banner banner banner
Быстрый мир: медленный человек
Быстрый мир: медленный человек
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Быстрый мир: медленный человек

скачать книгу бесплатно

Быстрый мир: медленный человек
Святослав Коровин

Продолжение книги «Быстрый мир: быстрые люди». Прошло несколько лет… Что случилось с героями? Что будет с миром? Завершится ли эта история, или это то, что не требует никакого финала?«Выстрел? В этой глуши? Да и кто мог стрелять? Неужели местные дошли в своем развитии до огнестрельного оружия? Да ну, вряд ли! Да и что им делать здесь?»

Быстрый мир: медленный человек

Святослав Коровин

© Святослав Коровин, 2023

ISBN 978-5-0059-5380-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЫСТРЫЙ МИР: МЕДЛЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК

ВЫСТРЕЛЫ

Ветер усиливался. Его порывы подхватывали снежинки и кидали их в совершенно неожиданных направлениях. Казалось, что снег идёт отовсюду. Даже снизу.

Скованное льдом озеро походило на гигантское плато где-нибудь в северных высокогорьях: снег, злое серое небо и тысячи метров безжизненной пустоши.

Зимы с годами становились все более непредсказуемыми: то хлюпает под ногами вплоть до весны, а то уже в середине осени морозит с такой силой, что, кажется, выдыхаемый пар застывает в воздухе.

Береговая пустошь. Именно так назвал эти места Старик в своем атласе здешних мест. Уже не первый год он рисовал подробные карты лесов, озер, рек и дорог. Отчасти, чтобы не сойти с ума, отчасти, дабы сделать хоть что-то полезное. Он не знал, понадобятся ли кому-нибудь эти карты, но сам процесс их создания увлекал и отвлекал от бесцельности происходящего вокруг и абсолютного одиночества.

Старик месяцами молчал… Если он говорил, то редко и сам с собой – иногда нужно было убедиться, что не забыл, каково это звуками передавать слово, а словами хоть какую-нибудь информацию.

Первое время одиночество тяготило, но потом он привык. К тому, что ты один, привыкнуть проще, чем к обществу. В обществе слишком много переменных, которые нужно учитывать: нормы, правила, мода, законы, традиции… Одиночество же дарит полную свободу от всего того, что прячет истинную сущность человека.

Фрейд писал о неких внутренних «оно» и «суперэго». Под суперэго этот закомплексованный австрийский еврей понимал все то, чем общество сдерживает истинную первородную и, наверное, даже звериную сущность человека. Возможно, теория Фрейда и верна… Но, как казалось Старику, за годы отшельничества он не стал хуже, распущенней или глупей. Он не потерял человеческого облика, он не забыл о том, что хорошо, а что плохо.

Старик в такую погоду старался не выходить на улицу.

В вырытой недалеко от берега землянке было тепло. Мерно гудел генератор, тихо играла музыка из колонок стоящего на столе ноутбука… Вход в землянку закрывал срезанный с одного из катеров, прибитых на прибрежную отмель, корабельный люк с центральным замком. В установке такой мощной двери не было никакой надобности, просто это было ещё одно дело, которое помогло скрасить тихое бесконечное одиночество. Старик тогда все лето провозился с укреплением стен и потолка своего жилища. Он соорудил каркас из разрезанных и снова сваренных рельс, укрепил на них металлические листы в два слоя с утеплителем между ними, обшил изнутри землянку деревом… А потом увидел катер. Судно, накренившись, торчало метрах в ста от берега. Сколько лет его носило перед тем, как оно налетело на мель? Как оно выдержало многократный ледовый плен и кучу ураганов? Расчет инженеров или же их случайная удача?

До катера Старик тогда добрался на понтонному плоту, собранном из связанных между собой пустых восемнадцатилитровых ёмкостей для воды. Поднявшись на судно, он обнаружил кучу полезных вещей: инструменты, два ружья, коробку патронов, карты, одежду.

