За стеклом

Мы адаптируемся, подстраиваемся, такова природа человека. В этом огромная (и может быть, главная) сила, но и слабость тоже. Потому, что через какое-то время действия становятся автоматическими, человек их совершает, не контролируя. Просто потому, что так привык.

Поэтому, люди, окружающие вас, в какой-то момент, видя, как вам тяжело, как вы боритесь, могут сказать «ну ладно, выпей», завуалированное «отдохни, ты заслужил», провокационное «ты какой-то не такой» и еще сотни вариантов из серии «чего уж там, если так», просто ощущая вашу боль. Они это делают не потому, что желают вам зла. Они руководствуются совершенно другими, благими намерениями. Наверняка думая, что таким образом, поддержат вас, успокоят. И может быть, тогда – вы, в первый раз в жизни, хоть и выпьете, но не допьете, не побежите за второй, третьей… какой по счету!?

Но, с алкоголиками такого не случается, и мы же хорошо это знаем. Потому, что мы допиваем. Всегда.

***

Хорошо помню историю из моей спортивной карьеры. Она не связана с алкоголизмом (не настолько я был испорчен, чтобы пить, как Микки Рурк, прямо на ринге), зато хорошо иллюстрирует, как близкие люди делают нам, подчас, смертельные подсечки, сами того не осознавая.

Случай был на соревнованиях юниоров, спортсменов до четырнадцати лет. В основном, еще не превратившиеся в юношей, десяти-двенадцатилетние дети, по-детски, толкали друг друга на ринге, по-доброму, весело и без особых травм. Но, среди всех, был парень, кажется, тринадцати лет, с телосложением восемнадцатилетнего. Высокий и с, до времени, развернувшимися плечами, выглядящий Гулливером среди лилипутов.

Он быстро и жестоко выбил всех соперников, поднявшись на верх турнирной таблицы, где его ожидал бой с лидером другой группы, очень одаренным и старательным, Платоном, небольшим, но крепким, пусть еще и ребенком.

Платон был настоящим спортсменом. Он боялся этого боя, но это был тот вид страха, который придает азарт, вселяет уверенность.

И вот, начался первый, из трех, раунд. Долговязый детина сразу провел серию очень сильных ударов, зажав Платона, почти в полтора раза, ниже его, в угол. Потом, видимо, ожидая что тот свалится после такой канонады, расслабившись, закружил по рингу. Но, Платон не свалился. Напротив, каким-то неведомым образом выдержав все эти удары, он напал и ответил. Уверенно и технично, в его глазах я увидел разъяренного хищника, пусть и маленького. Мне кажется, все, кто видел этот взгляд, поверили в победу над противником, намного крупнее и, неизвестно, насколько сильнее.

Потом был короткий перерыв. Платон, пружиня, как наэлектризованный мячик, с двумя, горящими гематомами на лице, спустился с ринга, сел рядом со мной, пытаясь восстановить дыхание и унять тремор в руках. Я знал этот тремор. У меня, во время боев, часто был такой же. Нет, не страх, а, как будто, электричество проходит через мышцы и сухожилия. Когда ты готов молотить руками и ногами, независимо от физической усталости, независимо от того, сколько продлится бой.

В следующей момент, рядом села женщина. Как впоследствии оказалось, его мама. И сделала всего две вещи, из-за которых Платон проиграл. Точнее, оставил борьбу, сдался. Надеюсь, только в плане этого боя, а не в целом, по жизни. Хотя, есть все основания полагать, что это была не первая и, увы, далеко не последняя такая ее «интервенция».

Она повернулась к нему, изобразила страдальческий взгляд, провела ладонью по щеке сына и, с нехорошим трепетом, сказала: Ой ты, мой бедненький! Ой, ты…

В следующий момент, я увидел, как электричество ушло из рук мальчика, они бессильно повисли. Всего лишь пара жестов, несколько фраз «ой ты», загубили, по-настоящему, героическую борьбу маленького тигра.

***

Соучастники нашего алкоголизма, которые говорят что-то типа «ну ладно, выпей», видя нашу боль, наше сражение, относятся к числу явных. С ними тяжело, особенно когда это очень близкие люди, но хотя бы – более-менее, понятно.

Еще я хочу рассказать о скрытых случаях соучастия. И мне будет тоже больно об этом говорить, потому что «серые кардиналы» моего алкоголизма (как и вашего, я думаю), как правило, из числа самых близких людей.

