скачать книгу бесплатно
Услышав его бормотание, Василий не удержался:
– Христофор Антонович. Entschuldigen Sie meine Frage, aber Woher Sie stammt? (Простите, мой вопрос, но откуда Вы сами будете родом?)
– Из Ольденбурга, – ответил тот и похвалил кадета, – А у тебя хорошее произношение!
– Спасибо.
– Что, Микуров, как кадетам в Академии языки преподают?
– Скверно.
– Отчего?
– Учителя по-русски ни бельмесы. Одна зубрёжка. Мне, конечно, оно без надобности. Я на четырёх языках изъясняться могу. Отец обучал. Хочу вот ещё турецкий освоить.
Миних усмехнулся:
– Ишь, ты! Никак с турецким султаном воевать собрался?
– Ну, а вдруг?
– Мой тебе совет: начни с польского!! Нынче у нас там козырный интерес! Смекаешь, о чём говорю?
– Нет, – растерянно признался тот.
– Эх, ты, Микуров! Запомни! Хочешь построить успешную карьеру – вникай в политику. Кто владеет сведениями, тот владеет миром! Ну, что? Нарисовал?
Василий протянул учителю чертёж.
– Дельно изобразил. Молодец! – похвалил Миних, внося грифелем собственные поправки в его рисунок.
– Христофор Антонович, а это правда, что Вы один Ладожский канал построили?
Миних рассмеялся:
– Ну, это ты хватил, Микуров! Разве может человек в одиночку канал построить?!
– Но ведь все расчёты Вы сделали?
– Это верно. Сделал.
– А можно посмотреть? – прошептал Василий.
– Чертёж? – удивился тот, – Конечно, можно. … Постой-ка, где же он? Ага! Вот. Гляди, коли хочешь.
И Миних, вынув из тугого чёрного тубуса бумажный свиток, раскинул его на пол. И тот лёг почти через весь кабинет, точно полотняная дорога. Васька чуть не задохнулся переполнившим его восторгом:
– Ух, ты! Вот это мощь…, – пробормотал он, – Силища!!
Бурхард Кристофор Миних происходил из бедной ольденбургской семьи и всего достиг собственным умом, усердием и талантом. Он был приглашен на русскую службу как инженер-гидростроитель для постройки Ладожского канала, который русские строили-строили, да так и не построили. А Миних приехал – и построил. Копать, конечно, было кому и без Миниха. Но надо было копать с умом; глубины соблюсти, перепады высот. Построенный Ладожский канал был крупнейшим гидротехническим сооружением того времени в мире; подумать только, 117 километров, со шлюзами и мостами!
Не успел Миних одну идею осуществить, как перед ним уже другую задачу поставили. После того, как двор юного императора Петра II в Москву переехал, Петербург вроде как и не нужен стал. И оставили Миниха в городе главным – пущай дальше в болотах копается, раз любитель такой.
Деятельный Миних всячески старался поддерживать опустевшую столицу. Он неутомимо давал обеды, балы, празднества в торжественные дни, делал смотры войскам, парады при спуске судов. И, помимо развлечений, неукоснительно внедрял в жизнь петровский план строительства Петербурга.
Анна Иоанновна, вступив на престол, решила вернуть столицу в Петербург. И Миних в кратчайшие сроки подготовил праздничное пышное торжество по случаю прибытия государыни и её двора, разыграв на Неве целое ледовое представление.
Императрица осталась довольна. Ей понравился трудолюбивый, умный и талантливый немец. И она предоставила простор его организаторскому гению. Едва внедрив в жизнь проект первого военно-образовательного учреждения Рыцарской Академии, Миних переключился на строительство и перестройку военных крепостей Петербурга, в первую очередь Кронштадта и Петропавловской. И делал это быстро и грамотно, следуя современным взглядам инженерной мысли.
Тут же императрица поручила ему провести реформу вооруженных сил в империи. И он вновь с рвением взялся за дело, умно и кропотливо заменяя петровскую «табель о рангах» новыми армейскими штатами. Под его руководством родились тяжелая конница и гусарские части. Из-под его пера вышли военные приказы о преобразованиях, которые во многом определили дальнейшие победы русского оружия. Кажется, не было предела его талантам.
Анна Иоанновна высоко ценила Миниха, не забывая осыпать наградами. В кратчайший срок он сделал головокружительную карьеру. Сперва стал командующим всей артиллерией и инженерными войсками империи, затем президентом военной коллегии, а в прошлом году был удостоен нового звания генерал-фельдмаршал.
Распрощавшись с Минихом, Василий вышел на улицу и остановился, запрокинув голову, чтоб ещё раз полюбоваться диковинной лепниной на фронтоне здания. Отступая назад, он нечаянно натолкнулся на некоего господина, который тоже глазел на чудо инженерной мысли.
