скачать книгу бесплатно
Избранное-2. История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке
Валерий Павлович Королюк
В книге комплексно, во взаимосвязи и без обособления гражданской и военной составляющих, описано развитие на Тихоокеанском побережье России морского образования как системы, восстановлены многие ранее не известные события, факты и документы.Издание может быть рекомендовано морякам, историкам, краеведам и всем интересующимся историей русского флота, России и ее образовательной системы.
Избранное-2
История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке
Валерий Павлович Королюк
«Частою навигациею… не токмо матрозы искуснее будут, но и число оных умножитца, также и купеческих кораблей; аще же в императорской флот лутче употреблен быть может»
Екатерина II (Великая)
(«Резоны, которые в рассуждении ея императорского величества кабинетным господам министрам… с покорностию передаютца»)
© Валерий Павлович Королюк, 2022
ISBN 978-5-0056-3275-3 (т. 2)
ISBN 978-5-0056-3272-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
Перед вами – последняя моя попытка обращения к этой теме, в стремлении дать более-менее полную картину и комплексную оценку становления и развития в дальневосточном регионе военного и гражданского морского образования, представить не только процесс этот на фоне изменяющегося времени, но и саму образовательную систему как единое целое, без традиционного противопоставления частей (военной и гражданской), ее составляющих… Через какой-то десяток годов, когда морскому образованию на Дальнем Востоке России исполнится ровно 300 лет, мне будет 75. Не знаю, доживу ли до этого дня, но сомневаюсь, что за оставшееся время слишком многое изменится.
Наша страна всегда стремилась к продвижению на восток, «встречь солнца» – даже тогда, когда еще и не была Россией. Этот импульс заложен у нас в крови, подарен предками, и ничто не способно его изменить. Не Запад, а именно Восток – вечный вектор продвижения россиян. Запад нам не указ, а вот к Востоку мы издревле приглядываемся, вслушиваемся в него, врастаем постепенно… Да и морская судьба России, начавшись с западных реформ, все более тяготеет к востоку. Однако в истории восточной экспансии нашей все еще хватает неясностей, а описания ее зачастую непоследовательны и противоречивы.
Начало XVIII века вошло в историю России как эпоха Петровских преобразований, прорыв во всех направлениях формирования государственности, прорубание «окна» в Европу. Однако это и время не менее масштабного конструирования целой «двери» в Тихий океан.
Cозданный в ходе Северной войны российский флот превратил Московское царство из окраины Европы в Империю двух материков. Флот обеспечил России не только возвращение Балтийского и Черноморского побережий, но и (чуть позже) освоение берегов Северного Ледовитого океана, Тихоокеанского побережья, Курил, Алеутских островов и Аляски с Калифорнией (Русской Америки). Построение Петром регулярного флота явилось для той эпохи огромным инновационным прорывом – военно-морское развитие потребовало новой техники и технологий, мощного промышленного производства, а главное – совершенствования науки и, как следствие, нового уровня подготовки кадров. Всей ее длинной цепочки – от кораблестроителей, строителей новых портов, специалистов всех смежных отраслей до непосредственно моряков и флотоводцев.
Новый уровень развития государственности потребовал новых подходов не только к военному, но и к торговому флоту. Масштаб Петровских реформ нуждался в главном – в людях, способных реализовать новые установки. Решение этой задачи оказалось наиболее трудным.
Приглашение на русскую службу иностранных моряков и посылка своих стольников для обучения за границей стали лишь первой и временной мерой. Для создания национальных кадров флота 14 (25) января 1701 г. именным указом Петра I в Москве была открыта Навигацкая школа, ставшая первымсветским (не церковным) учебным заведением России. Но она решала отнюдь не только задачи подготовки отечественных флотских офицеров – капитанов, навигаторов и корабелов, в Указе было особо подчеркнуто, что «школа оная не только потребна к единому мореплаванию и инженерству, но и артиллерии, и гражданству», и архитектурным делам, и геодезическим, и т. п.
С открытием в 1715 г. еще и Морской академии, в России начала создаватьсясистема военно-морского образования, ставшая фундаментом национальной системы образования вообще.
А в народно-хозяйственном освоении дальневосточных рубежей военно-морской флот вообще играл главнейшую роль. Создание постоянного флота на Тихом океане привело к закреплению за Россией Дальнего Востока, став предпосылкой и обеспечением реализации возможностей этого обширного региона. Поскольку, в силу геополитического положения России, тихоокеанское побережье является самостоятельным (оторванным от остальных сил) местом, исключающим общий стратегический маневр военно-морского флота страны, то и торговый флот, базирующийся в местных портах, также остается для России элементом национальной стратегии.
Транспортное сообщение по морским и речным путям всегда было едва ли не основным – в особенности, в начальный период, до постройки железных дорог. Но значение торгового флота, как одной из главных составляющих дальневосточной транспортной системы – и в прежние времена, и теперь – продолжает сохранять свою актуальность.
Начатое Петром освоение Дальнего Востока было продолжено его преемниками. И с самого первого дня вопрос о подготовке специалистов постоянно находился под пристальным вниманием и непреходящей заботой как правительственных органов, так и «местных обществ», которые полностью отдавали себе отчет в том, что подготовка кадров флота на Дальнем Востоке имеет решающее значение для дальнейшего развития. Старт такой подготовке был дан 10 марта 1731 г. Указом императрицы Анны Иоанновны об учреждении Охотского порта, ведь в нем была конкретно обозначена и Охотская навигацкая школа – первое учебное заведение для Дальнего Востока.
Становление и развитие системы военно-морского и торгово-мореходного обучения на начальном этапе было неразрывным и, по существу, являлось единой государственной задачей. Но к концу XIX века эти два направления стали постепенно расходиться, что вызвало некоторые их специфические особенности (наиболее ярко проявившиеся для военно-морского образования – в военные времена 1904—1905, 1914—1922 и 1939—1945 гг., а для торгово-мореходного – в периоды, непосредственно следующие за реформами 1867, 1903, 1919, 1932, 1944, 1990 и 2000 годов).
Судя по официальным сообщениям, в новом тысячелетии органы власти Российской Федерации вновь стали уделять возрождению морской мощи страны повышенное внимание: в 1999 г. правительством принято постановление «О мерах по совершенствованию морской деятельности РФ» и Кодекс торгового мореплавания РФ (ФЗ №81); в 2001 г. были утверждены Концепция развития внутреннего водного транспорта РФ (на период до 2015 г.) и Морская доктрина РФ (на период до 2020 г.), принята Федеральная целевая программа «Модернизация транспортной системы России»; Указами президента страны утверждены Военная доктрина РФ, Концепция национальной безопасности РФ, федеральная целевая программа «Мировой океан», «Основы политики РФ в области военно-морской деятельности до 2010 года»; в марте 2004 г. (в результате административной реформы в стране) вновь создан единый орган государственного управления на транспорте – Министерство транспорта и связи РФ (с мая того же года – Министерство транспорта РФ), а также Федеральное агентство морского и речного транспорта (Росморречфлот); 22 ноября 2008 г. правительством была утверждена Транспортная стратегия РФ (на период до 2030 г.). И это – лишь самый начальный этап.
Кроме того, еще с 1990-х гг. в России началось реформирование и всей общегосударственной образовательной системы, одним из секторов которой является подготовка кадров для военного, морского и рыбопромыслового флотов.
Морское образование занимает особенное, во многом весьма специфическое место в общей системе национального образования. При этом исторический опыт становления отечественного морского образования в восточной части России до настоящего времени так по достоинству и не оценен, почти не описан. Потому целью данного исследования стали обобщение и систематизация опыта становления и развития военного и гражданского морского образования Восточной России в конкретно-исторических условиях, исследование основных его тенденций и рассмотрение их в контексте истории развития общероссийской системы, выявление специфики условий Дальнего Востока, определение как общего, так и особенного в развитии здесь морского образования.
