Рарник

Так, значит, игра… Это они так с нами играются?

Вдруг будто повеяло холодом, от которого замер внутренний диалог. А скорее – монолог, состоявший из одних вопросов. Ощущалось чужое и недоброе присутствие, словно нечто невидимое оценивающе разглядывало меня изнутри.

«Ну давай, тварь! Покажись! Вылазь! Я здесь, прямо перед тобой!» – мысленно проорал я, все еще чувствуя уверенность и силу гильд-мастера. Да, тела не было, но энергия кипела и переполняла тот участок пространства, который можно было бы посчитать здесь «мной». Сейчас я не боялся никого. Пусть из Тени вывалится хоть сам дьявол!

Тишина. Вокруг только неразличимый шепот вьющихся муши. Их хороводы явно обладали гипнотическим действием. Казалось, я мог смотреть на них вечно.

Гость ушел. Если что-то и было, то теперь его здесь уже нет. По крайней мере, чужое присутствие больше не чувствовалось. Я немного успокоился и смог мыслить яснее.

Итак, что мне сейчас показали? Собственное прошлое – или все же чужое?

Я слышал мысли того человека, но не знал ни его предыстории, ни того, чем все закончилось. Увиденного слишком мало, чтобы отождествить себя с ним. Полного доступа к его памяти у меня не было, а просмотренный фильм про ворон еще не повод для того, чтобы каркать!

Скорее, это только первый пазл некой картинки. Придется ждать следующего «сеанса», чтобы подтвердить или опровергнуть одну из двух версий. Пока же я склонялся к первой – мейн-танк и гильд-мастер каким-то образом трансформировался в виртуального кролика!

Но как? Почему? Съел что-то? Кого-то?

Смерть, кома, сумасшествие, сон, глюк, проклятие – что случилось с тем человеком? Неужели по сети теперь блуждает его призрак с обрывками памяти? Эдакий цифровой полтергейст в аду для игроков, где они искупают вину за миллионы погубленных мобов?

Но чью вину – свою или чужую? Я же ничего не помню! Уверенность в самобытии держится только на содержимом нашей памяти. На иллюзии ее преемственности, на воображаемой линии, протянутой из смутного прошлого в фантазию будущего. И этот ничтожнейший кусок информации определяет то, что мы считаем «собой»!

А ведь память так неустойчива. Ее наверняка можно имплантировать или подменить. Переходит ли с ней и ответственность за чужое прошлое? Откуда тогда преступнику знать, что он отбывает наказание именно за свое преступление?

Вот меня понесло… В любом случае, с рефлексией пока надо завязывать. Того и гляди начну отвечать сам себе, причем чужим голосом. А санитаров тут нет, вязать в Тени меня некому.

Стоп! Сестренка должна что-то знать! В том видении она выглядела моложе лучницы, которая разметала мои камни по пляжу. Как Лапуля попала в Сансару? Пошла по стопам брата, а может, просто кончились его деньги?

Так что делать? Попробовать рассказать ей все?

Воображение нарисовало картинку, как страшненький моб прыгает Лапуле на ручки и, брызгая ядовитой слюной, пытается выговорить что-то разумное. Клыки бессильно щелкают, у него не получается, и тогда он многозначительно сопит и подмигивает, рисуя на песке ребус за ребусом: «Родная, я же братик твой! Дай-ка обниму тебя мохнатыми лапками…»

Но вдруг это как-то навредит ей?

Нет, нельзя рисковать. Это мой квест. Моя тайна. Разберусь сам, не втягивая Лапулю в мутную и наверняка опасную историю. Хватит с нее и драчливого кролика с жалобным взглядом. Я едва не оставил ей шрам. Поберегу сестренке психику, но буду рядом. Не хватало еще, чтобы она разделила карму своего непутевого брата!

