Социал-демократия и социализм

В период между двумя мировыми войнами изменения в капиталистическом обществе и способе производства заставляли вождей II Интернационала вносить серьезные коррективы в свою политическую линию. Исповедуемая ими теория требовала полной и безоговорочной ликвидации частной собственности как основы эксплуатации человека человеком, но жизнь была полна свидетельствами адекватности мелкой и средней частной собственности экономическим реалиям. В соответствии с учением Маркса следовало стремиться к полному вытеснению рынка плановым производством и распределением, однако, по мнению многих, лишь конкуренция способна заставить производителей действовать в интересах потребителей, а не только в своих собственных, и обеспечить постоянное обновление оборудования и технологии. Лидеры социал-демократии понимали, что ликвидация – в угоду идеологии – рыночных отношений неизбежно повлечет за собой экономическую катастрофу (как это и произошло в Советской России в период военного коммунизма, но у нас эти меры носили в значительной степени вынужденный характер2). Маркс постулировал неизбежность и необходимость диктатуры пролетариата при переходе к социализму, однако успехи рабочего класса в деле завоевания для себя все больших демократических прав и свобод в условиях буржуазного общества вызвали у правых идеологов II Интернационала отрицательное отношение к любой форме диктатуры. Они полагали, что переход к новому обществу должен быть осуществлен исключительно в процессе постепенных демократических преобразований общества.

Однако отнюдь не объективный ход исторического развития общества заставил социал-демократов, в отличие от коммунистов, занять в целом примиренческую позицию по отношению к капитализму. Дело в том, что они не смогли найти достойный ответ на вызов, брошенный им развитием капитализма.

Как мы видим, учение Маркса в начале века переживало кризис, вызванный несоответствием содержащейся в нем концепции социализма действительной тенденции развития общества и общественного производства. С течением времени всё больше росла актуальность пересмотра взглядов на устройство нового общества и, прежде всего и в первую очередь, разработки новой теории социалистической собственности. К сожалению, оба оппонирующие идеологические течения оказались не на высоте задачи.

Коммунисты, в силу особенностей своего методологического подхода, и не искали альтернативу старым догмам, возведенным ими в абсолют. (Исключение составляет лишь кооперативный план В.И. Ленина2).

Социал-демократы, напротив, остро осознавали расхождение между теорией и практикой. Их идеологи много работали над тем, чтобы устранить это расхождение. Однако, как будет подробно показано ниже, в конечном счете социал-демократам так и не удалось предложить подлинно социалистическую форму обобществления средств производства и на этой основе разработать новую концепцию социализма, которая базировалась бы на столь же надежном научном фундаменте, что и старая концепция Маркса, но при этом преодолевала с помощью современных знаний об обществе ее историческую ограниченность и романтическое стремление приблизить срок воплощения коммунистического идеала.

Не обладая теорией, адекватно отражающей и объясняющей идущие в обществе и экономике процессы, социал-демократы под напором обстоятельств были вынуждены постепенно подвергать ревизии отдельные положения марксизма и на практике переходить от революционной стратегии к реформистской. Подобная политика изначально содержала в себе зародыш отношения к капитализму как “наименьшему злу”, с которым приходится мириться, и, следовательно, возможность союза с буржуазией. В результате социал-демократы не смогли противостоять националистическому угару, охватившему значительную часть рабочего класса после начала Первой мировой войны. Социал-демократические партии большинства стран Европы отступили от декларируемого ими ранее интернационалистского курса на мировую пролетарскую революцию и поддержали националистическую (на самом деле, империалистическую) позицию собственной буржуазии, выдвинувшей лозунг “защиты Отечества”. Линия на классовое сотрудничество в условиях мира была продолжена и во время войны. В то же время крайне левое крыло социал-демократии, будущие коммунисты, сохранили верность интернационалистским принципам и осудили войну. Эти события стали формальной причиной прекращения деятельности II Интернационала и раскола мирового рабочего движения.

Итак, коренная причина идеологических разногласий коммунистов и социал-демократов – несоответствие марксистской концепции социализма, и в первую очередь теории социалистической собственности, действительному содержанию исторического процесса. Коммунисты предприняли попытку не только буквального прочтения, но и идентичного воплощения на практике рекомендаций классического марксизма и, несмотря на былые феноменальные достижения, в конечном счете потерпели историческое поражение в XX веке. В свою очередь их оппоненты, социал-демократы, своей неспособностью выдвинуть действенную социалистическую альтернативу как капитализму, так и вульгарному коммунизму, обрекли себя на необходимость постоянного приспосабливания своей идеологии и политики к буржуазной действительности.

РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА ПОСЛЕ МАРКСА

Какова же роль социал-демократов в тех процессах, что шли в капитализме после Маркса, то есть в конце XIX и на всем протяжении XX века? Для ответа на этот вопрос нам предстоит разобраться в сути произошедших в обществе перемен и проанализировать применявшиеся различными политическими силами способы решения возникавших проблем.

Маркс знал только современный ему капитализм, и всю свою теорию, от начала до конца, он вывел, наблюдая и анализируя общество середины прошлого столетия. По свидетельству Ленина, все учение Маркса “есть освещенное глубоким философским миросозерцанием и богатым знанием истории подытожение опыта”3. Не случайно поэтому та часть наследия Маркса, которая посвящена выявлению и описанию принципов функционирования капиталистического способа производства, и поныне сохраняет свою актуальность.

Вместе с тем многие прогнозы Маркса, касающиеся будущего развития капитализма, как уже отмечалось выше, не оправдались или оправдались не в полной мере. Тенденция к монополизации и укрупнению производства не привела к тотальному огосударствлению собственности. Циклические экономические кризисы перестали угрожать существованию буржуазного способа производства. Капитализм сумел обеспечить высокий темп развития производительных сил и на этой основе – достаточно высокий уровень жизни населения в ряде стран Запада. Он адаптировался к современным условиям, хотя еще более ста лет назад основоположники марксизма полагали, что дни его сочтены.

Следует ли из этого, что эволюция капитализма шла не по Марксу? И да, и нет. Буржуазное общество развивалось в полном соответствии с объективными законами, открытыми Марксом. Но конкретные формы, в которых протекало развитие капиталистического способа производства в последние 100-120 лет, он не угадал, да и не мог предугадать, поскольку в его эпоху процессы, вызвавшие трансформацию капитализма, еще не проявили себя.

Во времена Маркса капитализм только вступил в машинную стадию производства, и уровень развития производительных сил был низким. На фабриках преобладал неквалифицированный труд, не требующий образования и длительного обучения. Механизация труда превратила человека в простой придаток машины, от него требовались только самые простые, однообразные приемы.

Следствием такого характера труда было стремление капиталистов к сверхэксплуатации наемных рабочих, желание выжать из рабочей силы все возможное и невозможное. Моральные нормы отступали перед логикой машинного производства, диктующей сверхэксплуатацию неквалифицированного труда. Женщины и дети в значительной степени вытеснили взрослых мужчин из промышленного производства. Положение усугублялось наличием “резервной промышленной армии” безработных.

В этих условиях капиталисту было выгодно увеличивать степень эксплуатации даже во вред здоровью рабочего, так как он всегда мог найти ему замену за воротами предприятия. Неквалифицированный характер труда не побуждал капиталиста ценить своего наемного работника. Маркс отмечал беспощадное отношение работодателя к здоровью рабочего, поскольку производительность труда неквалифицированного работника была для хозяина важнее, чем продолжительность его жизни.

Незаинтересованность работодателей в обеспечении наемным рабочим достойных условий жизни позволила основоположникам научного социализма сделать вывод о том, что по мере развития капитализма увеличивается не только относительное, но и абсолютное обнищание пролетариата.

За период, прошедший со времени выхода в свет “Капитала”, гигантский рост производительных сил общества привел к изменению характера труда. Ныне человек не является простым придатком машины, как это было раньше. Наоборот, производительность и эффективность работы машин и технологического оборудования зависят от квалификации, умения и опыта работника. Чрезвычайно выросло значение творческого, интеллектуального труда. Постоянно повышается спрос на высококвалифицированную рабочую силу, требующую особенно сложного и длительного обучения. Таким образом, лицо современной армии наемного труда определяет образованный, квалифицированный и опытный работник.

Изменившийся характер труда стал причиной того, что человек стал самой ценной для капиталиста составляющей производительных сил. Это обстоятельство принципиальным образом изменило отношение между трудом и капиталом. Увеличение доли квалифицированного труда потребовало обеспечить широким массам трудящихся доступ к образованию, что положило конец существовавшей долгие века монополии высших слоев общества на знания. Экономические соображения заставили ценить жизнь и здоровье обученного и опытного работника, поэтому получила развитие система здравоохранения. Вся система социальных прав и гарантий современного капиталистического общества в конечном счете отражает возросший уровень развития производительных сил и изменившийся характер труда.

