Сто тысяч лет большой надежды

Но 9 апреля малыш Питер был доставлен в больницу с отёками и синяками по всей голове. Его мать утверждала, что его толкнул другой ребёнок и Питер ударился головой о мраморный камин. Врач, осмотрев ребёнка, забеспокоилась, ведь малышу был всего лишь один год. Было решено госпитализировать ребёнка и сообщить об этом в социальные службы. Но Питеру был поставлен диагноз менингита, и его было решено отправить поправляться домой.

К этому времени отношения между Трэйси и её бойфрендом начали ухудшаться, а к июню 2007 года атмосфера в доме накалилась до предела. Особенно на обстановку повлияло то, что в семью переехал человек по имени Джейсон Оуэн. Как оказалось, гораздо позже, он был братом Баркера.

Оуэн расстался со своей женой и был в бегах со своей 15-летней девушкой. Но об этом продолжительное время никто не догадывался. Социальный работник Мария Уорд решила осуществить визит в семью Коннели 1 июня 2007 года для проверки. Она обнаружила малыша Питера лежащим на диване под одеялом. Его лицо было красным, и она увидела синяки под подбородком. Этого было достаточно, чтобы снова взять мать под арест во второй раз.

Она отрицала причастность к нанесению вреда своему сыну и сказала следователям, что она «чертовски хорошая мама». Выслушав её доводы, было принято решение на межведомственной основе выпустить её из-под ареста и вернуть ей на попечение малыша Питера, хотя и под присмотром подруги семьи, которая заботилась о нём ранее.

Но по состоянию на конец июня контакт между матерью, социальным работником и патронажной сестрой стал совсем неустойчивым.

В последний раз Мария Уорд видела малыша Питера 30 июля 2007 года. Он сидел в своём багги в зале. Его лицо, руки и одежда были измазаны шоколадом. Хотя он и был обеспокоен и суетлив, он улыбнулся ей. Позже выяснилось невероятное: лицо и руки Питера были вымазаны шоколадом не потому, что он был маленьким сладкоежкой и неряхой, а потому, что убийцы решили таким образом замаскировать ссадины, кровоподтёки и синяки ребёнка.

Уже в это время высокопоставленные сотрудники полиции пришли к выводу, что малыша Питера нельзя отдавать под опеку матери. Но нужны были веские доказательства, чтобы забрать его. За неделю до смерти Питера они решили начать искать эти доказательства. И тут же было заявлено, что доказательный порог не был достигнут. 1 августа мать отвезла ребёнка в больницу Святой Анны в Харингей. Там он был осмотрен педиатром доктором Сабах аль-Зайат, которая отметила, что ребёнок был капризным, непоседливым и несчастным, но она не нашла никаких признаков насилия, сломанных ребер, сломанной спины или ушибов.

«Внешне он не отличался от остальных детей своего возраста с простудой», – говорила она в суде. «Он мог сидеть без поддержки. Не было никаких оснований подозревать что-либо неладное». Доктор Сабах аль-Зайат утверждала это, чтобы защитить себя от обвинения в непрофессионализме, так как при вскрытии ребёнка было обнаружено около 50 перенесённых им травм. Доктор также ссылалась на то, что ребёнок всё время капризничал и не давал тщательно осмотреть себя. Однако на первом допросе она говорила, что плакал он первые минут 5, осматривала же она его час. Так что за это время можно было вполне обнаружить множественные повреждения.

2 августа 2007 года в связи с тем, что врач не обнаружил никакой патологии, полиция объявила, что закрывает расследование о жестоком обращении с ребёнком, которое было начато в декабре прошлого года. Мать Питера была в восторге и заявила социальным работникам, что она поедет домой, чтобы обнять своего сына и печь пироги.

В 11:35 утра 3 августа 2007 года была вызвана скорая помощь на дом Коннели. Мать, набрав 999, сказала, что ребёнок был «синим, холодным и отвердевшим». Экипаж скорой помощи обнаружил малыша Питера синего и холодного, лежащего в одних пеленках в забрызганной кровью кровати. Когда они торопились доставить его в больницу, мать потребовала от врачей, чтобы они подождали, пока она не возьмёт свои сигареты.

Малыш Питер был объявлен мёртвым в больнице в 12:20 дня. Трэйси Коннели была арестована в тот же день по обвинению в убийстве или жестоком обращении с ребёнком. Вскоре полиция узнала о существовании Стивена Баркера и Джейсона Оуэна, которые пустились в бега, но были обнаружены в лагере в Эппинг Форест спустя 11 дней.

