скачать книгу бесплатно
– А поздороваться?
Папаша оказался еще мельче своих отпрысков, только ручки его, выглядывающие из кожано-льняных лохмотьев одеяния, бугрились мускулами.
– Здравствуйте, – я зевнула. – Мы тут с вашими сынулями успели кое о чем договориться.
– И тебе не хворать. Только сыновей у меня нет, дева. У нас большие проблемы…
– С репродуктивностью, – перебила я его, – что бы это фаханово слово ни значило.
«Репродуктивность» напомнила мне о неких неотложных задачах, а «неотложность» – о задачах еще более неотложных.
– Клозет?
– Что, прости?
– Ну, куда вы по нужде ходите?
– Это зависит от того, что именно надобно.
Я ругнулась и спрыгнула с высокой лежанки. Комнату рассмотреть не успела, все же бегом, галопом даже. Выскочила во двор, сшибая всех, кому не повезло оказаться на пути, побежала в отдаление, к кустам.
Кусты при ближайшем рассмотрении оказались из железа – и ветки их, и листья, и почки, и…
– Слышь, граф, – Простак раздвинул ветки над моей головой, – давай я тебя лучше в специальное помещение отведу.
– Нет у вас таких помещений, – простонала я. – Дикари! Вы даже слова такого не знаете.
– Теперь знаем. – Мелкий подобрал мои волосы на манер королевского шлейфа. – Ну давай, что ты тут игры устроила?.. И грязь разводить не нужно. Это если в лесочке, на природе, все для растительности на пользу, а здесь у нас даже дождя не бывает…
Он еще подергал меня за волосы, вытягивая из кустов, и повел, будто коня в поводу, обратно.
Был у них клозет, у фаханов мокрых. И даже с прочими, милыми сердцу любого ардерского дворянина, удобствами. И вода в умывальне была, и даже горячая, – вытекала из стены по желобу, и зеркало на стене было большое, в мой рост, – не какая-то полированная медная пластина, а нечто тонкое, как будто стеклянное, с напыленным на него слоем серебра.
Перед этим зеркалом я и примерила свой пояс. Через некоторое время, после довольно продолжительной беседы со всеми семью цвергами: Папашей, Тихоней, Чихом, Хохотуном, Простаком, Соней и Ворчуном.
Артефакт действовал так, как и должен был: превратил буйноволосую меня в буйноволосого лорда Шерези. К слову, буйноволосие на нем смотрелось еще более странно.
Два дня? Что ж, это промедление не смертельно. Ее величество успеет воспользоваться информацией, которую принесет в клювике ее верный миньон. Она осыплет меня адамантовыми звездами, мне ушей не хватит, чтоб все их носить, буду украшена драгоценностями с ног до головы!
Я отодвинула пряди от висков, дырки в мочке не было – видимо, она заросла, как и порез на щеке от благотворного действия цверговой остовы.
Итак, цверги. Их семеро, они не семья, а нечто вроде мужского рыцарского ордена – «Сыновья Ивальди». Кто такой, или такая, Ивальди, мне даже узнавать не хотелось. А Папаша – всего лишь прозвище, потому что он самый умелый из семерых.
Я выглянула за дверь клозета, там в коридоре подпирал стену Простак.
– Принеси одежду, в которой я у вас появилась, – велела строго, потом добавила уже помягче: – Пожалуйста.
Меня притащил к ним фахан. Фахан, насколько мне удалось уразуметь, – это фея, только фея-мужчина. Знаю я одного такого, крылатого рыжего Караколя, который в Ардере не без успеха притворялся горбуном. Смешно. Поэтому мы, люди, никогда и не слышали о том, что бывают феи-мужчины. Мы знали, что есть феи и есть фаханы, феи обитают в Авалоне вместе с лордом нашим Спящим, стерегут его сон, а фаханы, следовательно, – в аду, или в нижнем мире, куда попадать ни одному разумному человеку после смерти не захочется. А это, оказывается, один и тот же вид! «Вид» – хорошее слово, его я уже успела подцепить от Папаши и использовала даже в размышлениях.
Папаша знал уйму сложных слов. И еще более сложных понятий. И будь я существом другого склада, более к наукам расположенным, я уцепилась бы за возможность узнать от него как можно больше. Но я – это я, и единственным моим желанием в этот час было вернуться к своей королеве.
Два дня! Я должна ей все рассказать.
Ах нет, не два, где-то около недели.
