Двойной Вася без сахара

Очередная дверь открываться отказалась. Но за ней отчетливо слышалась возня. По-молодецки ухнув, Василиса пробила моим плечиков нам вход. Втягивается моя девочка. И черт, так приятно звать ее моей. И ребенок внутри тоже мой. Глупая улыбка растянула губы, и тут же пропала. Е-мое, похоже, мы реально вовремя. Связанный Эдуард с кляпом во рту таращился на нас круглыми глазами, что-то мычал и явно пытался освободиться.

– А ну-ка! – я выдернул кляп.

И, не стесняясь присутствия дамы, Эдуард изрыгнул из себя «благодарность»:

– Какого (цензура)? Я (цензура), те уроды (цензура) (цензура), бабло отгрохал (цензура)…

Василиса опять покраснела, а я даже заслушался. Как стелет, шельмец! Оказывается, Эдик тоже развлекался! Заказал себе инсценировку спасения бедного, обиженного братками бизнесмена. Судя по мускулистости ряженых, я даже примерно представляю, как его должны были утешать.

– Захлопни пасть! – рявкнул, когда слушать, кроме мата стало особо нечего, – Лучше скажи, где найти того, кто тебе этот, – достал из сумочки обломки праздничного ХУ и потряс ими перед его носом, – продал?!

Эдуард икнул. Посмотрел на меня недоверчивым взглядом, потом на Васеньку мою красную, извращенец жирный, потом на ХУ, с которым я застыл, как статуя свободы с факелом, потом снова на Васеньку. И вдруг, совершенно неожиданно, по заросшей щеке скатилась крупная, как орех слеза.

– Рабочий, значит, – шмыгнул Эдуард и заплакал. Настолько горько, что и у меня сердце защемило. А Васенька так вообще присела рядом, и как маленького, по головушке своей, то есть моей… тьфу! Нашей ладонью.

– А я думал, брехал он мне, морда продажная, – продолжал плакать Эдуард, – Нет, ну в то, что залететь баба может даже с презиками и колёсами, верил, но про обмен телами ведь сказки все! Цену набивал (цензура). А оно воно как! Да если бы я знал… Сам бы…

– Так ты в курсе про залет?! – взвился я.

– Да, – шмыгнул Эдуард, – Ты ж мне Васька, десять лет назад подлянку устроил. Бабу мою увел… кобель…

Василиса метнула на меня гневный взгляд, а я стыдливо потупил глазки. Ничего не помнил. Ни Эдуарда десять лет назад, ни его бабу.

– Хотя Натка-то от меня по-любому ушла бы. Мужик ей нужен рабочий, а я…

Эдуард заколыхался в приступе истерики.

– На (цензура) магазинчик его, – выдал спустя несколько минут он. – Махмаилом назвался. Чернявый такой, низенький. А теперь развяжите. Набухаюсь с горя…

– Это для потенции плохо! – подала голос Васенька. – Вы вон, видный еще, пару месяцев в спорзале, здоровое питание, отказ от вредных привычек. Отцом еще станете!

Эдуард приосанился. Сверкнул глазками из-под заплывших щек, и, похоже, крепко задумался. А мы отправились плутать в поисках выхода и Махмаила.

Глава 21. Василиса

Выскочили от этого дедмороза ревущего лишённым малины медведем, да тут же наткнулись на троих молодцов. Они высоконько взвизгнули разом, да автоматики свои бутафорские побросали. Шапки стянули, на колени упали, взмолились:

– Не надо нас бить! Мы простые актёры! Вот, на праздниках подрабатываем… Вот смотрите!

И начали раздеваться! Василий меня в бок тыкает:

– О, Васёк, смотри во все глазки свои синие! Заказывала стриптиз? Получи и распишись, а меня больше не зачаровывай, лады?

Парень чёрную форму реально, как стриптизёр сорвали одним движением, а на теле его красивом и накачанном, да ровненько в солярии прожаренном, три кожаных полосочки, толком ничего не скрывающих. Я побледнела, икнула и спряталась за Василия. Он руки в бока вперил и, набычившись, как закричит:

– Актёры, блин, погорелого театра, срам быстро прикрыли! Я поджарю яйца-то, будете знать, как девушек запугивать! Васёк, ты как? В обморок от красоты неземной падать передумала? Тогда айда на выход! Нам ещё Махмаула… ила… али… А, кобыла его дери в уши копытами! Идём!