Вскрытие ребёнка сделало кошмарные выводы:

восемь сломанных рёбер и сломанная спина, кровотечение вокруг позвоночника на уровне шеи, датируемые 48 часами;

многочисленные ушибы, порезы и ссадины, в том числе глубокие разрывы на мочке его левого уха, которое при вскрытии просто оторвалось от его головы, отсутствие кожи на губах и переносице;

сильные разрывы в верхней части головы, в том числе огромные борозды, которые могли быть следствием укусов собаки;

ожоги на пальцах ног и рук, частичное отсутствие ногтей на нескольких пальцах, на среднем пальце правой руки ноготь отсутствовал полностью, а также кончик пальца, позже выяснилось, что ногти были выдраны плоскогубцами, а кончик пальца просто отрезан;

разрыв уздечки между верхней губой и десной, который частично зажил;

один из его передних зубов был найден в толстом кишечнике; выяснилось, что зуб был выбит кулаком, и ребёнок его проглотил.

Практически на всей одежде Питера в доме Коннели были пятна запёкшейся крови. Её приобщили к делу.

На первом судебном разбирательстве по обвинению в убийстве Баркер и Коннели были оправданы недальновидными присяжными. Дело в том, что у Баркера не было ни одной судимости. По сути, он был тихим гражданином, не выделяющимся из толпы, что в целом и спасло его от обвинения в убийстве. Также подсудимых спасло то, что на суд решили не выносить посмертные фотографии Питера Коннели, так как они были настолько жестокими, что это явно могло повлиять на присяжных в эмоциональном плане. Поэтому жюри картина всех травм ребёнка была представлена в виде компьютерной графики. Баркер и Коннели были признаны невиновными в убийстве ребёнка.

Но вскоре все участники вернулись на скамью подсудимых по обвинению в «совершении действий, приведших к смерти ребёнка». 11 ноября 2008 года 36-летний Оуэн, 32-летний Баркер и 27-летняя Коннели были признаны виновными в совершении данного преступления.

Ещё один судебный процесс произошёл в апреле 2009 года, когда Коннели и Баркер были обвинены в изнасиловании двухлетней девочки. Девочка находилась на учёте в службе социальной защиты Харингей. Баркер был признан виновным в изнасиловании, а Коннели оправдана. Адвокаты негодовали решением суда, так как считали, что в окончательном решении немаловажную роль сыграли блогеры в сети да и СМИ в целом, которые требовали самого жестокого наказания для мучителей и убийц малыша Питера. То есть адвокаты сочли, что это слишком тяжёлое наказание для их подзащитных.

Приговор был оглашен 22 мая 2009 года в Олд-Бейли. Коннели была осуждена на лишение свободы с минимальным сроком в пять лет. Баркер был приговорен к пожизненному заключению за изнасилование и на 12 лет тюремного заключения за совершение действий, приведших к смерти младенца. Оуэн был приговорен на срок не менее трёх лет (к настоящему времени он уже вышел на свободу). Естественно, общественность недоумевала решением суда. Генеральный прокурор считал необходимым направить дело на рассмотрение в Апелляционный суд, однако это предложение было отклонено.

Подробности судебного разбирательства, да и вообще дела Питера Коннели с самого начала были скрыты для широких масс и были доступны только ведомственным членам. С полным текстом резюме по делу были ознакомлены только некоторые сотрудники Совета Харингей и Совета труда. Их попросили подписать бумаги о неразглашении.

Однако издание The Mail в воскресенье 15 марта 2009 года сообщило, что резюме SCR (пересмотр серьёзных дел) было противоречивым и упускало подробности о степени травм Питера. Кроме того, были упомянуты случаи неправильных действий чиновников, их неспособность принять решения для обеспечения безопасности ребёнка. Также в статье было упомянуто, что чиновники не следовали распоряжению, которое гласило о необходимости переместить Питера из своего дома на юридическом основании за шесть месяцев до смерти ребёнка.

