скачать книгу бесплатно
Бугрим сделал заказ, мы остались наедине. Глаза Бугрима буравили меня сантиметр за сантиметром.
– Можете не представляться, – сказал Бугрим. – Я навёл о вас справки.
– Тем лучше, – сказал я.
– Вы приехали в связи с убийством Кафара? – спросил Бугрим.
– Да.
– Что вы хотите от меня?
– Помочь найти убийц.
– А местные не справятся?
– Это очень странная смерть.
– Ну да, – усмехнулся Бугрим, – не каждый день убивают под водой.
– Кто знал о том, что Кафар собирался в тот день в бухту Теляковского?
– Охрана, друзья…
– Как обнаружили его тело?
– У него запас кислорода рассчитан почти на час. Минут через сорок пять мы стали беспокоиться.
– Он не был привязан к фалу?
– Он не любил привязывать фал.
– Он плавал с ножом?
– Да, но ножа при нём не оказалось.
– Следов борьбы не видели?
– Нет, всё было тихо.
– А нож потом не искали?
– Искали. Но не нашли. До нас там всё обшарили моряки. Может, они нашли.
– Не нашли.
– Вы уверены?
Мне показалось, во взгляде Бугрима мелькнула ирония.
– Как думаете, почему его убили?
– Кому-то перешёл дорогу.
– Кому?
– Мало ли людей по дорогам ходит!
Бугрим помолчал.
– Сева был хороший мужик. Он был моложе меня, но умнее и расторопнее. Он запросто мог бы возглавить правительство!
Официант принёс водку, разлил по рюмкам. Затем положил рыбу.
– Пусть земля ему будет пухом! – сказал Бугрим и опрокинул жидкость в своё уже давно не тренированное тело.
Я сделал то же самое.
– Это странная смерть не потому, что человека убили под водой, – сказал я. – Она странная тем, что исполнена очень профессионально. И тем, что подобные убийства происходят в разных городах. Киллеры не оставляют следов. Мы хотим найти их.
– Бог в помощь! – сказал Бугрим.
– Если, конечно, вы нас не опередите, – вбросил я провокационную фразу.
– Мы не полиция, – заметил Бугрим.
– Я не завидую тем, кто решился убрать Кафара, – сказал я, всё же пытаясь вытянуть собеседника на откровенность.
Уловка не удалась – Бугрим промолчал.
– Я не прав?
Бугрим не ответил.
– Вы что-то знаете, но не говорите, – сказал я.
– Почему вы так решили?
– Так мне кажется.
– Я не знаю вас, – сказал Бугрим. – Может, вы и приличный человек, но пока я этого не знаю.
Мы выпили ещё по рюмке.
Когда закончили ужин, Бугрим предложил охрану, чтобы меня довезли до гостиницы. Я отказался.
– Вы думаете, нашу встречу не отфиксировали? – спросил он.
– Кто?
– Кому до всего есть дело.
– Бог не выдаст – свинья не съест.
Бугрим снова усмехнулся.
– А если Бог с ними заодно?
В номере я плюхнулся в кресло, положив ноги на стул. Похоже, Бугрим заинтересовался нашей встречей. Сейчас наверняка анализирует наш разговор, прикидывая, чем я могу быть ему полезен. Причем наверняка делает это не один. Несколько дней назад Кафара похоронили. Хоронили как национального героя. Весь криминальный мир Дальнего Востока прощался с ним. Тот, кто решился на убийство такого человека, не мог не понимать – непременно последует ответная реакция. Друзья Кафара перевернут город, но из-под земли достанут и убийц, и заказчика. Однако по разговору с Бугримом не похоже, чтобы они готовы были перевернуть город. Почему? Чего-то боятся? Но кого могут бояться люди, прошедшие огонь и воду? И кто в этом крае может быть сильнее их?
На следующий день мы встретились с Сербиным на набережной Спортивной бухты. У причала на слабых волнах покачивались яхты, а вдоль горизонта в полукилометре от берега скользил трёхмачтовый парусник «Надежда». Казалось, стая лебедей села на его мачты, раскинув белоснежные крылья.
– Ну что? – с нетерпением спросил Сербин.
– Поговорили.
– И что?
– Ничего он мне не сказал.
– Черт! – ругнулся Сербин.
– Но у меня сложилось впечатление, что он что-то знает.
– Он намекнул?
– Нет. Мне показалось, он хотел что-то сказать, но не решился.
– Может, ещё раз встретиться?
– Я на это рассчитываю.
– Он обещал позвонить?
– Нет, но я буду ждать.
– А если не позвонит?
Я развёл руками.
– А что у вас? – задал и я свой вопрос.
– Военные ответили, что буксир действительно находился в том месте в связи с поломкой.
– Опросите команду, – предложил я. – Возможно, они что-то видели.
Мы сели на скамейку. Парусник бросил якорь. Команда ловко убрала паруса, и теперь мачты, растопырив реи, напоминали осыпавшуюся новогоднюю ёлку в конце января. Чайки, толкая друг друга и крича, терзали тело какой-то рыбины, прибитой к берегу. Мы посидели ещё немного, прошлись вдоль берега и попрощались.
