скачать книгу бесплатно
Водитель бросает на него взгляд.
– Просто сидишь и смотришь?
– Ну да. Еще пишу.
– Только не говори, что ты пишешь сценарии для Голливуда! Надеешься стать знаменитым, как все остальные безнадежные мечтатели в этом городе.
– Нет, старик, просто набрасываю свои идеи, стихи.
В зеркале заднего обзора я вижу лицо водителя. На нем написано: «пустая трата времени». Он модно одет, у него шикарная машина, держится самоуверенно: наверное, агент по продажам.
Джим указывает на меня:
– А он работает в Los Angeles Times.
Парень смотрит на меня в зеркале.
– И чем занимаешься?
– Сижу в душной комнате без окон с незнакомыми людьми, дышу спертым воздухом и звоню по телефону, пытаясь продать подписку.
– А что за это платят?
– Нормально платят, но работа паршивая. Вся прелесть в том, что можно работать, когда угодно. Прогуляю день или даже три, а потом работаю двенадцать часов, если захочу.
Парень сворачивает на Седьмую, останавливается и высаживает нас.
– Удачи, ребята.
– Спасибо, старик.
Джим закуривает очередной косяк, и мы направляемся к пляжу мимо концертного зала Санта-Моника Сивик Аудиториум[7 - Сивик Аудиториум в Санта-Монике (Santa Monica Civic Auditorium) – знаменитый концертный и выставочный комплекс, был открыт летом 1958 г. В то время там находился второй по величине концертный зал в районе Лос-Анджелеса. В Сивик Аудиториум выступали звезды такой величины, как Элла Фитцджеральд (https://ru.qwe.wiki/wiki/Ella_Fitzgerald), Дэвид Боуи, Эрик Клэптон (https://ru.qwe.wiki/wiki/Eric_Clapton), Фрэнк Синатра (https://ru.qwe.wiki/wiki/Frank_Sinatra), Village People (https://ru.qwe.wiki/wiki/Village_People), Дэйв Брубек (https://ru.qwe.wiki/wiki/Dave_Brubeck), Лора Ниро (https://ru.qwe.wiki/wiki/Laura_Nyro), Тим Бакли (https://ru.qwe.wiki/wiki/Tim_Buckley), Боб Дилан (https://ru.qwe.wiki/wiki/Bob_Dylan). Pink Floyd выступили там 1 мая 1970 г. В 1964 г. в этом зале прошли съемки концерта с участием Джеймса Брауна (https://ru.qwe.wiki/wiki/James_Brown) и The Rolling Stones (https://ru.qwe.wiki/wiki/The_Rolling_Stones). В 1961–1967 гг. там проходила церемония вручения Оскара. В наши дни в Сивик Аудиториум базируется симфонический оркестр Санта-Моники – Прим. пер.]. Телевизионщики устанавливают на башне огромную телекамеру с эмблемой канала АВС. Вокруг туда-сюда снуют люди, разгружают с грузовиков красные ковровые дорожки, кабели и разное оборудование. Над входом высится гигантская фигура золотого Оскара. Выставляется осветительная аппаратура. Воздвигаются заграждения.
– Господи, какая же это все фигня! – говорит Джим.
Он начинает рассказывать о французских кинематографистах Новой волны, о Франсуа Трюффо и других режиссерах, о которых я никогда раньше не слышал. О том, какие они гениальные, какими методами пользуются. Ни о чем таком я понятия не имею. Теперь мы уже сидим на пляже, уставившись на бегущие волны, и Джим объясняет, почему именно французы делают настоящее кино.
– А голливудские фильмы – это сплошь сахарный сиропчик для толпы. Типа «Мэри Поппинс» или «Моя прекрасная леди».
– А мне показалось, «Грек Зорба» – отличный фильм.
– Конечно, ты прав, фильм хороший – со смыслом. Но это совместное производство Великобритании и Греции.
Джим обладает энциклопедическими знаниями и поразительной памятью, знает все о фильмах, которые видел сам, и тех, что изучал в киношколе. Он подробно рассказывает о фильме «На последнем дыхании» режиссера по имени Жан-Люк Годар.
– Старик, он гений! Посмотри его «Презрение». Французы настолько опередили Голливуд! Или вот еще – «Лола». Потрясный фильм.
Джим записывал все, что чувствовал, что наблюдал вокруг себя. Конспектировал окружающий мир. При нем всегда был его вечный спутник – блокнот для набросков идей или стихов. Джим был первым повстречавшимся на моем пути интеллектуалом. Он рассуждал обо всем, от шикарной девчонки на пляже до тайн Вселенной; его разговоры пестрели именами философов вроде Ницше – в тот период моей жизни я понятия не имел, кто это. Джим действительно прочел все книги, которые у него были. Позже Мэри говорила, что он мог запомнить целые страницы текста и потом цитировать их по памяти. Любопытно, что все написанные им стихи, которые он мне показывал, не имели никакого отношения к музыке. Я и подумать не мог, что со временем эти стихи станут мировыми хитами. И я ни разу не слышал, чтобы он что-то напевал себе под нос.