И, схватив меня за руку, потащил по коридору. Офонаревшие от вида боевой женщины и инфантильного качка стриптизёры провожали нас задумчивыми взглядами, а на лицах их красиво расплывались свежие фингалы…

Вася открыл дверь, чертыхнулся, захлопнул, вторую, третью… Я не выдержала:

– Мы заблудились?

– Нет, конечно! – уверенно отозвался босс. – Мы знакомимся с домом.

– И долго мы будем с ним… знакомиться? – нерешительно уточнила я и облизала сухие губы.

Василий, ковыляя на каблуках, таскал меня за собой, удерживая запястье, и я всё время видела, как покачивается его… моя… попочка. Действительно, круглая такая, аппетитная. Всё, как босс говорил. В штанах быстро разгорался настоящий пожар, ходить стало неудобно. Вид самой себя сзади сводил с ума, даже перед глазами поплыли разноцветные круги. Мозг, дико-поросячьи визжа, метался по черепной коробке. Я же женщина! О… Как он виляет! Вот ковыляет неумело на каблуках, а попочка от этого ещё живее подёргивается. А-а-а! Я же женщина! Вот бы взять эту попочку и…

Выдохнула и, не выдержав пытки, схватила Василия за зад обеими руками. Зарычав, прижала к низу живота и сипло застонала. Босс оглянулся и изумлённо вытаращился:

– Васек, ты чего?!

– Не знаю, – прошипела я, не особо понимая, что делаю. – Но… кажется, я тебя хочу!

– Ты меня что? – взвился Василий. – Ты вообще понимаешь, что нужно Наманила того волшебнутого искать?

– Понимаю, – хрипло отозвалась я и, втолкнула босса в первую попавшуюся дверь.

Внутри было темно, мы упали на что–то мягкое: ковёр? Какая разница! Под ладонями подрагивающее тело, такое нежное и хрупкое. Я почти потеряла голову, движения словно шли сами. Накрыла рукой упругую грудь и, скользнув в бюстгальтер, легонько сжала сосок.

– Вася, отпусти, придавлено простонал Василий. – Вася… не надо… Вася, я же мужик! А-ах!

Глава 22. Василий

– Ах-х-х, – простонал обреченно, когда моя озабоченная девочка сжала свою, то есть мою грудь.

Так вот что значит выражение – тело предало разум. Ноги сами раскрылись навстречу мужской ладони. Я, как блудливая кошка, терся и стонал от каждого ее движения. Пытался оттолкнуть, но почему-то прижимал к себе, уже чисто по-женски царапаясь и выгибаясь. И так подло преданный разум вместо того, чтобы выдавать мне логические доводы против, вдруг решил переметнуться на сторону противника. Кто меня ласкал? Я сам. А значит это вроде как самоудовлетворение. Да точно. Оно родимое.

– Зачем я надела штаны? Неудобно, – прохрипела мне в ухо Васенька, и тут же прикусила мочку. – А знаешь, детка, сегодня я буду сзади!

Я и пикнуть не успел, как очутился в коленно-локтевой. Кофточка задрана, штанишки спущены. Вася издала восторженный рык победительницы. О да, малышка, я помню, как ты хороша с этого ракурса. Особенно когда вот так оттопыриваешь попку, и я выгнулся, заставляя Васеньку быстренько зазвенеть пряжкой ремня. А! Гулять так гулять! Когда еще оценишь собственные умения, с противоположной, так сказать, стороны.

Перед глазами взорвались фейерверки, когда малышка толкнулась в меня. Да за такой кайф я готов остаться женщиной навечно! Ощущение, что погружаюсь не я, а в меня были просто восхитительны! Соски приятно терлись о мягкий ворс ковра, заставляя выгибаться и вскидывать бедра пытаясь ускорить процесс «наполнения».

– Вася, я долго не выдержу! – прохрипела вдруг моя извращенка.

Глава 23. Василиса

Ох, как же прекрасно быть мужиком! Нет, женщиной тоже хорошо. Но… когда ты соединяешься с кем-то, скручивается в клубок, объединишься, кувыркаешься… хо-ро-шо… В любом теле! В мужском или в женском, неважно!.. Нет, важно! Важно – с кем.

Тяжело посмотрела на своё собственное лицо и улыбнулась: глазки Василий закатил, губки, распухшие от моих поцелуев, приоткрыл, дыхание рваное, по телу всё ещё проходят последние угасающие судороги. О, да, милый! Я помню, как это. Теперь и ты знаешь, чем женский оргазм от мужского отличается! На собственной шкурке.. э… ну, вагине… моей… А, ладно! Какая разница?! Хо-ро-шоооо!

