скачать книгу бесплатно
– Понятно. Но относительно ребенка я уверена. Я думаю, что смогу его воспитать. Да и на произвол судьбы вы нас не бросите.
– Это-то да. Я распоряжусь о предоставлении тебе жилья. Прости, но первое время ты будешь жить с зарешеченными окнами и запертым замком. Скажем так, считай, что у тебя будет испытательный срок. Скажи мне вот что… А что ты умеешь?
– Ну… Вообще, я разбираюсь в строительстве и учусь на программиста.
– Ох, – шеф почесал лоб, – Вот совершенно ненужные нам здесь навыки. Тем более, что программное обеспечение давно не такое, каким было тридцать лет назад, и языки программирования иные. Ладно, придумаем, чем ты можешь быть нам полезна.
Шеф взял со стола рацию:
– Андрей, бери Риту, отведи в жилой сектор. Режим «Б».
Дверь открылась:
– Пойдем?
Ей выделили однокомнатную квартиру на пятом этаже одного из двух домов у дворца. В квартире было все необходимое: постель, мебель, стиралка и электроплитка. Заведя Риту в квартиру, Андрей запер снаружи дверь, а минут через двадцать вернулся с пакетом продуктов и рацией:
– Это связь. Первый канал – охрана, второй – мой.
Свою первую ночь в городе Вечных Рита не помнила. Она вырубилась, только положив голову на подушку.
Не уснуть ей было во вторую. Столько всего! Совершенно удивительный и, кажется, враждебный мир со своими законами. Эта беременность, смерть Мефодия. Как бы это все собрать в одно! Ей нужно стать полезной здесь. Не сидеть же в одиночестве, пока не родит!
Что она сама хочет? Вот, через девять месяцев родится мальчик. Или девочка. Что она даст своему ребенку? К чему его нужно готовить? К тому, что его заморозят, и он проснется в будущем? Но до этого ему нужно дать какие-то знания, что-то рассказать о том, кто он и какое место у него в мире…
Илларион родился в начале мая. Здоровый мальчик с удивительно умными глазами.
За полгода до этого Рита стала осваивать новую профессию. Агния учила ее основам крионики. Это было интересно.
Каждый день Рита приходила в зал, дежурно здоровались с капсулами Максима и Гали и садилась за один из столов.
Она слушала инструктажи, отвечала на вопросы, смотрела видеозаписи, читала отчеты. Это было похоже на курсы медсестер, однако, если врач помогает сохранить жизнь, то крионист обманывает её, возвращая из небытия того, кто без него и технологий, что находятся в его власти, точно давно бы считался мертвым.
В тот день, когда не вернулась экспедиция, отправленная за бронетранспортером, и было принято решение вывести из сна еще сорок человек, Рита ощутила некоторое волнение. Всё-таки одно дело заниматься на тренажере, а другое – увидеть, как открывает глаза живой человек.
Илларион остался с вызвавшейся быть няней Варварой:
– Знаешь, Рита, – как-то сказала она ей, – мне действительно нравится сидеть с твоим ребенком. Я сама очень хочу детей и, если честно, боюсь…
– Чего боишься?
– Боюсь, что наша попытка выжить тщетна, боюсь, что мы так и не проснемся в обновленном мире. Сейчас для меня твой сын – это как символ надежды, смысл и реализация меня как женщины.
Когда Рита вошла в главный зал Дворца, там уже была Агния и еще два сотрудника криослужбы. Агния сидела перед главным компьютером. Перед ней на столе лежал лист с фамилиями, личными номерами и должностями:
– Интересно, что Шеф отобрал только силовиков, – она посмотрела в сторону Риты.
– Видимо, он напуган ситуацией с теми тремя… – застегивая халат, Рита подошла к ней.
– Это-то понятно, но, понимаешь, вахты сбалансированы примерно одинаково, а сейчас мы поднимаем охрану последующих двух. Что будет, если с ними что-то случится? Как мы обезопасим другие смены?
Рита подошла к железным капсулам Риты и Макса. За толстыми стеклами были видны их застывшие в холодной безмятежности лица.
– Ты помнишь, что нужно делать?
– Да, Агния, конечно. Всё просто. Мы вводим в главный компьютер и компьютер-дублер номера капсул, присваиваем им свойство «подъем» и ждем. Если что-то идет не так, до того, как проходит тридцать процентов процесса, отменяем его и погружаем человека обратно. Если в процессе пробуждения у человека начинаются судороги, то вводим препарат. Если человек ведет неадекватно, вводим успокоительное.