И поскольку, я уже очень подробно «проехался» по своей жене, то здесь хочу рассказать о друзьях. Куда же без них!?

Поведение одного из моих друзей, в связи с этим, я назвал «трясти лодку». Под лодкой, подразумевая ситуацию. Любую жизненную ситуацию, которую мы с ним переживали или обсуждали. Бизнес, семья, деньги, дети… не важно. В течение разговора, его суждения на тему «как есть», «как надо», «как будет», менялись раз десять от кардинальных «ужасно» до бравурных «все будет хорошо». Тоже самое было и в его призывах на тему «что делать». От, в крайней мере, депрессивных «все плохо, ничего не поделаешь» до ура-патриотичных «прорвемся!».

В результате, общее ощущение от таких диалогов было, как будто, в блюдо добавили что-то очень острое, потом заглушили сладким, полили кислым, в конце, посыпав горьким. Еще это напоминало, как ребенок, которого взяли на рыбалку, примерно после получаса наблюдения за поплавком, от скуки, начинает трясти лодку.

Он так долго и так часто производил на меня этот эффект «тряски», что однажды мне даже приснился сон…

Утро, пляж, приятное, теплое солнце. Звук океана похож на шорох засыпающего кота, уютный и мудрый. Как и ветерок, который немного холодит кожу.

Я лежу в гамаке, на мне просторные штаны, рубашка из легкой ткани. Недавно я позавтракал, внутри чувствуется хорошее сочетание, когда есть уже не хочешь, но и не чувствуется тяжести от еды. Мои мысли неконкретны. Жизнь представляется мне, как калейдоскоп интересных дел, ждущих меня впереди.

Сзади, как будто, из-за кулис, появляется мой друг. Он плюхается в соседний гамак. Какое-то время мы молчим, качаемся, смотрим на линию океана.

В какой-то момент, на горизонте появляется простая рыбацкая лодка.

– Возможно, шторм будет. – говорит он.

– Сильный!?

– Не-е-е-т, не сильный…

– Ну тогда, ладно. – успокаиваюсь я.

– Но, может быть, самый большой здесь, за последние семьдесят лет.

– Ого! – внутри у меня что-то екает, лодка на горизонте совершает резкое движение, как будто, кто-то сильно толкнул ее снизу.

– Надо бы вещи перевозить. – опять вздыхает он, то ли с тяжестью, то ли с облегчением. – Хотя… ладно, еще успеем.

– Вещи!? – всерьез начинаю беспокоится я, а лодка на горизонте начинает подрагивать.

– Может, затопление будет под два метра. Я подумал… – тут он делает паузу, как будто переключает какие-то рычажки внутри, – Я тут подумал, может смастерим какую-нибудь штуку, чтобы полетать во время урагана!?

– Штуку!? – я не понимаю причин иронии, а лодка бьется из стороны в сторону, как будто, снизу ее схватил огромный осьминог и теперь перекидывает из одной щупальце в другую.

– Ну, да. Надо что-то смастерить.

– Смастерить!???

– Ну, да… – вздыхает он, – А то, мы все скоро умрем.

– Как же…

Лодка носится с бешеной скоростью, вот-вот разобьется.

– А может… – лениво потягивается он, – Никакого шторма не будет. Никто точно не знает.

– У-фф… – я говорю «у-фф», не зная, с чувством облегчения или еще большей тревоги.

Я закрываю глаза. А когда открываю, на месте лодки – размытое пятно. То ли она мотается с такой скоростью, что очертаний не видно, то ли разбилась на много-много мелких частей, и теперь они висят в воздухе.

Это жуткое разочаровывающее зрелище. Хочется что-то сделать, как-то придавить его, утрамбовать.

Я падаю с гамака. Единственное, что мне поможет в такой ситуации – бар или хотя бы холодильник с напитками.

Мне надо, надо, надо… я не могу смотреть на мельтешение кусков лодки, которая, то ли разбита, то ли вот-вот будет разбита. Я хочу, чтобы она уже разбилась наконец! Пусть так, только чтобы все это не летало перед глазами!

***

Наверняка, в вашем окружении есть люди, которые выводят вас из равновесия. Трясут вашу «лодку», прыгают от эмоции к эмоции, оставляя зияющую дыру расстройства, помноженного на неопределенность.