Джим вырывает из блокнота чистый лист и записывает для меня названия фильмов и имена режиссеров.
– Вот, ты просто обязан их посмотреть, старик. Сам поймешь, что такое гениальное кино, это расширит твой кругозор.
И тут я говорю:
– А я хотел бы сходить на церемонию «Оскар».
– Зачем?!
– Ну, хотя бы посмотреть на звезд во всем блеске.
– Издеваешься? Они все занудные и насквозь фальшивые. А их фильмы – просто подслащенные пустышки, там все неискренне. Но самое главное – ты в жизни туда не попадешь.
– Всегда можно найти способ…
Я рассказываю Джиму, как однажды пробрался на частную вечеринку в честь Сэмми Дэвиса-младшего[8 - * Сэмми Дэвис-младший (1925–1990) – американский (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%A8%D0%90) эстрадный артист, киноактер и певец.] в отеле Кинг Эдвард в Торонто, после его концерта в зале О’Кифф Центра[9 - О’Кифф Центр (в 2012 г. был переименован в Меридиан Холл) – крупнейшая концертная и театральная площадка Торонто и всей Канады, был торжественно открыт в 1960 г. Прославился архитектурой, опередившей свое время (середина XX века). – Прим. пер.].
– Никогда не слышал про О’Кифф Центр.
Естественно, Джим не мог знать, что в один прекрасный день он и The Doors выступят на сцене О’Кифф Центра при полном аншлаге.
Джим возвращается к нашей теме.
– Завалиться на частную вечеринку в номере отеля – не то же самое, что попасть на вручение «Оскара». – Он смеется. – Это совершенно нереально, точно тебе говорю.
Я не сдаюсь.
– Спорим, что пройду? На пять баксов.
– Не надо, Билли, я не возьму твоих денег.
Нам хорошо вместе. Нас обоих не напрягает молчание. Мы то просто смотрим на линию горизонта, то думаем о чем-то… или ни о чем.
Час спустя мы прогуливаемся вдоль пляжа, Джим закуривает.
– Старик, может, все-таки попробуешь?
Как ни странно, до того дня я ни разу в жизни не курил марихуаны, несмотря на мое всегдашнее стремление испробовать все на свете и совершать необдуманные поступки.
– Давай, не ломайся, увидишь, тебе понравится, уж поверь мне. Эта штука делает с башкой что-то невероятное!
Почему бы и нет? Мэри курит траву. Джим курит ее все время. А ему я доверяю. Он мне друг. С кем начинать, как не с ним?
– Потихоньку, Билли, всего несколько затяжек.
Эффект не заставляет себя ждать.
– Ни хрена себе!
Все вокруг становится кристально четким. Кажется, что до сих пор я смотрел на мир через матовое стекло. Могу поклясться, я чувствую, как мой мозг раздвигается. Будто кит, застрявший подо льдом, вдруг находит прорубь и вырывается наружу.
Я смотрю на Джима – вид у меня, должно быть, совершенно обалдевший. Он по-дружески улыбается:
– Добро пожаловать в мой мир!
Джим сидит, уставившись на море, и от воды на его лице отражаются янтарные оттенки заходящего солнца. При этом свете его глаза кажутся скорее голубыми, чем серыми. Он разглядывает меня с веселым любопытством.
– И как, интересно, ты планируешь проникнуть на «Оскар»?
От одной только мысли он критически ухмыляется.
Мы смотрим друг на друга и начинаем хохотать без всякой причины. Я впервые по-настоящему под кайфом.
Благодаря Los Angeles Times нам есть на что купить хот-догов и пива. В сумерках мы идем к пирсу и залезаем под него. Там темно и как-то странно. Прилив все больше, голова в дурмане. Волны пенятся вокруг опор пирса. Дальше еще темнее, но там сухой песок. Мы устраиваемся и слушаем шум прибоя. Нас развезло и клонит в сон. Все-таки чудно`, что мы тут сидим вдали от всех, в темноте. Вскоре, под этим самым пирсом, Джим напишет The End – песню о разрыве с его обожаемой Мэри, который разобьет ему сердце.
– Надо будет как-нибудь тут переночевать, старик, – говорит Джим.
Если бы я только знал…
По темнеющему песку мы идем в сторону бульвара Оушен, где он пересекает Колорадо. Голосуем, и две попутки спустя мы в квартире у Мэри.
– Где вы пропадали?
– На пляже. Представляешь, Билли собрался на церемонию «Оскар».
– Ты шутишь?
Я излагаю ей свой план.
– Билли, это дурацкая затея! – смеется Мэри.
Утром она рано уходит на работу. Джим делает кофе и протягивает мне чашку.
– Куда двинем сегодня?
– Мне нужно найти приличный костюм.
– Ты серьезно?
– Позже увидимся, Джим.
