скачать книгу бесплатно
– А безоглядная, значит, страстная. Больше вопросов не имеется. Согласен! Оглядываться мне некуда. Кроме серых трудовых буден и нескольких неудачных попыток стать единственным и неповторимым, ничего интересного позади не имеется. Готов не оглядываться до самой пенсии.
Выждав некоторое время, но, так и не дождавшись ответа, он направился было к лестнице, ведущей в его кабинет, но вдруг замер в раздумье. Было похоже, что он к чему-то прислушивается. Потрескивали дрова в топящейся печке, за стеной в пристройке заработал включенный Стариком движок, ветер, явно наращивая свое далеко не весеннее присутствие, переключился с разноголосого подвывания на ровный настойчивый гул. Не сразу набрав положенный свет закраснелись подвешенные над столом лампочки, немного пораздвинув сжатое до того сумерками пространство. И тогда, совершенно неожиданно для самого себя, Голованов включил стоявший на ступеньке лестницы, приготовленный для предстоящего застолья магнитофон. Загремела, загрохотала современная ритмичная музыка. Явно дурачась, Голованов подошел к Наташе и склонился в приглашающем поклоне. До того сидевшая низко опустив голову, почти на грани истерики, Наташа словно очнулась от транса, протянула Голованову руку, поднялась и, уловив необходимую ритмичную паузу, вступила в танец. Они танцевали, позабыв, казалось, обо всем на свете. Танцевали легко и непринужденно, органично вписавшись и одновременно совершенно не вписываясь в окружающую обстановку. За грохочущей музыкой все они не расслышали неожиданно распахнувшуюся дверь и не сразу разглядели застывших на пороге Кодкина и Веселова.
* * *
Некоторое время вошедшие обалдело следили за танцующими, пока заметивший их Ефимов не выключил магнитофон.
– Мужики, трактор имеется? – прохрипел преодолевший наконец свою ошеломленность Кодкин.
– Найдем, – выпустив из объятий партнершу, отозвался Голованов. – Сели?
– Влипли, – угадав в Голованове главного, стал объяснять Кодкин. – По пояс. Хорошо, что порожняком шли. Если трактор на ходу, выдернем, как миленькую.
– Вы же все насквозь, – посочувствовал Ефимов. – Проходите к печке… Согрейтесь…
– Далеко кораблекрушение? – поинтересовался Голованов.
– Можно считать рядом. За косой. Вода там дуром прет. Если сейчас не зацепим – все, поплывет моя кормилица аж до Лены. Одна на ваш трактор надежда.
– Чаю хоть выпейте, – пригласила Наташа, разливая по кружкам чай.
– Сначала трактор, а чай всегда успеется, – не согласился Кодкин и вытолкнул вперед прятавшегося за его спиной Веселова, при виде которого Наташа резко повернулась спиной к вошедшим. Кипяток из чайника, который она все еще держала в руке, пролился на пол.
– Вот он пускай хлебает. Навязался на мою шею загадка природы. Спрашиваю – кто такой? Говорит – «человек без смысла жизни». Спрашиваю – бич? Говорит – «не совсем». А чего «не совсем», если сам не знает, куда и зачем направляется. Пей чай, загадка природы. Мы с тобой еще поговорим, в чем смысл жизни. Я тебе подробненько все объясню. Так подмогнете, а, мужики?
Голованов, который к тому времени уже успел переодеться в подходящую для погоды спецуру, направился к двери.
– Прет, говоришь, вода?
– Ну. Наледь на наледи. Не едешь, а плывешь.
Голованов снял висевший у двери забытый кем-то полушубок, кинул Ефимову:
– Утепляйтесь, товарищ старший научный сотрудник. Поможем рабочему классу. Банкет по поводу приезда высокого начальства, судя по погоде, отменяется.
Ефимов быстро собрался и выскочил следом за покинувшим заежку Головановым. Кроме Наташи и Веселова в заежке больше никого не осталось.
* * *
Наташа по-прежнему стояла к нему спиной и, кажется, не знала, что ей делать. Оглянувшись на закрывшуюся за Ефимовым дверь, все еще непослушными замерзшими руками Веселов неловко достал из своей сумки букет тюльпанов и стал снимать с него шуршащую упаковку. Наташа наконец оглянулась.
– Думал, не довезу, замерзнут. По пятьсот рублей штука. Почти весь аванс хлопнул.
Подошел к Наташе и протянул ей цветы. Та цветы не взяла, отошла подальше от Веселова. Словно что-то решая про себя, прошлась из угла в угол заежки и только после этого подошла к Веселову.
– Как ты узнал, что я здесь? – злым, неприятным самой себе голосом, спросила она.
– По телефону.
– Как всегда врешь.
– Как всегда говорю правду. Позвонил на твое прежнее место работы, представился. Вежливый мужской голос сообщил вот эти вот координаты. И что тебя сюда занесло? Край света и даже дальше. Четвертый день добираюсь.
