чертежной доской, когда я пренебрегал зовущим взглядам заняться чем-то другим. Сколько я таких вечеров променял в пользу работы, не сосчитать.

– Три дня назад я подписал договор о сотрудничестве с одной американской компанией на год, – посмотрел на маму, но в ее глазах еще не было осознания сказанных мною слов. Остальные тоже молчали, не понимая смысла объявления, вернее, не было еще осмысления.

– Какая Америка? – прошептала Лена, вскидывая на меня глаза. Ее рот удивленно приоткрылся. Сначала она смотрела ошеломленно, с каждой минутой понимания смысла моих слов глаза сужались, пока не превратились в щелочки.

– Северная. В частности, я лечу в Нью-Йорк.

– Какой Нью-Йорк, Дима? Ты шутишь? – она вскочила на ноги, взгляд метался по моему лицу, пытаясь отыскать хоть намек на шутку. Но я покачал головой. Лена на мгновение застыла передо мной, как изваяние, затем рванула в прихожую.

– Лена! – окликнул девушку, последовав за ней. Она торопливо накинула куртку, выскочил на лестничную площадку. – Да подожди ты! – схватил ее за локоть, но она выдернула руку.

– Ты, кроме себя, о ком-то еще подумал? – закричала Лена, откидывая с лица волосы. Она злилась. В какой-то степени я ее понимал. – Вот так просто взял и решил! Даже не посоветовался! Даже не спросил моего мнения! Ты хренов эгоист, до мозга костей!!!

– Лена! Отнесись к этому проще. Представь, что ушел в армию. Это всего лишь на год. Двенадцать месяцев. Это мой шанс заявить о себе на Западе, показать себя да посмотреть на других. Это бесценный опыт, это как карт-бланш в другой мир.

– Знаешь, – ее губы усмехнулись, она застегнула куртку, поправила сумочку на плече, вскинула подбородок, – не приходи сегодня домой. Переночуй у родителей.

– Лена…

– Мне надо побыть одной, подумать.

Я смотрел, как она торопливо спускалась по лестнице, вздохнул, понимая, что в квартире меня ждет реакция не лучше. Естественно, никто с песнями и плясками не встретил.

Сел на свое место, взял бокал с вином. Алены и матери не было.

– Итак, одно мнение я выслушал, кто следующий? – посмотрел на отца.

Он положил вилку с ножом, поднял на меня серые глаза. Папа всегда был уравновешенным, флегматичным. Спокойным тоном заявил, смотря в упор на меня:

– Это неожиданно. Но в твоем стиле.

– В смысле?

– В самом прямом. Ты никогда не предупреждаешь. Ты ставишь перед фактом. И его остается либо принять, либо не принять. Третьего варианта нет.

– Но я сам до конца не знал, поступит предложение или нет, это стало понятным буквально недавно. А бросаться пустыми словами – только сотрясать воздух.

– То есть мы недостойны были даже знать о таких перспективах? – отец рассматривал меня бесстрастно, без лишних эмоций. От его вопроса я поджал недовольно губы. И молчал, ибо стоящего ответа у меня не было. – Для чего тогда существуют родные люди? Для чего тогда создаются семьи? – он положил салфетку на стол, встал, с высоты своего роста печально на меня посмотрел. – Я немного прогуляюсь.

– Я с тобой, – как верный пес, вскочил следом Олег, брат и слова не сказал по поводу сложившейся ситуации.

Я обидчиво покрутил бокал. Едва они ушли, поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями. Я, конечно, ступил. Вопрос отца был логичным. И мне нет оправданий, почему не сообщил им. Но был еще один человек, который мог меня понять, понять смысл поступков, ибо сам такой же.

– Мам! – ворвался на кухню.

Она стояла возле окна в полной темноте. На попытку включить свет прошептала, не оборачиваясь:

– Не надо.

– Мам, – подошел к ней, хотел обнять, но она отошла к плите, поставила чайник. Ее нежелание со мной общаться больно ранило. – Прости.

– Ты всегда все делаешь по-своему! Всегда! И тебе глубоко наплевать, что чувствуют близкие люди!

– Это неправда… – попытался оправдаться, но меня с досадой перебили:

– Да помолчи ты! Я никогда не думала, что мой любимый сын вырастет эгоистом! Чего тебе не хватает? Почему ты вечно хочешь чего-то большего, чем тебе предлагают?!