В Голливуде, на боковой улице, знававшей лучшие времена, я нахожу нечто вроде смеси ломбарда с секонд-хэндом. По соседству несколько витрин заколочено фанерой. При моем появлении на двери тренькает колокольчик. Тут покрыто пылью все, кроме склоненного за антикварным кассовым аппаратом старика на табурете. Он поднимает глаза, затем возвращается к своему кроссворду. В поцарапанных, захватанных витринах выложены никому не нужные украшения, бижутерия; в углу лежат пачки пожелтевших газет, журналов и книг. Пахнет пылью и плесенью. Через арку я прохожу в комнату поменьше, где потолок весь в подтеках. Здесь стоят ряды вешалок со старой одеждой. Пиджаков и брюк так много, что невозможно ничего разглядеть. Я нахожу черный костюм в тонкую белую полоску 37-го размера, слегка помятый, зато едва ношеный. И пиджак, и брюки сидят на мне почти хорошо. Пока все складывается удачно.
Рваный картонный короб кишит кожаными ремнями, как змеями. Выбираю себе подходящий, 30-го размера.
Затем удача улыбается мне из кучи пожелтевших, поношенных рубашек в пятнах: единственная чистая белая вечерняя сорочка даже накрахмалена, жаль, воротник немного велик.
Я возвращаюсь к скрюченному хозяину в передней комнате. Сквозь грязное окно пытается проглянуть солнце. Интересно, этот тип хоть когда-нибудь что-то моет?
– Прошу прощения. У вас тут не найдется черных вечерних ботинок?
Хозяин оглядывает меня с ног до головы, замечает костюм и рубашку.
– У тебя важное свидание, сынок?
Он смеется и жестом приглашает следовать за ним к шкафу, полному поношенной, растрескавшейся обуви.
– Какой размер?
Я говорю, и он начинает копаться в своей коллекции. В результате он выуживает пару черных нарядных туфель, которые мне почти впору.
– Еще тебе нужен галстук, сынок.
Он пыхтя уходит и возвращается с кучей галстуков довольно жалкого вида. Я останавливаюсь на черном.
– Так, посмотрим, что у нас получилось. – старик подсчитывает мои покупки. – Галстук – двадцать центов, ботинки – доллар восемьдесят, рубашка – семьдесят пять центов, ремень – двадцать пять центов, костюм – пять долларов. Итого ровно восемь долларов.
У меня глаза лезут на лоб. Я говорю:
– Мистер, у меня совсем мало денег, а свидание действительно очень важное. Я работаю за комиссионные, зарабатываю гроши. За пять не отдадите?
– Пять баксов за все это! Я и так сделал тебе хорошую скидку. Пять маловато.
– Тогда, может, так договоримся: вы мне отдадите все за пятерку, а я обещаю, что вернусь через четыре дня и принесу все это обратно, а пять баксов останутся вам… Будто вы даете это мне напрокат, – говорю я.
Он смотрит мне в глаза, раздумывает. Потом наконец говорит:
– Что ж. У тебя точно самые голубые глаза, что я видел в своей жизни. Может, они к тому же и честные. Поверю тебе на слово, хотя я уже очень давно утратил веру в людей. Надеюсь снова увидеть твои голубые глаза ровно через четыре дня. А черные носки у тебя есть?
Старик опять ковыляет прочь, возвращается с парой носков и кладет в мой пакет. Потом засовывает пятидолларовую бумажку в свой ветхий карман. Он хитро улыбается мне и подмигивает.
– Удачи, сынок.
В квартире Мэри никого. В ду?ше я открываю горячую воду на полную мощность и вешаю костюм и рубашку на карниз, чтобы хорошенько отпарить.
Потом отыскиваю ножницы и подрезаю себе волосы сантиметров на семь-восемь. Начищаю до блеска ботинки, надеваю рубашку, повязываю галстук, затягиваю потуже ремень и надеваю пиджак. Беру из холодильника пиво, отпиваю глоток и только тогда смотрюсь в зеркало. На мой взгляд, я вполне тяну на младшего партнера «Крысиной стаи»[10 - «Крысиная стая» (англ. «Rat Pack») – команда деятелей шоу-бизнеса (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%BE%D1%83-%D0%B1%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B5%D1%81) 1950-х и 1960-х гг., которая возникла вокруг Хэмфри Богарта (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B0%D0%BC%D1%84%D1%80%D0%B8_%D0%91%D0%BE%D0%B3%D0%B0%D1%80%D1%82) и его супруги Лорен Баколл (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD_%D0%91%D1%8D%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BB). В начале 1960-х гг. лидеры «Крысиной стаи» – Фрэнк Синатра (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%80%D1%8D%D0%BD%D0%BA_%D0%A1%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B0), Дин Мартин (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B8%D0%BD_%D0%9C%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD), Сэмми Дэвис (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8D%D0%BC%D0%BC%D0%B8_%D0%94%D1%8D%D0%B2%D0%B8%D1%81) – часто выступали в клубах и на телевидении с комическими и музыкальными номерами – Прим. пер.].
Открывается входная дверь, это вернулся Джим.
– Ущипните меня кто-нибудь! Откуда это все? Старик, ты шикарно выглядишь!
– Это мой билет на «Оскар».
Джим ухмыляется.
– Ты точно ненормальный. Можешь прямо сейчас отдать мне пять баксов.
Церемония на следующий день.