У кого-то такая «дыра» вызовет плохой сон, кто-то перестанет есть, а кто-то – наоборот, откроет холодильник и начнет заглатывать все, что попадает под руку.

Но, мы, алкоголики, вы понимаете… мы поступаем иначе. Такая «дыра», ноющая и сосущая, пытается втянуть внутрь себя (внутрь нас) – бесконечное количество бутылок.

Примерно так действуют «серые кардиналы» нашей зависимости. Которые опасны на всех шагах, но, особенно на четвертом. Вы уже не пьете и делает это осознанно. Но, вы еще не защищены, неустойчивы. И главное – чрезвычайно ранимы. А такие неявные способы посеять раздор в вашей жизни – худшее для этой ранимости.

И чтобы показать, насколько разнообразны области и способы, в которых можно «растрясти», я расскажу еще несколько историй.

***

Отношение с деньгами, у алкоголика, бывает полярным. У него может не быть денег вообще. Или быть их много. Под «много», я имею ввиду относительное понятие, означающее любое количество свободных средств, которые человек не знает, куда потратить.

В первом случае, оправдание выпить – бывает связано с тем, что жизнь не удалась по причине отсутствия денег и, соответственно, невозможности что бы то ни было изменить и улучшить.

Во втором, оправдание – не менее «основательно» и связано с тем, что потратить не на что, потому что «все не то, все не такое».

Я видел оба варианта. Первый, конечно, чаще. Но и второй встречал несколько раз. И да простят меня малоимущие, но второй я считаю сложнее, в плане усугубления зависимости от алкоголя.

Когда у алкоголика нет денег, все-таки остается, к чему идти, в сознании теплится заветный образ о чемодане с аккуратно уложенными пачками, и этот образ создает иллюзию «ну, вот тогда…». Ну, вот тогда… я поеду в путешествие… выучусь на ту профессию… перееду в другой город. Ну, вот тогда…

Эта мнимая и, конечно, усугубляющая зависимость, иллюзия. Потому, что «ну, вот тогда» никогда не наступает. Нет, не потому что чемодан с деньгами – что-то нереальное. А потому, что выпивка – человеку с иллюзией «ну, вот тогда» – дороже.

Но, если у алкоголика нет даже «ну вот, тогда», есть свободные деньги, и они приносят ему «все не так», тогда погружение за стекло, может быть куда быстрее и отчаянней.

***

Заработав с другом «трясти лодку», в совместном бизнесе, первые серьезные деньги, мы сразу же решили часть инвестировать в то, в чем раньше себе отказывали. То есть, пойти в очень дорогой ресторан, а потом продолжить вечер в «джентльменском» клубе, с соответствующими услугами.

Не знаю, как у кого, но у многих, знакомых мне, мужчин, именно это ассоциируется с понятием «успех пришел».

«Червоточина» в этом мероприятии образовалась с самых первых шагов.

Мы должны были отправиться из нашего офиса, расположенного в одном из городов Подмосковья, и друг настоял на том, что надо непременно вызвать такси представительского класса, чтобы все было комильфо.

Такси мы прождали два часа. Естественно, в областных таксопарках, машины представительского класса – редкость. И хоть, мы провели это время не зря, опустошая вино из моего директорского шкафчика, но, ждать такси два часа – само по себе, не очень, томит и разочаровывает.

Наконец, получив заветное сообщение «вас ожидает», мы вышли из офиса и увидели грязноватый, крайне неновый, но, все-таки, мерседес эс-класса.

Я допускаю, что за рулем был вообще не таксист, а какой-нибудь главный бухгалтер местного таксопарка, владеющий личным эс-классом, которого, после долгих уговоров, вынудили поехать на заказ, лишь бы в системе не зарегистрировалась отмена.

И правда, лицо встретившего нас водителя, транслировало не подобострастное благодушие, приличествующее статусу заказа, а смесь из ненависти и ехидства.

Причину ехидства мы узнали тот час же, при попытке залезть на заднее сиденье. Сразу сесть не удалось, – то было завалено какими-то запчастями и остатками стройматериалов. Потребовалось время и наша помощь для переноса всего этого скарба в багажник. Помогая перекладывать коробки и куски фанеры, чертыхаясь, мы, как будто, слышали глас народный: что, заказали эс-класс, вот и получайте, хапуги…

Потом, нерадивый таксист протер сиденье, видавшей виды, тряпкой с масляными пятнами, и, таким образом, завершив подготовку своего транспортного средства, издевательски сказал «милости прошу».