Очевидно, что для достижения своих целей в деле качественной подготовки и воспитания профессиональных кадров государственная власть должна проводить политику, которая, во-первых, зависит от потребностей страны в определенном уровне образования и культуры ее граждан, и, во-вторых, опирается на независимый и объективный анализ имеющегося в этой области исторического опыта. А для успешного проведения реформ необходимо учитывать множество аспектов организации и осуществления учебного дела в России – как положительные, так и отрицательные его стороны. При всех недостатках, имевшихся до революции и после нее, несомненно, были и позитивные тенденции и достижения, которые следовало бы изучать и использовать.
Специфика морского образования состоит и в том, что получаемые в результате специалисты работают в таких экстремальных условиях, когда от их опыта и знаний в значительной степени зависит жизнь других людей, а в гражданском флоте – еще и сохранность поручаемых им грузов. А значит, возрастает значение не только постоянно изменяющихся теоретических познаний, но и исторически более стабильных практических навыков, знания местных условий и особенностей кораблевождения в дальневосточных водах.
В современных экономических обстоятельствах этот регион оказался практически оторванным от европейской России, в том числе и в решении кадровых вопросов. Тихоокеанский военно-морской флот и морские пароходства региона постоянно испытывают нехватку специалистов. Причем, эта проблема, существовавшая и в более благоприятных условиях, вряд ли будет решена в ближайшие годы. Выпускники западных вузов ВМФ и ММФ, назначенные в регион, по объективным и субъективным причинам стремятся любым образом вернуться к себе домой, на запад страны. Так что обучение кадров для региона становится все более актуальным, и подготовке флотских специалистов из местного населения учебными заведениями Дальнего Востока в настоящее время нет существенной альтернативы.
Географические границы предлагаемого исследования включают пространство всего российского Зауралья, вплоть до побережья Тихого океана, а также Русской Америки. Столь обширные территориальные рамки позволяют рельефнее выявить общие закономерности и местные особенности. Важнейшей проблемой при этом является создание и развитие здесь собственного флота, инфраструктуры его базирования, а также обеспечение его обученными кадрами.
Не менее значимы роль и место морского образования в национальной системе образования (с одной стороны, это специфическое направление образования, с другой – часть общероссийской системы), взаимодействие и функционирование военного и гражданского флотов (и, соответственно, двух главных ветвей морского образования – военного и торгового), гражданских и военно-морских властей, мобилизационной подготовки и формирования резерва кадров флота в регионе.
Необходимо сказать, что в изучении истории морского образования всегда преобладали ведомственные интересы. Безусловно, военно-морское образование привлекало гораздо большее внимание, чем цивильное (торговое и рыбопромысловое), в связи с чем в большинстве научных трудов вопросам взаимодействия между этими двумя ветвями, в лучшем случае, уделяется лишь несколько общих фраз. Единственной фундаментальной работой, в которой это рассмотрено хотя бы схематично, является книга Н. И. Барбашева[1 - Барбашев Н. И. К истории мореходного образования в России. М.: АН СССР, 1959.], опубликованная более полувека назад. Несмотря на некоторые фактические неточности, эта монография до сих пор остается единственной работой, в которой комплексно рассматриваются вопросы истории развития и взаимодействия русского военно-морского и мореходного образования от его зарождения и до революции 1917 г.
Разработанность этой темы в научно-исторических исследованиях пока явно недостаточна, общая картина сохраняет много неточностей и ошибочных данных, в ней всё ещё присутствуют обширные незаполненные лакуны. Следует упомянуть в этом ряду и две книжки Н. А. Колотова[2 - Колотов Н. А. История морского образования на Дальнем Востоке. М.: Морской транспорт, 1962; Колотов Н. А. Дальневосточное высшее инженерное морское училище имени адмирала Г. И. Невельского (Краткий очерк). Владивосток: Дальиздат, 1977.], тоже опубликованные достаточно давно и к настоящему времени значительно устаревшие.
Нужно отметить также, что для источников по ранней истории морского образования вообще характерна отрывочность и бессистемность сведений, а по отдельным хронологическим отрезкам (например, Гражданской войны и советского периода 1920-х и 1940-х гг.) даже официальные отчеты изобилуют статистическими данными о классовом и партийном составе, но гораздо реже содержат сведения о соответствии развития морского образования потребностям региона.
Считаю необходимым с благодарностью упомянуть и о том, что значительная часть сведений о военно-морской составляющей этого процесса почерпнута из кандидатской диссертации Н.Н. Крицкого («Подготовка командных кадров военно-морского флота на Дальнем Востоке России (вторая половина XIX – первая половина ХХ вв.», 2002 г.), благодаря любезно предоставленному им мне разрешению их использовать (кое-что, правда, пришлось, перепроверив, исправить и дополнить).
Полагаю, что данная работа даст читателям возможность увидеть предпосылки, условия, особенности и динамику роста всего комплекса морского образования (гражданского и военного) в Восточной (Азиатской, Тихоокеанской) России на всех исторических этапах её становления, развития и совершенствования.
Ну, а те, кому будет не хватать здесь карт и картинок, точных ссылок и списка многочисленных источников, могут обратиться к более полной и фундаментальной, базовой для этого научно-популярного текста нашей монографии «ДЛЯ МОРСКОГО ПУТИ» (Владивосток: изд. МГУ им. адм. Г. И. Невельского, 2015. 464 стр. Тир. 500)[3 - Её можно скачать здесь: https://disk.yandex.ru/i/HdQC5WzekQfJx?fbclid=IwAR1jDwKDQobCo34CDTK09HZzsPdM2NP38SlXUdSCSy-rP2QBJd4RtCX2R2E].
I глава. Зарождение
Все это началось без малого три века назад, в тот по-камчатски сырой июльский вечер 1728 года, когда, готовясь к первому своему плаванию в Америку на боте «Св. архангел Гавриил», капитан (тогда еще) 1 ранга Витус Йонассен Беринг стал составлять памятную записку с предложениями по развитию навигации в Восточном Океане (в том числе и об «обучении в Охотске и Камчатке молодых казачьих детей, для морского пути»), поданную потом, по возвращении в Санкт-Петербург, на имя «Ея Императорскаго Величества Государыни Анны Иоанновны»…
Державная же потребность в создании специальной системы морского образования появилась еще раньше, в конце XVII века – в ответ на вызовы военного времени. До того командные кадры (морских офицеров и штурманов) во всех флотах мира готовили непосредственно на кораблях, и каких-либо морских учебных заведений (в современном понимании) ещё не было.
Первыми к мысли о необходимости создания военно-морской школы и соответствующего образования пришли французы. В 1672 г., для усовершенствования познаний моряков, французским правительством во всех портах были устроены классы, обязательные для офицеров, с периодическими для них экзаменами. Кроме того, офицеров стали в большом числе посылать в практические плавания на судах, специально приспособленных для занятий. Были открыты и школы для молодых дворян, в которых те обучались рисованию, элементарной математике, гидрографии, фортификации, корабельной архитектуре и артиллерийскому делу. Одновременно с этим во Франции были сделаны попытки обеспечения всего флота постоянными командирами путем выдачи им в мирное время половинного жалования.
1. Начало формирования общероссийской образовательной системы
Зарождение морского образования в России всецело связано с именем Петра I, который, взяв в 1696 г. турецкую крепость Азов, приступил к созданию регулярного военно-морского флота. Тогда же определились три основных направления в решении кадровых вопросов флота:
• приглашение на службу иностранных подданных,
• отправка для обучения за границу «стольников» (боярских недорослей),
• создание собственных морских учебных заведений.