К счастью, долго искать не пришлось – Лапуля все еще оплакивала истерзанное тело волчицы. Перепаханный берег выглядел так, словно с ящерами сражалась целая пати. Должно быть, девушки-хантеры сильно привязываются к своим петам. Тупой бездушный моб отдал за хозяина жизнь, и Лапуля трогательно рыдала над образом, который нарисовала себе.

Ее «добрая волчица» – очередная иллюзия. Люди, видимо, обожают строить из них клетки, но, в отличие от меня, никогда не покидают тюрьмы тела. Неизвестно, кем я был раньше, но теперь хотя бы есть возможность иногда менять камеру. Правда, на столь же душную и тесную.

Наконец Лапуля успокоилась и высморкалась, оставив труп волчицы в покое. Злобно пнув дохлого ящера на прощание, она решительно направилась к лесу.

Я поспешил следом, опасаясь потерять ее из виду. Надо срочно найти новое тело. Причем такое, что позволяло бы находиться рядом с сестрой. Хотя бы мелкую птичку, шмеля или бабочку…

В джунглях беззаботно чирикали целые стаи яркой пернатой мелочи, но ни синего, ни красного сияния от них не исходило. Пичуга для меня маловата. Впрочем, какой от нее толк? Чем я в таком теле помог бы сестре? Ел бы с рук и пел воодушевляющие песенки в бою вместо барда? Музыкального слуха у меня никакого – Лапуля бы эту птаху ощипала и съела.

Внезапно сестренка остановилась и замерла, что-то заметив. Чуть покачиваясь на носочках, она приняла боевую стойку, но лук доставать не спешила.

Снова ящерка? К сожалению, в Тени я страдал близорукостью – вокруг меня клубилась надоевшая серая дымка.

Выковыряв из земли небольшой камень, Лапуля подняла его и, размахнувшись, бросила. Потом, как циркуль, ловко крутанулась на одной ноге, избежав столкновения с чем-то стремительным, приземистым и обтекаемым.

Животное пронеслось, едва не задев ее, но исчезло в тумане до того, как я его разглядел. Казалось, оно чиркнуло так близко, что едва не прихватило с собой половинку сестренки. Развернувшись, шустрая тварь повторила маневр с тем же успехом.

Наконец я признал в толстеньком, но стремительном существе обыкновенного лесного кабанчика. Лапуля была слишком быстра для него. Их танец напоминал корриду, где роль быка досталась целеустремленной, но бесконечно глупой свинке. Мощный торс и короткие ножки оказались совершенно бесполезны в неравном противостоянии с хантером. Сестренка однообразно и хладнокровно вертелась, а упрямый кабан раз за разом протыкал бивнями пустое пространство. Вскоре он вымотался и, обессилев, подошел почти вплотную к Лапуле, видимо, собираясь рухнуть ей на ноги, чтобы забодать в ближнем бою.

Лапуля, искусственно улыбаясь, стала делать комичные пассы руками, пытаясь успокоить животное. Поросенок недоверчиво смерил ее мрачным взглядом и подозрительно фыркнул.

Должно быть, сестре понадобился новый пет вместо волчицы. Класс «охотник» – приручает, кормит, а потом нагло использует. Настоящие живодеры!

Оп! Слабое голубое сияние! Да это же то, что мне нужно!

Я торопливо бросился к свинке, растворяясь в ослепительной синей вспышке. Мир распахнулся, и уже в следующий миг сестренка протягивала мне батон, ласково шептала, подмигивала и корчила умилительные и нелепые рожицы.

Вот тупица! Похоже, она всерьез думает, что кабан ждет от нее именно этого. Желуди давай, дурочка, желуди!

Я понятия не имел, как ведут себя настоящие свиньи. Хотя, наверное, многие девушки утверждали обратное. Постараюсь, чтобы мое поведение смотрелось естественным: чуть поднять «брови», сделать глупое выражение глаз, доверчиво протянуть влажный пятачок к хлебу.

– Ну давай! Ням-ням-ням. Ешь, глупенький, смотри, как вкусно, – Лапуля демонстративно откусила от булки, наигранно изобразив неземное блаженство.