Так или иначе, мы наконец устроились и поехали, бурно и, разумеется, вслух обсуждая – как человечество истончало, деградировало, и вообще, всячески опустилось, раз уж достойным господам, за весьма достойную плату, не могут предоставить соответствующий сервис в виде самодвижущегося экипажа, свободного от хлама и с чистыми сиденьями.

В следствие таких сильных волн разочарования, мне захотелось курить. Хоть, я и не страдаю табачной зависимостью, но в периоды «все не то, все не так», любая дополнительная возможность отравить свой организм, – всегда «в радость».

Однако, только достав пачку и зажигалку, я получил суровое, как и ни менее, возмутительное: здесь не курят. Не приняв такое ограничение, припомнив водителю про фанеру и коробки, я, уже порядком разозлившись, свернул пятитысячную купюру и швырнул куда-то в район передней консоли, потом демонстративно щелкнул зажигалкой, прикурил.

– Теперь курят. – сказал я.

– Нет же! Здесь не курят! – физиономия водителя еще больше исказилась от злобы.

– То есть, как это не курят… – заревел мой друг, – Тут такси или что!?

В результате препирательств по поводу того, могут пассажиры такси представительского класса курить или не курить, мы оказались высаженными на обочину, в паре километров от городской окружной. Наши дорогие ботинки и светлые, по сезону, брюки погрузились в пыльную траву с горами мятых банок и рваных упаковок.

Ничего не оставалось, мы пошли вдоль дороги, ища остановку или какое-то расширение, где были какие-то шансы поймать попутку. И, пока шли, вспоминали времена своей походной юности, как вот так же, шли от полустанка, вдоль шоссе, до нужной нам просеки. И, как и тогда, жалели, что нет бутылки. Только теперь ее не было ни по причине безденежья, в карманах, в буквальном смысле, были пачки денег. А потому, что мир, несмотря на наличие денег, – все равно, дурацкий и крайне далек от совершенства.

Потом, мы поймали какую-то старую машину неопределенной марки, с фамильярным глуповатым водителем, который, помимо себя, вез тещу необъятных размеров, сидящую на переднем пассажирском сиденье, оттеснив нас в уголок крохотного заднего. Зато, внутри можно было курить. Что и делал водитель и его теща, постоянно, как будто, сигареты у них были нескончаемые. Нам же, в костюмах, стоимостью выше, чем (как высокомерно заметил мой друг) эта машина с ее водителем и пассажиром, вместе взятыми, курить не хотелось. Казалось, что в облаке дыма дешевых сигарет, дребезжания плохой подвески и завывания умирающего двигателя – и не захочется уже никогда.

Кое-как вытерпев газовую атаку, в сочетании с быдловатым юмором наших попутчиков и их вялым семейным переругиванием из разряда «пошел ты – сама пошла», мы кое-как доехали до крыльца одного из самых дорогих московских ресторанов.

В котором, в силу вечера пятницы и того, что мы приехали на три часа позже заявленной брони, мест не оказалось.

Мы, конечно, пытались засовывать швейцару купюры в карманы и отворот фуражки. Я даже, еще не разочарованный бросанием денег, фигурно свернул одну и запустил «самолетиком» куда-то в проход зала, который, увы, так и остался для нас, закрытым. Швейцар устало подбирал рассыпавшиеся деньги, отдавал обратно нам, равнодушна извиняясь «тут все такие».

В результате, мы опять оказались на обочине. И хоть, теперь это была не загаженная полоса Минской трассы, а поребрик московского бульвара, чувствовали мы себя еще более – «на обочине». К тому же, опять не хватало бутылки.

И вот… мы так устали, вымотались, были прокурены и облиты ядом народных шуток, что плюхнулись в какое-то место, по соседству, толком не выбирая.

Это оказалась кафе-вареничная, с антуражем и атмосферой всего того, что мы ненавидели: совецкостью, народностью, бедностью, тупостью.

Но, сил куда-то двигаться уже не было. Мы съели разваренные соплеобразные вареники с салатом «сельдь под шубой», в котором, по советской традиции, майонеза было больше, чем всех остальных ингредиентов. И запили все это разбавленной теплой водкой.

– Ну, что… пойдем в клуб? – сказал мой друг.

