скачать книгу бесплатно
– Так ты все-таки добрался. – Мы пожимаем друг другу руки. Джим застенчиво улыбается. – Рад познакомиться. Добро пожаловать в Лос-Анджелес.
Я вижу перед собой добрые серо-голубые глаза. Все в нем выдает добродушный, расслабленный характер.
– Ну наконец-то мы встретились, Джим. Я столько о тебе слышал!
Еще одна застенчивая улыбка.
– И я о тебе. Это надо отметить. Сейчас пиво открою.
Мэри искоса смотрит на Джима, когда тот направляется на кухню. Она не одобряет никакого алкоголя.
Джим возвращается и вручает мне холодную бутылку Miller.
– Ну, давай. Добро пожаловать, старик.
Он удобно устраивается на стуле и кладет ноги на край журнального столика.
– Билли как раз начал рассказывать, как его нелегально перевезли через границу, представляешь?
Глаза Джима загораются.
– Да ты что? Тебя реально ввезли в Штаты контрабандой?
Разговор льется легко, перетекая из одной темы в другую.
– Будешь еще пиво, старик?
Он говорит неспешно, растягивает слова, как южанин. Кажется, что ему интересно все.
Мэри спрашивает о моем конфликте в колледже Лойолы.
– У меня не прекращались стычки с нашим деканом-самодуром. Слишком много правил. У меня с собой письмо, которое он написал, когда меня отчислили. Как-нибудь покажу.
Джим хмыкает:
– Забавно. Среди нас объявился бунтарь!
Мэри начинает клевать носом. Мы проговорили целую вечность.
– Утром рано вставать на работу, – говорит она. Приносит мне подушку и одеяла. – Ты будешь спать на диване. Спокойной ночи, мальчики.
– Еще пиво будешь?
– Давай.
Мы обсуждаем все на свете. Джим мне нравится, очень нравится. Он обаятельный, умный, любит похохмить.
– Ты гляди, почти два часа. Я тоже пойду, старик. До завтра. – Джим удаляется в ванную, потом в спальню к Мэри и закрывает за собой дверь.
Я сворачиваюсь калачиком на диване; я так возбужден, что долго не могу уснуть.
На следующее утро я просыпаюсь на диване, в обнимку с подушкой и одеялом, и слушаю пение птиц, доносящееся через кухню со двора.
Первым появляется Джим: босиком, в джинсах, без рубашки. Припухшие веки, спутанные волосы.
– Привет, Билли. Будешь кофе? – Он наливает нам по чашке, потом открывает дверь на задний двор и разглядывает дерево авокадо. – Ты смотри! Они совсем спелые, уже можно есть. Роскошный день, старик! Здесь всегда так.
– Мальчики, доброе утро! – Мэри выплывает в пижамных штанах и футболке Джима. Ни бюстгальтера, ни косметики. У меня дух захватывает.
– Билли, до сих пор не могу поверить, что ты и правда у нас! – Она со смехом обнимает меня.
Обворожительная чудачка! Еще она отчаянно самостоятельна и практична. Я узнаю, что, к огромному разочарованию Джима, вскоре после приезда сюда она съехала с его квартиры и сняла себе отдельную. Теперь Джим мотается, как челнок, между своим домом и ее. Мэри очень быстро нашла работу в офисе UCLA и начала брать уроки живописи в городском колледже. Ответственность уживается в ней рядом с художественным, творческим началом.
Сейчас она сидит на кухне в лучах утреннего солнца и расчесывает свои прямые длинные волосы, пока они не начинают блестеть. После этого идет в спальню и переодевается в белую блузку и темную юбку, и сразу становится весьма целеустремленной и энергичной. Берет небольшую сумочку.
– Увидимся после работы!
Джим, который в этот момент сворачивает косячок, поднимает глаза, улыбается и машет. А я иду проводить Мэри до двери и тоже машу, пока она садится в свой Volkswagen.
– Потрясающая девчонка! – говорю я, возвращаясь в комнату.
Джим выдыхает дым и довольно ухмыляется:
– Мы с ней родственные души, старик.
