Беременна на заказ

– Совсем?

– Совсем. Благодаря тебе.

– Прости, – примирительно улыбается, думая, что за одну улыбку я его прощу и забуду все неприятности, в которые он меня втягивал и втягивает по сей день.

– Бог простит.

– Ой, давай без пафоса.

– Давай, – пожимаю плечами, подхожу к скамейке. Долго стоять на ногах уже тяжело, поэтому с удовольствием присаживаюсь. Даня садится рядом.

– Я Нику должен денег, если не верну в течение недели, он меня уроет. Понимаешь? – осторожно и тихим голосом откровенничает братишка.

Сначала я привычно стискиваю кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, считаю до пяти, храня молчание. Давлю в себе желание тут же кинуться улаживать его проблемы, выдыхаю. С полной невозмутимостью смотрю на брата.

– И правильно сделает.

– Ты сейчас серьезно, Карин? Он меня убьет! Слышишь? – Даня волнуется, глаза бегают из стороны в сторону. Не понимаю, на что он рассчитывает? Я уже однажды помогла, вышло боком, теперь пас.

– Интересно, если он тебя убьет, мой долг из-за тебя и Глеба мне спишет? Как ты думаешь?

– Странное чувство юмора у тебя, Карина, – всем своим видом демонстрирует оскорбленную личность. – Ты циничная стала! Никакого сочувствия ко мне!

– А ты мне сочувствовал? – внезапно взрываюсь, сверкая глазами. Тут же делаю глубокий вдох, успокаиваюсь. Брат сжимает зубы, на скулах от напряжения ходят желваки. – Ты с Глебом меня подставил, из-за вас я теперь должна Нику большие деньги!

– Но благодаря своему любовничку, Глеб сейчас мотает срок.

– Я защищала свою дочь, – Вя спокойно выдерживаю презрительный взгляд Дани. – Сейчас защищаю себя, поэтому не стану тебе помогать. Натворил делов, умей их самостоятельно расхлебывать, не обворовывая родную бабушку и сестру. Тамара! – Встаю со скамьи, ожидая, когда дочка прибежит ко мне.

– Какая же ты… – Появление племянницы заставляет Даню проглотить ругательное слово, я лишь усмехаюсь, беру дочку за руку.

Терять близких больно. Эти потери могут годами вызывать боль в сердце. Возможная потеря брата никак во мне не отзывается. Наверное, подсознательно я ждала этого момента, когда тонкая ниточка между нами оборвется. Теперь моя семья – Тамара. И на время малыш внутри меня. Их я буду защищать, потому что дети не должны страдать из-за ошибок взрослых.

* * *

Непривычное волнение зашкаливает. И все из-за того, что Тимур Ринатович сообщил мне, что встретит на вокзале. Пришлось ему сказать номер поезда и вагона.

Странное возбуждение охватывает меня с самого утра, как только поезд тронулся в сторону столицы. Пытаюсь думать о Тамаре, о нашем с ней скором счастливом будущем, но мысли то и дело сворачивают в сторону отца малыша, толкающегося во мне.

Я даже позволяю на секундочку себе вообразить, что мы с ним состоим в романтических отношениях. Мне безумно приятно осознавать, что кто-то будет меня встречать. Правда, через мгновение встряхиваю головой, напоминая себе, что страдать ерундой мне не положено. Будь я немного наивнее, не беременной по заказу и без проблем в жизни, можно было бы себе позволить помечтать о зефирном будущем с серьёзным мужчиной, а так…

Поезд в Москву прибывает строго по расписанию. Пассажиры заранее готовятся к выходу, некоторые сразу же бегут к тамбуру, чтобы выскочить в первой пятерке из вагона. Я не спешу, так как мне, по сути, спешить некуда. Прием на УЗИ и на тест назначен на три часа дня; толкаясь с желающими быстрее выйти, можно ненароком подвергнуть малыша опасности, мало ли кто случайно толкнет меня локтем в живот.

Как только я ступаю на перрон, сразу же замечаю Тимура Ринатовича. Не заметить его невозможно, он единственный из встречающих выглядит так, словно вот-вот отправится на съемку для глянцевого журнала— рекламировать дорогие костюмы для деловых мужчин.

Солидный, неулыбчивый, внимательно разглядывающий пассажиров. Мне отчего-то захотелось вернуться в вагон и отправиться обратно домой, но я подавляю в себе этот приступ непонятной паники и шагаю к нему навстречу.