Я восстанавливала прошедшее время час за часом. Чародейский водоворот, открытый горбатым Караколем, унес нас в далекие дали. Там, в этих далях, нас ждал отряд вооруженных всадников, сопроводивших в горы по петляющей меж отвесных склонов тропке. Маршрут я помнила слабо, находясь под властью заклятия, так же как допрос и пытки, за ним последовавшие, пришла в себя на рассвете, когда лорд наш Солнце показался из-за горизонта. Замок, где я очутилась, назывался «Блюр», и он точно был абсолютно реальным. Как реальными были и мои раны, причинявшие страдания, и безумная королева, во власти которой я оказалась. Ригель потешилась моей беспомощностью в полной мере. Кроме изрезанной в лоскуты щеки, она наградила меня также раздробленными щиколотками обеих ног и поломанными пальцами рук. Замок принадлежал Вальденсу, предателю Вальденсу, и ему же принадлежали стражники.
Итак, что дальше? Я пришла в себя, полюбовалась восходом солнца и премилым пейзажем, открывающимся с балюстрады, а затем сиганула вниз, в горную реку, опоясывающую стены замка. Побег. Отчаянный шаг. Я не размышляла – я действовала. Бежать обычным манером мне бы все равно не удалось, с покалеченными-то ногами. Если бы побег окончился моей смертью, что ж, я была готова и к этому. Лучше уж оказаться в чертогах Спящего, чем опять видеть сумасшедшие глаза моей похитительницы и слышать ее противный, дребезжащий смешок.
Я обернулась на скрип дверных петель, вынырнув из бесполезных воспоминаний.
– Вот. – Простак протянул мне стопку одежды, поверх которой лежал мой верный пумес – графское достоинство, которое я носила в штанах, чтоб придать своей фигуре более мужские очертания.
Пумес я схватила, а на прочее воззрилась удивленно:
– Это не моя одежда!
– Возьми. – Цверг стал раскладывать под зеркалом алый в золотых позументах камзол. – За тобой пришли и велели облачиться в алое.
Я раздраженно хмыкнула, сжала в кулаке пумес и выбежала в коридор.
За столом, где я оставила свои семь грехов, сидел только Папаша:
– Убедилась в своей нетронутости?
– Милорд не видит этого сам? – Я озиралась, но того, кто, по словам Простака, пришел за мной, в комнате не было.
– Милорд? – Цверг тоже осмотрелся.
– Вы! То есть ты! Ты не видишь сам, что все в порядке?
– Твои иносказания, дева, вызывают у меня тревогу, – серьезно сказал Папаша. – А о прочем – я не вижу колдовства фей, для меня ты осталась смуглой девицей с густыми бровями. Собирайся, тебе пора.
Я выглянула в окно. Во дворе стоял Караколь, возвышаясь над головами цвергов туаза на два.
– Почему он не заходит внутрь?
– Не может. Это закон Авалона, фахану не место в доме цверга.
– Чудесно! – Я вернулась к столу и уселась на стоящий рядом с ним табурет.
Пумес лег на столешницу, по сторонам от него легли мои расслабленные руки. Не знаю, как действует цвергова остова, но и кости она мне срастила.
– Что именно чудесно?
– Наше совместное будущее. У нас лет шестьдесят, я думаю. Шерези, я имею в виду своих предков, всегда отличались хорошей продолжительностью жизни. Кроме моего родителя, конечно. Но там несчастный случай, его вспорол на охоте дикий вепрь. У нас в доме вепри водятся?
– «У нас»?
– Смирись, Папаша. У нас. С фаханом я никуда не пойду, даже в благодарность за то, что он выловил меня из воды и притащил к вам.
– А благодарности к нам ты не испытываешь?
– Безграничную. Но ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным, – уверенно сообщила я. – Нечего было посторонних девиц лечить, и целовать их тоже не стоило!
Мы с цвергом помолчали.
– Тебе придется уйти, – Папаша сдался первым.
– Не уверена, – уверенно сказала я, а потом, не выдержав, расхохоталась: – Разыгрывать тебя – само удовольствие!
– Ты тянешь время? – догадался он наконец.
– Волосы, – предложила я. – Мои чудесные шелковистые волосы в обмен на помощь.
– Ты их уже предлагала.
– Обещать – не значит дать. – Я потянулась через стол за оставленными на нем ножницами и щелкнула ими, отрезая первую прядку. – Небольшой аванс, Папаша, который должен подтвердить серьезность намерений.
