скачать книгу бесплатно
Тварь медленно повернулась. Семь глаз посмотрели на ангела, из них текли кровавые слезы.
– ПОСТИГ? ПОНЯЛ, ПОЧЕМУ Я ПРИШЕЛ К ТЕБЕ?
Ангел кивнул.
– Постиг. А сейчас покажи мне то, что я должен увидеть.
Глава II
Во дворце все было насыщено тоном теплого темного золота, даже свет, что лил с канделябров. Зое подняла голову от бумаг, посмотрела на мозаику, украшающую стену над входом. Ангелица, одетая в длинные строгие одежды, подняла руку к потолку, наполненному звездами и солнцами. Вокруг порхали огнеглазые сильфы, застывшие в священных позах. На противоположной стене процессия саламандр с волосами, зачесанными в строгие прически, несла дары, которые складывали у стоп ангела с суровым выражением лица.
Зое вздохнула. Комната, названная мастерской, где она привыкла писать, скромная спальня, несколько соседних помещений и сад за высоким забором составляли единственный мир, в котором она чувствовала уверенность. Хотя она и знала почти весь дворец, кроме помещений для слуг и квартир джиннов, но настоящий дом был для нее тут. Земли, принадлежащие к доминиону ее госпожи, Пистис Софии, Дарительницы Знаний и Таланта, начальницы всех четырех хоров ангелов-женщин, были для Зое территориями неизведанными и полными опасностей, а все Царство казалось какой-то мистической страной, которую нужно любить, но скорее как символ, чем реальность. Конечно же ангелица знала, что мир существует, но покидала дворец так редко, что внешний мир ассоциировался у нее исключительно с туманными воспоминаниями закрытого портьерами душного паланкина. Она понимала, что существует Лимбо, окружающее Царство и представляющее что-то типа полоски ничейной земли и одновременно нижнего мира, отделяющего Небеса от Преисподней, существование самой Преисподней как резиденции Тьмы, а также территорий Вне-времени, но сама мысль о том, что когда-нибудь она могла бы посетить какое-то из этих мест, казалась ей настолько абсурдной, что даже смешно. Несмотря на это, Зое не была глупой или ограниченной. Все знания, какими она владела, она черпала из книг. Они были ее лучшими друзьями, они учили ее всему, что она должна знать про Вселенную и земли, раскрывали тайны функционирования Царства, воспевали его величие, рассказывали прекрасные истории о людях, ангелах и Боге. Благодаря им она никогда не скучала, не чувствовала одиночества. Она любила запах и шелест пергамента, точность древних гравюр, насыщенные краски иллюстраций, паутину карт. Зое любила слова, а они, благодарные за эту любовь, позволяли ей сплетать и свободно нанизывать их в трогательные истории – ей, проживающей изолированно в золотых стенах дворца, словно в дорогой шкатулке. Временами ангелице казалось, что это слова управляют ею, а не она ими, но даже тогда она была счастлива. В книгах, думала она, живет прошлое. Они также определяют настоящее, потому что то, что записано, становится каким-то образом реальностью; они увековечивают момент, будучи единственной записью того, что сразу исчезнет. Они представляют нас самих, поскольку мы останемся в памяти потомков такими, какими нас описали.
Она погладила кожаный переплет лежащего перед ней на столике манускрипта. Да, книга имеет силу, и благодаря Господу она также, хоть и скромно, но причастна к расширению библиотеки Вселенной.
Погруженная в мысли Зое не заметила, когда в комнату вошла Пистис София. Начальница женских хоров глянула на нее холодными бронзовыми, словно янтарь, глазами миндалевидной формы.
– Приветствую, Зое. Надеюсь, не помешала, – сказала она.
Ангелица вздрогнула. Ошеломленная, она соскочила с места, сгибаясь в поклоне.
– Извините, госпожа. Я задумалась и не услышала, как вы вошли!
– Успокойся, дитя. Ты ничем меня не оскорбила. Ты много раз оправдана, если задумалась над новыми историями.
– Не совсем, госпожа. Тратила время на глупые размышления о книгах, когда должна была написать рассказ, чтобы развлечь вас.
София нежно улыбнулась. Она выглядела как воплощение доброты, только на дне ее зрачков жил твердый, холодный блеск. Зое смотрела на нее с благоговением, не в состоянии себе простить глупой лени, из-за которой она играла в философа, вместо того чтобы работать и развлечь Софию. Она любила свою госпожу так сильно, как и книги.