– Так просто, – улыбнулась Агния, – вот так в пару предложений ты умудрилась уместить огромный багаж знаний, полученных за несколько лет твоей стажировки. Хотя, это только кажется. Есть внештатные ситуации, и о них ты вспомнишь только тогда, когда они произойдут. Дай бог, чтобы не произошли…
Рита представляла себе сознание огромным складом, в котором каждое новое сведение подхватывает некое существо, которое кладет его на полку. По прошествии времени существо перекладывает это знание все дальше и дальше. Потом, когда знание не востребовано долгое время, существо прячет его в самый дальний угол вместе с такими же почти забытыми сведениями. Существо составляет карту одного дальнего угла, потом другого. Полученные схемы оно закрывает в особый шкаф, а потом создает карту шкафов с перечнем схем хранения в каждом, и так далее. В итоге, когда вдруг случается потребность в каких-то сведениях или воспоминании, оно берет карту, находит шкаф с планами, на нужной полке находит необходимую схему и по ней идет к нужной полке. Когда Рита как-то рассказала Шефу о том, каким она представляет сознание, тот улыбнулся:
– Ты почти права. А ещё, я скажу тебе такую штуку, эти существа иногда ходят друг к другу в гости и даже обмениваются картами.
– Как так?
– А ты никогда не думала, каким образом практически одновременно Ньютон и Лейбниц открыли дифференциальное и интегральное исчисление, почему в 1839 году Луи Дагерр в Париже и Генри Фокс Тальбот в Лондоне независимо друг от друга продемонстрировали изобретенные ими фотоаппараты. А знаешь ли ты, что Белл считается изобретателем телефона лишь потому, что он пришёл в патентное бюро на два часа раньше Илайши Грея, который решил запатентовать в точности такое же изобретение. К слову сказать, Белл сам признал, что он изобрел телефон благодаря, как ни странно тому, что ничего не понимал в электротехнике.
Сорок капсул. Сорок субъективных машин времени, в которых мгновения замирают, и человек перескакивает через годы. На главном мониторе сорок фамилий. Несколько кликов мышью и кнопка «Запуск».
Напротив каждой фамилии появилась шкала с цифрами, похожая на шкалу загрузки. Цвет шкалы отображал медицинские показания. У всех зелёный. Это хорошо. Это значит, что никто не умрет.
Капсулы зашипели и через несколько минут открылись…
Рита подошла к одной из них и попыталась в абсолютно безэмоциональном лице человека увидеть хоть что-то. Нет, лишь холодная пустота. Страшная пустота вечного сна.
Глаз человека дернулся, губы задрожали, и смерть, гостившая здесь долгие годы, отступила. Лицо человека преобразилось. Мускулы заиграли. Он перестал быть похожим на куклу. Красивый мужчина лет тридцати с карими глазами.
– Он открыл глаза!
– Вытаскивай скорее иглы.
Несколько движений. Рита замерла, глядя, как человек садится:
– Оу, что так холодно-то? – человек улыбнулся. Мы прилетели или вахта?
– Вахта… Наверное.
– Вот так я и знал, что хрен мы проснемся в новом мире. Сколько лет я спал?
– Ой, я не знаю. Надо у Агнии уточнить.
В зале появился Андрей. Он толкал перед собой тележку с какими-то коробками:
– Это их одежда. Рита, тебя не смутит вид такого большого количества обнаженной мужской натуры? Я бы на твоём месте к ребенку отправился. Ты выполнила свою миссию на сегодня.
Ничего не ответив, Рита пошла к выходу.
Дома она пила чай с Варей. Илларион сопел в кроватке.
– Как он себя вел?
– Покапризничал немного, поел, пытался оторвать кусок обоев. Все как всегда.
– Понятно.
– А как у тебя прошло?
– Жутковато. Понимаешь, я увидела, как оживает человек. Я смотрела в его лицо, а он… Он даже не поздоровался, – последнее уточнение прозвучало глупо, но без него Рите было сложно описать свои эмоции.
– Знаешь, лучше смотреть, как жизнь приходит в тело, чем, когда она его покидает. У меня умер один пациент. Где-то за месяц до того, как ты появилась. На него волки напали. Разодрали всего. И самое страшное, что он понимал, что уходит от нас. И, знаешь, он попрощался со мной. Умер, не закрывая глаз. Лицо вдруг расслабилось, стало каким-то кукольным и безвольным. Я потом всю ночь проплакала и долго не могла прийти в себя. Так что, ничего страшного, что не поздоровался. Гораздо страшнее, когда прощаются.
