Марь

скачать книгу бесплатно

Марь
Татьяна Владимировна Корсакова

Стэф, авантюрист и коллекционер необычных вещей, покупает на подпольном аукционе старую армейскую флягу. Эта спонтанная покупка становится началом расследования, которое приводит его в глухую деревушку на краю огромного болота. Местные жители до сих пор верят, что на болоте обитают смертельно-опасные твари, а в его темных водах живет древняя рыба Марь. Никто и никогда не остается на болоте после захода солнца. Никто и никогда не открывает двери тем, кто приходит в ночи. Потому что ночь – это время Мари и ее чудовищных порождений. Но для того, чтобы разгадать загадку далекого прошлого, Стэфу нужно стать тем, кто не боится рисковать в настоящем.

Татьяна Корсакова

Марь

Глава 1

Аукцион был организован в промзоне. О том, что в одном из цехов заброшенного завода кипит культурная жизнь, говорили лишь дремлющие на бетонной площадке авто. Авто были разные: от простеньких и неприметных до навороченных и очень даже приметных. Первые стояли неприкаянные, за вторыми присматривали водители. Один из них прямо сейчас наблюдал за маневрами Стэфа, опершись на капот сияющего «Майбаха». Пиджак под его левой подмышкой многозначительно топорщился, а выражение лица было обманчиво скучающим.

Стэф приткнул свой внедорожник между «Майбахом» и канареечно-желтым «Хаммером», посмотрел в зеркало заднего вида. Сказать по правде, для него не имело особого значения то, как он выглядит. На аукционе встречали отнюдь не по одежкам. Это была многолетняя привычка контролировать свой внешний вид, не более того.

На сей раз вид у Стэфа был так себе. Из зеркала на него недобро зыркал бородатый дядька с волосами до плеч. Пожалуй, он мог бы сойти за охочего до антиквариата батюшку, но борода его была лохматой и неокультуренной. Стэфу она не нравилась, но предпринимать хоть минимальные усилия для того, чтобы выглядеть цивилизованно, он в ближайшее время не планировал. Движением, которое стало уже почти привычным, Стэф провел ладонью по бороде, откинул со лба волосы и глянул на наручные часы. До начала аукциона оставалось полчаса. Этого времени было вполне достаточно, чтобы ознакомиться с лотами, не имеющими особой культурной ценности и выставленными на витринах на всеобщее обозрение. По опыту Стэф знал, что многие их этих лотов так и останутся невыкупленными. Большинство из них не стоило внимания, но иногда в куче не имеющего ни исторической, ни культурной ценности хлама попадались настоящие бриллианты.

Когда Стэф выбрался из салона своего авто, бетонную площадку залил холодный свет промышленных прожекторов. Судя по всему, установлены они были недавно. И с огромной долей вероятности будут демонтированы сразу после завершения аукциона.

Этот аукцион был нелегальный. О его существовании, времени и месте проведения знал лишь узкий круг посвященных. И если со временем все было более или менее ясно: темное время суток, иногда поздний вечер, иногда глухая ночь, а иногда и утренняя зорька, то место всякий раз было новое, временами весьма экстравагантное. В прошлый раз Стэфу пришлось переться к черту на рога, в какой-то богом забытый колхоз. Оказывается, в стране еще оставались колхозы! Такие олдскульные: со свинофермами, коровниками, механизированными дворами и зернохранилищами! Аукцион проводился как раз на мехдворе. Тракторы и комбайны, которые Стэф там заприметил, были в таком плачевном состоянии, что было не понять, на ходу они или давно списаны. Но рядом со старыми комбайнами, молотилками и тракторами «Беларусь» соседствовали тринадцать редчайших антикварных автомобилей. Стэфа авто не интересовали, он рассчитывал найти бриллиант в сопровождающей подобные аукционы мелочевке. К слову, ничего так и не нашел. Но сегодняшний аукцион обещал быть интересным. Его спонсорами выступали черные копатели, а эти ребята знали свое дело и не заламывали цены.

Стэф прошел мимо водилы «Майбаха», затылком ощущая на себе его презрительный взгляд. В другой ситуации Стэфа с его старым, видавшим виды, грязь и бездорожье джипом наверняка уже вытурили бы со стоянки. Но на нелегальных аукционах царила самая настоящая демократия! Если у тебя есть пригласительный билет, не имеет значения, на какой машине ты приехал. Да хоть на телеге! Да хоть на велосипеде!