– Здравствуйте, Тимур Ринатович, – смотрю прямо в глаза, считая, что таким образом показываю мужчине свою серьезность и собранность.

– Здравствуйте, Карина Романовна. Как доехали? – Его темные глаза не выражают ничего, кроме вежливого интереса.

Где-то в глубине души испытываю досаду и разочарование. Мысленно себя одергиваю. Понятное дело, что ни о каких чувствах между нами речи быть и не может, поэтому мои глупые фантазии не имеют никакого права существовать. И вообще, это гормоны, скорее всего, сбивают меня с правильного настроя.

– Вы, наверное, голодны. Заедем перекусить.

– Тут возле вокзала торговый центр, на шестом этаже фуд-корт, можно туда зайти.

– Фуд-корт? – Темные брови мужчины удивленно ползут вверх, несколько секунд он смотрит на меня, не мигая, а потом качает головой. – Нет, мы перекусим в нормальном ресторане недалеко от клиники. Хорошо?

– Как посчитаете нужным, – пожимаю плечами. Кто я такая, чтоб спорить со своим заказчиком. Интересно, Милана объявилась? Я ей через день звоню, но абонент по-прежнему недоступен.

Вышагивая рядом с Тимуром Ринатовичем, замечаю, что он подстраивается под мой шаг. Видно, что не привык медленно ходить, но ради меня никуда не торопится. Мысленно улыбаюсь, шлю ему в карму положительные лучи. Его внимательность подкупает и располагает. Когда он распахивает заднюю пассажирскую дверцу своего черного джипа, мое сердце екает и готово таять, как мороженое на солнцепеке. Приходится себе напомнить, кто этот мужчина, и каким образом мы узнали о существовании друг друга. Романтики ноль, перспектив на будущее нет.

– Не холодно? – спрашивает, как только заводит мотор и меня со всех сторон начинает обдувать холодным воздухом. После жары на улице это прям чистый кайф, но это еще и риск простудиться.

– Если можно, сделайте воздух потеплее. Боюсь заболеть, – виновато улыбаюсь, встречаясь в зеркале заднего вида со взглядом карих глаз. Через пару секунд на меня уже дует воздух комфортной температуры.

Мне нравится машина. Похожа на ту, на которой раньше ездил Назар. И пахнет так же: кожей, корицей и кофе. Теперь у меня этот запах прочно будет ассоциироваться с уверенными мужчинами, которые знают толк в жизни. Еще нравится, как я себя чувствую рядом с Тимуром Ринатовичем: как за каменной спиной. Я его толком не знаю, но почему-то на все сто процентов уверена, что он не оставит меня наедине с проблемами, связанными с ребенком. Не кинет на деньги, выполнит все обязательства, которые взяла на себя его жена. Думаю, что мы сумеем сохранить понимание до самых родов. На морального абьюзера не похож. Хотя… Глеб тоже был не похож, а выяснилось, что и руку запросто мог поднять, и ребенку навредить.

– Все хорошо? – внезапно подает голос Тимур Ринатович, когда машина останавливается на светофоре.

– Да. А почему вы спросили? – Вновь смотрю в зеркало. Вновь ощущаю приятное тепло под грудью в области сердца.

– Вы хмурились, видимо, о чем-то плохом задумались. Какие-то проблемы?

Не мужчина, а идеал в реальной жизни. Разве такие внимательные и наблюдательные мужчины бывают? Даже Назар не всегда замечал смену моего настроения, а ведь мы с ним были близки, а тут совершенно чужой человек, но чувствует меня так, словно настроен со мной на одну волну И его вопрос о проблемах так и побуждает все о себе рассказать.

– У кого-то не бывает проблем? – усмехаюсь, отворачиваюсь к окну. Даже у людей, у которых полно денег, есть проблемы. Пусть другого формата, но суть от этого не меняется.

– Я могу чем-то помочь?

Да. Можете мне вот именно сейчас, не дожидаясь рождения ребенка, выплатить оговоренную сумму по договору. Я закрою чужой долг перед Ником и, наконец-то, свободно вдохну полной грудью и буду крепко спать без переживаний.

– Все в порядке, – заставляю себя беззаботно улыбнуться, только судя по выражению глаз в зеркале, моей улыбке не верят. Ну не вываливать же на него свои проблемы! Хотя хочется поплакаться, пожаловаться, залезть на ручки и позволить все за себя решить.

– Мы приехали. – Машина действительно останавливается возле какого-то приличного ресторана.

