скачать книгу бесплатно
Отец сидел за столом у окна и дымил трубкой. Перед ним были разложены детали для новой куклы. Когда вошла Ирис, Финеас вздрогнул и уронил шестеренку.
– Что случилось? – воскликнул он мигом поняв, что дело неладно.
– Рикардо нашел меня, – Ирис устало опустилась на стул, рядышком аккуратно посадила Клодину. Вздохнула, оперлась локтями о стол, прижала пальцы к гудевшим вискам.
– Ты не пострадала? – спросил отец хриплым от чувства вины голосом. – Они тебя не тронули?
– Нет. Забрали выручку, уничтожили навес и Фифи. Остальных кукол пришлось бросить. Как и тележку.
Отец медленно отложил трубку, расправил рукава.
– Прости, – прошептал он, пряча глаза. – Я закончил расчеты для новой модели игры. На этот раз она сработает! Завтра пойду в «Золотой туз» и отыграюсь. Мы выплатим долг, обещаю! Мне лишь нужно сто кронодоров для начальной ставки…
– Нет! – Ирис грохнула кулаком по столу. – Не смей прикасаться к картам!
Отец испуганно замолчал. Ирис смотрела на него с гневом и жалостью.
Как непохож стал ее отец на профессора Финеаса Диля, кем он был десять лет назад!
Некогда знаменитый математик и талантливый поэт превратился в забулдыгу. Щеки заросли седой щетиной, волосы сальные, давно нестриженные. Но синие глаза по-прежнему горят азартным огнем.
Именно азарт и легкомыслие профессора Диля были виноваты в его нынешнем положении. Десять лет назад он купил на все сбережения акции треста, который оказался проектом мошенников.
Проект схлопнулся, учредитель бежал с деньгами, вкладчики обнищали за одну ночь. Профессор Диль получил нервный срыв, после которого не смог вернуться на кафедру.
И тогда он решил поправить положение картами. Он разработал математическую модель игры, рассчитывая, что с ее помощью сможет сорвать куш. Но он сел за стол казино с шулерами, и лишился не только денег, но и спокойной жизни.
Профессор Диль опустился на дно и потянул за собой дочь, которой тогда исполнилось семнадцать. Ей пришлось бросить школу, чтобы позаботиться об отце.
Уличной артисткой Ирис стала благодаря случайности. Девять лет назад, чтобы свести концы с концами, она устроилась работать сиделкой к маэстро Мантейфелю.
Маэстро был немолод, но весьма бодр, а к креслу оказался прикован в результате несчастного случая в цирке. Он поскользнулся на банановой кожуре, которую швырнула ему под ноги дрессированная, но невоспитанная обезьяна, и сломал лодыжку.
Когда Ирис впервые вошла в квартиру маэстро, на миг подумала, что попала в сказочную пещеру.
Здесь жили механические куклы. Они свисали с потолка, сидели на диване и за столом, улыбались визитерам с полок.
В шляпах на полках прятались кролики, из сигарного ящика выскакивал чертик на пружинке. На полу лежали стопки книг о фокусах древних жрецов, с помощью которых они творили непостижимые чудеса и дурачили простаков.
Маэстро Мантейфель оказался именитым артистом. Он носил титул Верховного Пупенмейстера, который цирковая братия дает кукловодам, чей талант так велик, что схож с колдовством.
Он умел мастерить любые виды цирковых и эстрадных кукол, владел престидижитацией, чревовещанием и игрой на двадцати музыкальных инструментах.
Маэстро мог оживить все что угодно. В его ловких руках ложки превращались в придворных дам, а стаканы – в рыцарей; он заставлял чайник петь, а блюдца – танцевать.
Изнемогая от скуки во время вынужденного безделья, маэстро Мантейфель научил Ирис основам своего мастерства. А когда Ирис привела к нему отца, маэстро поделился с ним секретами создания механических кукол. Но и сам узнал много нового – профессор Диль был неплохим инженером-самоучкой.
Маэстро вернулся на сцену через два месяца, цирк уехал, а Ирис и Финеас стали зарабатывать на хлеб, давая уличные представления.