Тьфу ты, ненавижу сюсюканье. От сестры несет «няшностью». Да кто так с серьезными кабанами общается? Еще бы розовый бантик с попоной на меня нацепила! Лучше бы пива дала, от мучного сало рыхлеет…

– Вкусненько-вкусненько! На, бери, милый, – продолжала сладостно ворковать сестренка, снова протягивая мне батон.

Некоторое время я боролся с желанием стереть это тупое выражение с ее личика и больно цапнуть за палец. Ну просто выбешивает этой нежностью! Что она как с теленочком… Я же суровая, брутальная тварь из темного леса! Ко мне со всем уважением надо! Только «Нью-Лайф»! Только хардкор!

Черт! Откуда всплыла боевая речовка? Что-то кармическое. Тупо пристрелит же…

Я нерешительно хрюкнул и опасливо поскреб копытами землю. Сестра примолкла и насторожилась, медленно потянувшись за луком.

Пришлось благоразумно сменить гнев на милость и, дружелюбно крутя хвостиком, давиться черствым батоном. Лапуля внимательно смотрела на меня, но руку от лука убрала.

Уфф… едва не переиграл. Вот когда еще можно так над сестрой поглумиться? И что теперь мне положено делать?

Дурашливо подпрыгивая, я сделал пару кругов вокруг хозяйки, всячески изображая радость от обретения столь высокого покровительства. Готов служить, рвать и топтать наших врагов!

Сестра нахмурилась. Похоже, мне не поверили. Что-то сделал неправильно.

Лапуля щелкнула пальцами, подавая команду, а я понятия не имел, что от меня хотят, и демонстративно повернулся назад, будто поискав взглядом объект, к которому она обращается.

Глаза сестренки смешно округлились.

Ну надо же… Похоже, шуток не понимает. Чувство юмора атрофировано. Я сел на задние лапки и понимающе развел копытцами. Не знаю, что было бы дальше, если бы из кустов в этот момент не вывалился Макс в компании с демоненком.

Парень тряс потрепанными птичьими тушками и открыл было рот, торопясь поведать эпическую сагу о славной охоте, когда Лапуля резко оборвала его, даже не дав начать:

– Посмотри на меня!

– Что? Ранение? – Макс испуганно оглядел девушку.

– Я нормальная?

Я возмущенно фыркнул. Зачем сразу так давить? Интересно, что было бы, если бы ей ответили «нет»?

– В смысле? – осторожно переспросил парень, ожидая подвоха.

– В прямом смысле! Глаза не красные? Речь не сбивчива? – Лапуля по-женски настойчиво подводила его к какому-то выводу.

– Да у тебя всегда… – Макс, видимо, хотел продолжить мысль, но вовремя остановился. – Нет, все как обычно. А что? – вкрадчиво спросил он.

Забывшись, я внимательно следил за диалогом, переводя взгляд с одного на другого.

– Не на меня, на него посмотри, – сестра кивнула в мою сторону.

Тут я понял, что сидел на хвостике в совершенно неестественной для животного позе. К счастью, успел вскочить раньше, чем Макс обратил на это внимание.

– Ах, да у тебя новый пет… – нерешительно заметил он, искренне не понимая, почему обычный свин занимательнее саги о поимке злополучных жар-птиц.

– Ты посмотри, что он делает, – девушка устало вздохнула, видимо, сомневаясь в своем здравомыслии. – На задних лапах сидит и на нас пялится. Я его даже отозвать не могу.

Макс смерил сестренку нарочито сострадательным взглядом. Я же, как ни в чем не бывало, старательно ковырял рыльцем в пыли, катая по кругу крупный желудь.

– Лапуль, ты не горячая? – участливо спросил парень. – Опять зайчики кровавые в глазах пляшут?

– Дурак! Да, этот такой же! Глаза те же самые!