Первым шагом стало приглашение на службу в Российский флот иностранцев. По данным Ф. Ф. Веселаго, в 1697—1698 гг. были приняты на службу 2 адмирала, 64 офицера, 115 унтер-офицеров и 51 лекарь; в 1702—1703 гг. – 69 офицеров, 103 унтер-офицера, 13 лекарей. Всего было приглашено около 600 человек.
Современные исследователи приводят более крупные цифры нанятых в службу на русском флоте. По сведениям А. А. Раздолгина, во время Великого Посольства 1697 г. только в Голландии были наняты около 900 человек – от вице-адмирала до корабельного повара, В. Д. Доценко считает, что в 1696—1701гг. наняли 830 человек, в том числе 18 капитанов, 23 комендера, 37 поручиков, подпоручиков и шкиперов, 23 штурмана, а в 1702—1703 гг. К. Крюйс одновременно нанял в Голландии 188 человек, в том числе 69 офицеров. Приведенные последним автором данные, опираются на большее число источников.
Таким образом, приглашение на службу иностранцев, в основном, решило первичные задачи создания и становления флота, однако обходилось это казне очень дорого и не всегда соответствовало национальным интересам. К 1721 г. прием иностранцев на русский флот был прекращен, число их уменьшилось, некоторые из них перешли в русское подданство.
Для создания собственных национальных флотских кадров Петр I принял также решение послать за границу для обучения морскому делу русских «стольников». Первые три группы (28 человек) были отправлены в Венецию[4 - Под руководством известного мореплавателя и математика Марко Мартиновича они прошли курс обучения в Венецианской морской академии и в школе «Наутика» (Пераст).]; четвертая (22 человека) – в Англию и Голландию[5 - По другим источникам, было отправлено 70 человек.]. В 1697 г. в Голландию и Англию отправляется сам царь Петр с 30 учениками, для изучения кораблестроения и навигации. Однако результаты обучения оказались весьма скромными: из первых групп на морской службе остался только один человек – Иван Михайлович Головин, из группы Петра I вышли три флотских офицера – Ипат Муханов, Иван Синявин и Ермолай Скворцов.
Находившийся на русской службе англичанин Д. Ден о причинах этой неудачи писал следующее: «часть великосветских отпрысков, пользуясь широким кредитом, пустилась во всевозможное мотовство и жила расточительно, постоянно посещая театры, игорные дома, столы и проч., подражая преобладающим привычкам той нации, где они находились, и избегая по возможности морских плаваний; по отозвании последних им был произведен строгий экзамен, причем оказалось, что, вместо основных познаний в морском деле, они постигли лишь неглубокую премудрость корчить из себя утонченных кавалеров. Тогда царь, придя в ярость, распорядился разжаловать их в простые матросы и наряжать постоянно на самые грубые работы; одним словом, произведенные с этой целью большие расходы оказались весьма малодейственными, так как из множества отправленных за границу отличившихся было очень немного; только те, кто более стеснен в средствах, были вынуждены проводить больше времени на море и показали вследствие этого лучшие успехи».
Выводы из этого сделал не только Петр I, но и его преемники. В 1731 г. в указе императрицы Анны Иоанновны о записи дворянских детей в кадетский корпус, в частности, сказано: «Понеже всем известно есть, какими прилежными трудами и попечением о Государстве дядя наш, блаженной и вечнодостойной памяти, государь император Петр Великий воинское зелополезное дело в Российском государстве в совершенное состояние привесть старался, и тем с действительной практики великую себе и государству славу и пользу учинил, не меньшее же старание прилагать изволил и к обучению младшего шляхетства посылкою в чужие края, …однако же хотя из того немалая польза происходила, токмо не без трудности и не без убытку, как в проездах, так и в тамошнем себя содержании и в проездах проживании и в платеже за науки понесли великие убытки, а иные, не имея за собой надлежащего смотрения, вернулись без плода».
Таким образом, эффективность обучения кадров за границей оказалась весьма низкой. Основной причиной неудачи стало то, что подавляющее большинство этих «стольников» было послано вопреки их желанию, и выбор морской профессии был для них совершенно неприемлем. Кроме того, несмотря на знатное происхождение, они в большинстве своем были элементарно неграмотны и потому оказались не в состоянии (да и, при отсутствии административного надзора, не очень-то к тому стремились) освоить весь курс наук.
Первая попытка создания российского морского учебного заведения была предпринята в мае 1698 г., когда в Азове Матвеем Меланоковичем была открыта первая в России «навигацкая школа», в которой обучали «морскому воинскому ходу и карте и компасам». Выпускники этой школы назначались, в основном, на Азовский флот. С 1699 г. начинается подготовка к организации такой же школы в Москве. Именной указ об ее открытии последовал 14 января 1701 г.: «На славу всеславного имени всемудрейшего Бога, и своего богосодержимого храбропремудрейшего царствования, во избаву же и пользу православного христианства быть математических и навигацких, то есть, мореходных хитростно наук учению».
Организационно школа эта состояла из трех раздельных школ, объединенных территориально: русской, цифирной и навигацкой. Задача русской школы была самая простая – по букварю, часослову, псалтыри и азбуковнику научить недорослей грамоте и письму. После чего они переводились в цифирную школу, которой руководил Леонтий Магницкий, и постигали начала арифметики, геометрии, тригонометрии. Определенного срока учебы в русской и цифирной школах не было – «как выучатся» (обычно – от года до трех лет в каждой). После чего ученик переводился в навигацкую школу. Этой школой руководил приглашенный Петром I профессор Абердинского университета Андрей Данилович Фарварсон. Курс состоял из морской географии, «сферики» (сферической тригонометрии), «диурналов» (т.е. правил ведения корабельного журнала), навигации плоской, круглой и меркаторской, мореходной астрономии, знания «корабельных членов» и наук землемерных – геодезии, рисования, черчения.
Петр I придавал школе большое значение и постоянно следил за ней. В одном из писем адмиралу Ф. М. Апраксину он писал: «Сами можете видеть, какая в том есть польза, не только к морскому делу нужна сия школа, но и артиллерии и инженерству».
Первый выпуск из школы состоялся в 1705 г.
Навигацкие школы, подобные московской, были открыты также в Таврове, Петербурге, Сестрорецке, Кронштадте, Новгороде, Нарве, Ревеле, Риге, Казани, Астрахани и других городах. В этих школах учили грамоте, началам арифметики, элементарным понятиям корабельного дела и артиллерии.
В 1715 г. в Санкт-Петербурге была открыта «Морская академия». Директором её назначили француза Сент-Илера, а общее руководство осуществлял А. Матвеев (через два года Сент-Илер был выслан из России, оставив после себя на русском флоте лишь слово «гардемарин», т.е. морской хранитель, гвардеец моря). Согласно сохранившемуся донесению брауншвейгского резидента Вебера, «в это лето окончательно устроена Морская академия, и в целой обширной России не было ни одной знатной фамилии, которая не обязалась бы выслать в эту академию сына или другого родственника от 10 до 18 и старшего возраста». В академию были переведены из Москвы все учителя (кроме Л. Магницкого) и дворянские недоросли, общим числом 300 человек. По данным Д. Дена, «учреждённая несколько лет назад в С.-Петербурге Академия для обучения гардемарин, или молодых дворян, подготавливаемых во флот, встретила более, чем обычно, одобрения и имела большой успех. Конфискованный у Александра Кикина, бывшего адмиралтейского советника, казненного за участие в деле царевича, дом был отведен для нее. Господа Фархварсон и Гвын, преподаватели математики, имевшие большой вес в Москве, были переведены из этого города и поселились здесь».