Депутат же Линн Фезерстоун подвергла критике Совет Харингей. Три работника совета, в том числе старший юрист, получили письменное предупреждение о своих действиях. Также была рассмотрена работа двух врачей: Джерома Икьюке (личный врач, первый заметивший синяки на Питере) и доктора Сабах аль-Зайат (осматривала Питера за два дня до его смерти). Их обоих осудили за бездеятельность, хотя все признаки насилия были налицо. Деятельность доктора Икьюке была приостановлена на срок 18 месяцев. Доктору аль-Зайат также запретили практиковать. Её контракт с Great Ormond Street Hospital был разорван.

Шарон Шоусмит, глава детского отдела Совета Харингей, была смещена со своего поста. Но она боролась с призывами к её отставке, заявляя, что хочет и дальше участвовать в расследовании смерти Питера. Однако 8 декабря 2008 года была уволена без компенсации. Шоусмит подала иск в суд за незаконное увольнение, но её иск был отклонен. Кроме того, 1 декабря 2008 года вышел приказ об отстранении главы совета по вопросам труда Джорджа Михана и члена кабинета по делам детей и молодёжи Лиз Сэнтри.

Члены Совета Харингей были в опасности главным образом потому, что это был уже не первый случай детской смерти вследствие насилия в этом округе, которую не пресекли социальные работники. В 2000 году история 8-летней Виктории Климби, уроженки Берега Слоновой Кости, потрясла весь мир. Тот же Совет Харингей не сумел вовремя принять меры, упуская из виду очевидные факты жестокого обращения с ребёнком. Темнокожая девочка была на попечении своей тётки, которая забрала Викторию на учёбу во Франции в 1998 году. В 1999 году они переехали в Лондон. Позже оказалось, что опекунша была обычной мошенницей, которой не было особого дела до образования ребёнка. Вскоре у неё появился сожитель, и 25 февраля 2000 года Виктория скончалась в госпитале Святой Марии. На её теле насчитали 128 травм (синяки, порезы, ожоги, переломы и т. д.). Так же, как и в случае с Питером, Климби несколько раз попадала в госпиталь. Она наблюдалась у социальной службы, но смерть никто не предотвратил. Опекунша и сожитель сознались в побоях и были приговорены к пожизненному заключению. Они утверждали, что таким образом изгоняли из девочки бесов.

После этих двух страшных историй правительство решило ужесточить закон. 12 марта 2009 года Лорд Лэминг опубликовал доклад «Защита детей в Англии: Отчет». В нём он обвинял власти в неспособности улучшить защиту детей ещё со времён смерти Виктории Климби.

Когда история Питера Коннели получила общественный резонанс, издательство MGN ошибочно обвинило в убийстве Питера и изнасиловании двухлетней девочки биологического отца Коннели. Естественно, он подвергся нападкам со стороны людей. Но когда правда раскрылась, то издательство принесло свои извинения и возместило ущерб за клевету в размере £ 75 000.

После истории Baby P социумом было принято решение учредить сообщество по борьбе с насилием над детьми. Его символом стала петелька цвета небесно-голубых глаз мальчика. Каждый, кто носит эту петельку, демонстрирует обществу свою позицию и желание бороться.

История Питера Коннели… Это не просто история о трагической смерти маленького мальчика. Все знали, что малыш Пи был в опасности. За 8 месяцев избиений он был замечен в своём состоянии не менее 60 раз медицинскими или социальными работниками. Его мать сумела скрыть гигантские масштабы опасности, в которой находился её ребёнок. Она обманывала власти, она ловко манипулировала социальными работниками. Но, несмотря на это, он был замечен службами, его видели, но всякий раз его отпускали домой к матери. Позже прокуратура Олд-Бейли заявила, что ребёнка практически использовали как «боксёрскую грушу взрослые, которые должны были заботиться о нём, но его мать ничего не сделала для этого». Полиция считает, что главным фактором в трагедии сыграло то, что никто не знал о присутствии бойфренда в доме. Если бы всё было проверено тщательнее, то Питер Коннели был бы жив…