Кстати, кто-то как раз на велосипеде и явился: простеньком, с облупленной рамой и трогательной хозяйственной корзинкой, закрепленной на багажнике. Велосипед был пристегнут цепью к торчащей из бетонной плиты арматурной петле. Стэф усмехнулся. Пожалуй, увидеть хозяина велосипеда ему хотелось не меньше, чем отыскать на задворках аукциона свой бриллиант.

На входе в цех стояли два амбала в черных костюмах. Стэф мысленно называл таких похоронной командой, но внешне никогда не проявлял признаков неуважения. У людей такая работа и такое представление, как должен выглядеть крутой охранник на крутом подпольном аукционе. Благо, общаться с ними Стэфу обычно не приходилось. Вот и сейчас не пришлось. Стоило ему только приблизиться к ржавой двери, как между амбалами материализовался щуплый и верткий старичок в ладно сидящем смокинге.

– Милости просим, – сказал старичок и сдержанно поклонился Стэфу. – Ваше приглашение, будьте так любезны!

На Стэфа старичок-распорядитель смотрел как на любимого внука. Впрочем, с подобной любезностью и благодушием он относился абсолютно ко всем гостям аукциона.

Стэф протянул ему приглашение: качественная полиграфия, элегантный дизайн, голографическая защита. Все как в лучших домах Парижа. Глаз у распорядителя был наметан, и на изучение документа у него ушло всего пару секунд. Однако, возвращая Стэфу приглашение, он не удержался от изумленного взгляда. Стэф выжидающе приподнял брови. Распорядитель расплылся в вежливой улыбке, сказал:

– Рад приветствовать вас на нашем аукционе! Надеюсь, он оправдает ваши чаяния!

– Я тоже надеюсь! – Стэф сунул приглашение в нагрудный карман и шагнул в прохладный сумрак старого цеха.

Впрочем, сумрак тут же сменился мягким белым светом. Именно такой свет нужен, чтобы гости могли рассмотреть то, что хотели рассмотреть. Прохладу создавали несколько климатических установок. Стэф знал, что организаторы аукциона в большей степени заботятся о сохранности экспонатов, чем о комфорте гостей. Нет, о комфорте гостей они тоже позаботились: не успел Стэф сделать и пары шагов, как перед ним материализовался официант с подносом в руках. На подносе стояли бокалы с шампанским. Стэф отмахнулся. Совершать сделки он предпочитал с ясной головой. Как и водить машину. Официант испарился, а Стэф направился к огромному экрану, свисающему с потолка. На экране неспешно сменяли друг друга фото и описание лотов. На сей раз аукцион был тематический, посвященный Великой Отечественной войне. Все представленное на экране Стэф уже видел в буклете, поэтому задерживаться не стал, направился в дальний конец цеха.

Цех по случаю аукциона привели в порядок и очистили от мусора. В центре перед обтянутой черным бархатом трибуной стояли ряды старых деревянных стульев, очевидно, предназначенных для гостей. Стулья тоже представляли некоторый исторический интерес, но явно недостаточный, чтобы стать объектами торгов. Стэф обошел трибуну, подошел к витрине с лотами, не имеющими особой ценности и рассчитанными на не слишком взыскательных покупателей. Стэф считал себя взыскательным, но свято верил в свою удачу коллекционера.

Перед одной из витрин стоял высокий благолепного вида старичок в твидовом костюме и очках в старомодной роговой оправе. Судя по прищепке на его правой брючине, именно он и был владельцем велосипеда. Старичок перехватил взгляд Стэфа и смущенно улыбнулся.

– Старая привычка, – сказал он, снимая прищепку и засовывая ее в карман пиджака.

На велике была защита цепи, и риск порвать брюки был минимален. Но старые привычки на то и старые, чтобы следовать им на уровне автоматизма. Стэф понимающе улыбнулся.

– Антон Палыч! – Старичок протянул ему сухонькую ладонь. Рукопожатие его оказалось на удивление крепким. – И прошу вас воздержаться от шуток! – Он со страдальческим видом закатил глаза. – Матушка моя была поклонницей таланта, так сказать. Иногда мне кажется, что она и папеньку выбирала исключительно из-за его имени, чтобы иметь возможность воплотить во мне свои тайные чаяния.

– А если бы у вашей матушки родилась дочь? – вежливо поинтересовался Стэф.

– А она и родилась! И на этот случай у матушки тоже имелся план! – Антон Палыч хитро усмехнулся. – Мою сестру она назвала Анной Павловной. – Он испытующе глянул на Стэфа, словно тот был не покупателем на нелегальном аукционе, а студентом на экзамене по культурологии.

– Это имя должно мне что-то сказать? – спросил Стэф, включаясь в предложенную старичком игру.