Первоначально академия была рассчитана на 300 человек, но уже к 1718 г. количество обучаемых составило 865. В академии учили «арифметике, геометрии, навигации, артиллерии, фортификации, географии, рисовать, живописного, и воинским обучениям мушкетами и на рапирах и некоторых – астрономии». В отличие от Московской навигацкой школы, академия изначально жила по строгому распорядку. Первая учебная программа ее была составлена лично Петром I и имела конкретный военно-морской характер. Срок обучения был определен Адмиралтейств-коллегией в ноябре 1726 г. и составил шесть лет и девять месяцев. С 1718 г. выпускники назначались не на корабли, а в организованную при академии гардемаринскую роту в 300 человек, т.е. впервые была создана организованная практика как элемент учебного процесса.
Несмотря на свое морское название, Московская навигацкая школа в основном решала задачи подготовки управленческих кадров для государства. Одной из ее важнейших функций стала и подготовка преподавателей для общей системы образования в России. Указом от 20 января 1714 г. выпускники этой школы посылаются в губернии для обучения дворянских детей арифметике и геометрии. А указом от 28 февраля того же года предписывается учить не только дворянских детей, но и детей приказных чинов, дьячих и подьячих от 10 до 15 лет. Обучение детей было бесплатным. Из посланных в губернии 47 навигаторов 29 остались учительствовать, остальные вернулись, не найдя учеников. Тем временем в стране создается система адмиралтейских и цифирных школ, призванных готовить учеников к поступлению в Морскую академию, инженерную и артиллерийскую школы.
Успеваемость в цифирных школах была очень низкая. Из 1 389 учеников с 1714 по 1722 гг. их окончили только 93.
Можно сделать вывод о том, что созданная Петром I военно-морская школа положила начало первой в России общенациональной системе образования. Уже к 1725 г. в стране действовали 51 цифирная, 56 гарнизонных и 46 епархиальных школ, ряд ремесленных школ, школы для подъячих и медиков, военные артиллерийская и инженерная школы, навигацкая школа и Морская академия. При этом даже после смерти Петра I Адмиралтейство продолжало заведовать цифирными школами, а по существу – всем народным образованием. 21 июня 1731 г. сенат издал указ «О произвождении жалования учителям циферных школ и об оставлении сих училищ по-прежнему в ведомстве Адмиралтейств-коллегий».
Д. Ден характеризует Российский флот и русских моряков в 1724 г. следующим образом: «Так как прошло около двадцати лет с тех пор, как царь начал строить и вооружать свои корабли, он теперь имеет достаточное количество людей довольно опытных в деле оснащения кораблей и в исполнении вообще всех обязанностей моряка на суше и во время стоянки в гавани, но они все-таки не слишком хороши в открытом море, и огромная нужда в опытных матросах перевешивает все другие трудности, с которыми царю приходится бороться. …Корабельных мастеров у него достаточно, а также и флагманов разных рангов; недостающее незначительное количество капитанов и поручиков может быть пополнено в кратчайший срок повышением в следующие чины его собственных подданных, которые давно уже считают всех иностранцев излишними и посмеиваются над их опытностью. За последние три года многие из них действительно получили повышения, с тех пор как царь, возымев слишком высокое мнение о силе своего флота и способностях своих соотечественников, стал менее строго присматриваться к поведению и способностям этих молодых людей. Это повело ко всевозрастающему злу такого рода, что их наставники стали неоправданно выдавать им свидетельства о приобретении надлежащих познаний». По сведениям Д. Дена, тогда же был прекращен прием иностранных матросов на русский флот, а среди офицеров «в следствии особого распоряжения царя, командиры и все занимающие должность выше штурманов, должны быть русскими». Он же приводит список приготовленных к выходу в море кораблей Балтийского флота в навигацию 1721 г., командирами на которых из 29 указывает 8 россиян; по его же данным, к 1724 г. среди командиров кораблей насчитывалось уже 18 россиян.
Гардемаринская рота Морской академии в 1724 г. была сокращена до 200 человек, остальные 100 выпускников стали назначаться штурманскими учениками на корабли, – так было положено начало разделению военно-морского образования на штурманское и командирское.
Таким образом, организованная Петром I система морского образования в 1701—1724 г. являлась ведущей частью национального образования, фундаментом не только народного образования, но и профессионального, специального и духовного. Именно создание этой национальной системы позволило в короткий срок подготовить офицеров для военно-морского флота, которые уже к концу правления Петра I начали вытеснять иностранцев не только с первичных флотских должностей, но и с должностей командиров кораблей и флагманов.
К 1731 г. (когда было положено начало образованию на Дальнем Востоке) в России уже сложилась национальная система морского образования, элементами которой являлись навигацкие школы и Морская академия. С 1696 по 1731 гг. был накоплен достаточный опыт подготовки национальных флотских кадров, позволивший замещать ими должности командиров кораблей и адмиралов, отказавшись от услуг иностранцев-наемников. Но за шесть лет после смерти Петра I боеготовность флота резко упала, мирное время потребовало изменений в подготовке офицеров, одновременно возникли дополнительные возможности для изучения и военно-хозяйственного освоения Сибири и Дальнего Востока, задуманного и начатого еще при Петре I.
В последние годы правления Петра I и некоторое время после его смерти положение Российского флота было нелегким. Двадцатилетняя Северная война легла тяжелым бременем на экономику страны. Численность созданных в ходе войны регулярных армии и флота необходимо было приводить к реалиям мирного времени. Опыта таких мероприятий не было, т.к. до начала войны армия состояла из стрельцов. По докладу адмирала П. И. Сиверса Сенату от 13 августа 1731 г., «гардемарины многие имеются в службе по 15 лет, и по их наукам к произведению достойны, но за неимением мест в комплекте, произвести невозможно». Для уменьшения количества флотских офицеров адмирал просил уменьшить число учеников: «в навигацкой школе в нынешнее мирное время содержать учеников в Москве – 100, в Санкт-Петербурге – 150, а прочих годных определить в службу Адмиралтейскую, а других в Военную коллегию отдать». Сенат утвердил прошение «по тексту адмирала».
Одновременно Анна Иоанновна 18 ноября утверждает Устав Кадетского корпуса (а 4 декабря 1731 г. был объявлен и указ о записи учеников в него), который создается с целью обучения и воспитания дворян за счет казны. Кроме того, правительствующий Сенат издал ряд указов, направленных на улучшение подготовки гардемаринов, в том числе – «Об определении нерадивых кадетов Морского корпуса по достижению 16 лет в матросы, о чтении сего указа кадетам дважды в неделю» от 30 марта 1737 г. и «Об испытаниях кадетов два раза в год, 15 марта и 15 сентября, какого бы возраста они не были» от 6 июня 1737 г.
2. Первые попытки распространить обучение на дальневосточную территорию
Навигацкие школы в Восточной Сибири (1731—1849 гг.) – Охотская, Якутская, Иркутская и Нерчинская.
Преемники Петра I продолжили начатое им изучение и описание Сибири, Дальнего Востока и Аляски, для чего был послан ряд экспедиций. Одной из самых известных стала Первая камчатская экспедиция (1725—1730 гг.) под командованием В. Й. Беринга. В ней российским исследователям пришлось столкнуться со многими трудностями, одна из которых – недостаток грамотных людей, которые в далекую Сибирь шли с крайней неохотой. Местное же население, особенно казаки, вполне могли заменить часть матросов, но не обладали необходимыми для этого познаниями и навыками. Кроме того, из-за отсутствия здесь школ и учителей дети чиновников местной администрации также не получали необходимого образования, что косвенным образом сдерживало хозяйственное освоение Сибири[6 - В 1708 г. была создана Сибирская губерния с центром в Тобольске, включавшая уральскую часть европейской России и все сибирские и дальневосточные земли. В 1719 г. ее разделили на Иркутскую (которая в 1764 г. стала отдельной губернией, включавшей Иркутский, Илимский, Селенгинский, Нерчинский, Охотский и Якутский уезды), Енисейскую, Тобольскую, Соликамскую и Вятскую провинции.].