Жизнь была сносной и даже порой счастливой, если бы не долги Финеаса и его вечное стремление вернуться за карточный стол.
Ирис не всегда удавалось уследить за отцом. В прошлом году он опять попал в руки шулеров. Они обобрали его начисто, а хуже всего – их бандой руководил Картавый Рик.
Ирис и Финеас сидели молча, не зажигая лампы.
– Давай поужинаем, – предложил отец. – Утро вечера мудреней. Завтра и решим, что делать. Все образуется, вот увидишь!
– Конечно, – улыбнулась Ирис, хотя не верила, что все изменится как по волшебству. Ей предстояла тяжелая ночь, полная мрачных мыслей.
Она встала и взяла жакет.
– Схожу в лавку на углу, куплю печеной картошки.
В дверь постучали, Ирис замерла, прижимая жакет к груди. Отец вскочил.
– Кто там? – спросил он встревоженным голосом.
– Это я, господин Диль! Принесла вам почту!
В комнату вошла квартирная хозяйка госпожа Пфорр и кокетливо улыбнулась.
– Проходила мимо почты и заодно забрала ваши письма. Вот они!
– Благодарю вас, – отец принял из ее рук пачку.
– Не желаете ли заглянуть ко мне на чашечку чая? – продолжала щебетать хозяйка, поправляя подкрашенные синькой букли. Господин Диль ей нравился. Она не раз намекала, что не против свести с жильцом близкую дружбу и сделать из него человека.
– Возможно, позднее, госпожа Пфорр. Спасибо! – отец ловко выпроводил хозяйку.
Ирис перебирала письма.
Рекламный каталог. Письмо из ссудной лавки с напоминанием о задолженности. Счет из больницы. Открытка от старой школьной подруги, с которой Ирис не виделась уже десять лет.
И еще одно письмо… Ирис с удивлением покрутила белоснежный конверт, на котором красивым размашистым почерком было написано ее имя.
– Госпоже Ирис Диль, квартал «Доки», Сен-Лютерна, – прочитала она вслух. – От какого-то барона Гвидобальдо цу Герике из усадьбы «Черный дуб», Альсинген, близ Шваленберга. Никогда о таком не слышала. Наверное, ошибка.
Отец издал сдавленный звук.
– Ты его знаешь? – удивилась Ирис. – Но почему этот барон пишет мне?
– Ирис… дай сюда…
Отец протянул дрожащую руку к конверту, однако Ирис уже развернула лист плотной бумаги и пробежала глазами ровные строчки.
– Что за чушь?! – возмутилась она. Ее сердце билось все сильнее, кровь прилила к щекам.
Ее хотят разыграть?!
«Дорогая Ирис, – прочитала она, – долгие годы меня давило чувство вины за то, что я не стремился познакомиться с тобой, моей дочерью. Меня удерживало обещание, которое я дал твоей матери. Лишь недавно я узнал о том, что Этель покинула этот мир почти пятнадцать лет назад. Мне стоило немалых трудов выяснить, что ты живешь в Сен-Лютерне, но я не смог найти точный адрес. Поэтому отправляю копию этого письма во все почтовые отделения Сен-Лютерны. Очень надеюсь, что одно из них попадет в твои руки…»
Ирис читала и погружалась в пучину недоумения.
– Что все это значит? Почему этот человек знает маму, называет меня дочерью и хочет, чтобы я приехала к нему в усадьбу?! Ерунда какая! Этот старикан, должно быть, из ума выжил!
Она засмеялась, подняла голову, и смех умер у нее в горле.
В глазах ее отца стояли слезы. На его лице застыли ужас и облегчение.
– Вот и выплыла правда наружу, – прошептал он и взмахнул рукой как человек, который потерпел поражение. – Что ж, все к лучшему. Ирис… я не твой родной отец. Ты дочь барона Гвидобальдо цу Герике. Он нашел тебя.
Ирис не закричала и не заплакала. У уличных артисток крепкие нервы. Хотя новость оглушила ее, и на миг комната поплыла перед глазами.