– Если вы считаете себя образованным человеком, то несомненно!

– Дадите подсказку?

– Дам! Моя матушка была поклонницей не только прозы, но и поэзии. – Антон Палыч хитро сощурился.

Стэф тоже сощурился, а потом продекламировал:

Тумана саваном окутано селенье
Сквозь ночи мрак густой из желтых камышей
С болота крадутся толпою привиденья
В деревню сонную и носятся над ней.

– Браво, молодой человек! – Антон Палыч похлопал его по плечу. – Поразительная эрудиция в наши дремучие времена! Анна Павловна Барыкова, еще один кумир моей незабвенной матушки! А вы знаете, что Анна Павловна была из Толстых? Тех самых… – он понизил голос до благоговейного шепота.

Стэф когда-то что-то такое читал, но кто кому и кем приходился в сиятельном семействе Толстых, уже не помнил, поэтому просто молча кивнул.

– Замечательно! – констатировал Антон Палыч, а потом сказал уже совсем другим, деловым тоном. – Этот аукцион начался хорошо, очень хорошо, молодой человек. – Он выжидающе посмотрел на Стэфа поверх очков.

– Стефан, – представился тот. На подобных мероприятиях для поддержания светской беседы одного лишь имени было вполне достаточно. Довольно часто даже имя было вымышленным.

– Очень приятно, Стефан! – Антон Палыч снова потряс его руку и продолжил: – Я, знаете ли, верю в приметы, не чураюсь символизма и предзнаменований.

– И, по-вашему, я доброе предзнаменование? – улыбнулся Стэф, оглаживая свою непослушную бородень.

– Встреча с умным человеком – всегда доброе предзнаменование, – усмехнулся Антон Палыч. – И знаете что? Я сделаю вам подарок! – Его морщинистое, покрытое старческими пигментными пятнами лицо расплылось в улыбке, обнажая желтые зубы заядлого курильщика.

– Неожиданно.

Пожалуй, Стэфу тоже нравились символизм и предзнаменования, особенно добрые. Мог ли он считать встречу с Антоном Палычем добрым предзнаменованием? Время покажет.

– Я уступлю вам лот, который вы выберете. Любой лот. Не стану перебивать ваши ставки. Отчего-то мне кажется, что мы с вами нацелены на что-то такое… – Антон Палыч щелкнул пальцами. Звук получился неожиданно чистый и звонкий, как пистолетный выстрел. – Необычное!

– Я пока вообще ни на что не нацелен, – признался Стэф.

– Не желаете принять участие в аукционе? Есть несколько весьма любопытных предложений.

– С вашего позволения, я бы пока осмотрелся.

– Простите старика, совсем забыл о приличиях! Давайте осмотримся!

Помнил ли Антон Палыч о приличиях или тут же о них забыл, но двинулся вслед за Стэфом вдоль открытых витрин с лотами, которые были признаны организаторами малозначимыми.

– Вот любопытная вещица! – Он остановился перед одной из витрин. – Немецкая каска Stahlhelm М42. Цена на черном рынке порядка семи сотен долларов.

– С пулевым отверстием, – Стэф склонился над каской.

– Думаю, этот факт повышает ее рыночную стоимость. – Антон Палыч посмотрел на Стэфа испытующим взглядом. Тот неопределенно пожал плечами и двинулся дальше.

– Германский бинокль в оригинальном футляре, – прочел Антон Палыч на сопроводительной бирке следующего предмета, а от себя добавил: – Компания Карла Цейсса. Весьма сносное состояние. Думается мне, его можно выкупить за тысячу долларов.

И снова вопросительно-испытующий взгляд. Стэф усмехнулся и направился к следующему лоту.

Они прошли вдоль всей витрины, изредка останавливаясь и разглядывая лежащие на ней предметы. Стэфа не заинтересовал ни один из них. Даже кортик офицера Вермахта в металлических ножнах. Не то чтобы он отчаялся или разочаровался, но следовало признать, что на сей раз фортуна от него отвернулась.

– Неужели ничего? – спросил Антон Палыч сочувственно.

– Боюсь, так и есть. – Стэф развел руками.

Он решал, остаться до конца аукциона или не терять понапрасну время, когда взгляд его остановился на стоящем поодаль столе. На столе лежало «барахло», которое можно было купить по фиксированной цене, если вдруг кто-то вообще захочет что-то из этого купить. Стэф шагнул к столу. Антон Палыч двинулся следом. Его присутствие и стариковское любопытство не раздражало, а воспринималось этаким забавным фоном.