– Знаешь, Вась, – хрипло проговорила я, – даже если не удастся вернуть наши тела… Кажется, я готова остаться в этом. Но при одном условии… И мне кажется, тебе оно не понравится.

– А-а? – осоловело после трёх подряд оргазмов промямлил Василий. – Чего сказала?

– Сказала, что если будешь со мной, идиот, – раздражённо рявкнула я, – то согласна даже в этом тебе остаться!

Личико моё… то есть Васино перекосилось. Глазки зажмурил, по щекам слёзки. Чертыхнулась: он же беременный, а я на него ору! Погладила по голове:

– Ну прости, прости! Не хотела кричать. Просто я тебе признаюсь, а ты… как всегда!

Вася заныл ещё сильнее. Размазывая слёзы по щекам, рыдал, как ребёнок, что-то пытался сказать, но лишь всхлипывал. Я снова выругалась и, скрипя зубами, гладила Васину узкую спину… А внизу снова пошевелилось. Опять?! Да сколько можно? А рука моя… босса… уже оглаживала Васькины ягодицы, проникала между ними, скользила по влажной ещё промежности.

Всхлипы Васи перешли в стоны, я перевернула своё… его… ох, мозг ушёл в отпуск и вывесил на маковке белый флаг с красным крестом! Какой же Вася красивый! Я красивая… Сама в себя погружаюсь ведь. Хо-ро-шо… и странно. И плевать!

– Люблю тебя, – шептала я, тараня Васино лоно, нависая над ним, ощущая цепкие ноготочки на пояснице, – себя… тебя… всех! Ох! Как же клёво!

Пик настиг жаркой волной, и я снова излился в своё… Васино тело. Эмоции бурлили через край, щекотали пузырьками шампанского, щекотали новогодней мишурой. Да, пусть всё останется как есть! Я, Вася и наш ребёнок! Какая разница, кто в чьём теле?

Вася подо мной извивался, постанывал. Грудь колыхалась, поддразнивала, так и хотелось снова прильнуть к соску жадными губами, но нижний друг объявил тайм-аут, а вот Вася был… была… – а, чёрт! – не против продолжения. Я зависла над Василием и, любуясь влажным блеском его глаз, хрипло проговорила:

– Кажется, я вас люблю…

Вася, тяжело дыша, привычно скривился и хмыкнул:

– Васёк, тебе не кажется, что официальность в данной позиции Касасутры противопоказана предписаниями медиков? И вообще! Мы давно на «ты» перешли.

– Нет, – глупо улыбнулась я и, опустившись к лону Василия… ох! Моему? Нервно хихикнула и проговорила: – Кажется, я ВАС люблю! Тебя и малыша…

И поцеловала живот Васи. Он снова всхлипнул и простонал:

– Ну вот! Я опять реву! Васька, достало! Если ты готова остаться в мужском теле, я тебя понять могу. Сам бы не отказался! Но в женском… Это жесть! Как вы бабы с ума поголовно не посходили? С такими перепадами настроения! А эмоции? А ощущения от секса?! Да я вообще не понимаю, чего вы все сопротивляетесь… Будь я женщиной… ох я уже женщина! Короче, трахался бы с утра до вечера! Вам же даже стояк для этого не нужен. А множественный оргазм? Это же вынос мозга! Нет, если постоянно получать такой кайф, наверное, точно свихнусь… – Он посмотрел так жалобно, что сердце дрогнуло: – Как вы справляетесь?!

– Всё просто, – улыбнулась я. – ТАК бывает только с одним человеком, понимаешь? Не со всеми. А с тем, кого любишь.

Василий завис на пару минут. Лишь глазками хлопал, да рот беззвучно открывал, как рыбка золотая. Ох, уже этот ротик! Попробовать, что ли, как Василий любит, погрузиться в него, пока я с такого ракурса? Кажется, мне действительно нравилось быть мужчиной…

– Я что? – наконец обрёл Василий дар речи. – Втюрился?!

Глава 24. Василий

Втюрился?! Если бы я не лежал, то упал бы точно. И в голове сразу такая каша, просто не знаешь, за что хвататься! Но по всему выходило что да. И не втюрился, как подросток, а по-настоящему влюбился. Причем не просто по уши, а с макушкой и пятками. И вдруг так легко сразу стало! Словно меня за шкирку подвели и ткнули носом в очевидное, невероятное, но очень приятное… Ой! Я стихами опять заговорил? Как с соседкой, любовью бывшей, своей? Ну, все, это, так сказать, последний рубеж.

