скачать книгу бесплатно
– Прибрала здесь, обустроилась, найдя нужные вещи, а потом стала часто уходить сюда днём, когда безопасно и ночные твари спят.
– Он больной ублюдок, как и твои братья, – выпалил в сердцах Илья. – Кто ещё с вами жил? У вас большая община?
– Нет. Нас осталось всего десять.
Гулкие выстрелы, донесшиеся с развалин дома, здесь, за закрытыми дверями, походили на раскаты грома. Пилигримы принялись за своё излюбленное дело.
– Уже меньше, – спокойно констатировал парень. Ему было совершенно не жаль этих людей.
Когда глаза привыкли к мраку, Илья стал разглядывать убежище. Подвал оказался большим, только вот основная его часть была завалена различными стройматериалами. Кирпичные стены с облупившейся штукатуркой, панцирная кровать в очищенном от хлама углу, подобие лавочки из двух булыжников и доски между ними, ржавый бак, служивший столом. Нехитрое убранство, но это всё её, Ясмины.
Илья, проведший всю жизнь в казённых стенах, не знал, что такое иметь собственный угол. И только учебный класс в подвале Интерната со своей неповторимой атмосферой, где раз в неделю старик Абдул проводил занятия, давал хоть какое-то чувство уюта и домашнего тепла. Там, среди старинных книг, аккуратно расставленных на полках древних шкафов, Илья чувствовал себя свободным и счастливым. Учеба давалась ему хорошо, он впитывал знания с жадностью и восторгом, которые скрывал за непроницаемой маской безразличия. Его одноклассники, а их набралось тридцать человек, те, кто сами решили посещать уроки, во многом отставали от него. Несколько блестящих ответов и прочтенное по памяти стихотворение стали причиной зависти, а потом и откровенной ненависти, со стороны некоторых горе-учеников. Его отлупили сразу же после занятия, по дороге в казарму. Трое пацанов, за год не запомнивших алфавит, и девчонка, не упускающая возможности пообжиматься с парнями во время перемены. Тогда Илья решил не выделяться, быть как все и даже хуже. Однако, это не мешало главному – знаниям. Он твёрдо знал, что лучший в классе, знал об этом и старик Абдул.
– Как ты это делаешь? – Илью разбирало любопытство. – Сначала меня вырубил, потом диггеров взмахами рук на землю уложил. Телекинез? Телепатия?
– Рус же, по челу видно – рус, но вот гутаришь, ей-богу, не по-ихнему! – кустистые брови гмура сошлись к переносице. – Как, спрашиваешь, приложил я вас? Магия это, отрок, – Годогост тяжело вздохнул, взгляд его стал печальным, задумчивым. – Наследие лесных родственничков – альвов, будь они неладны!
Телепатия, телекинез – термины, что вычитал Илья в книгах, – в какой-то мере объясняли и его способность чувствовать эмоции других людей. Но вот магия – это же сказка, как та… про странствия мага. Пожелтевшая книга была без обложки, да и последних страниц не хватало, поэтому Илья всегда сам додумывал финал этой истории…
– Я гмур, отрок, житель подземелий, мастер-кузнец, продолжатель великого рода Градимира Ключника и позор своей семьи, – сокрушённо продолжил Годогост, свесив голову на грудь. – Понимаешь?!
– Нет.
– Никакой я не мастер. Железо и другие металлы… Я никогда не чувствовал их, а они не подчинялись моим рукам. Мой род, издревле славившийся своими непревзойдёнными, хитрыми и крепкими замками, надёжно запиравшими сокровищницы по всей Руси и за её пределами, лишился одного из своих продолжателей. Я не мог и ключа выточить, не говоря уж о сложных механизмах! Зато магия мне удавалась с пелёнок! Мне, гмуру Южного королевства, жителю Острой горы!..
Эмоциональная речь Годогоста была прервана раскатами новых выстрелов. Услышав истошный женский крик, долетевший со стороны Руин, притихшая Ясмина изменилась в лице. Девушка вскочила с кровати, зажимая рот ладонями, по щекам её вновь побежали слёзы.
– Это Ирада, моя бедная тетя, – прошептала девушка сквозь рыдания. – Вот уже несколько месяцев она не могла подняться с постели. Болотный клещ укусил её за спину, и у неё отказали ноги.