Я против воли начинаю нервничать, одергиваю на себе платье для беременных. Наряд вовсе не для таких пафосных мест, вот костюм Тимура Ринатовича к месту, а на меня будут смотреть, как на приживалку. Мне знакомы надменные взгляды с пренебрежительным выражением на лице. С Назаром я часто бывала в дорогих ресторанах своего города, именно он мне втолковывал, что я не должна обращать внимания на то, кто и как посмотрел, что сказал. До сегодняшнего дня мне удавалось не слышать шепоток в спину, не видеть презрительных взглядов. Сейчас что-то изменилось. Что именно, никак не могу понять.

Глава 7

Судя по тому, что администратор здоровается с Тимуром Ринатович, называя его по имени-отчеству, делаю вывод, что он часто тут бывает. Нас ведут к столику, расположенному в дальнем конце зала. Он спрятан от посторонних глаз и мимо него не ходят люди. Тимур Ринатович отодвигает для меня стул, и после того, как я удобно устраиваюсь, садится напротив меня. Тут же появляется официант и протягивает нам меню. Желудок сразу же напоминает, что время обеда. Глядя на названия блюд, хочется всего и сразу, но переводя взгляд на цены, хочется всего лишь воды.

– Заказывайте все, что хотите, – впервые бывший муж Миланы мне улыбается. Завороженно смотрю на его губы, чувствуя, как сама робко улыбаюсь в ответ. Смущаюсь еще сильнее, совсем низко опустив голову. Неужели мой голодный и изумленный взгляд виден посторонним? Хотя, чего скрывать, есть хочу, я не завтракала.

– Вы, главное, не позволяйте мне обжираться, а то на следующем приеме Светлана Владимировна будет ругать за большой набор веса.

– Часто вас врач ругает?

– Нет, я хороший пациент, все предписания соблюдаю.

– В декрет на работе уже отпустили?

– Да, конечно.

– А кем работаете, если не секрет?

– Не секрет, я бухгалтер на заводе. Получаю немного, но на жизнь хватает.

– Настолько хватает, что решились на суррогатное материнство? – спрашивает без иронии и ехидства. Тимуру Ринатович словно действительно интересно и важно узнать, по какой причине я вдруг решила стать суррогатной мамой. Но он последний человек, с которым я буду откровенничать.

– У каждого есть причины. Не думаю, что для вашей жены это было прихотью. Она очень ответственно подошла к теме, к выбору матери, и очень переживала за процесс.

– Так переживала, что забыла поставить меня в известность, – настроение мужчины меняется, как погода в мае. Вроде вот только улыбался, а сейчас хмурится и недовольно поджимает губы.

– Обычно пары к этому решению приходят вместе. Может, Милана боялась вам сообщить о своем решении? – Мой вопрос остается без ответа, так как подходит официант и принимает у нас заказ.

Заказываю пасту с морепродуктами, салат «Цезарь», фруктовый чай и кусочек шоколадного бисквита. За семь месяцев беременности я ем реально за двоих, приходится иногда себя тормозить, напоминать себе, что лишние килограммы потом с трудом уходят.

– Я не знаю, – Тимур Ринатович смотрит на меня, крутя в руке стакан с водой. Я не сразу понимаю, о чем он, жду продолжения. – После свадьбы мои родственники ждали сообщения о беременности, я сам ждал, но Милана не беременела.

– Вы сами хотите ребенка? – осторожно спрашиваю, интуитивно опуская руку на живот. Я и малыш замираем и ждем ответа. Темные глаза устремляются на меня.

– Конечно, я хочу. Я всегда мечтал о большой семье.

– А Милана? – Судя по тому, как Тимур Ринатович внезапно отводит глаза в сторону, не спешит отвечать на вопрос, делаю вывод, что данную тему супруги не обсуждали.

Наверное, Милана рассчитывала на одного малыша, поэтому обратилась за услугой суррогатного материнства, а Тимур Ринатович ей сообщил, что думает о пятерых минимум. Вот она и сбежала. Объяснение по поводу исчезновения Миланы так себе, но хоть какое-то. Я не понимаю, как можно бросить ребенка, когда он скоро появится на свет. Неужели у Миланы не сжимается сердце от переживаний? Она не мучается бессонницей, гадая: как там малыш? Да, она не вынашивает дите под своим сердцем, но он ее, ее кровиночка. Я и то о нем больше беспокоюсь, чем родная мать. Хотя кому-то может показаться, что тревожусь из-за денег.