Естественно, история Питера Коннели – далеко не единственный случай, но, знаешь, что самое отвратительное. Люди не слышат о них в новостях. Им будут рассказывать о медведях в зоопарке, победах сборной по плаванию, о догхантерах. Но об убитых своими родителями и попечителями детях им никто не расскажет, словно этого и нет. Но… Это маленький мальчик по соседству, одинокая девочка на качелях, беспокойный младенец в коляске, которого они видят каждый день в магазине. И знаешь, тот вопрос, что я задавала. Люди должны поглядеть на себя. Кто они? Я задаю этот вопрос снова и снова. Кто они? Что их интересует? О чём они читают? Что они смотрят? Сейчас их самих и их детей есть кому защитить, и они принимают это как должное. Это практически так же, как представлять себе, что буханки хлеба растут на хлебных деревьях. Но кто они, эти защитники? Кто они? Однажды, когда я смотрела передачу BBC «Panorama» о деле Питера Коннели, мне врезался в память один момент: один из высокопоставленных лиц на заседании говорит пламенную речь о том, что «это история о социальных службах», чья работа заключается в том, чтобы защищать детей, но они этого не делают. И слушатели поддерживают его в этом, декламируя громкое «yes». Конечно же, он делает свою работу. Они все делают свою работу. Но если бы у Лорда Лэминга и его подчинённых, у пары членов, к примеру, ООН и ЮНЕСКО не было самосознания, понимания настоящей проблемы, кто бы стал браться за ужесточение законов, которые призваны защищать права? В данном случае детей, в любом другом – каждого человека. Я задаюсь вопросом: если люди не думают об этом, если их это не интересует, и они воспитывают своих детей в таком же безразличии, кто завтра будет защищать их внуков? Кто будет бороться за свои и их права? Люди, которые плевали на нравственность и всё, что их интересует, – деньги? Люди, которых интересуют шлюхи в сети? Люди, которых больше интересует выход нового iPad, нежели Дни рождения их собственных детей? Но никого это уже не волнует, потому что всю эту работу должен делать кто-то там где-то там, но не они сами. Но кто же это будет делать потом? Дети их детей? Ага, трижды. Сегодня люди жалуются на то, что больше не снимают стоящих фильмов. Но завтра это будет уже не кино. Мир превратился в гниющую клоаку, населённую кусками овечьего говна. И это все мы. Все мы. Потому что единственное, в чём заключается истинная работа людей, – это срать. Жрать, срать, спать… И сдыхать, так и не осознавая, что такое настоящая жизнь. Потому что есть только они и никого больше. Есть только они. Здесь и сейчас. Они не являются частью целого, а считают, что они сами и есть целое. Нет. Каждый из нас лишь ничтожная часть огромного социума. И пока мы этого не поймём и не примем, ни мы, ни наши дети, ни наши потомки, не будут счастливы. Никогда. Всем нужна огромная горькая пилюля глобализма, чтобы излечиться от своих страшных недугов, по причине которых из нутра льётся вонючая масса гноя, засоряющего мир. Стоит подумать…[7]

Глава 12. «Everybody lies»… или нет?

Мне приходилось глотать бестактности и с терпеливым видом сносить человеческую глупость; в эту книгу я записывал нарушителей супружеской верности и эротоманов; не раз отшивал я обезумевших жён и рогоносцев, но, пожалуйста, не думай, что я был создан для такой участи <…> они презирали науки, от которых всё зависело, презирали и тренировку; они предпочитали жульничество во всём.

Генрих Бёлль, «Бильярд в половине десятого»

Профессор Оук. Ложь… Обман… Враньё…

Маленький Дзэн. Все ли лгут?

Профессор Оук. Нет. Не все лгут. Я уверена, что есть процента 2 священников или просто преданных религии людей на планете, которые никогда нигде никому ни при каких обстоятельствах не лгут. А остальные 98 % населения планеты, безусловно. Но, значит, сюда слово «все» не совсем подходит. Но мы не священники, не святые и не преданные религии до конца люди. И мы лжём. На каком бы краю света мы ни находились, независимо от расы, пола, социального статуса, гражданской принадлежности, политических взглядов… Мы все лжём. Даже дети лгут.

Маленький Дзэн. И что же такое ложь? Что в ней плохого и почему вас учат, что врать нехорошо?

Профессор Оук. Для начала на вопрос лжи нужно поглядеть с точки зрения закона айсберга. Наверху видно только 10 %, всё остальное же скрывается под водой. Всё остальное, что не видно человеческому глазу. В этом вся проблема общества. Люди привыкли смотреть на это и другие явления поверхностно, забывая о том, что в нашей жизни всё похоже на луковицу: снимаешь один слой, а за ним – ещё один, затем ещё, ещё и ещё. Вопрос стоит вовсе не в том, сколько процентов людей на планете лгут или не лгут, вопрос состоит в том, почему? И не жди, что на это есть однозначный ответ, укладывающийся в нескольких предложениях. Вся проблема в том, что все мы и в разных ситуациях лжём по разным причинам. И в эту замочную скважину стоит заглянуть.