– Скажите, юный отрок, это и есть дворец Миниха? – неожиданно спросил он.
– Да. Верно, – ответил Василий, и добавил не без гордости, – Христофор Антонович сам спроектировал этот дворец и сам построил!
– Невероятно талантливая и разносторонняя личность этот Миних! – заметил молодой господин и покрутил пальцем жемчужную серьгу, поблёскивающую в правом ухе сквозь пряди парика.
Микуров отступил на несколько шагов и покосился на незнакомца. Господин, явно, был из знатных дворян, о чём говорил его наряд: дорогой парик, присыпанный перламутровой пудрой, багряный с отливом бархатный кафтан и парчовый вышитый золотом камзол, а так же башмаки из тонкой кожи с серебряными пряжками. От него за несколько шагов пахло духами. Мужчина держался галантно, был молод, красив лицом и обладал мягким бархатным тембром голоса. Но при всей своей внешней красоте, отчего-то, показался Василию неприятным.
Пока Микуров разглядывал незнакомца, на набережную въехала карета и остановилась прямо за спиною молодого господина.
– Что это Вы зазевались, друг мой? – спросил его из кареты строгий мужской голос на немецком языке, – Так ведь недолго и под лошадь угодить!
– Засмотрелся, Ваше Сиятельство, – тоже на чистом немецком наречии ответил тот, – Вы только взгляните, как роскошно живёт наш новоиспечённый фельдмаршал! Точно это он в Петербурге король!
– Тому, кто высоко взобрался, больнее падать. Садитесь же! Не привлекайте внимания!
Красавец-дворянин распахнул дверцу кареты и ловко запрыгнул внутрь. Кучер незамедлительно хлестнул лошадей.
Микуров разбежался и вспрыгнул на запятки; отчего бы не прокатиться до Академии на чужой карете? Всё быстрее, чем пешком топать! Присел и затаился.
Карета катилась. А голоса двух таинственных пассажиров были отчётливо слышны сквозь дощатую стенку.
– Пишут ли Вам братья? – спросил хозяин кареты, – Может, есть новости от Фридриха?
– Мой брат Фридрих немногословен. Последней новостью от него месяц назад было то, что в личном разговоре с примасом Потоцким ему удалось доподлинно выяснить, что тот принял сторону Лещинского. Ну, да Вашему Сиятельству это должно быть известно не хуже моего.
– Да уж, удивил нас примас! Никто не ждал такого подвоха от соотечественника.
– Очевидно, карманы его рясы хорошо оттянулись под тяжестью французских луидоров.
– Уверен, не без этого!! Флери не скупится на то, чего сильно желает.
– Я слышал, государыня Анна Иоанновна отправила ему грозную грамоту с требованием исключить Лещинского из списка кандидатов на польский престол.
– Да. Я собственноручно составил сей документ.
– И какова была реакция Потоцкого?
– Почуяв, что запахло жареным, он стал рьяно склонять шляхетство к присяге Лещинскому угрозами и деньгами!
– Ах, вот как?
– И развернул воинственные приготовления такого масштаба, что мне пришлось в ответ попросить Вашего брата Карла переместиться с военными укреплениями из Берлина в Варшаву, дабы охладить пыл не на шутку разгулявшегося временщика.
Услышав про Варшаву, Микуров напряг слух. Ведь только что Миних сказал ему, что в Польше нынче сосредоточен главный интерес, и настоятельно велел вникать в политику.
– Очевидно, это перемещение и встревожило примаса, раз он незамедлительно провёл сейм по предварительному избранию кандидатуры короля.
– Это мне уже известно.
– Тогда Вы, наверняка, знаете и о решении сейма?
– Знаю, друг мой.
– И каково оно?
– Сейм постановил избрать в короли природного поляка и католика, не имеющего ни своего войска, ни наследственной державы и женатого на католичке. И это более скверно, чем я предполагал, – Василий услышал, как невидимый господин нервно постукивает чем-то по днищу кареты (очевидно, тростью).
– Однако, это ещё не всё, – возразил собеседник, – Братец Карл написал мне, что, когда нужно было подписать статьи сейма, часть выборщиков отказалась это сделать.
– А вот это интересно!! – радостно встрепенулся тот, – Кто они?
– Князья Вишневецкие, Любомирские и Радзивилл.
– Что ж, неплохо! Теперь этим господам без могущественного покровительства не обойтись. Так что, бьюсь об заклад – в скором времени они дадут о себе знать. И поддержка шляхетства развяжет нам руки!
– Вы говорите о военном вмешательстве?
– Флери полагает, что любые идеи можно купить за золото. Придётся убедить старика в том, что любое золото становится послушно свисту пушечных ядер!! На всякий случай, наши полки уже сосредоточены у польских границ!