Приносят еду, на время перестаю нервничать. С удовольствием уплетаю пасту, периодически бросая на Тимура Ринатовича взгляды без какого-либо тайного умысла. Улыбаюсь, думая о том, что скоро этот мужчина познакомится со своим ребенком. Уверена, сегодня нам скажут пол, потому что до этого врачи никак не могли определить, кто прячется, мальчик иль девочка.

– А вы кого хотите? Мальчика или девочку? – Отодвигаю пустую тарелку из-под салата, двигаю к себе чашку с чаем. Тимур Ринатович давно съел свой кусок мяса с запеченными овощами, сейчас пьет кофе.

– Мне без разницы.

– Обычно мужчины ждут мальчика, наследника.

– Наследницей и девочка может стать, и не хуже мальчика управлять холдингом, который ей достанется в наследство.

– Я удивлена. – Мы одновременно улыбаемся, и напряжение, которое витает вокруг нас после разговора о Милане, спадает. – У меня тоже дочка. Ее зовут Тамара, ей четыре года.

– Такая большая? – удивляется Тимур Ринатович. – Но вам же двадцать два…

– Это не мешает родить в восемнадцать.

– Да, вы правы. Извините.

– Ничего обидного вы не сказали. Да, сначала меня отговаривали, пытались надавить на то, что я слишком молода, у меня ни кола, ни двора, куда я с ребенком на руках подамся. Но я счастлива, что сумела не поддаться общему прессингу и родила свою малышку.

– Отец дочери вас поддержал? Именно поэтому вы справились с трудностями? Родители были на вашей стороне?

Ложка зависает в воздухе, я вскидываю на Тимура Ринатовича глаза, неуверенно улыбаюсь. Говорить об отце Тамары я раньше боялась, сейчас не вижу смысла. Особенно теперь, когда я знаю, что прекрасно могу справиться одна, без мужского плеча рядом. Родителей у меня не было, а бабушка возглавляла тех, кто меня отговаривал рожать.

– Родители к тому времени умерли, а отец Тамары не знает о ней. Мы с ним расстались до того, как я сама узнала, что беременна. А когда узнала, он покинул город, и где его искать, я не знала.

И если бы мне кто-то дал адрес Назара, сказал в какую сторону он уехал, я бы все равно не отправилась его искать. Рядом с ним должна быть та, которая будет его безмолвно любить и не задавать ненужных вопросов. Будет им дышать, полностью в нем растворяясь. Будет его тенью, его опорой, его крепким тылом, несмотря ни на что, будь он злодеем или хорошим парнем. А я понимала, что жизнь Назара не для меня, что моей любви слишком мало, чтобы быть рядом с ним.

– Карина, – тихий голос Тимура Ринатовича заставляет меня отвлечься от своих мыслей. Он с беспокойством смотрит на меня. – Вы побледнели.

– Да? Здесь как-то душно.

– Тогда доедайте свой десерт и пешком прогуляемся до медицинского центра, он расположен тут неподалеку.

– Все нормально, – торопливо доедаю кусок шоколадного торта, запиваю чаем.

Когда я собираюсь встать из-за стола, мужчина уже оказывается около меня и протягивает руку. Я нерешительно за нее берусь и чувствую, как в ладони начинает покалывать. Задерживаю дыхание и встречаюсь с карими глазами. Судя по расширившимся зрачкам темных глаз, странное ощущение испытываю не только я, но и Тимур Ринатович.

– Пойдемте. – Он поспешно отводит глаза в сторону, а я отпускаю его руку.

Доброжелательные улыбки персонала в медицинском центре создают впечатление, что они рады тебя видеть. Здесь нет сумасшедших очередей из беременных женщин и просто женщин, пришедших на прием. Нет хмурых врачей, которые проходят мимо, ни разу не взглянув на ожидающих под дверью пациентов. В этом центре тебя радостно приветствуют, едва ты перешагиваешь порог.

Тимур Ринатович подходит к администратору, стоящей за стойкой, как только убеждается, что я удобно устраиваюсь на диванчике. Его забота подкупает, не на шутку трогает и пробуждает забытое ощущение быть для кого-то важной. Он относится ко мне, как к женщине своего ребенка, не просто как к инкубатору, который вынашивает его наследника.

– Карина, нам нужно к двадцатому кабинету. – Тимур Ринатович опять протягивает мне руку, опять возникает это странное покалывание в ладони, мы опять отводим глаза друг от друга.

На прием мы заходим вместе. Приходится скрыть свое удивление, напомнить себе, что мужчина, который взял на себя обязательства жены, имеет право быть в курсе моего здоровья, здоровья ребенка, и вообще, просто быть рядом. Так рядом, что я кожей чувствую его присутствие.