Отцу она поверила сразу. Финеас Диль не умел лгать. Он был вспыльчивым, но бесхитростным человеком – еще одна причина, по которой ему не везло за карточным столом.
– Во-первых, папа, успокойся, – сказала Ирис твердым голосом – хотя слова приходилось выталкивать наружу, губы плохо слушались. – Во-вторых, мой отец – ты. Самый родной и близкий. Ты вырастил меня, играл со мной, водил на пристань и стихами объяснял математическую модель движения волн. Я ничего не понимала, но это неважно. В-третьих, расскажи все по порядку.
– Я женился на Этель, когда она была беременна тобой, – отец дрожащими руками вытряхнул трубку в камин и достал кисет.
– Как ты знаешь, твоя мать родом из Шваленберга. Там она встречалась с Гвидобальдо цу Герике, баронским сынком. Он разбил ей сердце. Родители приготовили для него родовитую невесту, а Этель была дочерью булочника. Она сбежала в столицу и порвала все связи с Гвидо. Поклялась, что не возьмет от него ни гроша. Да он, как мне известно, и не предлагал. Когда мы познакомились, Этель еще не знала, что носит тебя. Наша встреча излечила ее от Гвидо. Нас настигла любовь с первого взгляда. То, что у нее было с бароном, она называла юношеской глупостью и очень о ней сожалела. Когда Этель рассказала мне обо всем, я ни секунды не колебался. Ты стала моей дочерью. Я любил и люблю тебя как родную.
– Понятно, – выдавила Ирис и побарабанила пальцами по столу. – А что Гвидо? Как ты думаешь, почему он решил разыскать меня?
– Насколько знаю, он женился на богатой невесте, но детей у них не было. Он овдовел и больше не женился. Как и я… Но у меня была ты. А у него наследников нет. Думаю, он хочет, чтобы ты жила с ним.
Финеас глянул на Ирис со страхом.
– Ирис, барон может дать тебе денег. Это решило бы наши проблемы, но прошу: не отвечай на его письмо. Он предал твою мать. Этель не хотела, чтобы ты встречалась с ним. Она написала ему о тебе лишь незадолго перед смертью.
– Не будем рубить с плеча, – Ирис сжала кулак и глянула на Клодину, как будто рассчитывая, что кукла даст ей подсказку.
Кло ответила ей игривым взглядом. Ее подруга любила риск и приключения. Она была легкомысленной, веселой. Полной противоположностью Ирис. Или, вернее, она олицетворяла ту сторону ее характера, которой Ирис не желала давать волю.
– Все же я не буду препятствовать тебе, если ты хочешь познакомиться со своим настоящим отцом, – уныло заключил Финеас. – Кровные узы крепки.
– Мой отец – ты и только ты. Во мне, выходит, течет кровь аристократов? Да кто в это поверит? И кому она нужна, эта жиденькая голубая водичка? – Ирис невесело рассмеялась. – Что касается барона… я отвечу на его приглашение. Съезжу к нему познакомиться. Он нам кое-что должен, как ты думаешь? Мы не в том положении, чтобы цепляться за гордость. Это письмо – подарок судьбы.
– Твоя решительность меня пугает, но и радует, – признал Финеас. – В такие минуты ты напоминаешь мне свою мать. Этель всегда знала, как поступить правильно. Даже если это и шло вразрез с ее принципами.
Отец был так бледен и несчастен, что у Ирис сжалось сердце. Она встала и набросила жакет.
– Давай закончим этот день приятно, – предложила она. – У меня припрятано пятьдесят кронодоров. Пойдем-ка в бар «Джимбо-Джамбо». Возьмем тебе сидра и запеченную утку. А мне мятного лимонада и креветок. Будем есть, пить и веселиться. И госпожу Пфорр позовем! Кло, ты тоже идешь с нами.
Ирис подхватила куклу и поманила отца.
– Барона оставим на завтра. Ишь ты, выискался, отец-молодец!
Вечер прошел неплохо. Ирис ела, пила, хохотала, развлекала посетителей представлениями с участием Кло и упорно гнала из головы все мысли о Картавом Рике и бароне Гвидобальдо.