Дверь он вырезал болгаркой, переправив на борт суденышка бензиновый генератор. Затем ещё за несколько десятков ходок Старик перевез в землянку все ценное, что нашлось на борту, включая корабельную проводку, фурнитуру и крепежные гайки…

Ветер снаружи не переставал бесноваться. В землянке было тепло и уютно. Старик с помощью диммера отрегулировал яркость потолочных светильников, включив режим минимального освещения. В камине у дальней стены потрескивали дрова. Световые пятна от огня, пляшущие по стенам, нравились Старику больше, чем лампы накаливания.

Откинувшись на спинку кресла, он сцепил руки замком на затылке. Как же здорово иметь собственный продуманный до мелочей дом. Дом, в котором есть все, что нужно для жизни и даже больше! Дом, в котором можно чувствовать себя в полной безопасности. Дом, ставший одним из оплотов погибшей цивилизации.

Каминная труба уходила вверх, но потом, сделав резкий крен, под землёй на несколько сот метров тянулась к берегу озера. Ее конец торчал внутри небольшой искусственной пещерки, наполовину затопленной водой. Такое решение было одним из многих элементов сложной системы безопасности: если кто-то обнаружит дым, стелящийся по глади озера, то вряд ли найдет его источник. Местные жители не настолько умны, чтобы понять, что это и как это работает. Да и не заходят они сюда.

Ладожское озеро не привлекало хозяев востока, южан и, уж тем более, людей запада. А, поскольку аборигены здесь не появляются, то и Вечные не интересуются здешними окраинами. Раз в неделю, бывает, что пролетает дрон или вертолет. Но их не сложно засечь и спрятать от камер и взглядов пилотов следы своего существования.

Старик нагнулся к столу со стоящим на нем ноутбуком и, дернув мышью, переключил трек в проигрывателе.

Эх, подумал Старик, почти семьдесят лет назад «Депеш мод» записали песню «Personal Jesus», а сознание она будоражит все так же, как и в те стародавние времена.

Несколько лет назад он нашел чью-то утопленную в лесах дачу. На чердаке среди буйства мха и помета зверей обнаружился целый ящик с компакт-дисками. Видимо кто-то, окончательно перейдя на электронные форматы, пожалел выкидывать свою коллекцию и привез ее сюда. Стоит отметить, что у этого кого-то был отличный вкус!

Наносить найденный дом на карту не было никакого смысла. Судя по его внешнему виду и состоянию перекрытий, стоять ему осталось совсем недолго. Счастье, что он не обвалился, когда Старик залез на чердак.

Часы, висящие на стене, начали отбивать время. Три часа дня. Самое то, чтобы сделать что-нибудь полезное. Но, с другой стороны, в такой холод и буран самым полезным для человека будет сидеть дома и пить чай с медом, закусывая пряниками. Жаль, только, что пряников нет. Можно было, конечно, изучить технологию их изготовления, но это никогда не входило даже в первую сотню вещей, необходимых здесь для выживания.

А чай с медом – это просто. Недалеко от той дачи нашелся целый склад, в котором обнаружилось несколько сот ящиков с индийским крупнолистовым. За долгие годы чай практически потерял аромат, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба… Старик не был уверен, что эта поговорка стопроцентно подходит для данного случая, но было в ней что-то энергетически сходное с его каждодневными чувствами и эмоциями добытчика. Ржавый топор? Ключевое тут это «топор», а ржавчину снимем! Сломанный стул? Главное, что стул, а ножку починим!

Выйдя на кухню, Старик налил заварку в кружку и, разбавив ее кипятком, вернулся к ноутбуку. Сев в кресло, сделал несколько глотков и зажмурился от удовольствия. В этом мире нельзя иначе – здесь нельзя прятать эмоции, здесь нужно их гипертрофировать и даже малую радость превращать в восторг и феерию. Нет, это не потому что здесь нет больших радостей. Это нужно, чтобы не забыть, что такое эмоции. Когда общаешься с другими людьми, то, как ты показываешь свои эмоции, является еще одним средством коммуникации. В отсутствие же собеседника эмоции перестают быть нужны, и со временем, если не напоминать себе о них, ты забудешь, что значит плакать, и, каково это – смеяться.

Песня закончилась. Старик остановил диск и, достав его из ноутбука, вложил в пластиковую коробочку с цветастым буклетом:

– Хорошо, – промурлыкал он сам себе в усы.