– Васенька, а тебе нравятся отвратительные стихи непризнанного литератора? – поинтересовался на всякий случай.

– Если они страшные, такие же, как твои маски, то… да, я их уже обожаю! – и меня ласково поцеловали в макушку. – Думаешь, нужно ехать к этому Мух, Мах… этому торгашу магическими ХУ? Я вроде как к тебе, в смысле к телу привыкла…

– Давай съездим! – решил я. – Зря, что ли, Эдуарду праздник испортили.

Васенька помогла подняться. А я понял, что значит трудно собрать ноги в кучу. Страстная у меня девочка, то есть… А, какая разница! Моя, в общем, Василиса. А если ничего не получится с обменом телами, мы никому не расскажем. Зато супружеская жизнь станет интереснее. Ох ты ж! Да я как честный беременный женщин просто обязан после такого предложить руку и сердце.

– Васенька! – от моего истошного крика Василиса даже рубашку застегивать перестала, – Выходи за меня! То есть женись на мне! Черт! Будь моей! Официально и со всеми штампами! Вот! Так кольцо… где кольцо?!

Похлопал по своим… то есть Васиным карманам. Что ж я так не подготовился? Ну хотя бы на колено встану!

Вася басовито хохотнула и кинулась меня поднимать.

– Согласна! – хрипло ответила она. – А кофточку-то надень. Никогда бы не подумала, что вид собственной груди так заводит.

Ого, пятый раз! Я игриво-выжидающе глянул на Васеньку, но мне всучили кофту. Ладно сначала этот Мих-Мах. Для очистки совести.

Хоромы Эдуарда, наконец обнаружив выход, мы покинули минут через пятнадцать. Снежок вкусно похрустывал под ногами, я плотоядно посматривал на него, но суровая Василиса не дала мне расширить свой гастрономический список. И за руль села сама. Осваивается потихоньку. До Мих-Маха мы доехали быстро. Практически за час. Удивительно, на его магазинчике, в дебрях промзоны, мигала неоновая вывеска «Открыто»…

Глава 25. Василиса

Василий поднял руку:

– Хао, Маха!

У старика-азиата от удивления лицо вытянулось почти до европейских стандартов. Босс тут же исправился:

– Нихао, Маотай!

У того бутылка со спиртным, видимо с этим же названием, выпала, а глазки вытаращились так, что мужик стал похож на милого панду. И побелел так же. Ткнул в мою… то есть, босса грудь пальцем и просипел на чисто-русском:

– Снегурочка?

– Ага, – нехорошо улыбнулся Вася и в мгновение ока скрутил толстяка так, что тот лишь по полу хлопал ладонью, да верещал. Босс посмотрел на меня и самодовольно добавил: – Гурочкой в своё время работал лет пять! Гурчиком… Гуровал вольников после армии… То есть, тренировал.

– Я поняла, – умильно улыбнулась я, любуясь красавцем… то есть, боевой красавицей на коне… Ой, на толстяке. – Очень круто! Ты мой герой! Но, может, отпустишь колобка? Дядямороз говорил, тот низенький… – Покосилась на пищащего мужчину и торопливо добавила: – И чернявый! И зовут Мих… Мах…

– Махмаил? – пискнул толстяк. – Он в подсобке! Духов вызывает…

– Ну так мы уже идём! – ухмыльнулся Василий.

В подсобке было темно, на увешанных всяким барахлом стенах танцуют отблески свечей, в нарисованном на полу кругу по-турецки сидит чернявенький мужичок, да мантры низким голосом завывает. Василий крикнул:

– Концерт окончен! Духам расходиться по домам – время позднее, баиньки пора! А тебя, чернокнижник долбанутый, я попрошу остаться!

Мужик взвизгнул тоненько, да просился опрометью к выходу, но я его живенько схватила, да над полом приподняла. Удивившись очередной раз силушке босса, рыкнула как можно страшнее:

– Тебе приказали остаться, нам жертва для одной магической процедуры нужна! Думаю, волшебный ХУ твоей кровью оросить и посмотреть, что выйдет!

Чернявый пискнул и изобразил обморок, – качественно так притворился: весь обмяк, глазки закатил, язык высунул.