Беринг, по возвращении в 1730 г. из экспедиции, подал императрице докладную (памятную записку), в которой особо отметил, что «необходимо для морского пути обучать молодых казачьих детей всякому морскому обыкновению. И ежели бы оное учинилось, то бы и отсюда посылать не надобно, а на всякое судно довольно по 12 или 15 человек для науки». Его поддержал и Сибирский приказ, просивший открыть навигацкие школы в Сибири. 29 апреля 1731 г. правительствующий Сенат дал указание Сибирскому приказу подготовить на этот счет надлежащие инструкции.
Одной из первоочередных задач правительства было военное освоение Дальнего Востока, в особенности Камчатки. Необходимо было создать на этом полуострове военный гарнизон и обеспечить его припасами, в первую очередь хлебом. Для чего требовалось создать порт на материке, в котором должна базироваться снабжавшая Камчатку транспортная флотилия. Единственным из известных и подходящих для этого мест в то время был Охотск. А посему 10 мая 1731 г. императорским Указом создается Охотский порт, командиром которого назначается находящийся в ссылке в Жиганске бывший генерал-майор и обер-прокурор Сената (а до этого – директор Морской академии в Санкт-Петербурге, преподававший в ней артиллерию и механику) Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев.
Инструкция, высланная ему Сибирским приказом вместе со специальным Указом от 22 июля 1731 г., гласила: «По Ея Императорскаго Величества Указу быть тебе в Охотске и чинить по ниже писанным пунктам». А 21-й пункт этой инструкции сообщал, что «штурманов человек трех и матросов человек шесть велено послать из адмиралтейства, к которым придать из казацких детей молодых и обучать морскому ходу, дабы там своих штурманов и матросов завесть», в 23-м пункте предписывалось «в Охотске хотя бы народную школу не для одной грамоты, но и для цифиры и навигации завесть тебе, Писареву, и жалование малое для содержания учеников давать, из чего могут люди к службе знающие возрастать, а не дураками оставаться».
Годом позже в Сибирь прибывают посланные от Адмиралтейств-коллегии для службы в Охотске штурманы Иван Бирев, Софрон Хитрово и Авраам Дементьев с шестью матросами, которым велено «обучать матросской должности» детей охотских казаков. Вот только добраться до места назначения они никак не могут и застревают в Якутске[7 - В Охотск из них попадет позже один только И. Б. Бирев.], ибо первый охотский начальник, сосланный сюда за участие в заговоре, не слишком торопится исполнять монаршью волю.
Теперь широко распространено мнение[8 - С легкой руки А. Сгибнева (после 1866 г.).], что Г. Г. Скорняков-Писарев так и не исполнил указание императрицы. Он лишь в начале 1732 г. прибыл в Якутск, где начал готовить команду, снаряжение и провиант для Охотска. С якутским воеводой Ф. Жадовским отношения у него не сложились, произошло несколько ссор. И только 30 августа 1735 г. Скорнякову-Писареву довелось добраться до Охотска… Там в это время уже около года находился представитель Второй камчатской экспедиции[9 - Проводившей 8-ю отрядами исследования Арктики, Камчатки, Америки и прилегающих островов в 1733—1743 гг.] М. П. Шпанберг, подчинивший себе все службы и администрацию порта. Взаимные претензии и дележ властных полномочий закончились тем, что «капитан полковничьего ранга» Шпанберг крепко побил экс-генерал-майора и полноту власти оставил за собой. До школы ли тут им было? Однако создатель фундаментального «Исторического обозрения Сибири» П. А. Словцов приводит другие данные: «Правда, что начало Охтинской[10 - Здесь явно «питерская» опечатка (слово, производное от Охты, окраины Санкт-Петербурга), правильно: Охотской.] навигацкой школы, в которой полагалось учить грамоте, арифметике, навигации и другим вспомогательным предметам, относится к 1732 г. но по малому числу морских детей и по недостатку наставников, школа могла оказать успехи низшей степени».
Информация эта – одна из первых в историографии[11 - 1838 г.] и во многом опирается на документы, которые не сохранились для последующих исследователей. Исходя из чего, следует, наверное, отнести всё-таки открытие Охотской школы к 1732 г.[12 - Тем более, что для местных начальников продолжать в течение последующего целого десятилетия игнорировать прямую волю императрицы тогда вряд ли было возможно.], при этом на начальном этапе становления она была, безусловно, сугубо общеобразовательной, а не мореходной.
Есть ещё информация, что в 1734 г., будучи проездом в Иркутске, Беринг нанял учителем для Охотской школы ссыльного протонотариуса юстиц-коллегии Гейдерейха (с жалованьем 150 руб. из сибирских доходов). Не желая, чтоб тот находился без дела, он поручает Гейдерейху открыть пока школу в Якутске – для обучения малолетних казачьих детей арифметике, геометрии, тригонометрии и навигации. Но, когда дело дошло до изучения последней, учитель отказался от ведения занятий.
Однако другие источники сообщают, что навигацкая школа в Якутске была открыта в 1736 г. советником Адмиралтейства и специальным уполномоченным Адмиралтейств-коллегии лейтенантом В. И. Ларионовым, но обучение в ней началось только в 1739 г., когда Ларионову удалось набрать насильно 110 казачьих детей в возрасте от 6 до 15 лет, из которых к 1744 г. остались в учебе лишь 25. В 1746 г. Якутская школа была закрыта из-за нефинансирования, но в 1766 г.[13 - По Сенатскому Указу от 18 сентября 1765 г.] в нее вновь набрали 40 учеников – из дворянских и казачьих детей, с определением каждому из них жалованья по 1 руб. 80 коп. в год и по пуду провианта на месяц. К 1777 г. в этой школе осталось лишь 22 ученика (14 из которых – в старших классах навигации), науки преподавал единственный учитель – штурманский ученик Турчанинов, сведущий в арифметике и геометрии, но навигацию знающий слабо, лишь до ведения морского журнала. В 1783 г. финансирование опять было прекращено, с передачей Якутской школы в ведение иркутского Приказа общественного призрения. В 1791 г. состоялся последний (срочный) выпуск ее учеников, а в 1792-м решением иркутского генерал-губернатора И. А. Пиля школа была окончательно закрыта – «за неимением средств».
В 1739 г. вместо не справившегося со своими обязанностями Г. Г. Скорнякова-Писарева императрица Анна Иоанновна указом от 13 апреля назначила командиром в Охотск другого ссыльного, А. М. Девиера[14 - Девиер Антон Мануйлович (Эммануилович, Михайлович) – бывший португальский еврей, начинавший юнгой в голландском флоте и выросший при Петре I от царского денщика до графа, генерал-лейтенанта и обер-полициймейстера Санкт-Петербурга, а при Петре II лишенный чинов и званий и отправленный в ссылку за участие в том же заговоре (против Меньшикова), что и Скорняков-Писарев.]. Новому командиру порта было предписано «по прибытию в Охотск сменить Писарева. И поступать во всем по его инструкции. А Писарева, по смене, держать под арестом». Последнего приказали предать суду, что и было исполнено.
Девиер активно занялся и делами Охотской школы. В 1740 г. он отобрал туда для обучения 30 детей разных сословий и назначил учителем попа-расстригу Якова Самгина, который, по его мнению, «весьма тому достоин и в учении искусен». 3 декабря 1740 г. был издан повторный императорский Указ: «в Охотске, отобрав детей разных сословий, 20 человек, не старше 12 лет, записать их на полную службу, с жалованием и хлебным довольствием и учить их грамоте, рисованию и арифметике». Указ был получен в Охотске 16 апреля 1741 г., к тому времени в школе числился 21 ученик, некоторые уже учили арифметику, однако навигацкой она еще не была, да и не могла быть – за недостатком учителей да из-за полной безграмотности учеников; точнее будет называть ее просто «народной».