– Не знаю…– я все-таки подошел к ней и положил ладони на плечи. – Но не хочу ощущать, словно жизнь проживаю зря. Почему я должен упускать шанс? Я не хочу стоять перед выбором: семья или работа, но если вдруг придется выбирать, все решится в пользу второго.

– Работа никогда не заменит семью.

– Лет через двадцать я подумаю о семье. Я слишком молод, чтобы останавливаться на достигнутом, зная свой потенциал. Я хочу научиться хватать звезды с неба. Я хочу покорять этот большой мир. Пусть не сразу, постепенно, но рано или поздно он окажется у моих ног.

– Тебе напомнить, чем закончилась жизнь таких вот завоевателей?

– Я не собираюсь разжигать войны, истреблять народы. У меня более миролюбивое покорение.

– Откуда в твоей голове такие мысли?

– Почему никто не хочет меня понять? – обидчиво спросил, садясь за стол, складывая руки в замок. – Каждый хочет добиваться своей мечты, почему мое стремление в профессиональном росте не находит поддержки в самых близких людях? Не задавались вопросом, почему я промолчал о возможностях? Как Олега поддерживать во всех его начинаниях, пожалуйста, еще и поможем. Как я, сразу эгоист, сразу маленький, сразу тысяча причин считать меня сумасшедшим! – решительно встал, прошагал мимо матери.

– Ты куда? – она смотрела мне вслед.

Я замер возле двери, долго в темноте смотрел на ее силуэт.

– Сейчас в комнату. А так… я все равно уеду, с вашим благословением или нет. Это моя жизнь, что хочу, то и делаю.

Кофе давно остыл. А чай в другой чашке был допит. Лена сидела напротив, опустив голову, волосы скрывали ее лицо. Все оказалось намного сложнее, чем думал. Родители смирились, потому что я их ребенок, каким бы ни был, выбор не особо богат. А вот Лена и не думала так просто мне простить отъезд в другую страну, что проложит между нами не только километры, но и океан.

– Лен, ну хватит дуться, – попытался взять ее за руку, но она откинулась на стуле, скрестив их на груди. Ее карие глаза были заплаканные, красные.

– Скажи, ты меня любишь?

– Лен…

– Или работу ты больше всего на свете обожаешь? Знаешь, это странное ощущение. Ладно бы там другая девчонка была, можно было понять, почему ты уезжаешь. Но из-за работы… Я даже не знаю, как с ней соперничать за твое внимание… Это так глупо! – одинокая слеза скатилась по щеке, но она ее поспешно смахнула. Губы упрямо поджаты.

– Лен, я вернусь. Обещаю. Через год приеду. Мы с тобой сразу же распишемся, – улыбнулся. Про любовь ни слова, зато о свадьбе сказанул. Лена удивленно посмотрела на меня, сдвинув брови.

– Это ты так предложение делаешь?

– Это я пока тебе рассказываю планы. А предложение сделаю нормально. Как и положено, с признаниями любви, с кольцом, на коленях. Возможно, даже спою.

– Дима… – она шмыгнула носом, и поспешила покинуть свое место, сесть ко мне на колени, обняв за шею. – Ты не шутишь? Не женишься в Америке ради гражданства?

– Зачем мне какие-то американки, когда у меня есть ты? Красивая, с чертиками в глазах, очень сексуальная, – провел ладонью по ногам, поднимая подол халата.

Ее губы завладели моими губами. Потухший пожар между нами вновь вспыхнул, еще сильнее друг к другу притягивая. Слегка лукавил, что по приезду буду признаваться в любви, во мне ни разу не возникло желания прошептать ей заветных для каждой девушки три слова. Единственное, о чем действительно тревожилась моя душа, что будет не хватать за океаном ее безотказного тела, ее жадности до секса. Смутно себе представлял, как избегать соблазнов, ведь не в определенном месте за высоким забором буду сидеть, ночь-то всегда будет свободна от работы. А ночью-то как раз и тоскуется больше всего…

3 глава

Кто-то настойчиво звонил в дверь. Повернувшись на другой бок, думал, мне это всего лишь снится. Рядом спала теплая Ленка. Притянув ее к себе, вновь стал засыпать, как звонок опять раздался. Мысленно прибил того человека, который стоял возле нашей двери.

– Кто-то пришел, – пробормотала девушка.

