Испытание жизнью

– Ладно, бабушк, давай поедем. Давай отдыхай, устала ведь. А я потихоньку музыку включу, чтобы веселей было ехать.

В дороге время пролетело незаметно. Когда приехали домой, уже темнело. Вот мы и вернулись в нашу жизнь, в наше время, все встало на свои места. У подъезда нас встретил Боня – веселый и приветливый ушастый пес, вышел гулять с хозяином.

– Бабушк, спокойной ночи, поехал я!

– Спокойной ночи, Леша, спасибо, что свозил.

Какая уж тут спокойная ночь. События тех лет стали вставать передо мной, как будто отрывки из разных фильмов. Они проносились в моей голове безо всякой хронологии, в каком-то хаотическом беспорядке.

Может быть и прав Леша, надо привести в порядок мысли и попытаться записать свои воспоминания.

После той поездки я долго не могла прийти в себя, все анализировала свою жизнь. Она ведь могла быть совсем другой, насыщенной яркими событиями: музыкой, творчеством. Годы, проведенные один на один со страшной болезнью, лишили меня возможности прожить полноценную жизнь. От этих мыслей стало нестерпимо больно и обидно за потерянные годы – лучшие годы безмятежного и счастливого детства, проведенные в лишениях и одиночестве. Чтобы как-то отвлечься от тяжелых дум, я включила радио. Как оказалось, вовремя, и попала в тему. Диктор говорила, что в ближайшую субботу в 12 часов дня в ДКиТ в литературной гостиной Автограда состоится презентация книги «Касьяниха» Смирновой Галины Ивановны, старейшей жительницы нашего города. И это был знак, это сигнал к действию. Хватит спать и жалеть себя, хватит кукситься. Пора браться за перо. Если уж такие пожилые люди пишут мемуары, то почему бы и мне не попытать счастья.

На презентацию я немного опоздала. В зале было полно народа, все места были заняты, несколько человек стояли вдоль стены, им не хватило стульев. Среди посетителей молодых людей мало, больше взрослых и пожилых. Молодой парень в последнем ряду уступил мне место. Когда я вошла, уже выступал редактор местного издательства. Как потом оказалось, это сын автора книги. Он познакомил слушателей вкратце с книгой и со своей мамой. Рассказал о том, как долго уговаривал ее написать книгу о своей жизни и о событиях, которые она повидала.

Потом дали слово Галине Ивановне. Мне она сразу понравилась, это была довольно пожилая, лет восьмидесяти старушка. Ее и старушкой-то назвать язык не повернется. Опрятно и со вкусом одета, хорошо причесана, держалась бодрячком, улыбалась и шутила. Немного рассказала о своей жизни и о книге.

В конце встречи стали продавать книги в подарочном варианте, в красивом переплете. А журнальный вариант в мягком переплете предлагали бесплатно желающим. Мне, конечно, не досталось, я ведь сидела в последнем ряду. Но я не расстроилась, подошла к библиотекарю и спросила, можно ли взять из библиотеки эту книгу. Мне сказали, что через месяц можно будет взять, уже все экземпляры розданы. Но я все равно была довольна, что попала на эту встречу. Она развеяла все мои сомнения и укрепила веру в мои силы. Домой я вернулась в приподнятом настроении. И стала думать: с чего бы мне начать свое повествование. Долго голову ломать мне не пришлось, позвонил Леша:

– Бабушк, привет! Как дела?

– Привет, котеюшка! Хорошо идут дела, голова пока цела.

– А что с головой, заболела?

– Да нет, что ты, это же из старого мультика поговорка Серого волка перешла в народ.

– Понятно, тебе надо что-нибудь купить, я к тебе заеду?

– Спасибо милый, ничего не надо, все есть. Приезжай, я тебя жду, у меня есть новости.

– Лечу бабуль, лечу!

А я давай блины затевать, порадовать любимого внука.

– Ой, как вкусно пахнет!