– Зачем?
– Если помнишь, я всегда дарил тебе в этот день цветы.
– Как мне надоели твои вечные фокусы! Я устала от них. На всю жизнь устала. Мы же обо всем договорились! Ты не знаешь меня, я не знаю тебя. А ты заявляешься как ни в чем ни бывало. Со своими дурацкими цветами… Как ты им все это объяснишь?
– Никому ничего не собираюсь объяснять.
– Даже заикаться не вздумай. Мы с тобой не знакомы.
– Согласен, согласен… Я даже согласен снова начать ухаживать за тобой.
– Если ты скажешь хоть слово… Если ты скажешь им хоть слово…
– Этот… С которым ты танцевала… Он кто?
– Не твое дело! Хороший человек.
– Уверена? Я тоже, между прочим, неплохой человек. Тебе придется теперь выбирать из двух хороших человеков. А что – идея. Ты снова влюбляешься в меня, я тебе все прощаю, забираю с собой и… все! А ему чайник начищу, чтобы не танцевал в рабочее время.
– Помолчи! Вечный твой треп. Единственное, что ты можешь. Ну чего стоишь? С тебя уже лужа натекла. Иди, грейся.
– К тебе?
– Дурак! К печке! Господи, какая же я была дура!
– Я всегда тебе это говорил. И всегда за это любил.
– Не смеши.
– Если тебе плохо – готов помочь…
– Помоги. Исчезни отсюда, испарись, сгинь! Немедленно!
– Любовь закончилась, не успев начаться. Слушаюсь и повинуюсь.
Веселов надел снятую было куртку и направился к двери. На пороге остановился, вернулся, положил на лавку цветы, которые до сих пор все еще держал в руках.
– Поставь их, пожалуйста, в воду. В отличие от меня они ее обожают.
Лишь когда за ним захлопнулась дверь, Наташа спохватилась.
– Ты что, с ума сошел! Вернись сейчас же!
Схватив полушубок, бросилась следом. В дверях столкнулась с входящим Стариком и выскочила наружу.
Попривыкший за последние годы, особенно, последние месяцы, к не всегда разумному на его взгляд поведению своих загостившихся постояльцев, Старик долго глядел на незакрытую до конца дверь, закрыл ее и, не снимая шапки и не расстегнув полушубка, прошел к печке. Подбросил в топку оставшиеся дрова, прихватил лежавший недалеко от печки топор, потоптался в раздумье и вышел – то ли за новой охапкой дров, то ли намереваясь хоть чем-то помочь покинувшим заежку людям.
С высокого крыльца заежки, несмотря на разыгравшийся ветряк и быстро погасавшие сумерки, еще можно было разглядеть ближние окрестности, знакомые ему до каждого шага – хоть вдоль, хоть поперек. Разглядев в самом конце береговой косы огни трактора, направлявшегося, как догадался Старик, на выручку просевшей на наледи машины, он попытался разглядеть в снежной круговерти только что покинувших заежку женщину и незнакомого мужчину. Но в той стороне, куда они, судя по быстро заносимым следам направились, он так ничего и не разглядел. Впрочем, был уверен, что в том направлении дальше скалистого берегового обрыва им нипочем не пройти, а значит, поневоле придется вернуться, Покачав головой, он осторожно спустился с крыльца и направился к навесу, под которым покоилась основательно поредевшая за зиму поленница. Находящейся под его присмотром заежке, как он догадывался, предстояло справиться с непростой многолюдной ненастной ночью, а потому быстро выстывающую печь надлежало в достатке снабдить дровами, чем он и занялся, выпрастывая из поленницы годные для быстрой колки колоды.
* * *
Наташа догнала Веселова у самого края обрыва.
– Веселенький сегодня у меня день рождения образовался. Один замуж зовет, другой из давно забытого прошлого заявляется. Третий…
– Что, еще и третий имеется? – с показным безразличием поинтересовался Веселов и попытался застегнуть на Наташе распахнутый полушубок.
Она оттолкнула его руки, стала застегиваться сама.
– Имелся. Теперь уже, как и ты, в прошедшем времени. Не везет мне с мужиками. Один без смысла жизни, другой, наоборот, с очень большим смыслом, в котором для меня крохотного местечка не нашлось.
– Что, такая сволочь оказался?
– Скорее наоборот – я оказалась. Ему про меня такое наплели, что пришлось исчезать сюда в срочном порядке. Для сохранения содержания.
– Какого еще содержания?
– Все того же – смыла жизни. В отличие от тебя мне со смыслом расставаться не хочется. Ладно, хватит дурью маяться, пошли. Замерзла.
– Это ты дура. В ботиночках по здешним сугробам и буеракам… Хочешь, понесу тебя на руках?