Слова Вари гулко отозвались в голове Риты. Ведь Мефодий даже не попрощался с ней. Знал ли он, что они больше не увидятся? Когда он решил сбежать из дворца? В какой момент в его голове созрел этот план? Да и есть ли в этом какая-нибудь разница, что и когда он задумал! Они были знакомы всего несколько дней. Дней, которые изменили сначала историю этого мира, а потом и ее собственную…
– Скажи, а драконы добрые или злые? – вопрос Иллариона выдернул Риту из нахлынувших воспоминаний.
– Эти? – она кивнула в сторону окна, за которым внизу бригада техников снимала защитный кожух с одного из двигателей беспилотника.
– А, что, бывают разные драконы?
– Все бывает, Ларик. И люди плохими и хорошими тоже бывают.
– А я, когда вырасту, тоже усну в железном ящике?
Рита ничего не ответила. Она подошла к столу, взяла с него стакан с водой и сделала глоток.
СИТУАЦИЯ
– В общем, началось все с того, что я попал в одну нехорошую ситуацию, – Мефодий отставил пустую тарелку, – Увидел кое-что, что не должен был видеть, поучаствовал там, куда соваться было совершенно не нужно.
– Интересное начало, но не совсем понятное, – Дмитрий Сергеевич достал из кармана штанов пачку сигарет, – Будете?
– Давай, – Мефодий протянул руку, – Несколько лет не курил. Вредная привычка, конечно, но это все-таки, чуть ли не единственная связь с тем миром.
– И дым отечества нам сладок и приятен, – процитировал старик то ли Пелевина, то ли Лермонтова.
– Я спас Шефа. И он, в знак благодарности, взял меня на работу. Трудился я на него с полной самоотдачей и совершеннейшим наплевательством на уголовный кодекс. Наверное, если бы меня взяла полиция, я бы и не припомнил всей дичи, которую творил. И людей похищал, и долги выбивал, стрелял, резал ножом и прочими режущими предметами. Преступник и хладнокровный исполнитель.
– Прямо так?
– Ну, да. Очень долго рассказывать, как я докатился до всего этого, но на тот момент это было единственным способом не сойти с ума от одиночества и безнадеги. Кто-то пьет, а кто-то, как я. Я прекрасно понимаю, что по всем законам меня нужно закрыть где-нибудь в Соликамске до конца дней, но сейчас некому это сделать. А в том мире мне крупно везло. У меня было несколько коллег. Кое-кто даже круче меня был подготовлен в спецназе и прочих подобных структурах. Практически все на подобной работе попадались. Теперь их, как я подозреваю, вовсе нет. Я имею в виду после того, что случилось с миром. А я, вот, сижу, макароны жру. И, знаешь дед, не знаю, что лучше – исчезнуть в одно мгновение, или прятаться по лесам и воевать с медведями.
– Это все софистика, давайте ближе к делу.
Дмитрий Сергеевич курил нечасто, отчего первая затяжка не получилась. Организм будто намекал ему, что не нужно запихивать в него порцию канцерогенов и прочей гадости. Вторая далась легче.
– Короче, подставил меня Шеф и послал плохих людей и, как оказалось, плохих профессионалов, со мной расправиться. Хотели меня взять на одной квартире, но я сбежал. С оружием и стойким желанием выжить.
Мефодию очень не хотелось даже в воспоминаниях возвращаться в тот день. Он не помнил деталей, но это и не нужно помнить. Акцентируясь на деталях, можно перестать видеть цель. Какая разница, сколько ступенек ты преодолел – важно, что ты поднялся на нужный этаж. В воспоминаниях все выглядело, как нарезка по типу такой, которую показывают перед новой серией многосерийного фильма. Вот он бросается со второго этажа, вот – стреляет. Что потом? Кажется, там была машина и магазин с одеждой. Балкон, где он курил, глядя на помойку, непонятно откуда взявшееся желание выпить, ларек с хот-догами и кафе во Дворце Спорта…
– Понимаешь, дед, когда чувствуешь себя загнанным зверем, то все твое существование направлено на то, чтобы сохранить жизнь. Я в те моменты думал, что если вырвусь, то обязательно уеду, сделаю новые документы, исчезну из страны. Я не хранил деньги в банке, и меня невозможно было бы вычислить по счету или что-то такое. Нужно было сбежать, добраться до съемной комнаты, которую я арендовал специально для того, чтобы спрятать деньги, а дальше с попутчиком уехать в какой-нибудь город, откуда можно переправиться, например, в Таиланд или Камбоджу.
– Мефодий, почему вы постоянно будто бы оправдываетесь? Я ни в чем вас не виню. Я просто хочу знать, что случилось с вами после перемещения.