Врач, строгая пожилая женщина, задает стандартные вопросы. Взвешивает меня на весах, цокает языком, увидев вес. Я с улыбкой сообщаю ей, что перед приемом плотно поела. Давление у меня, как у космонавта, можно спокойно отправляться в полет. Эта шутка заставляет улыбнуться мужчину, сидящего рядом со мной. Я тоже улыбаюсь, забывая, что мы находимся на приеме, а не в кафе.

Потом мы вместе проходим в соседний кабинет, где я ложусь на кушетку и задираю до груди футболку. Мне хочется расслабиться, но присутствие Тимура Ринатовича заставляет меня нервничать. Когда на живот выдавливают гель и прикладывают датчик, поворачиваю голову в сторону экрана УЗИ.

Привычное волнение охватывает меня изнутри, малыш тоже просыпается. До этого времени он подозрительно тихо себя вел. Ровный голос врача называет параметры ребенка, сообщает, что все соответствует графику развития. Для неискушенного взгляда сложно понять, где ручки, где ножки, где голова, но я уже научилась различать на черно-белом экране, где что находится. И разглядывая пальчики малыша, чувствую, как на моих губах застывает нежная улыбка. Мне не позволено любить этого ребенка, но для меня он не чужой, пусть и не родной.

Когда врач включает динамик, чтобы послушать сердцебиение малыша, я обращаюсь взглядом к Тимуру Ринатовичу. Он сидит на стуле рядом с кушеткой и внимательно смотрит на монитор, наверное, пытается разгадать, что сейчас там показывают. Вид у него сосредоточенный, взгляд внимательный. Услышав сердцебиение, застывает, выглядит растерянным и дезориентированным, как после контузии. В это мгновение мне хочется взять его за руку и сжать, поддержать улыбкой и мысленно сказать, что все в порядке. Естественно, ничего подобного я не делаю.

В кабинете тишина, слышно только частое биение маленького сердечка, мое сердцебиение спокойное. Украдкой бросаю из-под ресниц взгляд на мужчину: он похож на статую. Не дышит, не моргает, не шевелится. Однако волнуется, его выдают руки. Он то сжимает, то разжимает пальцы.

Впервые вижу мужскую реакцию на УЗИ. Будучи беременной Тамарой, я была лишена такого ощущения, как делить радость ожидания с любимым человеком. Мужчины в этот трогательный момент, момент знакомства с ребенком при помощи УЗИ, сбрасывают свою броню, становясь совсем беззащитными, уязвимыми.

Тимур Ринатович не плачет от умиления, но его взгляд смягчается, и в уголках губ прячется очень интимная, не предназначенная для посторонних улыбка. В очередной раз ловлю себя на мысли, что этот человек будет замечательным отцом. Если бы я могла выбирать папу для своей дочери, основываясь на ощущениях и поступках, то выбрала бы этого человека.

– Вы уже знаете, кого ожидаете? – строгий взгляд врача обращается сначала ко мне, а потом перемещается на молчаливого мужчину. Я отрицательно мотаю головой. – У вас будет девочка.

– Правда? – Чувствую себя по-настоящему счастливой, словно это моя девочка внутри меня. Широко улыбаюсь и ищу поддержки во взгляде Тимура Ринатовича. Его глаза светятся гордостью и довольством. Он пытается спрятать улыбку, но она так и норовит появиться на его губах и намертво застыть.

Мне протягиваю салфетку, чтобы вытереть гель с живота, потом отдают три черно-белых снимка. Еще раз выслушиваю наставления по поводу того, что нельзя себя сильно утомлять, и прием завершается. Как только я и Тимур Ринатович выходим из кабинета, протягиваю ему снимки.

– На память. У меня есть еще с первого УЗИ, если потребуется, я могу вам их отдать.

– Спасибо, – голос его звучит немного сипло. И мне кажется, что он меня благодарит не только за УЗИ, а вообще за все, что сейчас вокруг него происходит. Но это я так думаю, а о чем на самом деле думает сам мужчина, мне неизвестно, спрашивать – не имею морального права.

– Сейчас попросят тест на отцовство сдать?

– Тест? Нет, не будет никакого теста. – Тимур Ринатович прячет снимки во внутренний карман пиджака, смотрит мне в глаза. – Я верю, что вы носите моего ребенка. После рождения для галочки сделаем анализ, а пока не вижу смысла подвергать вас и дочь риску.