Я поперхнулся, выплюнув желудь. «Те же» – в смысле, кроличьи? Или свинячьи? Да мне, похоже, хамят! Хотелось переспросить, но ведь опять только хрюкну! А вот с «отзывом» нехорошо получается. Исчезать и появляться из воздуха, как та волчица, я не смогу. Ну, спишите на баг, бывает…

– Ваше величество опять преследует Черный Кроль? Вы посвятили его в свои петы? – издевательски рассмеялся Макс. Он сильно рисковал, поддразнивая сестру. – А может, еще один и в этих пташках сидит? – Он потряс связкой жар-птиц.

– Хорошо. Смотри на ботиночки! – Лапуля топнула ножкой.

Мы оба перевели взгляд на ее обувь – черная, зашнурованная, с тупым носком. Что в ней такого?

Но Макс нашел незаметную бирку и изумленно присвистнул. Сел, пощупал, поднял взгляд на девушку, недоуменно покачал головой.

– «Каменное Сердце. И это тоже пройдет…» – старательно прочитал он. – Откуда такое? И опять сетовый бонус к ловушкам! Неужели тот же рарник?

Я скрестил на макушке уши, прислушиваясь. Ну да, мой сет. Для сестры ничего не жалко. А ты, долговязый гаденыш, от меня ничего не дождешься!

– Тот же рарник… – противным голосом передразнила Лапуля. – Бестолочь! А я о чем говорю?

– Кролик? Где ты откопала его?

– Не я. Он сам пришел! Сразу после того, как я взорвала элементаля!

– Водяного?

– Нет! В том-то и дело, что скального! Того самого, что угробил Сельфину и пати Зергеля! – Сестренка показала взглядом на плато, откуда до сих пор доносился шум боя. – Представь, специально стукнул камнями, когда на меня неслись два «рекса»! А потом убил одного из них!

– Скальный – и в джунглях? – недоверчиво уточнил Макс. – Ну ладно, пусть так… Убила элементаля, и пришел кролик. А этот кабан тут при чем?

– Тупица! Он из той же компании! – Глаза сестры покраснели. Она едва не расплакалась, понимая, что несет совершенно неправдоподобную чушь.

– Уже третий? И все они от тебя в полном восторге. Далеко не отходят. И чем же ты их прикормила? – с иронией спросил Макс. – Да ты их щелкаешь, как орешки! Сама Сельфина не смогла, а вот ты справилась?

– Я и не справилась бы! Использовала те разрывные ловушки, что выиграла на турнире. А перчатки с кроля еще и к ним бонус дают. Ящерицы едва не сожрали меня, пока ты где-то шлялся!

– Тише-тише. Я верю, спокойнее. Но зачем элементалю спасать тебя? И почему все чудеса происходят, как только ты остаешься одна? – поднял бровь Макс.

– Откуда я знаю? С одной легче справиться, вот почему!

– А с Бимкой что? Или эта хрюшка лучше?

– Бимка погибла. А про свина я же сказала! Он какой-то неправильный. Такой… э-м-м…черно-кролевый… – замычала Лапуля, видимо, пытаясь описать свои ощущения.

– Это нервное, – успокаивающе заверил Макс. – Так иногда кажется. У меня тоже бывает со своими демонами…

– Что у тебя бывает с демонами, мне безразлично, – холодно перебила Лапуля. – Ты слышал, как пьяный Пуси хвастался сетом? Лут с наших рарников не описан в каталогах!

– Сансара иногда вбрасывает и новые шмотки. Возможно, некоторые очень редки и потому ни разу не попадались, – возразил Макс. – Обычные рарники. Вам просто повезло.

– Просто? А Сельфину просто камнем придавило? А Мафа просто дурачилась, когда в Медузу Горгону играла? А про кролика-каннибала тоже просто все врут?