Я и не слышала, как Леша зашел, у него свой ключ.

– Вот, пока тебя ждала, напекла.

Внук сел к столу.

– Ну, давай, рассказывай, что за новости у тебя?

– Да не поверишь, Бог услышал твои молитвы.

– Сейчас все расскажу.

Я поставила на стол блюдо с блинами.

– Слушаю внимательно!

– Сегодня я была на презентации книги одной нашей местной жительницы…

И я вкратце рассказала внуку об этой встрече.

– Ну вот, видишь! – воодушевленно начал свою речь внук. – Я же говорил, что тебе надо книгу написать о своей жизни и о жизни нашей страны. Не один я так думаю. Если вы, старшее поколение, не будете об этом писать – как тогда новые поколения узнают нашу историю? Давай дерзай, я в тебя верю!

– Только вот не знаю, с чего начать, всю голову сломала.

– Не ломай, голова тебе еще пригодится. Наш профессор-историк всегда говорил: «Начните с главного». А я так думаю, начинать можно с любого отрывка, с какого-то события. Вот что тебе сейчас вспомнилось, то и запиши. Какие воспоминания, какие события всплывают в памяти, то и записывай. Потом сложится все в единое целое. Главное начать, а там все само пойдет.

– Ой, спасибо, Леша, мне поддержка очень нужна. Уверенности мне не хватает.

– Не переживай, все получиться. Я буду твоим первым читателем и твоим критиком, согласна?

– Согласна.

– Ну, все, договорились. Поехал я, звони.

Внук обнял меня у порога. Поцеловал в макушку – высокий, как отец.

Вечером позвонила внучка, узнать, как мы съездили в Тоцк. Я ей вкратце рассказала о наших впечатлениях. Еще о том, что Леша меня сподвигнул написать книгу об этом событии и о своих воспоминаниях. И что я начала об этом задумываться. Ну и Аленка меня приободрила:

– Ну что ж, бабушк, дерзай! На пенсии чем-то надо заниматься.

– Аленушка, у меня к тебе просьба великая! Сможешь сделать для меня доброе дело?

– Спрашивай, бабушк, может быть смогу.

Я собралась с духом, уж больно тонкая тема…

– Пока ты в Италии, не смогла бы съездить в городок Бари? Там есть храм Святого Николая Угодника, где находятся его мощи с 1087 года. Мощи мироточат, и священники бережно собирают эти «слезки». Естественно, они разбавляют их святой водой и продают в маленьких флакончиках за символическую плату. И тебе будет экскурсия, и мне привезешь несколько флакончиков. От нас есть паломнические поездки, но очень дорого. Да и загранпаспорта у меня нет.

– Договорились! Для тебя все, что только пожелаешь. Как съезжу, сразу позвоню тебе.

– Спасибо, милая!

– Ну, давай, пока бабушк, до связи!

Внучка исчезла с экрана монитора. А я достала свои альбомы с фотографиями и стала раскладывать фото кучками в хронологическом порядке. Так будет легче восстановить в памяти события.

Мои занятия прервал звонок от Лены. Она вернулась из Сорочинска и была под большим впечатлением от поездки. С жаром рассказывала мне о том, что с ней приключилось. Оказывается Маша, сестра Лены, в школьные годы собирала вырезки из газет о тех военных испытаниях и их последствиях. Это все она хранила на чердаке в фанерном ящике для посылок. И если бы не протекла крыша от дождя, она бы и не вспомнила. Пришел плотник крышу латать, и нашел на чердаке «клад». Фанера, конечно, от времени почернела, крышка держалась на двух гвоздях, они тоже поржавели и сразу развалились. Лена уговорила Машу отдать ей эти вырезки. Она знала про мою задумку написать книгу. Это то, что мне нужно. Нам мелким было в то время не до газетных вырезок, мы играли в секретики. А Маша старше нас, она училась вместе Леней Карповым. Какое счастье, что сохранились ценные материалы.