Эти выводы позволяют лучше понять логику политической и экономической истории общества в XX веке. Как отмечено выше, для первого этапа развития капиталистического способа производства было характерно стремление буржуазии к сверхэксплуатации наемного труда, а также неограниченная свобода конкуренции. Именно этот этап описан и проанализирован Марксом в его трудах. На рубеже XIX и XX веков капитализм вступил в следующую, империалистическую фазу, главными особенностями которой были преобладание монополистического капитала в структуре производительных сил и закончившийся территориальный передел мира. Отношение работодателей к наемной рабочей силе не претерпело, между тем, серьезного изменения. Более того, в связи с широким внедрением конвейерных технологий получили развитие самые изощренные методы интенсификации труда, в частности, хронометраж рабочего времени. Делегат из США на III конгрессе Социалистического рабочего Интернационала (1928 г.) М. Хилквит указывал на обострение противоречий капитализма: “Это – проблема интенсификации труда: процесс истощения труда до физически невыносимого предела … Я приглашаю вас прийти на наши автомобильные заводы, чтобы увидеть воздействие рационализации на истощение труда до предела, за которым рабочий лишается способности говорить, радоваться жизни, за которым люди низведены до простых механизмов, выбрасываемых на свалку, когда они перестают быть нужными”4. Две мировые войны, подъем революционного движения и экономические катаклизмы 20-х и 30-х годов стали неоспоримыми свидетельствами острого кризиса, переживаемого старой моделью капитализма.

По мере своего развития капитализм прошлого плодил только нищету и социальные конфликты. Вместе с тем в начале века с ростом производительных сил характер труда стал постепенно меняться. Развитие техники и технологии приводило к повышению роли в производстве обученных работников. Рабочий класс уже не желал мириться с режимом сверхэксплуатации своего труда. С другой стороны, нерегулируемый процесс создания и укрупнения монополий вызвал возникновение застойных тенденций в общественном производстве.

Таким образом, в начале XX века сложилась классическая ситуация: растущие производительные силы вступили в конфликт с устаревшими производственными отношениями. По отношению к “старому” капитализму, основанному на сверхэксплуатации наемного труда и нерегулируемой государством рыночной экономике, прогноз Маркса полностью подтвердился: он стал тормозом на пути развития общественного производства и был обречен на неминуемую гибель. Это объективное обстоятельство, отражаясь в общественном сознании, приводило к обострению классовой борьбы и проявлялось в многочисленных социальных конфликтах, которыми полна история первой половины века. Социальные и экономические противоречия в обществе обязательно должны были быть разрешены тем или иным способом – таков закон общественного развития.

С высоты нашего сегодняшнего знания легко определяется круг альтернатив, которые на протяжении XX столетия реализовали разные страны при выходе из кризисной ситуации – буржуазная диктатура, революционный переход к новому способу производства и эволюционное преобразование капитализма2.

Режим буржуазной диктатуры, через который в первые три четверти века прошло едва ли не большинство европейских стран, является тормозом общественного прогресса и потому лишен исторической перспективы. Он представляет собой только временную меру, способ отсрочить решение назревших проблем. Все буржуазные диктатуры заканчивались или революционным переворотом, или возвратом к традиционной буржуазной демократии, но в новых условиях развития.

СССР и другие страны “реального социализма” последовательно реализовали революционную альтернативу “старому” капитализму. Однако, как выше уже отмечалось, в них утвердился не подлинно социалистический, а вульгарно-коммунистический способ производства, при котором обобществление собственности было осуществлено в форме, неадекватной достигнутому уровню развития производительных сил. Это ключевое обстоятельство отразилось во всех сферах общественной жизни, начиная от невозможности реализовать основополагающий социалистический принцип распределения по труду и кончая тоталитарным характером политической системы. Можно согласиться с видным деятелем СДПГ П. фон Эртценом, заявившим: “Совершенно очевидно, что технико-экономическая отсталость “реального социализма” обусловлена сковыванием производительных сил авторитарно-бюрократическим способом, дезориентированными производственными отношениями”5.