– Не знаю, – пожал плечами Макс. – Черный Кроль ведь даже не моб, а архетип. Этот ярлык вешают на все необычное. Рарники же по умолчанию ненормальны. Да и не только рарники! – ядовито добавил он.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы мобы выходили за пределы локации? Пусть даже рарники? – Сестренка покосилась в мою сторону и начала говорить шепотом. – Скальные элементали тут не водятся, значит, этот спрыгнул с плато над нами. А чтобы убежать от облавы, нужны мозги! И сразу после его смерти появляется чудаковатый кабанчик. Странное совпадение, верно?

Варлок не ответил, смерив меня цепким изучающим взглядом, и я невольно попятился, почувствовав себя голым. А ведь это еще один намек на латентную человечность. Если меня сейчас пустят на сало, то станет ли эта парочка каннибалами? Но даже людоеды не едят близких родственников!

– А давай убьем да проверим! – алчно облизнулся Макс, которому, видимо, нравились простые и быстрые решения. – Если тот самый рарник, то доберешь сет. А если нет, то на обед будет вкусный жареный поросенок.

– Я уже думала, – прошептала Лапуля, приветливо помахав мне ладошкой. – Но он же меня спас!

– С ума сошла? Ты сказала, что тебя спас элементаль, а это обычная хрюшка.

– Говорят, Черный Кроль легко меняет тела!

– Говорят, что кур доят! Это просто моб, пусть и рарный. Искусственный интеллект посложнее, но он не думает, а реагирует. Учится, но не мыслит. Ходячий алгоритм, машина!

– Да я понимаю, но мне до сих пор тот кролик снится. Мобы так не смотрят! – убежденно сказала сестра и на всякий случай вежливо мне улыбнулась.

Ход ее мысли мне нравился, а вот от долговязого задохлика придется избавиться. Страшненький, ядовитый, худой – не парень, а недоразумение. Видимо, мысленно уже примеряет полный сет с моей тушки. Я сестренке другого найду.

Похоже, варлок – это не класс, а диагноз математика-социопата. А может, проклятие, как посмотреть. Видимо, длительный дискурс с мелкими бесами калечит психику. А Лапуля не демон, ее не продифференцируешь и поверхностным анализом не возьмешь. Женские эмоции в привычные уравнения не втиснуть. Там математика не работает, уж слишком много всего понакручено.

– Ладно, пока не говори «нет». Просто отложим эту тему до вечера, – примирительно сказал Макс, видимо, что-то придумав. – Идет?

– Хорошо, – кивнула Лапуля, вставая. – Пошли. А народ все на скалах шумит, слышишь?

– Пусть шумят, а у нас все с собой! – зловеще ухмыльнулся варлок. – Птиц сдадим – и в пещеру. Там новая цепочка квестов. До вечера должны управиться.

До вечера этот болван не доживет! У меня есть время для подготовки несчастного случая. Получит делевел и сразу отстанет.

Я удовлетворенно хрюкнул и весело потрусил к хозяйке, как вдруг боковым зрением поймал на себе взгляд бесенка. Эта чертяка смотрела оценивающе и разумно!

Жесткая щетина на спине встала дыбом. Я резко затормозил и развернулся, но черные глазки демоненка вновь стали стеклянными – пустые и бессмысленные.

Но я только что видел в них искру разума! Неужели померещилось?

Макс шел следом, мечтая о румяной свинине, и, конечно же, об меня споткнулся. Замахав руками, он попытался удержать равновесие, но тщетно. Колючие кусты обрадованно затряслись, а потом стали грязно ругаться его голосом. Лапуля тут же заслонила меня, встав на защиту, и эта парочка вновь принялась громко выяснять отношения.

Я же стоял как вкопанный, уставившись на чертенка. Братец по разуму? Но зачем от меня прятаться?

Глава 7

Люди наконец сдали квест с птицами подозрительной и жутковатой старухе, что жила в ветхом бунгало на куриных ножках. Они так божественно-вкусно пахли, что тотчас захотелось их обнюхать и слегка прикусить. Заметив мой интерес, Лапуля сердито пшикнула, и я послушно отошел, демонстрируя покорность судьбе и лучшие свинские качества. Чтобы не пойти под нож вечером, нужно казаться славным и милым. Сестра должна полюбить поросенка, чтобы его мясо в горло не лезло.