– Я заскочил в гримерку к тому музыканту, пугнул его и девушку-блогершу, выстрелив в потолок. Потом Макс дернулся, я сделал ещё два выстрела. Дальше все как-то очень мутно. Помню, как лежу и смотрю на разлитый сок и смешивающуюся с ним кровь. Не самое приятное зрелище. Особенно, если понимаешь, что эта кровь – твоя. А дальше пустота и безвременье. Было ощущение, будто меня завернули в одеяло и бросили в невесомость. Странное такое ощущение. Очнулся я, услышав болтовню твоей дочки и Макса.
– Ты понял, что ты умер?
– Нет, конечно. Там было не до этого. Мы лежали прикованные наручниками в комнате. Потом пришли люди в камуфляже…
– Вы попали к южанам?
– Знаешь, вот они как-то не представились. Потом, конечно, князь рассказал, что это люди южных земель, но сразу, сам понимаешь, мы этого не знали.
– Кто был князем тогда?
– Он назвал себя Леонидом. Такой… Видно, что хитрый человек. Знаешь, смотришь на него, и, вроде, простой такой дядька, а всё-таки чувствуется двойное дно.
– Леонид объявил войну Вечным, – Дмитрий Сергеевич налил ещё чая. – При нем, конечно, многое изменилось. Сейчас в Восточных землях правит молодой и амбициозный Павел. Он родился четыре года назад, а два с половиной года спустя занял место своего погибшего при неустановленных обстоятельствах брата. Сам Павел пустил слушок, что это Вечные его убили, и объявил освободительную войну. Он окончательно подавил какие-либо зачатки суверенитета южан и назначил в каждом из поселений своего владыку-просветителя.
Мефодий вкратце рассказал Дмитрию Сергеевичу, как его, Риту, Галю и Макса погрузили в запряженный лошадьми автобус, как на повозку напали лучники, как лучники потом взяли их в плен и привели в Восточное городище.
– Потом с нами говорили какие-то люди, которые попросили нас научить их тому, что мы умеем. Я несколько растерялся – всё-таки я практик, да и привык к автомату, а не к луку и саблям, или, что там у них. А вечером у нас была аудиенция у Леонида. Он-то и поведал нам в общих чертах о том, как устроен этот мир, и как мы сюда попали.
– Он показывал вам газету?
– Да, у него лежал номер со статьей об убийстве во дворце. Ещё он говорил о том, что это сам Вечный Ренегат снабдил его знаниями о нас и все такое.
– Да, поняв, что я имею все шансы не дожить до вашего появления здесь, мне пришлось несколько вас мифологизировать и придумать вам роли незаменимых учителей.
– Зачем?
– Иначе вас бы грохнули как чужаков. Я очень беспокоился о Рите. Правда, год за годом я все больше терял веру в то, что вы окажетесь здесь. Наверное, зря. Мог бы триумфально вернуться в день вашего появления, но это было невозможно – я не знал точной даты и места, где вы материализуетесь, не успел уточнить у физиков. Да и уверен в том, что это случится, не был. Верил, но не знал наверняка. Как я понимаю, что вы совсем недолго пробыли в тех землях. Иначе бы я узнал. У меня примерно в то время там был свой осведомитель Илья. Но он мне не докладывал ничего подобного, а потом и вовсе умер…
– После того, как мы рассказали им кучу важного и интересного, они решили убить нас. Снова пришлось бежать, прихватив с собой старенький танк. А Илью они приговорили и казнили. За диссидентство.
– Печально. Интересно, что вы уехали на танке, а не просто сбежали.
– Чем же это так интересно?
– Я так понимаю, это был Т-34. Когда я выбирал место для строительства городища, то с отрядом местных нашел его в гараже в лесу. Видимо планировали поставить на постамент. Я тогда все не мог выбрать, где же им обосноваться. Танк меня очаровал. Как вы его завели?
– Военная хитрость, – улыбнулся Мефодий, – но будешь смеяться, если бы не Галя, вряд ли мы бы с этим справились.
– И вы на этом самом танке куда поехали?
– Мои подозрения о том, что Вечные это не боги, а остатки нашей цивилизации крепчали. А потом, когда мы оказались в ситуации погони и угрозы быть сожженными, отравленными или расстрелянными, я подумал, что если мы не поладили с южанами и людьми востока, почему бы не попробовать подружиться с кем-нибудь ещё. Правда, первый контакт вышел не очень хорошим – я сломал их боевых роботов.
Мефодий замолчал. Он несколько лет периодически возвращался к тому эпизоду. Геройство или безрассудство? Что это было?