Причин, по которым мы лжём так много, что не хватит всех наших пальцев, чтобы сосчитать их. Но в рядовых ситуациях рядовые люди, не страдающие психическими отклонениями, заболеваниями, патологиями или не находящиеся под влиянием каких-то явлений, лгут по одной простой причине: страх. Не удивляйся так, сидя у меня на плече. Я говорю не о паническом страхе, который мы испытываем в момент страшной опасности. Я говорю о том страхе, который мы испытываем каждый день. О маленьких еле ощутимых страхах, но всегда незримо присутствующих в наших жизнях. Зачастую эти страхи оправданы, так как изначально страх есть проявление инстинкта самосохранения. Поэтому в наших мозгах включается защитная реакция. Но далеко не все страхи являются естественными, идущими из инстинктов наших предков. Скорее я бы даже сказала, что большинство страхов – это некое подобие привычки, как курение. Но если курить можно бросить, то ощущать чаще всего ничем не обоснованную боязнь в социуме – это наш человеческий крест. Но защитить себя от последствий этой «напасти» можно, поняв природу и причины этого явления. Естественно, не стоит рассказывать о том, что, например, фобия, то есть панический страх перед вещами, которые в обычных жизненных ситуациях никак не могут угрожать жизни, – это психологическое отклонение, которое во многом излечимо. Есть фобии, которые, в общем-то, не мешают жить, например, арахнофобия. И от таких фобий люди редко решают избавиться. Но есть фобии, которые сводят с ума день за днём и не дают нормально функционировать, например, боязнь открытого пространства. Существует огромное количество фобий. Что же, это также наш человеческий крест. Мы расплачиваемся им за все блага цивилизации, которые подарил нам наш непревзойдённый мозг. Эволюция – это весы: чем больше кладёшь на одну чашу, тем меньше получается на другой. А уравновешивать всё приходится нашим мозгам, и однажды они просто лопнут от всего, что человечество пытается запихнуть в них. Оставим фобии психотерапевтам.

Вопрос сейчас немного в другом. В обыденных страхах человека, которые приводят к тому, что мы обманываем. Первая причина кроется всё в том же: мы боимся общества, мы боимся осуждения, мы боимся того, что скажут о нас другие, что о нас подумают, боимся быть отвергнутыми, непринятыми и т. д. Когда человек слышит слово «страх», чаще всего он думает о сильной непреодолимой эмоции. Но на самом деле это не так. Всё это тоже один большой страх, вырабатываемый обществом веками и тысячелетиями. И если животному достаточно просто родиться здоровым, чтобы так сказать «самоутвердиться», то человеку каждый день маленькими шагами приходится бороться за место под солнцем. Ну, здесь речь идёт, конечно, не о «принцах» и «принцессах», которым наоборот общество должно уже только за то, что они появились на свет. Да, таково устройство мира людей: гнилое, вонючее, нелогичное устройство. И к естественному отбору это не имеет никакого отношения. Но речь не об этом. Чаще всего мы лжём, потому что хотим быть такими, какими нас хотят видеть или какими мы хотим видеть себя в глазах других. Лжём о своих сексуальных партнёрах, лжём о своих достижениях, лжём о своих вредных привычках. Я уже упоминала в разговоре о вопросе «мнения окружающих» и сделаю это снова: в следующий раз, когда у человека повернётся язык сказать о том, что его не волнует мнение окружающих и стереотипы, что он кругом независим, то пусть вспомнит, пожалуй, как часто он лжёт? Раз в неделю, раз в день, а может быть, каждый час? Люди насквозь пропитаны «духом современности».[8] А этот дух, знаешь ли, попахивает чем-то весьма протухшим. Мы есть то, что из нас делают и лепят. Мы – это вовсе не мы. Но начинается всё чаще всего в детстве. Ребёнок чувствует зависть к товарищу, которому подарили желаемую дорогую игрушку. У него появляется чувство неполноценности, и он лжёт своим друзьям в детском саду, что у него дома есть огромный говорящий робот. И с этого момента он начинает долгий и тернистый путь в своей жизни под названием «делайте меня, делайте меня полностью». Но вся проблема в том, что родители не предпринимают ничего, чтобы изменить это.