1 декабря 1741 г. Девиер и Скорняков-Писарев были амнистированы очередной императрицей, Елизаветой, и возвращены из ссылки[15 - Указ о том поступил в Охотск только 26 июня 1742 г.] в столицу. Новый командир Охотского порта[16 - С июля 1743 г.] премьер-майор Афанасий Никитич Зыбин 27 августа 1748 г. просит Сибирский приказ «для обучения команд Охоцкого порта служащих детей цифири и некоторой части геометрии прислать в Охоцк одного человека студента искусного и те науки знающего снабдя его книгами арихметикой и геометрией и с принадлежащими к тому инструментами… дабы здесь команд Охоцкого порта служителей дети без обучения не остались дураками, и по употреблению в службе ея императорского величества могли всегда годны быть». Постоянной проблемой школы до сих пор являлся недостаток учителей: навигации учить вообще было некому, т.к. ни поп-расстрига Самгин, ни сменивший его затем «студент камчатской духовной свиты» Каншигин[17 - Преподавал в школе с 1753 г. по первую половину 1756 г.] «далее арифметики» наук не знали и потому научить им не могли.
В 1753 г. губернатором Сибири был назначен генерал-поручик Василий Алексеевич Мятлев, внесший большой вклад в развитие морского образования на Дальнем Востоке[18 - Этот бывший моряк, уволенный с флота по болезни в звании контр-адмирала в 1743 г., еще во время службы в Архангельске открыл в Соломбале адмиралтейскую школу, так что дело морского образования ему было близко и знакомо.]. Новый губернатор обратился в Сенат с ходатайством о заведении навигацких школ также в Иркутске и Нерчинске. По получении проекта В. А. Мятлева, Сенат 22 июля 1753 г. за №204 указал «завести в Иркутске, а главное в Нерчинске, навигацкую школу… и вообще для всех предметов землеописания и мореплавания, школы ныне завести, в которых обучать геодезии и навигации детей чиновников, дворянских, сын боярских, морских, адмиралтейских, солдатских и казачьих, сколько признано будет нужно». Собственно, именно эти-то две школы и стали первыми по-настоящему морскими учебными заведениями в Восточной России.
Задачей новых школ была подготовка кадров для предстоящей Амурской (Нерчинской секретной) экспедиции[19 - 1753—1765 гг.] – с целью перехода по Амуру и переноса Охотского поста в его устье, Сенат своим Указом №393 от 28 декабря 1753 г. распорядился произвести экспедицию, но, не получив от Китая разрешения на проход судов по Амуру, от переноса Охотского поста отказался, посчитав это политически несвоевременным. Ближайшей же задачей экспедиции являлось создание в Нерчинске речной флотилии, изучение устья Амура, строительство здесь порта и верфи для дальнейшей организации беспрепятственного плавания по Амуру и морем к Охотскому и Удскому острогам и в «протчие нужнейшие российские по Северо-восточному морю места». По ходу экспедиции предусматривались гидрографические исследования рек Амура, Аргуни, Ингоды, Шилки, Нерчи и Онона, составление карт, описание и оценка лесов, пригодных для строительства судов в бассейнах этих рек.
В 1754 г. в Иркутске была создана адмиралтейская команда (через 10 лет – адмиралтейство, которое было упразднено лишь в 1839 г.), в составе которой к началу мая 1756 г. состояли 35 морских и адмиралтейских служителей. 1 августа 1754 г. прибывший в Иркутск начальник Амурской экспедиции Федор Соймонов[20 - Соймонов Федор Иванович (1692—1780 гг.) – выпускник московской навигацкой школы 1711 г., сподвижник Петра Великого, мореплаватель, гидрограф и картограф, обер-прокурор Сената, вице-президент Адмиралтейств-коллегии, отбывал (по делу А. П. Волынского «с конфидентами») в 1740—1742 гг. ссылку в Охотске на солеваренном заводе (также помилован императрицей Елизаветой), в дальнейшем – сибирский губернатор (1757—1763 гг.), сенатор (1763—1766 гг.), действительный тайный советник.] и присланный из Морской академии младший учитель навигации Иван Бритов[21 - С ним прибыли учитель навигации прапорщик Афанасий Семыгин и учитель геодезии Юсупов; по другой информации, Семыкин по дороге к месту назначения умер, а поручик Юсупов (Исупов) был отправлен Адмиралтейств-коллегией в Нерчинск через Иркутск позже, в 1756 г., с жалованьем 180 руб. в год.] открыли в Иркутске (на базе существовавшей с 1743 г. школы для подготовки геодезистов) школу навигации и геодезии, которая стала здесь первым учебным заведением, фактически выпускавшим штурманов не только для военного, но и для торгового флота.
Смотрителем ее (1754—1756 гг., с жалованьем 300 руб. в год «по его морской практике и искусству») был назначен[22 - По Указу Сената от 28 декабря 1753 г.] отставной флотский чиновник 7-го класса М. Есипов, науки преподавали подпоручик А. Юсупов (в 1759—1760 г.), прапорщик И. Бриттов[23 - Руководил Иркутской школой в 1765—1770 гг.] (с жалованьем 120 руб. в год), штурман М. Татаринов[24 - Руководил Иркутской школой в 1756—1765 и 1770—1784 гг., управлял также адмиралтейской частью в Иркутске. «Он внес, пожалуй, наибольший вклад в развитие школы. При нем школа достигла наивысшего расцвета. Татаринов провел реорганизацию методики обучения: распределил время по классам, увеличил число учителей, ввел преподавание грамматики и иностранных языков». «О штурмане М. Татаринове известно, что он в службу вступил в 1739 г. штурманским учеником, в 1744 г. был произведен в штурманы. Состоял при С. И. Мордвинове при описи Балтийского моря. В начале марта 1754 г. в Морском шляхетном кадетском корпусе под руководством А. И. Нагаева участвовал в копировании карт Второй камчатской экспедиции. 3 марта того же года Татаринов указом Сената был командирован в Тобольск на строительство „ластовых“ (весельных) судов для будущей Нерчинской экспедиции. В январе 1754 г. В. А. Мятлев вызвал его в Иркутск и назначил преподавателем навигацкой школы, куда Татаринов прибыл с пятью учениками старших классов Тобольской геодезической школы. С 1756 г., находясь на посту директора, он приложил много усилий, чтобы улучшить качество получаемого в школе образования, не скупился на денежные поощрения и производство в унтер-офицеры и офицеры хорошо учившихся учеников… 27 февраля 1776 г. за успехи в обучении Татаринову присвоили чин секунд-майора. За 29 лет своего подвижнического труда он сделал пять выпусков штурманов и геодезистов… После смерти М. Татаринова 18 июля 1784 г., школа постепенно пришла в упадок».] и три японца, обучавшие будущих мореходов Восточного океана своему языку. В Иркутскую школу было определено 50 учеников[25 - Первый набор составил 32 человека.], они получали провиант, обмундирование[26 - Казенный солдатский мундир, кафтан, камзол, 2 шляпы с галуном, 1 лосиные штаны – на 4 года, по паре рубашек и чулок на год.] и жалование[27 - Учащимся арифметике – 1 руб., геометрии и тригонометрии – 1,5 руб., плоской и меркаторской навигации, сферике, астрономии и географии – 2,25 руб., круглой навигации и геодезии – 3 руб. в месяц каждому, «а из оного жалованья вычитать на медикаменты по копейке с рубля, и за инструменты в арифметике по 3, в геометрии и тригонометрии по 5, а в навигациях по 12 копеек у человека от месяца». Указом правительствующего Сената от 17.07.1758 г. жалованье было увеличено до 6 руб. в месяц.] по окладам Морской академии. Для учащихся, переведенных из Тобольска (рота из 5 человек), сделали исключение: они получали повышенное содержание[28 - По 2 коп. в день на пропитание (пуд пшеничной муки стоил тогда в Иркутске 17—20 коп., ржаной – 8 коп., сахара – до 20 руб.).], т.к. уже выучили «цифиру» (арифметику и геометрию) и по высоким знаниям своим были определены в «предморскую службу».