Когда они вернулись в доходный дом, в кровать Ирис не отправилась, хотя и валилась с ног от усталости. Она зажгла керосиновую лампу, усадила перед собой Кло и стала держать с ней совет.
Отец похрапывал за ширмой, Ирис вполголоса беседовала с куклой. Она всегда так делала, когда приходилось принять важное решение. Подавая реплики за Клодину, Ирис становилась другой девушкой – удалой авантюристкой, но не лишенной здравого смысла.
Здравого смысла у нее и самой хватало, но без готовности рисковать он превращает человека в сухаря.
Ирис требовалась собеседница с другим складом ума. Кло вдохновляла ее и подбрасывала дельные мысли.
Беседа продолжилась почти до рассвета, а когда измученная Ирис отправилась спать, уже твердо знала, что нужно делать. Осталось убедить отца.
Чем она и занялась, как только Финеас выкурил первую трубку.
– Папа, слушай и не перебивай, – решительно заявила Ирис, ставя перед ним стакан чая. Отец испуганно вздрогнул, но покорно кивнул.
– Барон пригласил меня к себе в поместье. Пишет, что ждет меня через десять дней. Мы к нему поедем и познакомимся.
– Нет. Я не поеду, – Финеас гордо задрал голову. На его щеках выступили красные пятна. – Ты встретишься с ним одна, без меня.
Ирис внимательно посмотрела на отца и поняла, что им движет. Профессор Диль, жалкий и опустившийся, не хотел предстать в нынешнем виде перед бывшим любовником жены.
Хотя наверняка это не единственная причина. Нужно пожалеть его гордость.
– Мне было бы легче, если бы ты поддержал меня при встрече с бароном.
– Нет! – Финеас резко отодвинул чашку. – Не нужно, чтобы при твоей встрече с настоящим отцом присутствовал… чужой человек. Который виноват в том, что ты живешь такой жизнью!
Он гневно обвел рукой жалкую, тесную комнатушку.
– Никогда так не говори! – набросилась на него Ирис. – Чужой человек – это барон. Мне нравится наша жизнь. Другой я не хочу.
Ирис кривила душой. Все эти годы она отчаянно мечтала о своем доме. Где можно жить, не скрываясь, не переезжая с места на место.
У нее никогда не было постоянного дома. Даже когда отец был уважаемым профессором, родители снимали квартиры, а Ирис училась в школе с проживанием.
Потом были цирковые фургончики, балаганные шатры, ночлежки. Постоянные странствия, переезды. Стычки с полицией, уличной шантрапой. Прокуренные кабаре, таверны, городские площади и улицы.
Но Ирис хотелось другого. Ничего особенного: лишь просыпаться каждый день в одной и той же комнате – уютной, светлой, и чтобы обои были в цветочек, а на окнах – желтые занавески! Какао и ванильные булочки на завтрак, потом книга в своем саду, вечером – званый ужин с подругами, настоящими, не кукольными!
Она бы завела собачку или кошку. Или канарейку! Она бы получила образование. Любое – хоть на секретаршу бы выучилась, хоть на доктора.
…И все это может стать реальностью, если барон Гвидо признает ее своей дочерью.
Но отца – своего настоящего отца, профессора и кукольника Финеаса Диля, она ни за что не бросит. Что бы ни предлагал барон. Только так, и никак иначе.
– Сделаем вот что, – заговорила Ирис после недолгого раздумья. – Пока я буду в отъезде, ты устроишься в труппу. В знаменитое шоу маэстро Морвилля. Я знаю кое-кого из состава. Силач Гильгамеш давно предлагал к ним присоединиться. Им как раз нужен реквизитор и бутафор. Владелица возьмет тебя, если ты подпишешь договор и поклянешься не нарушать их правила. У них порядок строгий. Никаких карт, выпивки и скандалов. Иначе они выкинут тебя в два счета. Ты меня понял? – Ирис сурово свела брови.
Отец сглотнул и кивнул. Он посмотрел на свою трубку.
– Курить на территории ярмарки у них тоже запрещено.