– Не вини себя, моя дорогая. Разве я могу гневаться на автора чудесных «Услышанных историй»?
– Вы слишком добры, госпожа, – прошептала растерявшаяся Зое, заглядывая ей в лицо.
Пистис София была прекрасна. Волосы, не будучи светлыми, сияли глубоким отблеском золота и были искусно уложены. Кожа также сияла золотом, слегка натянута на высоких скулах. Темные брови и миндалевидные глаза дарили ее красоте экзотичность, а прямой длинный нос и полные губы придавали лицу решительное, хотя и властное выражение. Подбородок она слегка задирала, выставляя длинную, гладкую шею. В ушах качались изысканные сережки. Она была высокой, стройной, одевалась в тяжелое золотое платье, обнажавшее безупречные плечи. Она не шла, а плыла по полу, демонстрируя лицо как ценный подарок, который согласилась представить миру.
– Присядь со мной, Зое, – сказала она, показывая на софу.
– Да, госпожа. – Ангелица послушно отошла от стола, подождала, пока София займет свое место, и скромно присела на край дивана.
– Твои рассказы и стихи я нахожу трогательными, – Пистис дотронулась ухоженными пальцами до ожерелья из рубинов. – Господь одарил тебя настоящим талантом. Это не только мое мнение. Знаешь, ты одна из самых читаемых баснописцев в Царстве? Тебя читает масса крылатых, на улицах поют песни на твои стихи. Ты можешь волновать сердца, Зое.
Она с удовлетворением заметила, как смуглые щеки ангелицы покрывает румянец. Знаменитая поэтесса опустила темные, прикрытые длинными ресницами глаза в мозаичный пол. «Отлично, – констатировала София. – Она скромная, безнадежно наивная и очень хорошенькая. Она точно подойдет».
– Если бы словами можно было лечить затвердевшие души, – протянула она с грустью. – Ах, Зое, как просто было бы тогда в мире! Столько жестокости, столько зла происходит не только в Преисподней или на Земле, но и в самом Царстве. Даже могущественные ангелы берутся за меч и марают его в крови якобы по приказу Бога. А может ли в природе Бога быть склонность к кровопролитию?
Зое почувствовала, как сердце сжимается от печали. Госпожа настолько добра, что беспокоится о вещах, с которыми так немного или вообще ничего не может сделать.
«Чудесно, – подумала София. – Малышку так проняло, что она сейчас заплачет».
– Мечи, битвы, убийства в Царстве! Сможешь ли ты это понять? Ох, Зое, не верю, что Божьи ангелы действительно стали плохими. В их душах еще можно пробудить добро! Если бы вдохнуть в них любовь, научить правде. Война недостойна Божьих посланцев. Я уверена, что в душе они это чувствуют, знают про это и терпят, выполняя свои тяжелые обязанности, во имя Бога. Твои истории такие прекрасные, такие светлые, Зое, что я наполняюсь надеждой, что кто-то такой чистый, как ты, сможет указать заблудшим душам правильный путь. Разве это не было бы настоящей победой, поступком действительно благородным, который не сравнится со слащавой славой, полученной благодаря паре изящных рифм?
– Но госпожа, – осмелилась пробормотать Зое. – Я никогда не жаждала такой славы!
– Знаю, дитя, знаю. Это не тщеславие, а просто момент слабости. Ведь ты имеешь право радоваться таланту, которым по своей доброте одарил тебя Бог, даже если он служит для развлечения и занятия мысли. Это тоже полезно. Подумай, что те, кто читает твои слова, могли бы посвятить это время не только добрым делам, но и, например, злым. В таком случае хвала тебе, что пишешь.
– Ах, госпожа, – простонала раздавленная поэтесса. – Умоляю, скажите мне, что сделать, чтобы стать действительно полезной! Я ничего не умею.
«Готова, – обрадовалась София. – Может, перегнули, может, она слишком наивна, чтобы пригодиться? Хотя ее вид должен сделать свое».
Она профессионально оценила ее овальное лицо, прямой нос и темные густые волосы. «Миленькая, нежная, покорная и очень преданная. Что ж, попробуем».