Самое невероятное то, что я никогда не ревную Мэри к Джиму. Она на три года старше меня и уже три года влюблена в него. Я счастлив и благодарен уже за одно то, что они приняли меня на свою орбиту.
В выходные Джим и Мэри везут меня на пляж Санта-Моника. Ясно, почему вся молодежь стремится попасть сюда: бескрайние воды Тихого океана, потрясающие пляжи, неспешно накатывающие волны. Первый раз в жизни я вижу как серфингистов, так и девушек в бикини.
Через несколько дней Джим берет у Мэри машину и возит меня по окрестностям. Сперва мы высаживаем ее у административного здания на территории просторного кампуса университета. Студенты в шортах неспешно прогуливаются между пальм и других тропических растений. Да, UCLA не Лойола, а Лос-Анджелес уж точно не Монреаль.
Я попал в рай.
– Билли, чем займемся? Что ты хочешь увидеть? – спрашивает Джим.
– Все!
Он улыбается.
– Тогда поехали.
Джим возит меня повсюду. В деловой центр Лос-Анджелеса, который, как ни странно, в четырнадцати милях от побережья, потом по легендарному бульвару Сансет: мимо Голливуда и Беверли-Хиллз, Пасифик Палисейдс и до самого конца, где бульвар упирается в Тихий океан. Мы сворачиваем направо в сторону Малибу, затем обратно по Тихоокеанскому шоссе мимо Палисейдс Парк к пирсу Санта-Моники. Пока Джим паркуется, я обращаю внимание, насколько сегодня меньше народа по сравнению с воскресеньем.
– Давай прогуляемся до Вениса, – говорит он.
– Что такое Венис?
Джим указывает к югу от пирса.
– Прибрежный район, туда всего мили две.
Мы медленно идем вдоль берега, волны подкатывают прямо к нашим ногам, солнце сияет в безоблачном небе.
Венис – совсем другое место, непохожее на открыточные виды Лос-Анджелеса. Обветшавшие здания, хиппи, богемного вида публика. Квартал явно заброшен, если судить по домам-развалюхам и странноватым личностям.
– Почему это называется Венис?
– У одного застройщика были свои планы на это место, – рассказывает Джим. – Он прорыл настоящие каналы – как в Венеции в Италии. В следующий раз покажу. Тут всегда было много эмигрантов и богемы, но теперь главным образом хиппи. Своего рода Хейт-Эшбери[6 - Хейт-Эшбери (Haight-Ashbury) – район Сан-Франциско вокруг пересечения улиц Хейт и Эшбери. В прошлом престижный квартал, в 50-е годы XX века стал пристанищем для хиппи, а в 1967 году – местом проведения знаменитого фестиваля хиппи «Лето любви». – Прим. пер.], только в Лос-Анджелесе.
Мы прогуливаемся, пока он не вспоминает про время и спрашивает у прохожего, который час.
– Слушай, нам пора, скоро забирать Мэри.
На пирсе Санта-Моники Джим выкуривает еще один косячок.
– Я тащусь от этого места, – говорит он. – Здесь так спокойно, неспешно, просто.
– И я тоже, – отзываюсь я. – Это фантастика!
Я понимаю, почему Мэри любит Джима. Он – интересный и самобытный. С ней он всегда нежен и добр, заботлив, уважителен. Ужасно стеснительный, я таких в жизни не встречал. Он знает кучу всего и хочет узнать еще больше. С ним можно говорить на любую тему. В нем есть какой-то южный шарм и манеры, он очень галантен с Мэри. И, как и она, хорош собой. Джим и Мэри – очень красивая пара.
3. Los Angeles Times
Я покупаю свой первый экземпляр знаменитой Los Angeles Times и просматриваю объявления о работе. Там есть одно о телефонных продажах. Я звоню и выясняю, что работа заключается в продаже подписки на газету методом «холодных звонков».
По дороге на собеседование я уже представляю себе, как буду работать в этой легендарной газете. Но вместо солидного здания, которое я рисовал в своем воображении, адрес приводит меня в пустынный торговый комплекс в полупромышленном районе. Штукатурка снаружи выцвела и покрыта трещинами, асфальт усыпан окурками. Я нахожу указатель с осыпавшимися белыми буквами на черном фоне «С.Дж. Уолтерс, комн. 208». Поднимаюсь по обитым линолеумом ступеням и в итоге оказываюсь перед дверью с матированным стеклом. На мой стук выглядывает худая девчонка с всклокоченными волосами.