Раздраженно поднялся с дивана, натянул штаны и футболку, поплелся открывать дверь. Не посмотрев в глазок, распахнул ее и хотел послать далеко и подальше, но пришлось захлопнуть рот, не произнеся и слова. На пороге стоял Борька.

– Что-то случилось? – недовольно спросил, продолжая хмурить брови, не ощущая никакого беспокойства. Подсознательно я боялся ночных звонков и ранних приходов, был стереотип, что такие вот моменты ничего хорошего не приносят.

– Мне нужен твой совет, – Боря смущенно на меня смотрел сквозь линзы своих очков.

– Прям с утра? Борька, ты там не свихнулся? На часах…– схватил его руку, взглянул на время. – Всего восемь!

– Вопрос жизни и смерти!!! – запальчиво он воскликнул. Я напрягся, некоторое время смотрел, не мигая, пытаясь без его пояснений понять, что случилось. И вправду, выглядел он взволнованным, бледным, непривычная щетина на щеках, заметно нервничал.

– Ладно, проходи! – направился на кухню не оборачиваясь, дабы окончательно проснуться. С утра я редко нормально соображаю, особенно в выходные. Более адекватен становлюсь после чашки кофе и сигареты.

– Дим? – раздался из комнаты сонный голос Лены.

– Спи, – сказал ей, прикрыв дверь. В молчании прошли на кухню. – Чай, кофе? – поставил чайник, достал чашки. В одну из них насыпал растворимый кофе, варить было лень.

– Мне тоже кофе, – попросил Борис.

Пока чайник закипал, взял с подоконника сигареты, прикурил, щурясь, смотрел в окно, собачники уже выгуливали свою живость во дворе. Свободной рукой потер лицо. Повернулся к другу. Его глаза смотрели и грустно, и радостно. И весь он изнутри сиял.

– Я познакомился с девушкой! – выпалил он, словно выстрелил.

Было видно, что это событие выбило его из привычной колеи. Обычное явление для меня, познакомиться с девушкой, завести легкие отношения, но не для него. Как-то не получалось у Бориса находить общий язык с барышнями, те предпочитали нарушителей спокойствия типа меня, а правильный Борис навевал скуку. Хотя мне с ним никогда не было скучно, мы с ним были как инь и янь, дополняли друг друга.

– Поздравляю! – от души порадовался за друга.

Зажав зубами сигарету, разлил кипяток. Чашки поставил на стол и сел напротив, согнув ногу в колене, придвинул пепельницу к себе. Борис всматривался в мое лицо.

– Она такая милая. Такая хорошенькая. Если бы только видел ее глаза… – он мечтательно замер, взор был куда-то устремлен поверх моей головы, я сомневался, что рассматривает рисунок на обоях. Мне бы промолчать, но не выспавшийся, собеседник я никакой. Мечтал вернуться к теплому бочку своей девушки.

– Боря, ближе к делу. Мне до ее прекрасных глаз по барабану, – докурил сигарету, потушив ее, взял кружку. Все-таки надо было сварить, растворимый – это вариант, когда варить нечего.

– Ей нет восемнадцати, – грустно признался Борис, опуская печальные глаза, покрутил кружку, водя пальцем по ручке. – Я не знаю, что делать.

– А что ты с ней хочешь сделать? – моментально развеселился, со смешинкой наблюдая за другом.

Мне, правда, не приходилось быть на его месте, в школе бегали по пятам малявки, но это была больше любовь глазами, они от страха не могли приблизиться ближе, чем на сотню метров к своему «объекту». В университете все было проще, под уголовную статью не попадешь.

Борис вскинул голову, устремил на меня глаза. В упор, словно киллер, направив дуло пистолета. Было неуютно. Прикрылся кружкой, дабы не дразнить гусей.

– Я хочу с ней состариться. Я хочу видеть в ее глазах себя. Слышать смех наших детей. Просыпаться с ней. Засыпать с ней. Я другую не хочу…только ее, – чеканя каждое слово, прошептал друг, заставляя стыть мою кровь, ощущать, как вдоль позвоночника бегут мурашки. Это было сказано просто, но с чувством. Я так никогда не говорил. Взглянул из-под полуопущенных ресниц на Бориса.

– Так в чем проблема? Заделай ей ребенка и женись, – шутливо посоветовал, но улыбка сползла, когда глаза Бориса зажглись, словно сам до этого не додумался. И кто тянул меня за язык? Он вскочил на ноги, намереваясь уйти, пришлось поспешно хватать его за руку через стол, сажать на место. – Я пошутил! Ты ведь не собираешься следовать моему совету?