Все, решено, завтра еду в Самару. Лешу не буду беспокоить, сама доберусь, вокзал рядом, транспорт ходит каждый час. Лена очень обрадовалась, что я приеду. Несколько дней в Самаре прошли как один большой праздник. Мы с подругой предавались воспоминаниям о нашем детстве. Старались вспоминать счастливые и радостные моменты. Гуляли по старым улочкам, по набережной Волги. Ходили по музеям. Домой я привезла целую пачку нужных мне документов. Когда я раскладывала по темам газетные вырезки, позвонила внучка.

– Алло, бабушк, добрый день!

– Добрый, добрый, внученька! Как ты?

– Хорошо, выполнила твою просьбу.

– Да что ты, когда ж ты успела?

– Вот на днях и съездила. Италия страна небольшая, дороги хорошие, ровные, гладкие, как шелк. Выбрала однодневную экскурсию с небольшой группой на минивэне, туда и обратно. Я даже к мощам приложилась. Не хотела упускать такой случай, раз уж приехала в святое место. Правда, пришлось исповедаться и причаститься. Без этих ритуалов к мощам не допускали.

– Ну и молодец! Люди об этом всю жизнь мечтают, а тебе повезло.

– Бабушк, если бы не ты, я и знать не знала бы, что в Италии есть такое место.

– Внученька, это мой любимый святой, я о нем много читала. Кстати, у нас в Самарской Луке, в Каменной Чаше Ширяевского оврага, есть святой источник Николая Угодника. Вот вернешься из своих заграниц, и съездим туда, искупаемся.

– Ну, пока, до связи!

– Пока!

Внуки выросли как-то слишком быстро, или я быстро состарилась? Ладно, хватит размышлять попусту, пора заняться делом. Я отключила домофон и телефон и продолжила изучать документы, привезенные от Лены.

До самой весны я работала над книгой. Между рейсами ко мне заезжал Леша и, как обещал, читал мои записи. Иногда что-то просил исправить. К майским праздникам я наконец дописала последнюю главу первой части моей трилогии.

Леша прочел последнюю страницу и аккуратно положил в папку, потом повернулся ко мне и внимательно посмотрел на меня своими зелеными глазами. Как я люблю эти глазки…

– Да, бабушк, сколько же испытаний тебе пришлось пережить, да еще каких испытаний. Не каждый взрослый выдержит, а ты ребенком была, причем – девочка. Какая же ты мужественная. Как тебе удалось выжить?

– Ну, во-первых, была вера в светлое будущее. Во-вторых, меня не покидала надежда, что все плохое закончится и настанет наконец-то это светлое будущее. А в-третьих, я очень любила своих родителей, бабушек, дедушку. Наверное, это меня и спасло.

– А как ты дальше жила? Что было потом?

– Дорогой мой, все, что ты прочел, было испытание жизнью. А дальше было испытание смертью. Только это в одной книжке не поместится.

– Ну и дела! Значит, будет продолжение?

– Куда ж теперь деваться, придется продолжать…

Счастливое детство

Рано утром меня разбудил какой-то подозрительный шум. Обычно в это время всегда было тихо. Родители уже на работе, бабушка с дедушкой во дворе по хозяйству, а старенькая бабка Аксинья, кажется, никогда и не спала. Чуть свет – она уже в саманке, возле печки. И завтрак всем сготовит, и обед поставит, и для скотины все приготовит. А сегодня происходит что-то непонятное.

Вышла в сени… А там – коробки и ящики, на крыльцо пришлось пробираться боком-боком. На крыльце отец сколачивал ящики из фанеры и досок, а мамка укладывала в них наши вещи: книги, кухонную утварь, одежду и обувь, подушки и одеяла.

Тут и бабка Аксинья не удержалась и вышла из саманки.

– Ой, Лень, да куды ж вы собрались?