Где-то снаружи потрескивали от холода и ветра деревья, где-то снаружи раздался выстрел.

Старик даже не сразу понял, что это за звук. Хлесткий и сухой, будто палка сломалась.

Выстрел? В этой глуши? Да и кто мог стрелять? Неужели местные дошли в своем развитии до огнестрельного оружия? Да ну, вряд ли! Да и что им здесь делать? Может быть, послышалось?

Второй выстрел…

Это такое странное ощущение, когда что-то видишь или слышишь, а потом сам себя убеждаешь, что это все тебе показалось. Но через секунду все-таки обнаруживаешь, что нет – не показалось. И страшно, и захватывающе.

Встав с кресла, Старик прошел через комнату, снял с вешалки у двери ватные штаны и утеплённый офицерский бушлат.

Наверное, идти и искать, кто стрелял – не самая лучшая идея. Кто знает, что принесет эта встреча. Всё-таки он не зря более тридцати лет назад ушел от своих и не просто так пять лет спустя обосновался здесь на берегу озера. Здесь не было людей, а, значит, не было тех, кто посчитает его странным, необычным или, что вполне возможно, опасным.

Но разве можно оставаться в полном неведении относительно того, что происходит снаружи? Вдруг это что-то несёт угрозу, а любую угрозу нужно обнаружить и нейтрализовать на самой ранней стадии.

Снаружи застрекотала автоматная очередь. Вот это уже совсем непонятно! Если предположить, что у местных есть ружья – это одно, а вот автоматическое оружие – это совсем другое.

Старик периодически делал вылазки к Восточному поселению и в южные земли. Пару раз пробирался и на западные острова. Огнестрельного оружия у аборигенов не было. Даже на западе. Так-то на островах вообще никакого оружия нет – островитяне целиком и полностью контролируются Вечными, которые их защищают и через сложную цепочку потомственной аристократии негласно управляют ими. Какая несусветная глупость – создать искусственный народ ради сохранения памятников погибшей цивилизации! Народ, не умеющий за себя постоять и живущий в священном трепете перед границей своих земель.

Старик достал из металлического сейфа у двери пахнущий маслом «калаш» и, проверив, есть ли патроны в магазине, закинул его на плечо. Вцепившись в обод круглой ручки, он повернул ее и толкнул дверь наружу. Выйдя в узкую траншею, сверху накрытую зимней маскировочной сеткой, он поднялся по вырезанным в земле ступенькам и откинул маскировочный полог.

– Беда! – вздохнул он, на секунду будто бы ослепнув от бросившегося в глаза снега и пронзившего кожу тысячей холодных игл ветра.

Судя по всему, стреляли недалеко. И это была не перестрелка. Может быть, кто-то из местных нашел военный склад и пытается понять, как управляться с автоматом? Да, ну, бред! Автоматы на складах не хранятся заряженными, да и до ближайшего уцелевшего военного склада почти день пути.

Старик стоял на самом краю леса, глядя в сторону спящего подо льдом озера. Ветер на несколько секунд стих. Этих мгновений хватило для того, чтобы услышать, как кто-то кричит откуда-то слева. Что кричит, понять сложно, но то, что это крик с просьбой о помощи – однозначно. Кого же там черт принес?

Наверное, если бы не звуки выстрелов, Старик не пошел бы помогать непонятно кому. Это попросту опасно. Обнаруживать себя в этом мире довольно рискованно. Сначала о тебе узнают местные, а потом, того и гляди, Вечные отправят в твою сторону парочку ракет. Плавали, знаем!

Но сейчас в одно сложилось сразу несколько обстоятельств, и вся совокупность фактов говорила о том, что надо хотя бы посмотреть кто это и убедиться, что этот кто-то не опасен для его убежища.

– Есть кто? Есть? – крики становились все более разборчивыми.

Старик шел, утопая по колено в снегу. Так, что это там виднеется? Мертвый медведь! Вот, ведь, доходяга, кто же просил тебя просыпаться среди зимы.

Недалеко от убитого животного, прислонившись спиной к дереву и держась за живот, сидел бородатый длинноволосый человек в армейском бушлате. Из под его пальцев сочилась кровь.