На плане города, составленном штурманом М. Татариновым через 13 лет, одноэтажное бревенчатое «вновь построенное» здание обозначено как «школа навигацкая я гарнизонная» (скорее всего, в нем располагались обе эти школы), рядом находятся дома обывателей, магазины (т.е. склады), дом батальонного командира и «вновь строящиеся» солдатские казармы, «вновь построенный тюремный острог и госпиталь с баней и кухней», а также сад и незастроенное место, предназначенное для стекольного завода. Навигацкая школа располагалась тогда за главной линией города (сегодня это самый его центр), в районе Солдатской слободы, при пересечении улиц Большой и Амурской (ныне – ул. В. Ленина и К. Маркса), примерно в том месте, где теперь располагается установленный в 1952 г. памятник «вождю мирового пролетариата».
В сентябре 1754 года Ф. И. Соймонов открыл навигацкую школу и в Нерчинске. Штат ее был определен в 70 учеников. Поначалу там преподавал сам Соймонов, с 1756 г. до марта 1759 г. – «подмастерье в поручичьем чине» Юсупов[29 - О школе и учениках не заботился и был возвращен в Иркутск, под личный присмотр вице-губернатора, 2 сентября 1760 г. по приказу Ф. И. Соймонова «за пьянство и распутство» был отстранен от должности и отправлен в Тобольск.], потом – Бритов (который до того был учителем Иркутской школы). В августе 1756 г. здесь числилось 35 учеников, в 1757 г. – 59, большинство из которых, изучив геодезию, направлялось для работы геодезистами в Нерчинский горный округ, до изучения навигации доходили лишь единицы. За 9 лет существования эта школа обучила 140 человек, 3 из которых поступили в ученики ластовых судов, 36 – в канцелярию горного ведомства, 6 лучших были отправлены в экспедицию П. К. Креницына, 7 – в обучение различным мастерствам, 23 – в драгуны и 13 – в Нерчинские заводы. В августе 1765 г. Нерчинскую школу закрыли[30 - 17 июня 1765 г. Нерчинская экспедиция перестала существовать.], влив числившихся в ней 39 учеников в Иркутскую навигацкую школу, а И. Бритова назначили директором последней. С того же года все сибирские навигационные школы были переданы в ведение губернаторов.
Некоторые исследователи указывают, что якобы в 1758 г. была открыта некая навигацкая школа и в Томске – как начальная школа с профессиональным уклоном, однако никаких подробностей при этом не сообщают и конкретных ссылок на источники не дают. В архивах же найти подтверждение такой информации до сих пор не удалось[31 - Ибо «В Западной Сибири существовали геодезические школы, близкие по своей программе к навигацким. В 1758 г. такая школа была открыта в Тобольске, а несколько позже – в Томске»]. Впрочем, само это событие представляется маловероятным еще и потому, что в том же 1758 г., в связи с окончанием работ Амурской экспедиции, Адмиралтейством был прекращен отпуск средств на содержание даже Иркутской навигацкой школы, и она продолжала существовать на местные средства.
В 1758 году по приказу Ф. И. Соймонова, за год до того назначенного генерал-губернатором Сибири, в Охотск были направлены «штурманами и для обучения» 5 из 11 первых выпускников Иркутской навигацкой школы (в том числе двое – непосредственно преподавателями), в 1759 г. – еще 11 из 32. За период 1754—1768 гг. Иркутскую школу окончили 192 человека, значительная часть из которых «отправлялась в Охотский порт штурманами на казенные и партикулярные суда, из коих последние принадлежали разным купцам, составившим частные компании и производившим разные промыслы на островах, открываемых в Восточном Океане».
С учреждением в 1783 г. в Иркутске наместничества, школа поступила в ведение Приказа общественного призрения, а управление ею было поручено губернскому землемеру. Содержалась она на средства от пошлинной торговли. К 1787 г. в Иркутской школе навигации и геодезии прекращается набор учеников, нет ни одного учителя навигации[32 - «В 1787 г. иркутский и колыванский генерал-губернатор Якобий писал в Сенат, что со смертью в 1783 г. майора Татаринова подготовка морских штурманов в Иркутской навигацкой школе прекращена из-за отсутствия других квалифицированных преподавателей». «После смерти М. Татаринова (18 июля 1784 г.) руководителем школы был назначен секунд-майор граф Сойка, губернский землемер (1784—1785). Но он быстро отошел от дел и передал учеников начальнику Иркутского адмиралтейства лейтенанту Юрлову (1785—1791), который был стар, и после его кончины (29 сентября 1791 г.) для школы долго не могли найти руководителя. Поэтому дела учеников пришли в совершенный упадок. Учителями в 70-80-е гг. были разные специалисты. В 1772 г. одним из преподавателей был известный исследователь сибирских земель, выпускник, предположительно, Нерчинской школы навигации штурман в ранге прапорщика Алексей Пушкарев. Имеются свидетельства, что в 80-е гг. с оставшимися 45 учениками-геодезистами занимался губернский землемер Илья Протопопов».]. Через 3 года в ней числятся 40 учеников, на содержание которых отпущено из государственной казны 1 506 руб., и 200 руб. дополнительно – на содержание хозяйства (дрова, бумага). В 1795 г. эту школу, в составе 22 учеников, присоединяют к Главному народному училищу[33 - Открытому в 1787 г., по Уставу о народных училищах от 1786 г.] города[34 - Через 10 лет учащиеся (вместе с имуществом навигацкой школы) были переведены в открывшуюся в июне 1805 г. Иркутскую губернскую мужскую гимназию, в классы чертежные и геодезические.], прекратив занятия навигацией из-за отсутствия «особых учителей» (но официально упраздняют лишь в 1812 г.[35 - По др. инф., «окончательно школа навигации и геодезии перестала существовать в 1835 г.».], по указанию сибирского генерал-губернатора). За время своего существования Иркутская школа подготовила более 340 штурманов и штурманских учеников для военного и гражданского флотов[36 - «По имеющимся в нашем распоряжении сведениям, Иркутской навигацкой школой было выпущено: в 1758 г. – 11 человек, из которых 5 назначены штурманами на суда в Охотск, а остальные – геодезистами в Тобольск; в 1759 г. – 32 человека, из них 11 распределились на суда в Охотск, один – для описи рек Мая и Алдан, 15 – в распоряжение Нерчинского заводоуправления, 3 – геодезистами и 2 – для последующего обучения японскому языку; в 1768 г. (совместный выпуск с Нерчинской навигацкой школой) – 84 человека, из них 6 лучших учеников были направлены в экспедицию П. К. Креницына 16 – подштурманами на суда в Охотск, 15 – в горные инженеры, 5 – в подмастерья „ластовых“ судов, 36 – в распоряжение Нерчинского горного ведомства, 6 – геодезистами в Охотск и Анадырск, 1 – для последующего обучения японскому языку и 1 – в медицинские чины. Кроме того, „за непонятие наук“ 23 человека были отправлены в карабинеры и 28 „за нерадивость“ – в казаки; в 1771 г. все 10 учеников получили назначения на суда в Кронштадт; в 1772 г. 10 учеников также направлены в Кронштадт, где после дополнительного обучения в Штурманской роте 7 человек стали геодезистами, 3 – штурманами на судах в Охотске, 3 – подштурманами, 3 – штурманскими учениками и 2 человека назначены на суда Российско-Американской компании».].