Снова слёзы. У этой девицы всё время глаза на мокром месте. Илья не припоминал, чтобы девочки в Интернате вели себя настолько сентиментально. Борьба за лучшие места в казарме, за понравившихся парней, одежду и совсем уж дефицитную косметику делали из них жестоких, алчных стерв. Показать слёзы – значит, показать слабость. Это было недопустимо. Ясмина же – другая. Её внутренний мир соответствовал привлекательной внешности. Как, впрочем, и уродства интернатских девчонок согласовывались с их же мировоззрением. Даже бесформенная глыба жира – воспитательница Сабина – выглядела на их фоне вполне сносно.
– Она единственная, кто ко мне хорошо относился после смерти папы, – Ясмина, не находя себе места, стала мерить подвал шагами. – Твари, они убили её!
– Так что же мы её не забрали? – искренне удивился Годогост. – Если бы ты сказала…
– Она была обречена, – перебил его Илья. – Укус болотного клеща убивает жертву, пусть сама смерть и затягивается на несколько мучительных месяцев.
– Эвона как! Да только Годогост и не такую хворь сымал. Врачевать – не воевать, тут другая ворожба нужна, но и она мне подвластна! – с серьёзным видом произнёс гмур, оглаживая черную бороду.
– Не успели бы, – девушка вновь присела на скрипучую кровать. – Пилигримов много, всех бы перестреляли.
Занявший лавочку Годогост заворчал на незнакомом языке, полез под балахон, доставая знакомые тряпичные мешочки. Тонкая полоска света из-под неплотно закрытой двери колыхнулась, на мгновение исчезая. Кто-то был снаружи. Затрещали кусты и путники напряглись, вслушиваясь в звуки. Пилигримы? Неужели нашли?
Крысиная морда протиснулась в щель, слизистый нос, лишенный усиков, стал обнюхивать помещение.
– Вот же тварь, напугала! – с облегчением выпалил Илья, замахиваясь на мутанта рукой. – А ну, пошла отсюда!
Мутант взвизгнул и исчез из виду.
– Хитрая сволочь, на разведку приходила, ночью здесь их будет целая стая, – Ясмина поёжилась, обхватив руками узкие плечи.
– Вы собираетесь провести здесь ночь?! – удивился Годогост. – Неужели нет более безопасного и добротного места?
Молодые люди переглянулись.
– В округе такого нет, – выразил общую мысль Илья.
– Боги, что же это за мир такой жалкий?! – выпуская густой дым, проговорил Годогост и добавил, сверля присутствующих строгим взглядом:
– Вы как хотите, но мне надо возвращаться домой! Пока ещё не знаю как, но я обязательно найду способ!
Глава 2
Когда Илью выпустили из карцера, и он приступил к ежедневным обязанностям на свинарнике, голод уже сводил его с ума. Днём, когда солнце нещадно палило изуродованную войной местность, было ещё терпимо. Тяжёлая работа на жаре выматывала, а жажда приглушала все остальные потребности. Но так не могло продолжаться вечно, силы оставляли молодое тело, парень сильно похудел и едва справлялся с поручениями.
– Ты что это, беляк, захворал? – спросил Фарит, расплывшись в ехидной улыбке. – Сдохнешь, наверное, скоро, как все твои предки. Шевели ногами, нам ещё пять загонов от дерьма надо очистить!
В тот самый день Илья решил пойти на беспрецедентный шаг – воровство. Сумасшедшая тяга к столовской еде прошла. Даже будучи голодным, он испытывал отвращение к этой пище. Узнать же, чем потчуют воспитателей-надзирателей, было его давней затеей. Сабина, как и другой начальствующий персонал, жила в отдельной комнате, в ней же предпочитала ужинать после трудового дня.
Он пришёл к её окнам, когда стемнело. Его казарма была погружена в безмятежный сон, поэтому выбраться оказалось делом плёвым. Запах жареного мяса, такой сладкий, манящий, Илья почувствовал ещё на подходе. Их не кормили мясом, в лучшем случае воспитанникам Интерната доставались внутренности животных и птиц, разведением которых они же и занимались. Подобное поощрение было ежемесячным и горячо встречалось подростками и детьми. Ароматы готовящихся блюд из другой, закрытой для рабочих, столовой, конечно же, долетали до них. Кто-то даже видел, как готовят для воспитателей. Впрочем, заострять внимание на подобной мелочи никто не помышлял. Тяжёлый трудовой день заканчивался миской сытной каши и травяным отваром, и этого вполне хватало.
