скачать книгу бесплатно
Карантинный Блок. Стихи
Татьяна Костенко
Книга «Карантинный Блок» была составлена весной 2020 года из стихотворений, написанных за предыдущие годы, проведённые между Ивановом, Москвой и Санкт-Петербургом. Люди и события, оставившие след в душе автора. Все они на страницах сборника – радостные, печальные, говорящие о любви, ненависти, счастье и предательстве. Стихи о войне и победе над собой, о городах и людях, о суровых зимах и вечном лете.
Карантинный Блок
Стихи
Татьяна Костенко
Фотография на обложке по лицензии License to use Creative Commons Zero – CC0, DMCA
© Татьяна Костенко, 2022
ISBN 978-5-4498-5157-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Обещанные предвестники…»
Обещанные предвестники
Приходят всегда усталыми,
Как будто всю ночь бессонница,
Всю долгую жизнь бессонница.
Под тридцать им – вы ровесники —
Их лица гнетут оскалами:
Ощерятся и прищурятся,
Увидев тебя на улице,
Схватив за рукав обтрепанный,
Прижмутся губами лживыми:
«Зачем идешь за наживою»?
И крыльев вороньих хлопанье
На плечи скользнет веригами —
Седыми как пепел хлопьями,
Папирусами и книгами,
Пустынным песком и топями,
Обглоданными ковригами,
Пожарами и потопами…
Обещанные предвестники
Приходят всегда усталыми
«Лес царапает солнце когтями острых ветвей…»
Лес царапает солнце когтями острых ветвей,
Кислород не делает нас хоть чуть-чуть живей.
Только с дымом костра наши души наедине
Говорят о свободе, и проспавшей её весне.
Среди старых могил без крестов, без имён, без дат
Каждый чувствует, что немного, но виноват.
Ведь не мы прорастаем костями в тени ветвей.
Кислород не делает нас хоть чуть-чуть мертвей.
«Снег нежнее пуха, день короче ночи…»
Снег нежнее пуха, день короче ночи,
Замерзают мысли в сумеречном сне.
Шоколадки с виски беспокойно точим,
Нервно добавляя дырки на ремне.
Скользкие дороги, праздничные лужи,
Резкий рост аварий и, конечно, цен.
Как в вине игристом искорками кружит
Снег под фонарями, тая на лице.
Мой трамвай плетётся сквозь печаль сугробов,
Голосом охрипшим не даёт уснуть.
Белая дорога – белая утроба:
В бесконечность смерти бесконечный путь.
«Исчезнет звук моих шагов среди высоких стен…»
Исчезнет звук моих шагов среди высоких стен,
И только выгоревший быт останется взамен:
Здесь стул стоял, и стол стоял, и ноутбук на нём,
И в кресле с пледом шерстяным я отдыхала днём.
Полупустой огромный шкаф, полупустой комод:
Однажды в эту пустоту другой жилец придёт.
Повесит куртку на крючок, протянет провода
И ототрёт мои шаги от пола без следа.
Но я жила когда-то здесь, и память обо мне
Впиталась дымом в потолок, гвоздём торчит в стене.
И ничего не изменить, хоть дом сожги дотла,
Ведь в месте этом часть меня когда-то умерла.
«Вот тебе череп с огненными глазами…»
Вот тебе череп с огненными глазами,
Медные лапти, каменные хлеба.
Дорогу не проложили, не показали.
Такая баба Яга – мудра да груба.
Вот тебе в клювах ночь несущие птицы,
Вот тебе волки, хранящие водоём.
Чтобы умела пламя вязать на спицах,
К навкам спускаться по воле своей живьём.
Вот тебе куколка с голосом человечьим,
Вот материнский совет из подземной тьмы.
Выйдешь из леса – хламидой падёт на плечи
Солнечный луч, людские слепя умы.
Если в пути не посмотрит назад от страха,
Добрая из девчонки выйдет Пряха.
«Ты знаешь, почему мы нарушаем режим…»
Ты знаешь, почему мы нарушаем режим:
встаем не рано утром, едим ночью пиццу,
до трех утра сидим в VK, не хотим ложиться,
чтобы во сне не видеть знакомые лица,
сколько лет… когда перестанут сниться…
я не хочу больше с ними жить.
Днем утопать в старой-новой лжи:
да, все в порядке, а у тебя, скажи?
На самом деле я смотрю в окно из темницы,
и мне хочется спятить… мне хочется спиться…
мне хочется никогда не вставать. Я птица,
птенцов потерявшая в поле ржи,
режим – это просто еще граница,
чтобы было чем дорожить,
зачем просыпаться, завтракать, бриться,
лишь бы не вспоминать, не тужить…
О том, что было, чему не сбыться,
о том, как призрачны миражи,
как слезы смывают с лица ресницы,
как раны жгучи и как свежи,
как нас заталкивают в типажи,
а мы боимся не поместиться…
…такие крохотные частицы
большой космической лжи.
«На западном фронте также как на восточном…»
На западном фронте также как на восточном
Бои без правил, и по запросу времени
Мы привыкаем точки менять многоточием,
Чтобы не ошибиться. Бойцом подстреленным
Переползаем в чужие окопы, щуримся,
Пытаясь прикинуться волком в шкуре овечьей.
Бранное поле – каждый дом, каждая улица.
Невесомая тяжесть шинели легла на плечи.
Мы не уверены в лжи своих генералов,
У каждого в сердце война, трибунал и рана.
Мы хотим вернуться, пока не переломало,
Но некуда возвращаться седым и странным.
Нам война – кровавая клюква, звуковая дорожка,
Языком слизнувшая нас до последней крошки.
И наконец-то город карантинный
И наконец-то город карантинный
Наполнен тем отчаяньем и смутой,
Что раньше населяло только душу.
Ты скажешь – объективные причины?
Не верь.
Не верь и никого не слушай.
А слушай, как минута за минутой
Уносятся надежды и задачи,
Поездки на курорты и на дачи
И к длинноногим девушкам, что плачут
В своих благоустроенных квартирах.
Ведь город наконец-то карантинный,
И слезы больше ничего не значат.
«Я потом и кровью создавала её – Вторую…»
Я потом и кровью создавала её – Вторую:
Вымучивала её из себя,
Выучивала её из себя —
Растила как голема. Выдержанную. Злую.
Она сверкает перед друзьями в барах,
Смеётся и громче всех поет в караоке,
Танцует босая на скользкой высокой стойке,
Ночами не просыпается от кошмаров.
А я… сижу в одинокой своей темнице,
Пишу стихи и глажу пушистых кошек.
И между нами невидимый жребий брошен:
Кому сегодня вставать, а кому – ложиться.
«Кто-то утонет, кто-то замёрзнет…»
Кто-то утонет, кто-то замёрзнет,
другим суждено сгореть,
И лучшее, что нам могут желать, —
лёгкую быструю смерть.
Всем уверениям вопреки,
мы боимся совсем не конца,
А что не сможем вспомнить в конце имени и лица.