– Молодец, Васёк! – одобрил босс. – Успехи делаешь! Так пойдёт – буду тебя к должникам отправлять на вынос тел. А лучше – к конкурентам!

– Отправлять ты специалист, – нежно улыбнулась я и тряхнула Махмаила: – А ну, говори, ты продал Эдуарду эту волшебнутую вещичку!

Василий деловито из сумочки выложил остатки Ху. При виде расколотого елдака, Махмаил оживился, резво выкрутился из моих рук и вперевалочку подошёл к боссу. Окинул взглядом, хмыкнул:

– О, так вы с благодарностью! Ух, напугали.

От такой наглости даже дар речи отнялся… у босса. Что случалось крайне редко, так что мужик явный специалист своего дела. Осталось выяснить какого. Махмаил быстренько осмотрел осколки и кивнул:

– Правильно всё сделали! А теперь главное не трахайтесь больше. И живите подальше друг от друга! Лучше вообще на разных континентах! Тогда останетесь так до конца своих дней.

– До конца дней? – схватившись за щёки, ахнула я.

Вася махнул:

– Не кипишуй! – Посмотрел грозно на довольного мужика: – То есть, если мы будем жить вместе и… это… совершать частые половые сношения, то есть шанс, что всё вернётся на круги своя?

– Не то, что шанс, – недовольно нахохлился Махмаил. – Так и будет! Это же магия! Надо соблюдать правила. – С улыбкой погладил животик босса: – Малыш родится крепеньким и здоровеньким! Уж это я гарантирую…

– Гарантия сколько действует? – грозно уточнил босс и хлопнул нахала по руке: – Смотри, столько же будет и твоя жизнь длиться! Уж это я гарантирую!

Махмаил снова побелел и, закатив глаза, брякнулся набок. Я восхищённо покачала головой, а босс ехидно пнул его в бок:

– Тебе бы актёрское мастерство преподавать… нашим футболистам! Глядишь, все кубки притащили бы на родину!

***

На следующей неделе босс повторил своё предложение руки и сердца. И теперь всё было правильно: шикарный ресторан, – Василий снял его весь, чтобы нам никто не мешал! – свечи и скрипач. А ещё кольцо с бриллиантом! Ох, и пришлось побегать по столице, чтобы найти колечко двадцать второго размера с брюликом в пять карат! Увидев цену данного украшения, мне захотелось проделать любимый номер Махмаила: брякнуться и высунуть язык, но делать этого не стала. Я теперь глава успешной компании и обязана вести себя соответствующе… репутации босса. А вот это было просто ужасно.

Впрочем, босс в первый же рабочий день ворвался в мой… наш кабинет и, снимая с себя ленты туалетной бумаги, материл на чём свет стоит каких-то куриц. Через полчаса непрерывного потока с живописными образами я поняла, что его зажали в туалете девчонки из айтишного отдела. Они ещё в первые дни меня травили, думая, что босс со мной кувыркается. Но теперь-то кувыркается, поэтому уже не так обидно… тем более, что работали они после пламенной речи босса ещё от силы десять минут.

Но это в прошлом. А сейчас мы сидим напротив друг друга. Играет тихая музыка, за огромным панорамным окном подмигивает ночной город, мои ладони обхватывают маленькие ручки Василия, и он надевает мне колечко. Моргаю часто-часто: как бы тушь не потекла! А потом Вася приглашает на танец, и мы спорим, кто будет вести. Н каблуках, – а туфли сорок шестого размера нам сделали лишь на заказ! – я выше босса на две головы, но сдаюсь, конечно… Пусть ведёт! Василий в чёрном смокинге и короткой стрижкой, – ах, мои прекрасные крашеные локоны! – смотрится просто сногсшибательно! В ритме танца неуклюже сбиваю скрипача, тот матерится и шарит по полу в поисках вылетевшего инструмента: глаза у парня завязаны. Босс клялся, что выбросится из вот этого окна, если кто-то увидит его в платье и накрашенным!

Глава 26. Василий

Предложение руки и сердца прошло практически идеально, если бы не этот неуклюжий скрипач, потерявший смычок в самый важный момент. Я как раз такое па заложил! Ну и что, что Васенька немного снесла парнишку своим богатырским плечиком? Если идешь в филармонию, будь готов ко всему! Тем более за такой солидный чек.

Вид себя, накрашенного и на каблуках не смущал. Меня теперь вообще мало чем удивить можно после всего произошедшего. И поэтому когда моя двухметровая девочка басом предложила сделать все, как будто мы в своих телах, то я, не раздумывая, согласился. Туфли только тяжело достать было. Шанель явно не рассчитывала на клиенток с лапкой сорок шестого растоптанного.