Все навигацкие школы Восточной Сибири готовили специалистов для Охотского порта. Однако очень немногие ученики осваивали курс наук полностью. Большинство назначалось исполнять различные чиновничьи должности. В. А. Мятлев лично проверял ход учебного процесса в школах и экзаменовал учеников. Во многом благодаря ему ученики сибирских школ быстро добились заметных результатов (к сожалению для морского образования, с началом Семилетней войны Мятлев был возвращен на запад страны[37 - Где произведен в адмиралы.] для продолжения службы). В 1755 г. он предписал начальнику морской части Охотского порта лейтенанту В. А. Хметевскому: из числа лучших учеников Охотской школы приготовить 10 человек «так, чтобы они, будучи в обучении, могли для надобных здесь к мореплаванию служителей вступить в навигацкие науки» (как это было задумано еще Берингом для его Камчатской экспедиции), и 27 мая приказал иркутскому вице-губернатору немедленно послать в Охотск для навигационных учеников «потребного числа арифметик, логарифмов, аспидных досок, карт меркаторских и плоских, циркулей и одного квадранта». В 1756 г. все это было доставлено в Охотск, и со второй половины того года школа приступила к изучению собственно морских дисциплин, т.е. стала подлинно навигацкой.
С 1756 по 1758 г. навигаторов готовили охотские штурмана, а в последующие годы обязанность эту исполняли выпускники Иркутской навигацкой школы. С 1760 г. преподавать в Охотской школе назначен был лейтенант И. Б. Синдт, после него – лейтенант А. М. Юрлов, штурман В. Кожевин, подштурманы Софьин и М. В. Неводчиков[38 - «Обучал школьников рисованию карт» в 1770—1774 гг.]. Это были участники многих походов и экспедиций, настоящие моряки-практики – о них и таких, как они, написано: «решительна предприимчивость почтенных соотечественников наших, кои заменяли недостаток познаний отважностью и непоколебимой твердостью духа».
Вообще-то, деятельность Охотской школы во многом зависела от субъективных факторов, основным из которых можно считать личность каждого нового начальника порта. Если, к примеру, с 1764 по 1772 год при полковнике Ф. Х. Плениснере школа функционировала успешно, то при сменившем его полковнике В. Зубрицком, который пьянствовал и картежничал, она пришла в значительный упадок.
Отчетом 1767 г. зафиксировано, что в Охотске производится денежное содержание 15 штурманским ученикам – по 54 руб. годовых, 6 навигацким – по 18 руб., 5 ученикам (лекаря?) – по 12 руб. 60 коп., 2 ученикам (ластовых судов?) – по 120 руб., 2 парусным ученикам – по 30 руб. и 1 блоковому ученику – 72 руб. В 1772 г. Сенатом было предписано вытребовать к имеющимся в Охотске 3 штурманам, 3 подштурманам, 2 штурманским ученикам и 3 навигацким ученикам потребное число штурманских учеников из Якутской навигацкой школы. В 1776 г. в Охотске числилось «учеников навигацкой школы – 20, школьников – 20».
По ходатайству нового начальника порта отставного капитан-лейтенанта С. И. Зубова[39 - Зубов Савва Ильич (1746-?) – 10.04.1764 г. окончил (16.01.1761 г. поступил) Морской шляхетский кадетский корпус с производством в гардемарины; 1.05.1766 г. – мичман; 12.03.1770 г. – лейтенант, участвовал в описи рек Дунай, Днепр и Днестр. 24.12.1773 г. уволен от службы с производством в капитан-лейтенанты. 3.12.1774 г. Адмиралтейств-коллегией назначен командиром Охотского порта, 5.08.1775 г. утвержден в этой должности Указом Сената. 6.09.1775 г. прибыл из Петербурга в Охотск и вступил в должность (принял дела у полковника В. Зубрицкого). Провел первую перепись населения и доходов Охотского края, организовал несколько экспедиций к Курильским и Алеутским островам. Автор проекта об открытии торговли с Японией. 15.04.1779 г. вызван в Иркутск и 10.02.1781 г. по многочисленным доносам («Вероятно, в Охотске климат такой, что все там ссорятся», – сетовал десятком лет ранее сибирский губернатор Д. И. Чичерин) отдан под суд, помилован по манифесту от 7.08.1782 г. и определен на гражданскую службу в Иркутской губернии.], уделявшего школе должное внимание, в 1777 г. был утвержден штат на 20 учеников (до того вообще никаких штатов не было, и назначения туда производились «по мере требования и имеемых средств»), с производством им жалованья по 54 руб. в год каждому, и созданы классы для обучения детей нижних чинов. Осуществляя первый выпуск морских специалистов, двух лучших из них он выпустил в штурманские ученики, укомплектовав школу по новому штату. В 1780 г., когда наводнение разрушило город, навигацкая школа была временно переведена в Гижигу, где функционировала до 1785 г.
Сменивший С. И. Зубова коллежский асессор Бензинг также деятельно занялся делами школы[40 - «В 1781—1784 гг. Бензинг стремился придать школе общенародный характер за счет приема детей из казачьих и солдатских семей, сирот и пр. Пытаясь улучшить качество обучения, он ввел ежемесячные и ежеквартальные экзамены, изучение латинского, французского и немецкого языков. По сути дела, Бензинг первым поставил вопрос о правомерности существования Охотской навигацкой школы „как учреждения узкопрофессионального, ориентированного лишь на подготовку морских специалистов и не удовлетворяющей потребности других ведомств в грамотных кадрах“».]. В ноябре 1780 г. он доносил губернатору о положении дел и своих шагах по наведению порядка: «В Охотской же навигацкой школе как для познания основания православной веры, так и вкоренения нравоучения всеобщего и других наук не имеется приличного и достаточного числа книг, а некоторые, хотя для научения навигации и имеются, только по долговременному употреблению их пришли в ветхость и негодность; сама же школа находится в больничном доме». Школа переводится им в дом умершего поручика Никонова, для нее приобретаются новые учебники. Он же отдает распоряжение: «Над обучающимися в навигацкой школе учениками, которых числом быть должно двадцать, иметь смотрение флота лейтенанту А. М. Юрлову, определяя вместо учителей штурманов и подштурманов, знающих и способных; при наступлении же первого числа каждого месяца или по третям год, в полном собрании охотских штаб и обер-офицеров, флота лейтенантам И. Синдту и А. Юрлову экзаменовать оных школьников и аттестовать каждого по оказанной к наукам прилежности». Тогда же по приказанию иркутского губернатора генерал-поручика Ф. Н. Кички в Охотск были присланы книги из иркутской библиотеки и предписано смотреть за школой А. Юрлову. Кроме того, Бензинг нанял для изучения в навигацкой школе латинского, французского и немецкого языков иностранного пастора, с жалованием 5 руб. в месяц. С уходом в 1784 г. Бензинга школа опять оказывается в упадке. Приказ общественного призрения, за счет которого в последнее время содержалась школа, отказал в ассигнованиях на нее (по неимению доходов), к тому же, из-за крайнего недостатка в штурманах, некого было и назначить там учителем.
В 1789 г. первый комендант (а не начальник) Охотска полковник Г. А. Козлов-Угренин (Козлов-Угреин), по ходатайству «совестного» (мирового) судьи И. Г. Коха, просит иркутского губернатора прислать для навигацкой школы учителя, книги (геометрию, тригонометрию, навигацию) и инструменты, сообщая, что хоть школа и существует, но учить в ней некому, и потому он, «чтобы не довести до упадка этого полезного учреждения, назначил в нее учителем штурманского ученика Должантова» Семена, переименовав его в унтер-офицеры. Адресат, «по неимению денежных средств», запросил через сибирского генерал-губернатора у Сената ежегодные правительственные ассигнования и, с императорского разрешения, Сенат постановил выделять на Охотскую школу по 4 274 руб. в год, начиная с 1 января 1790 г. Однако в том году на школу пошло лишь 3 446 руб. (и с каждым годом тратилось всё меньше, а в 1800 г. было израсходовано всего 8 руб. 90 коп.).