– Но дитя! О чем ты говоришь? Я знаю, что ты сделаешь все, что в твоих силах! Нельзя требовать от тебя большего! Нельзя преодолеть предел своей природы! Не отчаивайся. Выше голову. Если бы я знала, что ты так отреагируешь, не пришла бы к тебе. Не хотела тебя беспокоить, я хотела только поделиться с тобой, как с подругой, собственными тревогами. Не принимай близко к сердцу, Зое. Мне и в голову не приходило тебя порицать. Не плачь. Возвращайся к своим бумагам. Ты так красиво пишешь, моя дорогая.
Ангел разразилась слезами.
– Ах, Зое, я не хотела обидеть тебя. Пойду уже, если мой вид тебя так расстраивает.
София встала, а Зое была не в состоянии попросить ее остаться или вымолвить хоть слово, поэтому она только согнулась в прощальном поклоне. Начальница женских хоров, довольная ходом разговора, проплыла к выходу, оставив придворную поэтессу, слезы которой падали на пергамент, размазывая бесполезные буквы, не приносящие ничего хорошего стихи в уродливые, неразборчивые иероглифы.
* * *
– Быстрей, Полынь, быстрей!
Свист ветра оглушал Даймона, вихрь бил в лицо, затрудняя дыхание. Конь хрипел от напряжения. Не было видно ни звезд, ни комет, только размытые полосы света.
– Давай же, кляча! Сам знаешь почему!
Полынь не тратил сил на ответ, мчась через мрак.
* * *
Узиэль, адъютант Габриэля, заглянул в его кабинет.
– В чем дело? Я сказал, чтобы мне не мешали! – рявкнул архангел Откровений.
Узиэль тряхнул кобальтовыми локонами.
– Прости, но прибыл Даймон Фрэй и требует немедленной встречи. Он выглядит очень уставшим, и я не думаю, что от него удастся легко избавиться.
– Проклятье, что тебе стрельнуло в голову, чтобы от него избавляться? Я уже иду к нему. Пусть подождет в библиотеке. И дай ему что-нибудь выпить, лучше вина.
Узиэль закрыл двери.
«Сборище кретинов, – подумал Габриэль. – Как обычно. Это чудо, что Царство еще держится. Избавиться от Даймона! Господи!»
Он открыл тайный проход за занавеской с единорогами и узким коридором прошмыгнул в библиотеку.
– Приветствую, Даймон! Гарпии за тобой гнались, что ли?
Ангел Разрушения действительно выглядел очень изнуренным. Круги под глазами, на щеках грязь, черная кожаная куртка и брюки покрыты пылью. Темные волосы, заплетенные в косу, были растрепаны и полны мусора.
– Я встретил Агнца, – произнес он охрипшим голосом, который наводил на мысли об эхе в катакомбах.
– Прекрасно! Еще только этого не хватало! Но это еще не повод парализовать движение на караванном пути, мчась во весь опор, чтобы встретиться со мной. Не думаю, что это того стоило. Я тоже скучал.
– Это мило, Габриэль, что ты рад меня видеть, но какого дьявола ты отключил око? Я не мог к тебе прорваться.
– Тут кое-что случилось, когда ты уехал.
– А я кое-что видел на территориях Вне-времени, – буркнул Даймон.
– И хотел про это поговорить через око? – архангел не мог удержаться от язвительности.
Фрэй посмотрел ему в глаза. Даже Габриэль немного смутился под взглядом этих бездонных, огромных зрачков, окруженных тоненькой фосфоресцирующей зеленой полоской.
– Я хотел с тобой поговорить в безопасном месте, где-то по пути.
– А что случилось?
– Агнец показал мне щель.
Габриэль подошел и положил руки на плечи ангела Разрушения.
– Послушай, я знаю, что в нормальной ситуации это очень важное дело, но тут случилась катастрофа. Украли Книгу Разиэля. Сам Разиэль атакован черной магией так, что до сих пор не пришел в себя. Извини, но в заднице я видел твою щель.
Даймон покачал головой.
– Не делай поспешных выводов, Габриэль. То, что я видел и что почувствовал, выглядит как деяния Тьмы. Агнец подошел к самой границе, чтобы вещать про события, которых я не хотел бы дождаться.
Габриэль замахал руками, поднимая глаза к потолку.