«Барахло» было свалено в небрежную кучу. На всех предметах были наклеены ценники кислотно-желтого, совершенно неуместного для столь серьезного мероприятия цвета. Драный полуистлевший патронташ под обоймы винтовки Мосина, потертый ремень РККА, несколько выцветших немецких агиток размером пять на шесть сантиметров. Для кого-то это «барахло» могло показаться настоящим богатством, но не для той пресыщенной и требовательной публики, что собралась на аукционе.

Фляжка лежала под патронташем рядом с протертым до дыр кожаным планшетом. Наверное, если бы не вызывающе яркий ценник на ее горлышке, Стэф бы ее даже не заметил. Но он заметил и замер, как замирает охотник перед решающим выстрелом. На желтом фоне прямо от руки была написана цена: какие-то смешные пятьдесят долларов. Стэф взял фляжку в руки, с непонятным раздражением отклеил ценник.

– Тысяча девятьсот сорок первый год, мне думается, – послышался за его спиной голос Антона Палыча, и раздражение Стэфа сделалось чуть более ощутимым. – Видите здесь соединительное кольцо штампованное? А до сорок первого оно было проволочным. Чехол, кстати, в очень недурственном состоянии. Суконные вещи, как мы знаем, ветшают очень быстро. А тут… – Антон Палыч встал перед Стэфом, и тот испугался, что старик захочет взять его находку в руки. – А тут все идеально, как и краска на фляге. Не знаю, кто оценивал этот предмет, но он явно продешевил. Вам нравится, Стефан?

Стэф кивнул.

– Буду брать с собой в походы, – сказал он тоном одновременно легкомысленным и лишь самую малость радостным. – Интересная вещица!

– Для походов я порекомендовал бы вам флягу немецкого производителя. Вот, к примеру, эту! – Антон Палыч развернул буклет и постучал пальцем по одной из фотографий. – Алюминиевая фляга с кружкой образца тысяча девятьсот тридцать первого года в фетровом чехле. Состояние идеальное. Цена, я думаю, будет вполне приемлемой. А качество и функциональность этих двух фляг нет смысла даже сравнивать. Фляга с крышкой и фляга с кружкой. Фляга в суконном чехле на пластмассовой пуговице и фляга в фетровом чехле на латунных кнопках с тиснением. Думаю, вы понимаете, о чем я?

– Я понимаю. – Стэф кивнул. – Но мне милее эта! – Он поднес флягу к лицу, всмотрелся в липкий след, оставшийся от ценника, поскреб его ногтем.

– То есть вы нашли то, что искали? – Антон Палыч расплылся в улыбке.

– Думаю, нашел.

– Ну что ж, как говорила моя матушка: выбирай удилище по лову, а крючок по рыбе. Вы пришли за конкретной рыбой, и нет смысла закидывать невод. Надеюсь, вы все-таки останетесь на торги. Поддержите старика добрым словом, поделитесь удачей?

– А вы пришли с удочкой или неводом? – уточнил Стэф.

– А у меня всегда при себе и удочка, и невод, и динамит. – Антон Палыч усмехнулся. На мгновение он перестал быть добрым старичком-профессором, а во взгляде его промелькнуло что-то яркое, как вспышка того самого динамита.

Стэф усмехнулся в ответ и позволил увлечь себя к винтажным стульям, на которых уже рассаживалась разномастная публика. По пути он замедлил шаг, махнул рукой ошивающемуся поблизости крепкому бритоголовому парню в камуфляже. Парень наверняка был неофитом. Стэф раньше его не видел. Но, несомненно, именно он был хозяином «барахла».

– Здесь был ценник, – сказал парень с вызовом. – Пятьдесят баксов!

А мог ведь и соврать, увеличить цену, увидев интерес покупателя. Но не соврал, сказал правду.

– Я его отклеил. – Стэф вытащил бумажник, отсчитал десять купюр по десять долларов, протянул копателю.

Парень растянул губы в ухмылке, которую можно было бы охарактеризовать словом «презрительная», и вернул пять купюр обратно.

– Пятьдесят, – сказал он с удивительным для его более чем сомнительного занятия достоинством.

Стэф молча забрал деньги. Оставшиеся пятьдесят баксов копатель сунул в карман камуфляжных штанов, ухмыльнулся теперь уже дерзко и нагло.

– Вот, возьмите! – В его заскорузлых, но по-музыкальному длинных пальцах появился небольшой кусок картона. – Это моя визитка. Вдруг вам понадобится нечто подобное.

Нечто подобное Стэфа больше не интересовало. Он уже нашел то, что искал. Но визитку он все равно взял и, не глядя, сунул в бумажник. Парень хотел было сказать что-то еще, но со стороны импровизированной сцены послышался треск микрофона и бодрый голос ведущего, оповещающий о начале аукциона.