– Неси. Не забыл еще, как нес меня на шестой этаж? Это было что-то. По-моему, именно тогда ты решил убежать.
Веселов попытался поднять ее на руки, но Наташа увернулась.
– Не дури, я пошутила. Здешняя местность опасна для слабого здоровья и необдуманных поступков.
Они медленно пошли по направлению к заежке, подталкиваемые в спину порывами ветра. Когда уже отчетливо провиделась сквозь снежную круговерть жилая громада бывшей школы и стали слышны удары топора, которым Старик расправлялся с очередной сосновой колодой, Веселов неожиданно остановился и окликнул идущую впереди Наташу:
– У вас тут приведения случайно не водятся?
– Бывает иногда. А что?
– Мы с тобой в наличии, хозяин дровишки приуготовляет, наиболее активная часть вашей общаги выпрастывает из наледи застрявший грузовичок…
– Ну? – остановилась Наташа.
– А кто тогда вон те двое? – и он показал рукой в сторону реки. Обходя нагромождение торосов, от реки на берег с трудом поднимались две темные, плохо различимые фигуры. Но Наташа, кажется, сразу догадалась, кто это.
– Они сошли с ума…
– Привидения?
– Сам ты приведение. Наше высокое начальство.
– Понятно. Это для них стол накрыли?
– В том числе.
– Понятно. День рождения в том числе. Специально подгадали?
– О дне рождения он понятия не имеет. О том, что я здесь, тоже.
– Твой третий?
– Уже никакой. Выброси и его, и меня из головы. К тебе это давно не имеет никакого отношения. Давай спрячемся. Не хочу, чтобы они нас здесь увидели…
Она потянула Веселова за угол недалекой полуразрушенной избушки.
– Все ясно, – невесело ухмыльнулся Веселов. – Стадия окончательной переоценки. Первый всегда лишний. Из этого следует – если они прошли и не заблудились, значит, тоже отыщу дорогу. Насколько помню, ты очень хотела, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни. А я привык уважать твои желания.
– Не валяй дурака! – прошипела, чтобы не услышали проходившие неподалеку Зарубин и Пустовойт Наташа. – Пропадешь на первом же километре.
– Что и требовалось доказать. Счастливо оставаться.
Шутливо поклонившись Наташе, он неторопливо направился в сторону реки почти сразу исчез из виду в снежной круговерти. Наташа хотела было снова побежать за ним, закричать, вернуть, но двое проходили уже совсем рядом. Привлекать их внимание своим появлением и криками ей совсем не хотелось. Ругая про себя Веселова самыми последними словами, она выждала, когда прибывшее неизвестно откуда и как начальство поднимется на высокое крыльцо, и, когда за ними захлопнулась дверь, побежала не за Веселовым, а к приближавшимся огням трактора, тащившего на буксире вызволенную из ледяного плена машину.
* * *
Оказавшись в заежке, Пустовойт и Зарубин довольно шумно обозначили свое появление, отряхиваясь от снега и стуча по половицам промокшими обледенелыми сапогами. Пустовойт несколько раз довольно громко окликнул хоть кого-нибудь из обитателей, но не получив никакого ответа, скинул полушубок и стал стягивать сапоги, явно радуясь возможности проделать все это. Зарубин тем временем подошел к празднично накрытому столу и, налив из ближайшей к нему бутылки полстакана коньяка, протянул его своему заместителю.
– А себе? – с благодарностью приняв так необходимое ему сейчас согревающее, поинтересовался тот.
– Вынужден отказаться. Утром надо выбираться отсюда.
– А как этот прекрасный напиток может помешать твоим планам? Скорее, наоборот. Согреемся, поедим, выспимся, а утро вечера мудренее – примем то или иное решение в зависимости от погоды и обстоятельств.
– За ночь я должен хотя бы бегло просмотреть всю документацию по участку. Судя по тому, что мне уже известно, перспективы могут быть почти из области фантастики. Голова должна быть прозрачной.
– Имей в виду, отказ от согревающего грозит серьезными простудными осложнениями.
– Исключено.
– Почему исключено? Очень даже не исключено.
Зарубин тем временем, осматриваясь, прошелся по заезжей и, вернувшись к накрытому столу, с недоумением спросил:
– Куда они все подевались?
Пустовойт, внимательно изучавший содержимое стола, уверенно поставил диагноз:
– Очевидно, вышли нас встречать. Судя по звукам и огням, которые мы с тобой разглядели, двинули в противоположном направлении. Представить себе не могли, с какой стороны мы с тобой нагрянем. Не переживай, скоро прибудут. Смотри, какой столик накрыли – любо-дорого.
Выпив налитый Зарубиным коньяк, Пустовойт опустился на стул во главе стола и, блаженно прикрыв глаза, стал ждать, когда тепло окончательно справится с его не на шутку продрогшим телом.