Рядом с человеком лежал автомат. Судя по тому, что снег вокруг ствола растаял, стреляли именно из него.

– Есть кто? – причитал пришелец, кривя рот и закрыв глаза. Он уже не кричал, он плакал и хрипел.

– Есть, есть, – ответил Старик.

Пришелец открыл глаза и, посмотрев на него, потерял сознание.

– Вот и поговорили. – Старик снял перчатку и приложил пальцы к шее Пришельца: пульс есть – это хорошо.

Несложно было догадаться, что этот человек нарвался на шатуна. В поединке когтей и патронов победило человеческое оружие, однако мишка успел нанести удар. Человек, поняв, что ему одному никак не выжить с такой раной и в такую погоду, решил привлечь к себе внимание, стреляя в воздух. С одной стороны разумно, с другой опрометчиво.

Но, видимо, он понял, что терять ему уже нечего: либо умирать здесь от кровопотери и мороза, или воспользоваться одним шансом из миллиона. И этот шанс сработал.

До землянки метров пятьдесят. Совсем недалеко. Волоком дотащить можно. Главное, чтобы по пути не истек кровью.

Тащить пришельца в оборудованный и электрифицированный подземный дом не стоило. Старик решил, что для встречи столь нежданного гостя отлично подойдет вырытый в десяти метрах от жилища погреб, используемый им как склад. Провести туда проводку все как-то руки не доходили. Да и незачем там она – прийти и взять с полки что-то нужное можно и с фонарем или керосинкой.

В погребе Старик зажег несколько керосиновых ламп и, положив пришельца на стол, расстегнул его одежду.

Все не так страшно, как показалось! Выглядит ужасно, но органы не задеты, а мышцы сшить – плевое дело!

Лет десять назад Старик прибился к одному из приграничных хуторов южан. Познакомившись с местным целителем, он многому научился у него: сшивать раны, вправлять вывихи, лечить переломы и собирать целебные травы. Потом он, к слову, существенно расширил свои знания, прочитав несколько книг по военно-полевой хирургии.

Жить дольше года с местными опасно. Они могут заметить, что ты не стареешь. По их меркам, разумеется.

Через год он тихо покинул хутор и окончательно порвал с миром людей. Пожив во всех четырех землях, Старик выбрал свою собственную – Береговую пустошь. Периодически, прикинувшись то южанином, то подданным Восточного Князя, он в дни ярмарок или праздников приходил к местным. Больше для разведки, конечно же, нежели из-за конкретной надобности.

Привязав конечности пришельца к ножкам стола, Старик с помощью нехитрых манипуляций остановил кровотечение и продезинфицировал рану – пригодился-таки набор медицинских инструментов, найденный в одном из заброшенных городков.

Вот, и что делать теперь с этим мужиком? Поднять на ноги, а затем, завязав глаза, отвезти к его родным землям? Наверное, так и нужно. Только ещё надо узнать, откуда он взял автомат. И, вообще, что он забыл тут. Не очень хорошо будет, если он разведывал по чьему-то заданию новые земли. Если это так, то Старику придется срочно менять место дислокации. Благо, что на востоке есть еще одна землянка, построенная как раз на такой случай по образу и подобию этой. Только дверь там не корабельная.

Покряхтев, Старик наложил первый шов.

ЗНАКОМСТВО НА БЕРЕГОВОЙ ПУСТОШИ

Мефодий не чувствовал своего тела. Было ощущение какой-то невесомости и деперсонализации. Словно бы его не стало вовсе, словно бы он несуществующий смотрел на себя самого, но не себя, а другого, и тоже несуществующего. Такое странное чувство. Это как стать бездной, упорно вглядывающейся в того, кто в эту самую бездну пялится с неменьшим усердием. Полет без неба, движение без пространства, вечность без времени. Можно ли в таком состоянии оценить это самое состояние?

Что он помнил? Старик с автоматом через плечо, снег, пронзающий до костей ветер, звук выстрелов, ощущение отчаяния, боль, удар, нападающего медведя… Как-то всё неправильно в голове лежит, как-то всё не так было. Может быть, в другой последовательности?