– Только наши? А как же «Союз трёх чёрных орлов»?
– «Чёрные орлы» в союзе редеют. Вспомните, чем закончились недавние переговоры Карла в Берлине.
– Да, ваше Сиятельство, Вы правы. Кайзер Прусский лишь на словах был горазд выдвигать кандидатуру младшего сына на польский престол. На деле же все попытки заставить его подкрепить договорённость на бумаге зашли в тупик.
– Вот видите! А другой «чёрный орёл» елозит от мысли, что потомство саксонского курфюрста имеет больше прав на австрийское наследство, нежели он сам! К тому же кардинал Флери нынче активно втягивает его в войну, отвлекая от польского вопроса.
– Вы допускаете, что и цесарь Австрийский может уклониться от военных действий в Польше?!
– Пусть только попробует! Не зря же мы отдаём за их Бевернского принца нашу маленькую принцессу – будущую матушку будущего императора! К тому же в отстранении Лещинского от польской короны австрийский император заинтересован не меньше нашего.
Карета подъехала к Рыцарской Академии и остановилась у заставы наплавного моста. Кучер бросил монету, расплачиваясь за проезд.
Василий спрыгнул с запяток. Потоптался на месте. Но вдруг неожиданно передумал идти к воротам Академии, а припустился бегом за каретой. Догнав её на середине моста, вновь ухватился за подножку и пристроился на запятках, навострив уши.
Пассажиры, не подозревая о незримом участнике их разговора, продолжали беседу.
– … так это нахождение Бюрена в гуще событий, – услышал Василий окончание фразы молодого собеседника.
– И Вас это тоже удивляет?
– Признаться, да. Отчего он вдруг покинул тёплое крыло государыни и трётся в Варшаве между иноземными посланниками? Ведь у него нет ни военного опыта, ни способностей к дипломатии!
– Зато есть отменный нюх!! Не обольщайтесь, глядя на то, как наш фаворит улыбается и перед всеми заискивает. Этот курляндец не так-то прост!
– Полагаете?
– Вот помяните моё слово! Он построит головокружительную карьеру! Передайте братьям, чтоб были с ним осторожнее. В этой заварушке Бюрен намерен отхватить себе добрый куш. По моим расчётам он метит на титул герцога Курляндского.
– Сын конюха?!
– Чему Вы удивляетесь? Это Россия, мой дорогой друг. Сын пироженщика здесь стал Светлейшим князем, крестьянская девчонка – царицей. Отчего же сын конюха не может стать герцогом?! – он усмехнулся, – К слову сказать, я и сам был сыном бедного лютеранского пастыря. Не делайте такое лицо, будто Вы этого не знали.
Съехав с моста, кучер остановил карету возле церкви Исаакия. Микуров спрыгнул, отбежав на безопасное расстояние и спрятался за строительную насыпь. Увидел, как собеседники распрощались. Молодой красавец-дворянин вышел, и направился пешком прямо. А карета повернула вправо на набережную и почти сразу остановилась – у второго от угла каменного дома.
Василий издали наблюдал, как из дома выбежал слуга, почтительно открыл дверцу кареты, разложил ступеньки. Опираясь на его руку, из кареты вышел господин с тростью. Издалека он показался Василию совсем не старым: невысокого роста, слегка полноват, в скромном кафтане и шляпе из чёрного сукна.
– Микура!! – грянуло вдруг у него над самым ухом.
И в тот же миг на него обрушился Лопухин, гробастая друга в крепкие объятья. Рядом возник сияющий улыбкой Голицын, сжимая в руках два огромных бумажных куля, доверху набитых сахарными леденцами.
Василий опешил:
– Лопух… Митяй… Вы как тут оказались?! И откуда столько сладостей?!
– Слушай, Микура! Мы сейчас тебе ТАКОЕ расскажем!!!
– Погоди, – осадил друга Василий, – Лопух, видишь карету возле дома на набережной? Не знаешь, чей это дом?
Ванька пригляделся внимательнее:
– А-а… Этот. Знаю, конечно! Канцлера Остермана. Да, бог с ним, с канцлером! Слушай, с нами сейчас такое приключилось!!
И приятели в обнимку пошли назад через мост, в ярких подробностях описывая Василию историю про поимку чижа и встречу с государыней-императрицей и племянницей-принцессой.
– Вот вы гуси кучерявые!! Ну, даёте!
– А Митяй, представляешь, с одного взгляда обаял царицыну племянницу. Она так и сказала! Смотрите, говорит, тётенька, какой красивый мальчик! – глумился Лопухин, пересказывая всё Василию.
– Да, ну?!
– Ага! Он от счастья осоловел, и чижа ей отдал вместе со шляпой!!