В его словах я прочитал недвусмысленное послание «хоть там опять все будет не так».

Все и правда оказалось не совсем так. В этот вечер, элитный стриптиз-клуб оккупировала сборная Казахстана по какому-то, уже не помню какому, спорту. Тридцать двадцатилетних парней первый раз, в своей жизни, увидели стринги и потрогали то, что к ним «прилагалось». Все, что было затравлено и закупорено их культурой и воспитанием, вырвалось наружу – в один вечер. В результате чего, юные девственники начали показывать всю изнанку своего прежнего «стоицизма», безумно гогоча, выделываясь друг перед другом, девушками, остальными посетителями. Напоминало индейский лагерь, в первый вечер знакомства с «огненной водой».

Девушки были, одновременно, уставшие и злые, вели себя настолько жадно и по-хамски, в отместку за страдания, что ни о каком джентльменском и уж, тем более, элитарном, сервисе, речи не было.

Кое-как выдержав пару часов «для галочки», мы оказались на улице. Не только уставшие и раздраженные, но и настолько глубоко разочарованные, что хотелось прямо там – кинуть все банкноты на дорогу. Право слово, без них, было куда лучше. Идти с одной бутылкой на всех, вдоль дороги, с рюкзаками, брякая консервами, жадно отпивая «по кругу». Но, хоть далеко от буйных половых комплексов молодых спортсменов, вареников, таксистов, с заваленными стройматериалами, сиденьями эс-класса. К тому же, даже в наше бедное походное время, водка не была разбавлена. А тут…

В шесть утра, мы опять оказались на обочине. Очень хотелось пива. Но, все заведения уже были закрыты, а возвращаться внутрь казахской вакханалии стриптиз-клуба, мы не хотели, даже ради пива.

В подвале одного из ближних домов, мы нашли захудалый магазин. Один из тех, где до сих пор, продают водку в розлив, в пластиковых стаканчиках. Нечего и говорить, что хорошего пива там не оказалось. Мы взяли самое дорогое (по меркам магазина), но даже оно было такого качества, что такое мы не пили, даже когда ходили с туристическими рюкзаками вдоль дорог нашей необъятной.

То ли для того, чтобы уж достичь совсем крайней степени самоумаления, то ли еще по каким-то причинам, мы купили сухарики, которые оказались с плесень. В смысле, не со вкусом дор-блю, а с естественной плесенью от старения и порчи. Настоящей плесенью, одним словом…

Судя по всему, основная «оборотка» магазина состояла в разливной водке и продаже сигарет поштучно, а все остальное было на витринах для антуража.

Так и завершился этот «чудесный» джентльменский вечер. Сидя на лавочке, опасаясь патрульных, мы кривились, отхлебывали жуткое пиво, пытаясь разгрызть, слипшиеся от времени и плесени, сухарики.

***

Несколько лет, вот таким вот кривым образом, эксплуатируя состояние «успех пришел», мы перешли (точнее вернулись) к прежнему «формату» алкоголизма, когда денег ни на что не хватает.

С начала их стало недостаточно, потом мало, потом очень мало. В конце концов, не стало совсем. Что ознаменовалось «лебединой» песней «ну и к черту».

Тогда я уже начал писать эту книгу и уже почти полгода был в завязке. Осознанной завязке, то есть внимательно изучал свою зависимость. Поэтому, отчетливо видел, как мой друг и партнер по бизнесу, пытался вернуть меня к состоянию «разбитой лодки».

А поскольку, происходило все это на фоне проблем, связанных с деньгами, то это и являлось главной «линией» его «тряски».

– Скоро нам некуда будет деньги класть! – прямо с порога заявлял он, заходя в офис.

– Ого! – говорил я, самовольно вступая в стадию «ух, ты!».

– Да, представляешь…

Дальше следовал пространный рассказ о том, как в нашем новом проекте, нас ждут неописуемые денежные отчисления буквально, в ближайшие месяцы. Все это происходило в атмосфере моего дежурства в полупустом офисе, с тяжелыми и малоэффективными потугами хоть как-то выправить текущий бизнес. Злобные менеджеры, несколько месяцев без зарплаты, видящие, как их коллеги бегут к конкурентам, клиенты, грозящие судом за не поставленный товар, стопка счетов за аренду… в общем, обстановка располагала втянуться в любую бравурную ерунду из серии «ух, ты».