Она бросилась к отцу, уткнулась ему в грудь и зарыдала.

– Бабушка, все хорошо, не переживай. Мы недалеко, в Сорочинск. Там Нефтеразведка, специалистов не хватает – работать буду, зарплату хорошую обещают, квартиру дают от конторы.

– А как же Лида?

– И Лиду пристроим, в Детдоме нужны учителя, что ж она, зря училась?

Отец достал платочек из кармана пиджака и бережно стал вытирать бабушкины слезы. Старенькую бабушку он очень сильно любил.

– А Танюшка как же? Оставьте хоть ее здесь.

Бабка Аксинья обхватила меня за плечи и прижала к себе.

– Танюшку оставим только до осени, дети должны жить с родителями.

– Так не честно, я тоже хочу в новый дом. Возьмите меня с собой хоть ненадолго.

Я бросилась к родителям с мольбой, в надежде, что они сжалятся и возьмут меня прямо сейчас.

Отец был непреклонен.

– Куда сейчас? Еще неизвестно, что там за дом. Может, там ремонт нужен.

– А я помогать буду, мусор выносить, за водой ходить, да все, что хотите, буду делать. Хоть в магазин за хлебом. Возьмите меня! Возьмите! – взмолилась я.

– Ладно, Лень, давай возьмем Танюшку дня на два. Посмотрим по обстановке, потом отвезешь ее обратно. У деда с бабой летом ей будет вольготней.

Мамка обняла меня за плечи.

– Не хнычь, поедешь с нами.

– Ура!

Я побежала собирать свои манатки.

– Все не бери.

Отец крикнул с крыльца.

– Ненадолго едешь.

И то спасибо. Я уже чувствовала себя каким-то подкидышем. Хотелось все-таки быть с родителями, а не со стариками. Я их, конечно, очень сильно люблю, но родители – это святое.

Утром следующего дня за нами приехала машина с кузовом. Туда погрузили все наши вещи. Отец сел в кабину с шофером, а мы с мамкой в кузов с вещами. Там было много соломы – наверное, для мягкости. Мы сгребли всю солому в одну кучку и уселись.

Хорошо, что ехать недалеко, Сорочинск совсем рядом оказался, и то трясло всю дорогу.

Дом показался большим. Одно крыльцо центральное, и дверь входная. А еще была задняя дверь, но не было крыльца, и эта дверь была забита перекрестными досками.

– Папк, а почему дверь забита?

– Ну, это запасная, на всякий случай.

– А какой бывает всякий случай?

– Например – пожар.

– А как же без крыльца?

Я все не отставала от отца с расспросами.

– Так спрыгнуть можно. Осматривайся сама, все вопросы потом, разгрузиться надо.

К дому примыкал небольшой палисадник со стороны улицы. А со двора несколько кустов малины и сарай. Сарай был не ухожен, видимо, в нем раньше держали скотину. Но он был добротный с большой дверью и завалинкой. За сараем забор из штакетника и соседский двор. В соседнем дворе парень возился с велосипедом. Пока родители выгружали пожитки, я познакомилась с соседом.

– Привет, сосед!

– Привет!

– А мы ваши соседи, только заезжаем. Я – Таня, а ты?

– Я Ленька. Ты в школу ходишь?

– Нет, я только через год пойду. А ты?

– А я третий класс закончил.

Ленька бросил свой велосипед и подошел к забору. Тут я его как следует разглядела. Он был гораздо выше меня, конечно, он ведь старше. Волосы тоже русые, как у меня, только у меня глаза карие, как у отца, а у него голубые. И рубашка под цвет глаз в бело-голубую клетку, только больно потрепанная и явно ему велика. Ленька заметил мой внимательный взгляд.

– Это брата моего рубашка, он, когда в армию уходил, все старье выбрасывал. А я подхватил, за скотиной ходить пойдет, новые-то жалко.

– В школе как успехи?