Европейская социал-демократия отвергла советскую модель социализма с ее сохранившимся отчуждением трудящихся от собственности, фактически наемным характером труда, всесильным бюрократическим аппаратом, ограничениями демократии и политических свобод. Советское общество не смогло стать примером для подражания для социал-демократов, поскольку, по словам идеолога Социалистической партии Австрии (СПА) Т. Новотного, “оно не указывает путей и способов решения важнейших социально-экономических и политических проблем, которые возникают на современном этапе развития человеческой цивилизации”6. События последнего десятилетия подтвердили этот вывод.

Третий вариант решения назревших в первой половине века экономических и социальных проблем заключался в реформировании капитализма, то есть приспосабливании буржуазного способа производства к возросшим производительным силам, изменившемуся характеру труда и усилившемуся влиянию монополий на рыночную экономику. Кризис 1929-1933 гг. окончательно засвидетельствовал крах старых методов хозяйствования. Последовавшие затем реформы привели к ужесточению антимонопольных законов, общему усилению роли государства в регулировании экономических процессов и, главное, к “гуманизации” капитализма – относительному ограничению степени эксплуатации наемного труда и созданию системы социальных прав и гарантий трудящихся. В результате эволюционного развития капитализма возникла его современная форма.

Вся деятельность социал-демократических партий направлена на осуществление третьей из перечисленных альтернатив – реформирование капитализма.

Осознав несоответствие классической марксистской концепции социализма реальным процессам, идущим в обществе, социал-демократы не смогли, тем не менее, освободить ее от вульгаризации, главным образом, по проблемам собственности и отношения к рынку. Поэтому они не сумели на базе обновленного марксизма выработать действенную социалистическую альтернативу общественного развития – с тем, чтобы противопоставить ее как капитализму, так и вульгарному коммунизму. Тем самым они обрекли себя на оппортунистическую тактику: вместо революционного преодоления противоречий буржуазного общества социал-демократы оказались вынуждены приспосабливать свою теорию и практику к капиталистической действительности.

В силу указанных причин политика международной социал-демократии осуществляется в пределах границ, определяемых эволюционным, реформистским путем развития капитализма, и никогда не выходит за эти границы. Социал-демократы внесли весомый, очень существенный вклад в становление современного западного общества. Капитализм в конце столетия совершенно другой, чем был в его начале. Социал-демократы приняли деятельное участие в процессе “гуманизации” капитализма. (Автор считает более правильным употреблять именно этот термин, а не “социализация”, поскольку упомянутый процесс не изменяет сущности способа производства). Социал-демократические и социалистические партии, отражая и защищая интересы рабочего класса, способствовали трансформации буржуазного общества в направлении его большей демократизации, усиления социальной функции государства, перераспределения доходов в пользу менее обеспеченных слоев. Удельный вес в валовом национальном продукте (ВНП) совокупных расходов общества на социальные цели в десяти ведущих западноевропейских странах возрос с 14,1% в 1960 г. до 25% в 1975 г. и 27,5% в 1985 г.7 Эта тенденция носит особенно показательный характер в странах, где социал-демократы являются одной из политических сил, формирующих правительство.

Вместе с тем трансформация капитализма из дикой, варварской формы прошлого века в современную “цивилизованную” стадию не является исключительной заслугой социал-демократии, а представляет собой проявление объективной логики развития буржуазного способа производства. Его эволюция привела к положению, при котором достижение экономического эффекта невозможно без вложения средств в социальную сферу, образование, медицину и культуру. Сами социал-демократы признают, что если вдруг их партии исчезнут с политической арены, западное общество не претерпит серьезных изменений и тенденция его развития, связанная с “гуманизацией” капитализма, сохранится. Периодическое чередование у кормила власти левых и буржуазных партий не влечет за собой радикальных перемен в социальной политике. Однако все-таки в странах, где социал-демократы на протяжении длительного периода времени являются правящей партией (например, в Скандинавии), система социальных прав и гарантий в целом более развита, чем в странах с отсутствием глубоких социал-демократических традиций.

Итак, историческая миссия международного социал-демократического движения в текущем столетии заключалась в способствовании процессу реформирования капиталистического способа производства, приспосабливании его к изменениям в общественных производительных силах и характере труда. Объективно этот процесс не ведет к преодолению противоречий буржуазного общества, но смягчает их проявление. Позиция, занятая социал-демократами в сфере идеологии и практической политики, стала следствием осознания ими неадекватности жизненным реалиям классической марксистской концепции социализма и исторической неудачи строительства “реального социализма” по марксистскому образцу.