– А если окажется, что девочка не ваша? – Такого варианта не будет, но мало ли какие тараканы бродят у него в голове.

– В любом случае, я ее заберу. Вы не в ответе за материалы, которые предоставила Милана. Ребенок не виноват в интригах взрослых. Не думаете же вы, что я могу отказаться от малышки?

– Думаю, – честно признаюсь. – У мужчин нет материнского инстинкта.

– У них есть воспитание. И если мужчина воспитан, как последний подонок, он себя так и будет вести. Если вы переживаете по поводу того, что я могу отказаться от своих слов, то мы можем составить новый договор между нами и подписать его.

– Не стоит, я вам верю. Тогда я свободна?

– Не совсем. – Серьезность его тона настораживает. Я напрягаюсь и пытаюсь угадать тему предстоящего разговора. – Мы можем поговорить в машине или зайти в какое-нибудь кафе. У вас еще есть время?

– Да, конечно. Мой поезд в семь вечера, а сейчас три.

– Тогда поищем уютное кафе возле вокзала.

– Там рядом торговый центр есть. Уверена, будет кафе по вашему вкусу.

– Главное, чтобы не было слишком шумно. Поехали?

– Да, – улыбаюсь. И пока мы вместе покидаем клинику, я пытаюсь мысленно набросать возможные темы будущего разговора. Скорее всего, это связано с ребенком, больше нам не о чем разговаривать.

Глава 8

В торговом центре во второй половине дня людей больше, чем утром. Я начинаю сомневаться, что нам удастся найти свободный столик на фуд-корте. Тимур Ринатович везде, где только можно, проявляет внимательность: то дверь откроет и придержит, то руку протянет, если видит ступеньки, то заслоняет меня собой от какой-то компании молодежи, когда мы оказываемся на шестом этаже торгового центра. Он неожиданно берет меня под локоть и тянет в сторону кафе, отгороженного от большинства точек быстрого питания. В кафе на входе нам выдают пластиковую карточку, находим уединенное место.

– Что вы будете? – Тимур Ринатович нависает надо мной, я вскидываю на него глаза. Ехать мне потом предстоит четыре часа, нужно хорошо поесть.

– Что-то не слишком тяжелое для желудка и зеленый чай с какой-нибудь булочкой, – улыбаюсь, смущаясь своей наглости, но потом сама себя одергиваю. Все же я кормлю его дочь.

Оставшись одна, проверяю свой мобильный телефон. Пара голосовых сообщений от дочери, где она мне рассказывает, чем занималась весь день без меня. Больше никто не беспокоил. Вот и славно.

Кладу одну руку на живот, вторую на поясницу, выпрямляюсь. Спина побаливает, по-хорошему заняться бы плаваньем в моем положении, но выделить деньги на бассейн я не могу себе позволить. Пока висит долг перед Ником, каждая копейка для меня ценна.

– Что-то болит? – На стол ставят поднос. Тарелка с овощным салатом, крем-суп с грибами, кусочек запеченной курицы. Кажется, много, но я съем. Даже чай с булочкой будут не лишними.

– Спина иногда побаливает, но это от нагрузки. Я, когда была беременна Тамарой, тоже маялась болями в спине. – На Тимура Ринатовича не смотрю, двигаю к себе поднос, беру вилку.

– А что врач по этому поводу говорит? – Его серьезный голос все же заставляет меня поднять глаза. Перед ним стоит всего лишь чашка кофе. Слишком много он его пьет.

– Рекомендует заняться плаваньем и йогой для беременных.

– А вы что?

– А я сказала, что подумаю, но на самом деле мне это не нужно.

– Это ваше здоровье, Карина, нельзя так наплевательски к нему относиться. Вы должны ходить на плаванье и йогу.

– Вы зря беспокоитесь.

– Я настаиваю! – четко произносит каждое слово, впиваясь в мое лицо серьезным взглядом. Я медленно жую. Для вида с ним стоит согласиться, проверять Тимур Ринатович не будет.

– Хорошо. Завтра запишусь, – примирительно улыбаюсь, с удовольствием переключаясь на ужин.

Его молчание меня совсем не напрягает. Мне кажется, что со стороны мы похожи на супружескую пару, зашедшую перекусить. Но это мои фантазии, я себе больше придумываю, чем есть на самом деле.

– Карина.

– Да?

– А какие у вас были договоренности с Миланой по поводу родов? – его вопрос вполне предсказуем. Я так и думала, что тема разговора будет одна: ребенок.