Аукцион проходил бойко: покупатели не скупились, ставки росли, молоток аукциониста отбивал их со звонким стуком. Публика входила в азарт. Стэфу показалось, что невозмутимыми во всем зале оставались только они с Антон Палычем. Старик, к слову, так ничего и не купил. Он сидел с задумчивым видом и почти не следил за тем, что происходило на сцене. Похоже, на сей раз символизм не сработал. Или ставки были слишком высоки? Стэф уже давно научился не оценивать людей по внешнему виду. По тому, как вел себя его новый знакомый, было совершенно ясно: он знает, чего хочет, и может себе это позволить.

– Ничего не выбрали? – спросил Стэф скорее из вежливости, чем из любопытства. – Плохой из меня талисман.

– Это смотря с какой стороны посмотреть, дорогой Стефан. – Антон Палыч выглядел безмятежным и добродушным. – Как говорила моя матушка: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А вы уходите с уловом. – Он бросил многозначительный взгляд на простую картонную коробку, в которую Стэфу упаковали фляжку.

– Пригодилась удочка!

Стэфу уже не терпелось откланяться. Антон Палыч, почуяв его нетерпение, сказал с добродушной стариковской улыбкой:

– Был рад знакомству! Надеюсь, видимся не в последний раз!

Тоже выразив положенные случаю радость и надежду, Стэф откланялся.

Свою коробку он нес бережно, словно в ней лежала не алюминиевая фляга, а фарфоровая ваза династии Цинь. Ему так сильно хотелось остаться с ней наедине, что, отъезжая от завода, он даже не глянул в зеркальце заднего вида. А если бы глянул, то наверняка увидел бы, как из ворот неспешно выходит Антон Палыч, как достает из кармана пиджака прищепку и зажимает ею свою правую штанину, а потом долго возится с замком на цепи и усаживается на велосипед. Вот это Стэф точно увидел бы, но наверняка не увидел бы, как за катящимся по бетонной дороге велосипедом медленно и послушно, словно на привязи, ползут и блестящий «Майбах», и канареечно-желтый «Хаммер».

Глава 2

В дверь поскреблись в самую темную, самую страшную пору – на рассвете. Звук был такой слабый, что Стеша не сразу поняла, сон это или реальность. На рассвете даже сны были страшные, притравленные страхом, замутненные туманом. Дурные сны в дурном месте в дурное время.

Тихий стук повторился, выдергивая ее из дымного марева дремоты. Стеша рывком села в кровати, проверила, все ли в порядке с Катюшей. Катюша спала, уткнувшись лбом в плюшевый коврик с оленями и подтянув к животу коленки. Стук или что это было, ее не разбудил, но потревожил: Катюша застонала и всхлипнула. Стеша успокаивающе погладила ее по влажным от пота волосам, а потом набросила на плечи шаль, на цыпочках подошла к двери, затаила дыхание, прислушалась и шепотом спросила:

– Кто там?

– Отойди!

Из темноты сеней выступила баба Марфа. В отличие от Стеши, она была полностью одета, словно так и спала, в шерстяной юбке до пола и вязаной кофте. Даже ее черный вдовий платок был повязан аккуратно и плотно, будто был не головным убором, а медицинской повязкой. Будто баба Марфа была контуженной, как те молоденькие солдатики, которых Стеша видела в госпитале перед эвакуацией.

– Отойди от двери, Стэфа! – сказала баба Марфа свистящим шепотом.

– Стучались, бабушка. – Стеша прижалась ухом к шершавой дубовой доске, из которой была сделана дверь их старого дома.

– Сама знаю.

Баба Марфа быстро перекрестилась, потом перекрестила Стешу вместе с дверью. Стеша поморщилась. Ей не нравились эти мракобесные пережитки, но поделать с упрямой бабой Марфой она ничего не могла. Да и не имела права! Они с Катюшей жили в этом доме на птичьих правах: бедные родственники, бегущие от ужасов войны из большого города в богом забытую деревню на краю болот.

Стеша бы не бежала! Нет, она бежала бы, но не назад, а вперед, на фронт! Там она была бы нужнее и полезнее! Там был отец! Там было Стешино сердце! Но с ней осталась пятилетняя Катюша. А у Катюши никого, кроме нее, больше не было. Кроме нее и мрачной, вечно недовольной бабы Марфы.

Баба Марфа встретила их неприветливо, окинула недобрым взглядом, покачала головой, спросила дребезжащим голосом:

– Зачем явились?