Бухта Теляковского
Вернувшись в номер, я не покидал его до конца дня. Устроившись поудобнее в кресле, читал Гроция. Бугрим в тот день так и не позвонил. На следующий день я пошёл бродить по городу. С Тигровой сопки свернул на Алеутскую и наткнулся на странный памятник. Человек стоял, широко расставив ноги, взяв руки в бока. Голова его напоминала бильярдный шар, смотрел он дерзко, с вызовом. Я пытался угадать, кто это, но безуспешно. Оказалось, это был Юл Бриннер. Я недоумевал: каким ветром сюда занесло этого бритоголового парня из знаменитого американского вестерна «Великолепная семёрка»? Вместе со школьным другом мы посмотрели фильм трижды. Мы повторяли брошенные им фразы таким же небрежным тоном, вырабатывали его самоуверенную походку и умение в мгновение ока выхватывать из кобуры кольт. Мы и не подозревали, что этот лысый кумир, укрощавший бандитов на диком Западе, – наш земляк. За памятником, на возвышенности, стоял трёхэтажный дом в стиле модерн. Как сообщалось на мемориальной доске, прикреплённой к дому, здесь в 1920-м родился Юлий Борисович.
После долгих скитаний вернувшись на Алеутскую в виде памятника, Юл принёс с собой запахи американских прерий, привкус рыжей пыли, оседающей на гривах вспотевших коней, и непреодолимый соблазн увидеть всё это… Размышления о мальчишке, с родителями подавшемся за океан, навели на мысль о том, что, возможно, благодаря таким как он, Владивосток напоминает дом, в котором не заперты двери, гуляют сквозняки, куда запросто заходят знакомые и не очень знакомые люди и где навсегда поселилось ожидание чего-то необычного…
Пошатавшись по городу, я забрёл в кафе и за чашкой кофе продолжил читать Гроция. Улитка движется быстрее, чем я читал. Толстый том был напичкан мудростью древних. Я прочитывал фразу или абзац, осмысливал написанное, затем перечитывал ещё несколько раз. С помощью умных людей, живших на земле в разное время, дотошный Гуго пытался понять природу поведения человека: что лежит в основе конфликтов, которые он то и дело затевает? почему постоянно ведёт войны со всем, что его окружает? отчего не может жить достойно и великодушно? «Откуда у вас вражды и распри? – спрашивал он, цитируя Иакова. – Не отсюда ли – от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете – и не имеете, убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете – и не имеете потому, что не просите; просите – и не получаете потому, что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений». «Ни одна война не имеет иных источников, кроме пороков…» – считал Плутарх. «Из вожделений рождаются ненависть, распри, раздоры, восстания, войны», – полагал Цицерон.
Выбрав профессией копание в человеческих пороках, я не мог не согласиться с мудрецами, которые давно раскусили человека!
Без четверти пять Бугрим позвонил.
– Надо увидеться, – сказал он.
Я назвал адрес кафе. Спустя пятнадцать минут из тойоты неторопливо вышел грузный и элегантный Бугрим. Я предложил кофе, но Бугрим отказался.
– Не знаю, насколько это вам поможет, но хотел бы, чтобы вы увидели место, где всё произошло, – сказал Бугрим.
– Никогда не знаешь, где найдёшь, – сказал я. – Я готов.
– До бухты Теляковского четыре с лишним часа хода. Выедем завтра в семь. Жду вас на пирсе в Спортивной бухте.
Бугрим не доверял телефону и, безусловно, был прав.
Утром следующего дня без десяти семь я был у яхт-клуба «Тихий океан». Бугрим уже ждал. Он был в джинсах, белых кроссовках и синей ветровке. Едва мы ступили на яхту, она тут же отошла от причала, вырвалась из бухты и, набрав скорость, понеслась к югу. Управлял яхтой мужчина лет пятидесяти пяти в капитанской фуражке, в тельняшке, с оранжевым платочком на загорелой шее. Капитан был не брит, в зубах держал мундштук без папиросы.
– Капитан Флинт! – представил Бугрим.
Капитан окинул меня равнодушным взглядом, слегка кивнул. Мы спустились в каюту.
– Его зовут Николай Сергеевич. Когда-то он работал штурманом на плавбазе. Но все его знают как капитана Флинта. У него вздорный характер.
Спустя полчаса в каюту вошёл пожилой повар в белом переднике, подал яичницу с сосисками, бутерброды со сливочным маслом и кетовой игрой.
Бугрим ловко орудовал ножом и вилкой. Прежде чем сделать глоток сока, аккуратно промачивал рот салфеткой. Если бы я не знал, что передо мной один из лидеров преступного мира, мог бы принять его за преуспевающего менеджера, получившего воспитание в хорошей семье. Но мне было известно, что мама Юрия Вениаминовича всю жизнь проработала на рыбокомбинате рабочей, а отец был грузчиком в порту, спился и рано умер. Сам Бугрим в драке убил человека, получил семь лет строгого режима, отсидел от звонка до звонка. Кто знаком с миром отечественных исправительно-трудовых колоний, тот оценит этот факт. Если человек не освободился досрочно, значит он не сотрудничал с администрацией колонии. А это, в свою очередь, означает, что он не вылезал из штрафных изоляторов, месяцами сидел на воде и хлебе, подвергался избиениям и издевательствам. Кто всё это прошел, того трудно ввести в заблуждение.
Километров через тридцать мы покончили с завтраком. Бугрим заказал кофе. Повар принёс две чашечки эспрессо и две рюмки рижского бальзама. Сделав по глотку того и другого, Бугрим откинулся на спинку дивана, внимательно посмотрел на меня. И вчера во время ужина, и сейчас на яхте я постоянно ловил на себе взгляды Бугрима. Он продолжал изучать меня.
– Откровенно говоря, – сказал Юрий Вениаминович, – я удивлён, что вы согласились на эту поездку.
– Почему? – в свою очередь удивился я.
– Море. Оно не оставляет следов. И идём мы в место глухое.
– Я не чувствую опасности.
– Обо мне ходит много легенд.
– В них нет правды?
– Дело не в правде. Дело в интерпретации. По версии правоохранительных органов, я – бандит.