Джунгли успели утомить удушливой жарой и высокой влажностью. Шкура противно прела, привлекая разнокалиберных паразитов, которые не счесывались даже копытцами. Приходилось забегать вперед, валяться в ласковой нежной пыли, а потом долго и сладостно тереться о грубую кору дерева.

Ко всему прочему, я зачем-то нажрался перебродивших плодов, многие из которых оказались червивыми. Теперь в брюхе ныло и жутко пучило. Как оказалось, кроликам и элементалям жить намного проще. Похоже, Сансара что-то напутала, поселив кабана в тропиках.

Я облегченно выдохнул, только когда увидел вход в пещеры. Там нас встретила прохладная сырость, что после душного леса показалось подарком небес. Сталактиты и сталагмиты застыли в извечной тяге друг к другу, напоминая клыки страшной пасти. Казалось, челюсти вот-вот сомкнутся, чтобы пережевать и выплюнуть наши останки в бездонный мрак пропасти. Где-то внизу традиционно журчала вода – без зловеще-темной реки не обходится ни одно подземелье. А судя по хорошо утоптанной тропинке, это, видимо, достаточно популярно.

Макс тихо чертыхнулся в темноте и зажег факел, осветив колышущуюся на сквозняке паутину. Лапуля нервно вздрогнула – многослойные седые полотнища скрывали под собой большую часть стен и закопченного потолка. Несколько коконов, внутри которых угадывались очертания гуманоидов, висели в темных углах зловещим предостережением незваным гостям. В одном из свертков что-то слабо шевелилось внутри.

– А-а-а… какая мерзость! – Сестра поспешила спрятаться за спину Макса. – Вскрой его, в нем что-то живое!

– Зачем? – ласково спросил он, наслаждаясь ее страхом и собственной мужественностью. – Там наверняка злющий моб. Разработчики обожают подобные штампы.

– А нам точно именно сюда надо? – По дрожащему голоску Лапули угадывалась запущенная арахнофобия.

– Конечно! – гордо кивнул Макс. – Квестовая цепочка кончается здесь. Не бойся, танковать будут петы. Они справятся. До тебя никто даже не дотронется.

«Справятся»? – Я оглянулся на коллегу, надеясь увидеть его солидарность и возмущение. С таким-то ростом справиться можно только с садовой улиткой. Но если бесенок и не согласился с хозяином, то не подал виду – все тот же бессмысленный взгляд пустых черных глаз.

– Ну, тогда ладно, – неуверенно согласилась Лапуля. – Больше всего на свете я боюсь темноты и пауков.

– А темноты-то чего бояться? – не понял Макс.

– А ты хоть представляешь, сколько в ней может прятаться пауков?

– Со мной тебе ничего не грозит! – Варлок подтянул живот и расправил плечи. Его взор был тверд и устремлен вдаль. – Я сам Пожиратель Тьмы!

– Тебе лишь бы пожрать, – устало вздохнула Лапуля. – Давай без неуместного пафоса. Домой хочу.

– Я понял. Минутку. Позову «войда»[27], и идем.

На фоне побледневшей Лапули парня буквально раздувало от сознания собственной важности. Меня затошнило от этого жалкого зрелища, и я пристально оглядел стену в поисках какой-нибудь козявки.

Вот, эта подойдет – милое мохнатое паукообразное, размером с кулак. Мощные хелицеры, три пары глаз, приветливый вид. Его дружелюбная мамочка, наверное, где-то глубже живет.

Осторожно подцепив рыльцем, я аккуратно повесил малыша на ногу варлока и уселся удобнее, чтобы насладиться эффектом. Паучок проворно полез вверх и деловито перебрался на плечо.

Я нетерпеливо засучил копытцами и развернул острые ушки в ожидании визга. Предвкушение наполняло меня радостным трепетом.