– Я вполне серьезен.

– Боря, не пори горячку. Сколько ты ее знаешь? День-два?

– Неделю, – сконфуженно признался друг, глядя на меня сквозь очки. – Но ты не понимаешь. Я влюбился еще до того, как она со мной заговорила. Я стоял в магазине и не мог отвести от нее глаза. Я же влюбился в нее со спины, не зная, как выглядит она сама! Просто все изнутри кричало мне: Боря, вот твоя суженая! И тут она посмотрела на меня. И всё, что тревожило, заставляло беспокоиться, стало настолько неважным, главное, чтобы она была рядом, ради нее готов свернуть горы, достать Луну с неба, сделать невозможное возможным.

– Боря…Это же… – я растерянно замолчал, пытаясь хоть на минутку представить, каково встретить своего единственного человека. Увы, фантазии мне в этой области явно не хватало. – Это, наверное, круто! Если это твое, оно никуда не денется! Я, извини, ничего толкового тебе не скажу, могу только шаблонными словами повторить известные истины. Уверен, что тебе повезло, вот так сразу встретить ту, единственную!

– Ты правда рад? – неуверенно промолвил друг, внимательно рассматривая мое лицо, словно не верил, что я могу без шуточек порадоваться за него.

– Да, поверь, я счастлив, потому что ты счастлив! Я могу только подозревать, что творится у тебя в душе, какой калейдоскоп эмоций ты испытываешь! Надеюсь, на свадьбу позовешь? – в конце ухмыльнулся, заставив Бориса так же улыбнуться.

И между нами вновь возникло незримое взаимопонимание без слов, больше говорили глаза. Есть любовь на уровне инстинктов, когда понимаешь свою половинку еще до того, как будут сказаны слова, так и у нас дружба с Борисом на уровне тонкой материи.

Я люблю раннюю Москву. Когда еще большая часть жителей города спит. Родился в столице, только учась в университете, понял, как мне повезло, что Москва родной город и мне ее покорять не надо. Были места, которые манили, там никогда не затихала жизнь, вечное движение. Вокзалы относились именно к таким местам, вечных встреч и расставаний. Поезд пришел утром. Улыбаясь своим мыслям, ощущал внутреннюю радость за удачную командировку, сумел вместо трех дней уложиться в два, предвкушал скорую встречу с Леной. Я соскучился по жгучей брюнетке.

Неподалеку от вокзала стояла сонная женщина, перед ней лежала большая охапка ромашек с крупными цветками. Вряд ли она ими торговала, скорее всего, везла их с дачи.

– Продадите? – подошел к ней. Женщина удивилась, потом улыбнулась, поспешно вытащила цветы, назвав за букет символическую сумму.

– Кому это вы?

– Девушке своей, – протянул деньги, подмигнул и направился к метро, которое только открылось.

Предупреждать ее о своем приезде не стал, во вчерашнем телефонном разговоре и словом не обмолвился, что приеду раньше, чем планировалось. Даже погрустили по этому поводу. Летом работы было как никогда много. Полчаса в подземке, десять минут пешком до ее дома. Возле подъезда никого не было, доставая ключи из кармана рюкзака, насвистывая какую-то мелодию, поднялся на четвертый этаж. Время на часах показало почти семь. Она, скорее всего, еще спала. Ленка была типичной «совой», утром с трудом просыпалась.

В прихожей было темно, бесшумно разулся, потом споткнулся о мужские ботинки. Странно, вроде вся моя обувь была в тумбочке. На цыпочках направился в комнату, представляя, как осыплю ее цветами, поцелую в сонные пухлые губы, как недовольно дрогнут ее ресницы, пробуждаясь, а после мы займемся потрясающим сексом. Жадным, поглощающим. От этих мыслей я не обращал внимания на поскрипывание дивана в комнате, взялся за ручку и открыл дверь. Окна была не зашторены, и солнечные лучи падали прямо на двоих. Продолжая улыбаться, смотрел на обнаженную спереди девушку, скачущую верхом на незнакомом мне мужике, у которого был виден лысоватый затылок. Она подняла голову и устремила на меня взгляд, в глазах застыло удивление, паника, но это не мешало ей выгнуть спину и громко застонать одновременно со своим партнером.