– Ну, в основном четверки, и то спасибо. Я за старшего в семье, вся скотине на мне, хозяйство.

– Понятно. Я приехала только с домом познакомиться, на днях опять уеду в Баклановку на все лето. Пусть родители сами обустраиваются. А ты с кем живешь? – донимала я соседа расспросами.

– Я с мамой и бабушкой. Отец умер, а брат в армии.

– Ну, ладно, еще увидимся, соседи ведь, пойду я.

– Давай. Если что, кричи, прибегу, что надо помогу.

Ленька вернулся во двор к своему велосипеду.

– Спасибо, Лень!

Зашла в дом и ахнула. Какой большой! В сенях чулан. Прямо от дверей – кухня, налево от кухни – огромная комната, и мне сказали, что она моя! Такого быть не может, чтобы у ребенка, который еще не ходит в школу, была своя огромная комната. А справа от кухни большая комната родителей. Прям не дом, а царские хоромы. Ни в сказке сказать, ни пером описать, как у Пушкина. Ну, Пушкина-то я уже читала. Я читаю с пяти лет. Своей комнаты у меня никогда не было. Даже своего уголка. Всегда приходилось где-нибудь пристраиваться, чтобы почитать, порисовать или пошить куколкам. Только в комнате отвалилась штукатурка и облезли полы, какие-то желтые. Отец сказал, что будут все красить и белить, и я буду мешать. И нечего мне нюхать краску. Велел собираться в Баклановку. Я погоревала, но делать нечего. Придется ехать. Вот и познакомилась с домом.

Конечно, сидеть все лето в незнакомом месте, только скучать – пока обживешься… А в Баклановке все родное, огромный двор – полно всяких закутков, где можно поиграть. И подружка там есть – Маша, только она уже ходит в школу, но сейчас-то лето. Так что я со спокойной душой согласилась ехать опять в Баклановку.

Лето показалось мне очень долгим, насыщенным всякими событиями. Скучать было некогда, каждый день что-нибудь случалось. Хозяйство-то большое, полно всякой скотины. Почти вся скотина паслась целыми днями на пастбище. Только мелкие телята да барашки оставались во дворе. Да еще поросята и куры. Вот мы со старенькой бабушкой Аксиньей их кормили и поили. Бабушка качала воду из колодца, а я маленьким ведерком разливала по корытцам. Ходили в поле за разными травами, а потом сушили их под навесом. Дедушка возил нас на Буяне в лес за грибами. Пока мы собирали грибы, конь пасся на опушке леса.

Однажды к дедушке приехал какой-то дяденька с большим ящиком. И все собрались в саманной пристройке, где была большая печь и бабки Аксиньи кровать. Стали ящик распаковывать, а там какой-то аппарат, весь блестящий. С разными деталями. Начали его собирать. А это новый сепаратор, такого точно ни у кого нет. У всех ручные, а этот электрический. Наливаешь туда молоко, а он давай журчать. Вот тебе и сметана, и сливки. Красота. Сколько было радости.

Надо сходить к Маше и рассказать ей про сепаратор, пусть тоже порадуется. Только надо отпроситься у молодой бабушки Нюры – папкиной мамы.

– Бабушк, можно я схожу к Маше?

– Ну, сходи, только не дотемна.

– Не дотемна, не дотемна.

Я обрадовалась и побежала через заднюю калитку огородами к подружке. Так быстрее, чем по центральной улице. Только там дороги совсем нет, только тропинки, и те травой заросли. К Машиному дому тоже подошла с заднего двора. Калитка на заднем дворе была закрыта на щеколду, но я умела открывать. Руки-то у меня маленькие, легко проходили между штакетин. Мы с Машей часто играли на заднем дворе за сараем, там был навес и две скамейки со столом. Очень удобно было играть в школу, в магазин и даже в парикмахерскую. У меня были косы, и Маша мне делала прически, а потом снова заплетала, чтобы меня не заругали. Она мечтала иметь косы, но ее всегда стригли, а она плакала. А ее бабушка Клава сказала, что нечего заплетать мышиные хвостики. А когда мы играли в школу – Маша была учительница и учила меня по своим школьным тетрадкам.