Стригла я наощупь, о красоте заботы не проявляя.
– Уж не знаю, зачем феям нужны человеческие волосы…
– Для колдовства, – перебил цверг мое бормотание. – Для чего же еще? Это время, дева, ваши волосы – это время, та самая четвертая грань, которая необходима для любого колдовства.
– Тогда что – первые три?
– Меры: ширина, длинна, высота. Время – четвертая.
Я остановилась:
– Надеюсь, эту информацию ты подарил мне бесплатно?
Честно говоря, получить прямой ответ на извечный вопрос о том, зачем феям наши волосы, я в этой жизни не предполагала.
– Сейчас мне нужны более конкретные советы.
Папаша рассматривал на свет отрезанную прядку:
– Такой странный красноватый оттенок… Ты уверена, что среди твоих предков-долгожителей не затесалась фея или фахан?
– До сегодняшнего дня я не предполагала бы такой возможности, – пожала я плечами. – Но это не важно. Ты можешь вернуть меня в Ардеру?
– Человеческие названия мало говорят мне. Это королевство или город?
– И то и другое. Если получится в город – великолепно, если в королевство – хорошо, даже если в другое королевство в пределах нашего мира – меня это устроит.
– Не могу.
– Тогда зачем уточнял, что я имею в виду?
– Зато знаю того, кто может.
– И этот «кто-то»…
– Ждет тебя сейчас во дворе.
– Караколь?
– В вашем мире он, видимо, носит это имя.
– Я бы советовал тебе, граф, – Простак, оказывается, все это время стоял в дверях гостиной и слушал нашу с Папашей беседу, – договориться с фаханом. Раз он притащил тебя сюда, значит, чем-то в тебе заинтересован…
– Этот совет я оплачивать не буду, – оборвала я Простака. – Как я, по-твоему, могу договориться с существом, которое находится в подчинении у безумца?
– Связанный клятвой?
Я подумала.
– Скорее всего. И как прикажешь с ним торговаться, если он может читать все мои мысли, даже самые сокровенные?
– Твоя проблема в том, граф, – грустно сказал Простак, – что ты все слишком усложняешь. Торгуешься там, где достаточно попросить, играешь, вместо того чтоб проявить честность и великодушие.
«Это и называется "интриговать"!» – могла я закричать, но подумала, что маленький цверг в чем-то прав, и даже испытала нечто похожее на стыд и запоздалую благодарность.
– Ты не мог бы открыть окно, чтоб фахан мог слышать меня? – попросила я Простака.
А потом подумала, что «слышать» надо как раз мне. А потом – что, может, здесь, где бы это «здесь» ни находилось, волшебные способности Караколя исчезли. Ах, какая бы это была удача!
Караколь был привычно уродлив, хотя сейчас, когда его кожистые крылья свободно лежали на плечах, подобно плащу, а не притворялись горбом, жалости его некрасивость не вызывала, а вызывала оторопь и страх. Вытянутое лицо, которое моя маменька, храни ее Спящий, назвала бы скульптурно вылепленным или еще как-то изящно, я наградила эпитетом «костистое», крючковатый нос, широко расставленные глаза. Урод. Яркий чужеродный урод.
Я улыбнулась широко и зло:
– Тысяча фаханов! Какая встреча! Ах, простите, принц, я забыла, что крошки-цверги имеют склонность понимать все буквально, фахан у нас только один…
Взгляд мой переместился на его рот.
Именно этим самым ртом он меня, негодяй, и целовал? Поганец, невежда и прохвост!
Его глаза полыхнули ярко-красным. Что ж, Басти, можешь начинать бояться, он до сих пор способен читать твои мысли.
«Отправляйся к своей кровожадной корове, – подумала я старательно, – и передай, что я не ступлю и шага за порог этого дома».
– Сделай ей шрам, Брок, – устало сказал Караколь. – Ты ведь сможешь выковать такой, что не будет отличаться от настоящего?
– Ты хочешь обидеть меня недоверием? – ответил ему из-за моего плеча Папаша. – Я смог сделать для некоей богини, имя которой не буду называть, золотые волосы, которые не только прикрепились к ее голове, но и продолжали расти сами по себе.
– Тысяча мокрых!.. – я всплеснула руками. – Надеюсь, они росли наружу, а не внутрь? А то я знаю некую леди, у которой явно проблемы с головой. Не может ли быть это следствием…