Цветы выпали из рук и ковром легли возле ног. Все еще не осознавая произошедшее – мозг отказывался воспринимать увиденную картину – я торопливо поспешил покинуть квартиру, захватив свой рюкзак. Выйдя из подъезда, потерянно оглянулся по сторонам, прошел несколько метров, не понимая, куда иду, что мне делать, о чем думать. Я находился в каком-то вакууме, во мне была только пустота. Никаких четких мыслей, никаких вопросов. Наконец в каком-то дворе сел на скамейку, достал сигареты. Руки тряслись, не с первого раза удалось прикурить. Только ощутил, как дым проник в легкие, давая возможность глубоко вздохнуть, медленно выдохнуть сквозь зубы, сразу же навалилась безудержная злоба. Сдерживал себя, сжимая-разжимая кулаки. Сейчас ко мне было опасно подходить.

В кармане зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Бориса. Сделав глубокий вздох, заставляя себя успокоиться, чтобы голос звучал ровно, поднял трубку:

– Привет, ранняя пташка! Неужели по мне так соскучился, что никак не дождешься встречи!

– Привет. Ты все еще в Питере? – голос Бориса был сухой, напряженный.

Вот не зря же были у меня предрассудки по поводу поздних и ранних звонков, особенно когда внутри все замерло от дурного предчувствия. Перестав улыбаться, серьезно спросил:

– Что случилось?

– Так ты где? – мне показалось, что друг даже хлюпнул носом.

А это было выше моего понимания. Борис плакал только когда разбивал коленки, а это было так давно.

– В Москве. Только приехал.

– Дим… Если она умрет, я себе этого не прощу!

– Кто умрет? Ира? Что происходит? – я никак не мог понять смысл разговора.

Борис реально зарыдал в трубку. Я испугался, вскочил на ноги, вслушиваясь напряженно в противоположный конец. Суховатый до эмоций друг редко позволял себе выплескивать чувства.

– Ты где сейчас? – но мне никто не отвечал, только какие-то бессвязные звуки доносились.

Наконец-то он смог назвать адрес. Оказалось, это была больница, где работал Олег. Не теряя минуты, поспешил к метро, направился по адресу, задвинув свои проблемы и разочарования на задний план. Что могло произойти с милой подружкой Бориса, что тот так напуган и рыдает как кисейная барышня? Пока ехал, всякого разного придумал, любой писатель-фантаст мог бы позавидовать моему воображению.

– Ира?! – удивился, когда мы столкнулись в коридоре больницы.

Девушка подняла на меня красные уставшие синие глаза. Ее лицо было бледным, с тенью усталости. Догадался, что она не спала ночь. В руках держала стакан с водой и кофе.

– Он не адекватен, едва мы сюда приехали. Всю ночь метался из угла в угол. Я не могу его успокоить, уже думаю позвать медсестру, чтобы ему вкололи успокоительное.

Вместе направились в холл, я не задавал вопросов, как они тут оказались. Борис сидел на стуле, спрятав лицо в ладонях. Я опустился перед ним на корточки. Он поднял на меня глаза, прищурил их близоруко. Вид у него был краше в гроб кладут. Искусанные губы нервно поддергивались.

– Что случилось? – спокойно спросил. – Любимая футбольная команда проиграла? Или ведущий игрок получил травму? Что ты рыдаешь тут, как девица! – его губы дрогнули от моих слов в подобие улыбки. – С тобой невозможно разговаривать по телефону. Напугал до смерти. Пока ехал, такую историю придумал. Я переживал, что с Ирой случилась беда, а она здорова и жива!

– Дим…– он сжал мое плечо, облизнув губы. Лицо окаменело, исчезли всякие чувства. – Это Наташа.

– Я не понимаю, – недоуменно перевел взгляд на Иру, она опустила глаза.

Что-то здесь происходит, главное, все в курсе, а я в неведении. А еще было стойкое ощущение, что скрывали, утаивали.

– Она сейчас в операционной.

– Аппендицит? – предположил я. – Так от еще никто не умирал.

– Нет… Он ее избил.

В голове зашумело. «Он ее избил» – каждое слово, как удар хлыста, свистело внутри. Я сжал зубы, продолжая сидеть перед Борисом. Вспомнил ее синяки на руках, ее манеру последнее время одеваться с закрытыми рукавами и высоким горлом. Видел, спрашивал, но никогда не лез дальше полученных ответов. Слепец! Борис, видно, хотел что-то еще сказать или рассказать нечто большее, чем эту короткую фразу.