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТЫ И МАРКСИЗМ

Содержание предыдущих глав должно убедить читателя в важности роли, которую играют марксистская теория и отношение к ней со стороны социал-демократии в формировании идеологии и политики этого движения.

Развитие социал-демократической теории характеризуется постепенной и неуклонной эволюцией вправо от своей первоначальной идеологической базы – учения Маркса. В разных партиях и в различных течениях внутри одной партии этот процесс выражается в разных формах – от ревизии отдельных теоретических положений марксизма до полного идеологического разрыва с ним. Объективную основу “дрейфа” социал-демократов вправо составляет вульгарно-утопический характер классической марксистской концепции социализма.

“Духовным отцом” ревизионистского направления в марксизме по праву считается Эдуард Бернштейн, один из лидеров германской социал-демократии – самой боевой, многочисленной и авторитетной партии II Интернационала. В самом конце прошлого века Бернштейн выступил с критикой многих ключевых положений марксистского учения (до тех пор он был вполне правоверным марксистом). Он обратил внимание на ошибочность некоторых прогнозов Маркса (об этом подробно говорилось выше) и сделал вывод, что общество развивается “не по Марксу”. На основании своего анализа Бернштейн пришел к отрицанию необходимости социальной революции. По его мнению, новые явления в развитии капитализма открывают возможность “частичного осуществления социализма” в рамках буржуазного общества8. В русле своей концепции “врастания” капитализма в социализм Бернштейн выдвинул идею о переходе к социализму в результате постепенного реформирования буржуазного общества. Сам социализм он рассматривал не как статичное состояние или конечную цель преобразований, а как непрерывный процесс социализации общества, который не имеет конца. Широкую известность получило его знаменитое изречение: “Я говорю открыто, что вижу чрезвычайно мало смысла в том, что обычно подразумевают под “конечной целью социализма”. Эта цель, какова бы она ни была, для меня ничто, а движение – все…”9. (Впрочем, этот тезис Бернштейна перекликается с одним из ранних высказываний Маркса и Энгельса: “Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние”10). При всем при том Бернштейн считал себя марксистом, он причислял себя к критическим ученикам Маркса. Он признавал необходимость классовой борьбы, хотя отвергал идею диктатуры пролетариата.

Бернштейн верно подметил некоторые действительные противоречия, содержащиеся в классическом марксизме. Но и сам он далеко не во всем оказался прав. Например, он явно поспешил с выводом о том, что революции отжили свой век. Его прогноз о преодолении экономических кризисов при капитализме вследствие возникновения и развития монополий был также опровергнут жизнью.

В начале 1920-х гг., сразу после идейного и организационного размежевания с коммунистами, идеологическая платформа многих социал-демократических партий сохраняла сильное влияние марксизма. В то время, как полагали Э. Бернштейн и его последователи, речь шла лишь об изменении тактики движения к социализму при сохранении целевых установок марксистской доктрины.

Это обстоятельство порождало двойственность позиции социал-демократов, отмечаемую не только их противниками, но и сторонниками. В основе ее лежало отсутствие реальной и убедительной альтернативы марксистской концепции социализма. Поэтому на словах, в том числе и в партийных программах, социал-демократы продолжали провозглашать свою верность старым идеалам – национализации собственности и плановой организации производства. На деле же они были вынуждены проводить оппортунистическую политику, приспосабливаться к реалиям капиталистического способа производства и рыночной экономики. (Показательно, что современные коммунисты, в частности КПРФ, попав ныне в аналогичную ситуацию, вынуждены повторять, и тоже против своего желания, путь, уже пройденный однажды социал-демократами).

В период между двумя мировыми войнами разрыв между теорией, сохранявшей опору на марксистские революционные традиции, и реформистской практикой очень остро ощущался социал-демократами, и идеологами, и рядовыми членами партий. Двойственность их позиции ни в коем случае не была следствием сознательного предательства интересов рабочего класса или беспринципного “лакейства перед буржуазией”, как зачастую утверждала советская пропаганда тех лет. На самом деле все было гораздо сложнее. В подавляющем большинстве случаев (исключение составляли только представители правых течений в социал-демократических партиях, уже тогда полностью порвавшие с марксизмом) социал-демократы искренне верили в идеалы марксизма и действительно стремились к уничтожению эксплуатации и созданию справедливого бесклассового общества, основанного на общественной форме собственности на средства производства. Эта вера отражалась в риторике, лозунгах и фразеологии программных документов.