Вот он идёт через лес. Впереди озеро. Снег бьет в лицо. Хочется спрятаться, но прятаться некуда – до поселка, который обнаружился на старой автомобильной карте, ещё километра два-три. Можно присесть за сугроб, но высока вероятность замерзнуть, а разводить костер рискованно – кто знает, кто может заметить дым от него.

Медведя он видит слишком поздно. Убежать по такому снегу не получится. Особенно, если учесть, что это не довольный объевшийся малиной летний мишка, а одуревший от голода и безнадеги шатун.

Мефодий снимает с плеча автомат и, глядя на животное, поворачивает дуло в его сторону. Нажимать на спусковой крючок не спешит. Он надеется, что медведь пройдет мимо. И он ошибается.

Шатун, хоть и выглядит отощавшим, двигается быстро и решительно. Мефодий видит перед собой абсолютно пустые глаза животного и чувствует резкую боль. Ударив его в живот, зверь оскаливает пасть.

Выстрел.

У медведя, такое ощущение, что кто-то резко выдернул штекер из розетки. Никаких картинных сцен, никаких лишних звуков. Он просто падает в снег и замирает. Мефодий кладет руку на живот и, почувствовав кровь, делает несколько шагов назад. Уперевшись спиной в ствол дерева, он сползает по нему вниз.

Следующий выстрел контрольный. Дурацкая привычка из прошлой жизни.

Умирать Мефодию не хотелось. Никакому нормальному человеку не хочется покидать этот мир. Тем более после пережитого. Особенно, пережитого за последние несколько лет.

Мефодий кричит и, подняв ствол автомата вверх, выпускает очередь. Может быть, кто-нибудь услышит. Кто угодно – южане, восточные люди, островитяне или Вечные. В любом случае, это лучше, чем сдохнуть здесь в сугробе.

– Есть кто? – спрашивает Мефодий бездну и она отвечает ему.

– Есть! – у бездны старческий голос.

Мефодий видит старика в камуфляже, пытается сходу установить его принадлежность к тем или иным землям, но сделать это не получается. Он проваливается в хищно облепившую каждую клеточку его тела вязкую темноту.

Сквозь темноту он практически ничего не слышал и не видел. Можно лишь догадываться, что произошло дальше.

Кажется, старик его куда-то тащил. Потом стало тепло и тихо. В руке боль от иглы, затем яркий свет и снова темнота.

Темнота отпускала нехотя, но когда отпустила совсем, он понял, что может сделать это – открыть глаза.

– Проснулись? – Старик стоял над ним, держа руки за спиной, – не дергайтесь только сильно. Я привязал ваши руки и ноги, да и от слишком активных движений могут швы разойтись.

– Где я?

– Вам географически нужно, или вопрос больше в философской плоскости?

– Где я? – Мефодий попытался дёрнуть рукой, но не смог: в запястье впилась веревка.

– Начнем как в старых детективах. Вы в безопасном месте. Читали старые детективы?

– Где я?

– Да, что же вы заладили-то? Вы на берегу Ладожского озера. Его ещё называют озеро Великое. Какое название вам больше нравится?

Мефодий пристально посмотрел на деда. Дед-то не простой. Ладожским это озеро не называет ни одно из племен. Да, на картах это название осталось, но Восточный Князь четыре года назад выпустил указ о новых наименованиях. Читая на картах названия, он перечеркивал их и писал сверху новые: «Отныне река Нева именуется Княжной, Охта – Охотницей, Синявино – Дальней Окраиной». Делал он это для того, чтобы окончательно порвать с наследием прошлого и создать что-то свое, войдя в новейшую историю этих мест, не только, как воинствующий царек, но еще и географ. Любят, знаете ли, власть имущие дополнительные титулы, степени и звания.

Обновленные карты Князь отправлял во все концы своего княжества и в городки южан. Там в одном из поселений несколько лет назад Мефодий и ознакомился с новыми топонимами.

– Я на Ладоге?

– Именно. А теперь ответьте на мой вопрос – кто вы?

– Для начала развяжи меня.

– Надеюсь, глупостей не сотворите? Я-то человек старый, перешибешь меня одним ударом и сбежишь.