– Это не в первый раз? – в горле запершило.

Стало противно от самого себя, что не сумел любимую подружку защитить! Какой я после этого друг? Одно название.

– Нет. Он ее бил с первого дня после свадьбы.

– И ты знал? Ты знал?! – прошипел я, удерживая взгляд Бориса, мне очень хотелось схватить его за грудки и хорошенько потрясти.

Он сглотнул, виновато отводя глаза в сторону.

– Она первый раз пришла по осени. Сильно побитая, босиком, в легком платье, насквозь промокшая. Я тогда вызвал Олега, ибо она отказывалась идти в больницу, с ее побоями сразу бы вызвали ментов. Мы ее просили добровольно написать заявление на него, но она ни в какую. Люблю и точка. Единственное, попросила ничего не рассказывать тебе. Ну, ты ж понимаешь, она боялась, в гневе ты его убьешь или покалечишь. Переживала, чтобы ты не сломал себе жизнь из-за эмоций. Вспомни свой день рожденья. Ты не скрывал перспективы его дальнейшей жизни. Я же не просто так спросил, что будет с ним, если ты узнаешь обо всем…

– Господи, я же видел эти синяки, я же мог заподозрить, но послушно верил в ее сказки. Какой же дурак! – вскочил на ноги и заметался из стороны в сторону, проклиная себя за слепоту, за доверчивость, за то, что больше уделял внимания своей жизни. – Он мне с самого начала не нравился! Я его урою! Сукин сын!

– Дима, успокойся! – Борис схватил за руку и насильно усадил рядом.

Пару раз пытался встать, но он крепко держал меня за запястье. Но удержало меня не это.

– Ты ей здесь нужнее, – сказал Борис, и я подчинился.

Мы сидели в ожидании новостей. Сердце заходилось от страха. Как только из коридора, куда вход посторонним воспрещен, кто-то выходил, чуть ли одновременно вздрагивали. Когда появился Олег, нервы были вымотаны окончательно, казалось, что больше нет сил на что-то реагировать. Он выглядел уставшим.

– Есть сигаретка? – брат посмотрел на меня вопросительно. Я пытался рассмотреть в его глазах приговор, но он хорошо собой владел.

– Ты ж не куришь, – заметил я, но достал сигареты и протянул ему пачку.

Он кивнул на выход. Борис последовал за нами, Ира предпочла остаться на месте, не мешая мужскому разговору. В курилке я и Олег закурили, Борис просто стоял рядом.

– Когда ты приехал? – Олег затянулся, провел ладонью по щеке.

Сейчас он намного старше своих лет выглядел, щетина накидывала лет пять сверху, тени под глазами придавали изможденный вид. Снял операционную шапочку, стал крутить ее, то расправляя, то сминая.

– Сегодня.

– Ты должен был завтра приехать.

– Так получилось. Ты что-нибудь скажешь? Или, может, о погоде поговорим? – раздраженно бросил, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Еще пару минут неизвестности, и я просто лопну от переполнявших эмоций.

– А что погода? – Олег посмотрел на небо, проследил за проплывающими облаками. – Наверное, будет жарко. Как-никак, лето на носу.

– Олег! – мне хотелось его придушить за то, что ничего не говорит о состоянии Наташи, за то, что болтает о какой-то чепухе, когда есть тема и посерьезнее.

Он выбросил сигарету, начал рассматривать свои руки. Я начал пугаться, не подавая вида. Это была привычка отца, когда тому нужно было сообщить плохие новости родственникам, он некоторое время рассматривал свои руки, словно собираясь мыслями.

– Состояние крайне тяжелое, – осторожно начал брат, подбирая каждое слово, поднося к лицу пальцы. Нехорошее предчувствие засосало под ложечкой. – Мы провели операцию. Была кровопотеря.

– Ты что-то недоговариваешь, хватит тянуть кота за яйца! – подозрительно прищурился, мне надоело ждать новостей.

Олег поднял глаза и не мигая произнес:

– Она была беременной. Срок около десяти недель. Он в основном бил ее по животу. Мы сделали все, что смогли, но у меня нет уверенности, что она когда-либо родит.

Я отвернулся, поднес ладонь ко рту и впился зубами в кожу, не видя ничего перед собой. Как же так? Если бы я знал все с самого начала, этого дня, этих слов никогда бы не было. Она бы немножко поплакала, но потом бы мы посмеялись.