Макс краем глаза заметил движение, но невозмутимо продолжил вызов нового демона. Бесенок раздраженно пискнул и исчез, а на его месте возникла желеобразная синяя глыба. Закончив каст, парень осторожно подсадил насекомое на ладонь и аккуратно опустил на землю.

Я разочарованно и пристыженно засопел. Да он храбрец… Возможно, все не так плохо.

– Не мог подальше от меня выпустить? – жалобно спросила Лапуля, передернувшись от отвращения. – Паутина, мягкие яйца, бе-е-е…

– Арахнофобия естественна, поэтому подземелье заселяется пауками в первую очередь. Они намного популярнее оборотней и вампиров, – невозмутимо произнес варлок, важно оттопырив губу.

И было из-за чего – Лапуля не сводила с него восхищенного взгляда. Держать такую страшилку в ладони казалось ей настоящим подвигом. Я своими руками подарил врагу бонусный балл. Еще одна такая затея – и он уговорит сестру пустить меня на лут, не дожидаясь вечера.

Инициатива заслуженно перешла к Максу, и он возглавил нашу колонну. Войд плыл рядом с хозяином, а сзади к ним пугливо жалась Лапуля. Бедняжка тщательно осматривала стены, опасаясь нежданной атаки затаившегося арахнида. Я же путался под ногами, стараясь быть на виду и выглядеть забавным и смелым.

В этой пещере хорошо бы наладить производство превосходного паучьего шелка. Его бы хватило с избытком на пару-тройку ткацких фабрик. Невесомые рваные занавеси бесшумно колыхались в проходах, и казалось, что мы не идем, а плывем под водой в гроте. Краем глаза улавливалось смутное движение в боковых коридорах, но тени исчезали слишком быстро, чтобы я мог их разглядеть. В темных углах что-то страшно шуршало, а под ногами потрескивали хрупкие косточки, напоминая о тщете надежд и бренности жизни.

Наконец мы вышли в просторный сырой зал, переполненный полянками бесцветных грибов и лужами подозрительной слизи. Застоявшийся воздух наполнял сладковато-гнилостный запах – под веселый треск факела прозрачные сороконожки доедали человеческий труп, кишевший белыми червяками.

Макс поморщился от отвращения, а лицо Лапули стало белым, как молоко. Казалось, ее сейчас вырвет. На всякий случай я отошел подальше.

Сражаться с монстрами сейчас было бы уже перебором – хватит и того, что мы увидели. Все игровые каноны соблюдены, и люди напуганы – квест вполне можно засчитывать. Не понадобился даже музыкальный бэкграунд за кадром. Леденящие завывания или сдавленный крик за поворотом могли бы только испортить выверенный жутковатый дизайн.

– Бояться надо живых, а не мертвых! – Макс посчитал момент подходящим, чтобы выдать банальное, но очень спорное утверждение. – Местные мобы должны соответствовать нашему уровню. Нет смысла бояться.

Болван! Как будто такой смысл вообще есть. Никто никому тут не должен! Я провел достаточно времени в шкуре жалкого кролика, чтобы понять, что игрового баланса в Сансаре попросту нет. По крайней мере, со стороны мобов.

Думаю, сестренка их не боялась. Скорее, ее тошнило от отвращения, но этот недоумок не видит разницы. Пожалуй, не придется даже думать, как их разлучить. Могучий интеллект варлока сделает все вместо меня, причем гораздо быстрее.

Лапуля раздраженно махнула рукой, чтобы ей не читали морали, и, согнувшись, отбежала на несколько шагов в темноту. Похоже, ее мучительные и громкие спазмы – результат последней реплики Макса. От его пафоса начинало подташнивать даже меня.

Но тупице и этого показалось мало. Чтобы усилить впечатление, он подошел к разложившемуся трупу и наклонился, с интересом разглядывая обглоданное червями лицо. Новая вспышка судорожного кашля из темноты показала, что это действие возымело эффект.