Маша с бабушкой Клавой сидели в передней комнате и пили чай.

– Тук, тук! Можно к вам?

– Ой, Таня пришла.

Машка выскочила из-за стола и подбежала ко мне.

– Здравствуйте вам!

– Привет! Давно не приходила, пойдем к столу.

Машка схватила меня за руку и потащила за стол. Стол стоял посредине комнаты и был накрыт вышитой скатертью с ажурными краями. Моя мамка тоже так вышивала и вязала ажурные узоры крючком.

– Тань, ну что ж ты застыла на месте? Садись, вот стул, сейчас чашку тебе достану.

Бабушка Клава подошла к буфету за чашкой.

– Да вот скатертью вашей любуюсь. Я когда вырасту, тоже так буду вышивать. А у нас новость-то какая!

– И какая же у вас новость?

Бабушка налила мне чай из самовара.

– Нам привезли сепаратор электрический. Он журчит и делит молоко на сметану и сливки. А что остается совсем жиденькое, отдают телятам. Вот!

– О да, эта вещь очень нужна в хозяйстве.

Бабушка Клава вздохнула.

– А у нас и хозяйства-то нет.

У них и правда не было никакой живности во дворе кроме кур. Не успели мы допить чай, как вдруг начало греметь за окнами.

– Ох, да что ж это такое, гроза, что ли, начинается?

Бабушка подошла к окну напротив стола.

– И правда, туча какая огромная черная. Вот сейчас ливанет.

За окнами еще сильней громыхнуло и начало сверкать.

– Ой, я домой побегу.

Я бросилась к дверям.

– Да куда ж ты по дождю, подожди. Пройдет дождь и пойдешь.

– Ну уж нет, а вдруг он дотемна не пройдет. Мне дотемна не разрешили.

Я все-таки рванула домой. Всю дорогу за мной летали молнии, гремел гром со страшной силой. А уж ливень меня поливал, как из ведра. До того я перепугалась, бегу-реву, платье все промокло, набухло, прилипло к телу, бежать мешает. Кое-как с горем пополам добралась до дома. Залетела к бабушке Аксинье в саманку, хорошо хоть все разошлись.

– Танечик, что ж ты плачешь, испугалась?

Бабушка сняла с меня мокрое платье, закутала в одеяло и уложила на кровать. Так я и уснула, и проспала чуть ли не до вечера.

Незаметно подкралась осень. Дуб возле ворот пожелтел и сбросил половину листвы. Листва высохла и шелестела. Мы с Машей сгребали листву и валялись в ней, как на перине, разглядывая в небе облака.

В один из выходных дней за мной приехал отец на мотоцикле и забрал меня в Сорочинск. Я даже не успела попрощаться с Машей.

– Папк, можно я к Маше сбегаю, хоть «До свиданья» ей скажу?

– Да ладно, следующим летом опять увидитесь. Торопиться надо, а то вон тучи какие, как бы дождь не зарядил.

Тучи и правда были черные, страшные. Хорошо, что гром не гремел.

– Лень, пообедайте хоть!

Бабушка Аксинья вышла на крыльцо.

– Может, отца с матерью дождешься?

– Нет, бабушк, поедем, пока нет дождя, а то дорогу развезет, завязнем где-нибудь. А где мать с отцом?

– Да Буяна они повели к ветеринару, что-то он захромал.

Бабушка заохала и стала собирать нам с собой еду: домашний хлеб, домашнюю колбасу, яиц целое ведерко, в котором я воду носила для ягнят. И еще всего-всего: картошки своей – не магазинной, лука, моркови, репки и редьки. Всего, что в огороде росло.