Маленький Дзэн. Почему?

Профессор Оук. Да потому что они и сами такие. А почему? А потому что их родители также ничего не предпринимали. А почему?.. Думаю, что можно не продолжать. Мы живём, женимся, заводим детей, и нам кажется, что всё, что есть в мире людей, – естественно. Нет, не естественно. Не высшие силы делают мир таким, каков он есть. А все мы делаем его таким. Нет, конечно, родители говорят своим детям, что лгать нехорошо, мусорить на улице нехорошо, есть собачьи какашки нехорошо. Но здесь они упускают очень важную деталь.

Маленький Дзэн. Интересно, какую же?

Профессор Оук. Почему? Это главный вопрос, на который они должны отвечать. Но они этого не делают, потому что наивно полагают, что у детей слишком мало извилин, чтобы они осознали «почему?». Но вот когда у них появляется извилин больше, становится уже слишком поздно. Дело уже сделано, и отвечать на вопросы уже слишком поздно. Мне бы очень хотелось, чтобы люди, пока не научились задавать вопрос «почему?» и логично отвечать на него, поберегли свои сперматозоиды и ооциты. Припрятали их подальше от этого мира…

Маленький Дзэн. Можно ли избавиться от стремления лгать?

Профессор Оук. Отказаться от такой лжи могут немногие. Данный вид лжи лишён абсолютно всякого смысла. Обманывая в таких ситуациях, мы обманываем в первую очередь себя, а это может привести к более серьёзной проблеме, которая называется патологическая ложь. И каждый прекрасно знает, что это такое, потому что хотя бы раз в жизни встречал такого человека, который постоянно откровенно лгал. Это явление было описано медиками ещё 100 лет назад. Эта ложь настолько нелепа, что она никак не может сойти за правду. И мы часто осуждаем таких людей. Но не стоит. Дело в том, что это серьёзная психологическая проблема, которая лечится только в кабинете у психотерапевта. Люди, страдающие патологической ложью, лгут практически постоянно. В рядовой ситуации мы лжём вроде бы по надобности, но при патологии ложь становится не просто неотъемлемой частью жизни, а практически заменяет всю жизнь. Объяснять не приходится, что это ненормально. Такие люди рассказывают о моментах, которых в их жизни никогда не было, о людях, которых они никогда не встречали, о победах, которые они никогда не одерживали. Но самое страшное в этом во всём вовсе не сам факт лжи, а то, что такие люди сами верят в свой обман. Они придумывают для себя другую жизнь. Но чем больше они её придумывают, тем больше она теряет смысл. Это проблема, которую простым пониманием никак не решишь. Мозг патологических лгунов был изучен, и оказалось, что у них у всех в лобной части головного мозга серого вещества меньше, чем у обычного человека, а белого вещества больше.

Но пойдём дальше. Естественно, другая причина, по которой мы лжём с самого детства, это достижение желаемой цели. Подростки лгут родителям, что идут ночевать к друзьям, чтобы тайком заняться сексом, журналисты постоянно лгут, чтобы заработать денег, люди лгут в своих резюме, чтобы получить хорошее место и т. д. Этот список можно продолжать до бесконечности. Какой вывод можно сделать из всего этого? Ложь – это средство выживания в человеческом мире. Но это средство придумали для себя сами люди. Знаешь, родители учат своих детей, что лгать нехорошо. Но постоянно у них же на глазах нарушают это правило. Допустим, мама учит своего сына, что переходить дорогу можно только на зелёный свет. Но однажды она спешит с ним в парикмахерскую, чтобы сделать причёску по особому случаю. Остаётся только перейти дорогу, и горит красный свет. Она глядит по сторонам и замечает, что машин нигде нет. Она берёт сына за руку и бежит через дорогу, несмотря на то, что всё ещё горит красный свет. «Но мама, – говорит ей сын, – ты же говорила, что дорогу можно переходить только на зелёный свет». Она ему отвечает: «Помолчи, я знаю, что делаю». И со временем он начинает понимать: да, в мире существуют правила, которые существуют для того, чтобы им следовать. Но если уж сильно надо… тогда можно сделать и исключение. Но однажды это «если сильно надо» может стать роковой ошибкой в жизни. Ошибкой, которую уже не исправишь. Правила существуют не для того, чтобы их нарушали. Чаще всего правила спасают жизнь, психику, здоровье, деньги, совесть и прочее.