Музыка возобновилась и я плавно увел мою неустойчивую красавицу в центр зала. Следующего нечаянного удара томный криворукий вьюнош мог не пережить.

Впрочем, танец наш закончился довольно скоро. Мои поглаживания и осторожные пожатия за некоторых чувствительных не остались незамеченными, под шелковой, бежевой юбочкой очень скоро почувствовалось напряжение.

– Васенька, – промурлыкал ей. – По закону жанра я сейчас должен унести тебя на руках в кровать, усыпанную лепестками роз. Предбрачное ложе, романтичный мусор и прочее имеется, а вот в остальном… Ой!

Пол резко ушел из-под ног, и Василиса со мной на руках очень шустро поспешила к выходу.

– Праздник закончен! Все свободны! – крикнул оставшемуся в одиночестве скрипачу.

Любопытный парнишка, несмотря на запрет, потянулся к повязке. М-да, а ведь его предупреждали…

Показал побледневшему скрипачу «козу» и обнял покрепче за шею Василисы. А чек этой любопытной варваре мы подправим. Нечего нарушать приказы работодателя!

Глава 27. Василиса

Пнула дверь, и снова не рассчитала силу мужского тела: петли жалобно скрипнули, от удара панель покосилась. Да и ладно! В спальне тоже можно закрыться… наверное. Внесла Васю и замерла у порога. Руки опустились, и любимый, смущённо хихикая, встал рядом.

– Я перестарался?

– О… – только и смогла вымолвить я.

Никогда и ни за что не сказала бы, что босс человек романтичный, но то, что видела, ломало все мои представления о Василии. Спальня мерцала и переливалась сотней зажжённых свечей, а слой алых лепестков был таким, что полностью закрывал и ковёр, и постель. Часто-часто заморгала, глаза защипало от потёкшей туши. Не выдержав, сграбастала Васю и, уткнувшись в плечо, всхлипнула. Жених погладил меня по могучему плечу и произнёс:

– Васёк, не пугай! Если ты едва в обморок от счастья не упала при виде романтического мусора, то что с тобой приключится, когда я расскажу про задуманное мной свадебное путешествие?

– Почему? – утирая слёзы, прошептала я. – Почему я?

– Это ты у волшебного ХУ спроси, – привычно отшутился Василий и потянул меня к кровати. – И вообще, может, хватит слов? Я едва высидел ужин… Думал, подо мной стул сгорит! Беременные гормоны по телу так и бегают! Не терпится… поблагодарить тебя за великолепную идею новой системы распределения вип-запросов на сервера. Знай я раньше, что за клёвыми буферами и крепкой попкой ещё и мозги присутствуют, давно бы тебя… поблагодарил!

– Ага, – сквозь слёзы улыбнулась я. – Разглядеть мозги ты смог, лишь когда я лишилась и груди, и попки…

– Ну, последнее как раз очень даже на месте, – промурлыкал Василий и, схватив меня за заднюю часть тела, потёрся бедром. В трусах тут же начался пожар, кружевная ткань натянулась, юбочка приподнялась. – Да и остальное не на последнем месте!

Он толкнул меня в грудь, и я не устояла на каблуках, да плюхнулась на кровать. Василий, срывая с себя галстук, повернулся и, поелозив им себя по пятой точке, подмигнул:

– Помнишь?

– Это было незабываемо! – хихикнула я.

Василий отбросил галстук и, скинул брюки, забрался на меня. Подняв юбку, освободил напряжённый член от оков кружевных стрингов пятьдесят четвёртого размера. В расстёгнутой мужской рубашке полуобнажённое женское тело было прекрасно! Я залюбовалась… собой. А Василий лихо оседлал меня и, порыкивая да постанывая, задвигал бёдрами. Пик накрыл обоих одновременно, да так остро, что я едва сознание не потеряла. Мир взорвался миллионом красок, в груди словно всё перевернулось, перед глазами потемнело. Тяжело дыша, мы прильнули друг к другу.

Я посмотрела на накрашенное мужское лицо и проговорила своим высоким голосом:

– Вася… Кажется, ты… снова в себе!

– Нет, – двинув бёдрами, прошептал Василий. – Я снова в тебе, счастье моё… зелёное!

Конец.

– В оформлении обложки использована фотография с https://www.shutterstock.com по стандартной лицензии