Хорошо хоть, мотоцикл с люлькой, а то как бы все это везти? Отец все сложил в люльку спереди, а потом усадил меня.

– Бабушк, поехали мы, ворота закрой. Да родителям привет передавай.

Бабушка запричитала, наклонилась ко мне, давай целовать.

– Передам, передам! Уж должны вернуться, давно ушли.

Тучи всю дорогу шли за нами, пока мы ехали. Но мы ехали быстрее, потому нам повезло. Дождь ливанул как раз, когда мы были уже возле дома.

– Ну, здравствуй, дом!

Как я ждала встречи с домом. Представляла, как буду жить в своей комнате, сама хозяйка.

– Папк, а что нас мамка не встречает?

– На работе она.

– Как на работе? Сегодня же выходной.

Я выскочила из люльки, забежала под козырек крыльца.

– Она в детдоме работает. Там живут дети сироты, у них нет родителей. И учителя дежурят в выходные дни по очереди.

– А где же их родители?

Я все засыпала отца вопросами.

– Ну, кто на войне погиб, кто заболел и умер. Давай, помогай продукты разбирать. Овощи в чулан, остальное в дом. Что-нибудь легкое бери, не надрывайся.

Я стала перетаскивать в чулан продукты.

– Ух ты, тут и полки есть, и свет. Папк, это ты полки приделал?

– Ну да, чтоб порядок был. Давай хозяйничай, пойду, мотоцикл загоню в сарай, да дров натаскаю, печь затопим.

Разложила все продукты и зашла в дом. Красота: все стены побелены, полы покрашены цветом под кирпич. На окнах занавески с выбитым узором. Наверное, мамка на машинке по вечерам выбивала, очень красивые.

Комнату от кухни отделяла печь. На кухне только стол и шкафчик для посуды. А в комнате кровать да этажерка с книгами. Даже стола не было. Зато в моей комнате была кровать, и стол был. Под кроватью коробка с игрушками. А на столе книги. Стол стоял перед окном, напротив запасная входная дверь с выходом на задний двор. Только она заколочена с уличной стороны. Жалко, что не получится погулять, осмотреться бы хоть, да на улице дождь.

Отец начал растапливать печь. Выгреб золу из поддувала, сложил поленья шалашиком в топку и стал факелочками, свернутыми из старых газет, поджигать поленья.

– Танюшк, налей-ка воды в чайник. Сейчас чаевничать будем, бабка Аксинья пирожков положила.

– Сейчас.

Ведро с водой стояло на табуретке возле рукомойника. Я начерпала воды и поставила чайник на печь. Дрова уже разгорелись и светились ярким огнем, когда отец открывал дверцу топки и подбрасывал поленья.

– Ну, вот и чайник закипел. Давай неси свою траву.

– А какую, душицу иль мяту? Мы с бабушкой Аксиньей всякой травы насушили.

– Давай мяту, будем делать чай-ассорти.

– Это что такое – ассорти?

– Это значит, смесь из нескольких сортов. Вот у нас, например: один сорт индийского чая, а другой – русского, наша мята. Вот и получится – ассорти.

– Ух ты, здорово. Такого точно ни у кого нет.

Я побежала в чулан.

– Папк, а варенье какое нести?

– Смородину, что ли, давай, наша мамка смородину любит. Скоро уж придет.

– А пирожки-то холодные, бабушка их утром пекла.

– Ничего, мы их сейчас в печке подогреем.

Отец достал сковороду из стола и сложил в нее пирожки.

– Ну вот, сейчас и чай заварится, и пирожки нагреются.

Пока мы с отцом хозяйничали на кухне, мамка вернулась с работы. Я бросилась к ней.

– Ой, мам, наскучалась-то я как!

– Танек, подожди, плащ совсем намок, сниму.

Мне так нравился мамкин плащ, светло-серый с пояском и кармашками, он совсем потемнел от дождя. Очки у мамки запотели, волосы намокли и раскудрявились.