– Психи! Одни только психи! Агнец, Серафиэль! И все вещают. Успокойся, Даймон. Это безумие. Они любят вещать. И конечно же только о катастрофах. Они видят кровь, пепелища, дым, синюшные трупы, голые задницы и пустые шкатулки! Хватит с меня! Еще один вещун-псих – и я уйду в отставку.
Даймон выслушал это терпеливо, вздохнул и начал сначала.
– Послушай, я был там. Точно в щель ломится Тень. Я говорю про нападение на территории, соседствующие с Царством. Помнишь, когда в последний раз мы имели дело с Тенью?
Габриэль судорожно сглотнул. Давно, перед появлением человека, перед бунтом Люцифера. Даймон тогда еще был Рыцарем Меча, а архангелы – кучкой жаждущих власти щенков. Тогда Фрэй воевал с Тенью, с противоположностью самого Бога, Его проекцией, отраженной в вечной Тьме, и, чтобы спасти Царство, он осквернил святой предмет, Ключ к измерениям, касаться которого мог только Его Светлость. С того времени у него на руке страшный шрам в виде полумесяца, словно его правая ладонь улыбается. Он победил, открыв Бездну, куда затянуло Тень вместе с его армией. Но демиург Ялдабаот, который от имени Бога управлял тогда Царством, приговорил Даймона к смерти за святотатство. Но Бог его воскресил, сделал ангелом Разрушения с Ключом от Бездны, а архангелы свергли Ялдабаота и заняли его место. С тех пор Даймон был одновременно и живым, и мертвым, и, по пророчеству самого Бога, он единственный, кто мог удержать Тень от уничтожения мира.
– Я говорю о конце света, о днях гнева, Джибрил. Мне жаль, но в этом контексте пропавшая тетрадка, полная магических бормотаний, теряет значение.
– У тебя нет уверенности, – тихо сказал Габриэль.
– Нет. Но хватит кучи подозрений.
Скрипнули двери, и вошел ангел с вином.
– Выпей, Даймон. Ты устал. Почему не присаживаешься?
– Потому что за последние несколько дней насиделся в седле, – с кислой миной произнес ангел Разрушения.
– Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал?
– По крайней мере посмотри на это.
Габриэль возмутился.
– Как? Я не могу себе позволить бросить Царство хотя бы на один день.
– Используй силу и перенеси нас.
– Ты многого хочешь. У меня есть более важные дела.
Что-то зловещее засияло в бездонных зрачках Фрэя.
– Боюсь, тебя ждут дела куда важнее, Джибрил.
Габриэль вздрогнул. «Я отвергаю его потому, что не знаю, что начнется, если он не ошибается», – подумал он со страхом.
Даймон налил себе вина, посмотрел через хрусталь на рубиновую жидкость, а потом сделал большой глоток. Выпивка у Габриэля всегда была превосходной.
– Хорошо, – ответил архангел Откровений. – Покажи мне эту щель. Возьмем с собой кого-то нейтрального. Может быть, Рафаэля?
Даймон сделал еще один глоток.
– Может быть. Отличное у тебя вино, Габриэль.
* * *
Они стояли на плоском холме, где-то глубоко на территориях Вне-времени. Даймон готов был поклясться, что ни Габриэль, ни Рафаэль никогда сюда не добирались. Они оба посещали только большие города и важные места, не заморачивая себе голову остальным.
Территория выглядела дико и грязно. Степь простиралась до самого горизонта, заросшая пожухлой травой и пучками засохшего чертополоха под бледным, хмурым небом, словно накрытая перевернутой вверх дном миской. Не хватало только выбеленных ветром и временем звериных черепов и вылизанных дождем скелетов, но нигде, куда ни кинь взгляд, не было никаких следов, даже зловещих, живых тварей.
Над пустыней носился густой, тяжелый пар, невидимый, но ощутимый. Временами по траве пробегал шелест или стон, пригибавший к земле пожелтевшие стебли.
Было душно. Даймон попытался сделать глубокий вздох, но у него тут же закружилась голова. Он посмотрел на бледного как полотно Габриэля, который неглубоко дышал полуоткрытым ртом.
– Ну и что теперь скажешь?
– Плохо… Ужасная щель.
Фрэй вздохнул.
– Дело не в том, насколько она велика, а в том, что из нее исходит. Ну что, Габриэль, мы подверглись атаке Тени или у меня внезапная истерия?
– Не знаю. Господи, как у меня голова болит.
– Это из-за вибрации. Ты ее чувствуешь?