Но, примерно ко второй части рассказа, линия успеха давала кривизну. Я узнавал о темной стороне «луны». Собеседник переходил к множественным подробностями о том, сколько еще трудностей и страшных неожиданностей нас ждет, прежде чем мы начнем подсчитывать барыши.

Я старался как-то развеять его сомнения, предлагая обходные варианты в случае проблем, рисков, опасностей. Но, он неуклонно продолжал стращать, стремясь – прямиком к любимой стадии алкоголика «ну и к черту».

И действительно, в конце рассказа, который начинался с «некуда деньги будет класть», всплывала некая дробь, дилемма, в числители которой были деньги, а в знаменателе – все те страшные проблемы, подлоги, наезды, обманы и конфронтации, которые поджидали наш новый проект в случае достижения такого желанного денежного «числителя».

Но… все будет хорошо! – обычно, закреплял он полученный эффект и оставлял меня одного, барахтаться в болоте всех этих противоречивых мыслей.

В такие моменты, мне опять начинало казаться, что бутылка – сейчас, не только лучший, но единственный выход. На пороге полного краха одного проекта, который сменится другим, полным боли, с таким же неминуемым крахом в конце… что может сделать человек, как не выбрать сиюминутное «лекарство»!?

Я слышал, что Екатерина Вторая, когда к ней приходили посланники с плохими новостями, прежде чем что-то ответить, отпивала полстакана воды, держа воду во рту, тем самым, охлаждаясь.

У меня, со временем, выработалась, в чем-то похожая, задумка по поводу явлений моего друга и партнера. Только заслышав его «грохот» в офисе, я мысленно одевал большое металлическое ведро на голову. И так сидел, в момент его речей, представляя, как все фразы из разряда «ты представляешь», с последующими «да, но ты же понимаешь», прилипали и стекали по металлическим стенкам, как можно меньше задевая и пачкая, меня самого.

ШАГ 5. НОВАЯ ЖИЗНЬ. ЧЕМ ЛУЧШЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ!?

Когда вы перестанете пить по-настоящему, не будете принимать этанол ни в каком виде и ни при каких обстоятельствах, у вас освободится много времени. Вы удивитесь, насколько много.

Вместе с ним, освободится и много энергии: психологической, физической. И я бы хотел сказать, что это будет очень здорово. Так здорово, что вы навсегда забудете о бутылке. Но, не скажу, потому что обещал быть честным с вами, равно как и с самим собой.

Это будет период, когда вы начнете присматриваться, оценивать свое новое состояние, пробовать его на вкус.

И вы будете ждать. Да! Это одна из самых сложных причин, почему даже после долгой завязки, алкоголики снова начинают пить. Вы будете ждать, как скоро и каким образом, жизнь отблагодарит вас за то, что вы сделали ей такой подарок – перестали пить. Принесли жертву, отказались от своего лучшего друга и помощника, утратили способ отвлечься и расслабиться… я могу не угадать вашу формулировку, но какую-то вы подберете, это точно. Скорее всего, – подберете сразу несколько, штук сто пятьдесят…

Вы вылезли из бутылки и ждете. Ждете и наблюдаете. Станет ли лучше? У вас появится больше денег, друзей, оригинальных мыслей… или, должно быть, всего этого вместе!?

И пока вы ждете, я скажу (может быть, уже не в первый раз): отказ от выпивки не гарантирует, что вы станете счастливее, богаче, у вас будут карьерные успехи, полная семья. Нет, конечно. Пока еще никто не сумел объяснить успех.

То, что вы протерли стекло, за которым сидите, не гарантирует всего этого. Но, кое-что это гарантирует.

Я даже пойду на довольно серьезный шаг и скажу вам: я вам это гарантирую. Я, лично, на своем примере, убедившись, теперь гарантирую вам – то, что произойдет, если вы по-настоящему бросите пить. Не только протрете стекло, но и вылезете из бутылки. Я гарантирую то, чему видел множество подтверждений.

Ваши шансы на счастье, любовь, богатство, карьеру, творчество – значительно повысятся. Еще значительнее повысятся шансы научиться расслабляться, чтобы потом не испытывать вину, не отворачивать взгляд. Помнить все, что было вчера и радоваться этому. А если вы поехали в какое-то путешествие, не бегать, разыскивая винный магазин в чужом городе, а заняться тем, ради чего вы и правда поехали – видеть и слышать что-то новое.