— Да?
— Я ищу мистера Уолтерса.
— Это насчет работы по продаже подписок?
У нее скучающие, безучастные карие глаза. Линялое красное платье болтается на тощих, бледных плечах.
— Иди подожди в той комнате. Я его позову.
Перед заваленным столом на потертом бежевом линолеуме стоит металлический стул. В огромной хрустальной пепельнице полно окурков. На столе латунная табличка дешевого вида: «Мистер С.Дж. Уолтерс». Он что, не знает, как его зовут?
Входит человек в мятой белой рубашке с желтеющим воротничком; рукава закатаны и обнажают волосатые руки и дешевые часы Timex. Он не тратит времени на рукопожатие или представление, а окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом и сразу начинает хрипеть и откашливаться, выпучив глаза, как лягушка. Наконец, успокаивается и прочищает горло.
— Мы занимаемся телефонными продажами: обзваниваем народ по спискам из базы и продаем пробную подписку на Los Angeles Times на три месяца. Чем больше звонков сделаешь, тем больше заработаешь. Мне плевать, кто ты и откуда и что ты умеешь. Или у тебя получится продавать, или нет.
Он вручает мне листок с текстом.
– Выучи это наизусть.
Еще он говорит, что лучшая наживка для успешных продаж – это если скажешь, что ты студент, и тебе нужно «продать еще две подписки, тогда ты сможешь заплатить за свое обучение».
Зажженная сигарета висит в уголке рта, а в нагрудном кармане – пачка Camel, мой отец тоже курит эту марку. Интересно, как там у него дела в Торонто, с его новой женой и ребенком?
– Пойдем со мной.
Левый глаз мистера Уолтерса щурится от дыма. Пальцем он счищает с губы прилипшую табачную крошку. Он приводит меня в большую комнату без окон, где за перегородками сидят люди и произносят в телефон один и тот же текст. В воздухе пахнет сигаретами и по`том. Под безучастными взглядами мистер Уолтерс проводит меня к пустой кабинке.
– Вот тебе список номеров. Начинай звонить, посмотрим, что у тебя получится.
К концу дня я продаю четыре подписки, а я начал только после часа.
– Ого, Билли, четыре в первый же день! Можешь начинать прямо завтра. Теперь то, что тебе нужно знать, слушай внимательно. Свободные кабинки всегда найдутся, так что можешь работать, когда тебе заблагорассудится. Комиссионные мы выплачиваем по пятницам. Наличными. Никаких бумажек, никакого номера соцстрахования, ничего. Просто продавай – на всю катушку! Будешь получать пятьдесят центов за подписку.
Слава богу, жизнь тут не слишком дорогая… еда, например.
Но самое главное – у меня уже есть работа, а с моего приезда прошло только две недели. От моих сбережений осталось всего тридцать долларов. Теперь я смогу иметь какие-то регулярные деньги на расходы и участвовать в оплате квартиры.
Дома я делюсь новостями с Мэри и Джимом.
Мэри:
– Поздравляю, Билли, ты молодчина!
Джим:
– Кошмарная работа, старик.
4. Церемония вручения премии Оскар
Еще один напоенный солнцем день в Калифорнии.
Мы с Джимом на бульваре Пико, ловим попутку в западном направлении. Нас подбирает Chevrolet Impala небесно-голубого цвета с откидным верхом. Обдуваемые теплым ветерком, мы едем с шиком – как и подобает, когда едешь на пляж Санта-Моника.
– И чем вы целыми днями занимаетесь? – интересуется водитель.
Джим говорит, что учится в киношколе в UCLA.
– А так особо не напрягаемся.
– На доске катаетесь?
– Я люблю океан, но серфинга пока не пробовал.
– Обязательно попробуйте!
– Мне нравится смотреть на океан, старик.
– И что же ты там видишь?
– Ну, горизонт, разные цвета, ритм волн.