Пластиковое окно с пожелтевшими от времени рамами и разбитым стеклопакетом было распахнуто. Небольшую комнату заливал мягкий свет затухающей керосиновой лампы. Сабина распласталась на широченной кровати, занявшей большую часть жилища, абсолютно голая, не удосужившись прикрыться. Складчатое тело сотрясалось от сбивчивого, тяжелого храпа и громких звуков, характерных для повышенного метеоризма. Про таких говорят: «Мутант ползадницы сожрёт, а она и не проснется!» Остатки трапезы валялись вокруг толстухи: на скомканной засаленной простыне, на подушке и полу. Илья скривился от отвращения. Комната Сабины напоминала его рабочее место – свинарник. Однако кое-что из съестного воспитательница решила оставить на утро. Тарелка с жареным мясом стояла на прикроватной тумбочке. Стоило только перевалиться через подоконник – и желаемое будет в его руках. Илья сглотнул вмиг наполнившую рот слюну. Желудок жалобно заурчал, да так громко, парень не на шутку испугался, что его услышит Сабина. В ту ночь и десятки последующих всё проходило гладко, за исключением сильных приступов диареи. Немудрено, ведь Илья впервые ел мясо и другую незнакомую еду, буквально утопающую в свином жиру. «Сколько веревочке ни виться, а конец будет», – эту древнюю пословицу он прочитал на занятиях. А потом она воплотилась в реальность. Сабина поймала его, и это не сулило ничего хорошего.
– Как ты попал в наш мир? – Илья нарушил тишину, обратившись к задумчиво курящему Годогосту. – Что с тобой произошло?
– Как ни прискорбно признавать, отрок, я убегал, – гмур со вздохом выпустил клубы ароматного дыма. – Как и сегодня… от этих ваших пилигримов. Проклятая нежить! Сколько их было? Сотни, тысячи, даже не знаю… Мерзкие твари! Они нагнали меня у границы Вороньего леса, по пути в славное Сыроземское[2 - Сыроземское – произошло от слов – Мать – Сыра Земля – женский образ олицетворённой плодородной, родящей земли-матери.] княжество.
– Кто за тобой гнался? – не вытерпел Илья.
– Усопшие, но вороченные к жизни тёмными чарами некроманта Кощея! – в больших глазах гмура мелькнул страх. – Мёртвые покинули свои могилы, чтобы присягнуть древнему колдуну! Такого Русь ещё не видывала, отрок!
– Вот это да! – искренне изумился Илья. – У вас там просто эпический замес!
Ясмина, удивлённая и растерянная, по обыкновению промолчала.
– Мне кажется, или ты в действительности не понимаешь, о чём я говорю, Илья? – Годогост впервые обратился к парню по имени.
Многие его выражения остались для гмура загадкой, но смысл он уловил.
– Русь ещё не была настолько беззащитна перед врагом. Убитые в бою пополняют армию некроманта! Орки, гоблины, степняки… Говорят, и они не прочь примкнуть к Кощею!
– Удивительно! Эти народы… Они же сказочные! – Илья вдруг смутился, почувствовав, как бестактно прозвучали его слова.
Пытаясь оправдаться, он продолжил гораздо менее уверенно:
– У нас про них создано множество фантастических историй, былин и легенд. Но это ведь всего лишь вымысел…
– Вымысел, говоришь? – густые брови гмура взлетели вверх. – Незавидна участь попавшего в лапы голодного гоблина, ох незавидна! Сначала он придушит тебя, свяжет покрепче, а потом, когда чувства вернутся, распорет живот! Аккуратненько так, чтобы ты раньше времени дух не испустил. Следом за начинку возьмется, не спеша, смакуя: соль, перчик, травки всякие душистые, хорошенько кишки твои натрёт, перемешает, да и заштопает живот, как штанину рваную! К тому времени угольки в костре поспеют, на вертел повесит, ори не ори, да запечёт до румяной корочки! Это они раньше тёмные были, сырое мясо жрали почем зря…
– Этим нас не удивишь, – честно признался Илья. – Пилигримы нисколько не лучше твоих гоблинов!
– Так вот, сплю я, значит, в тени дуба кряжистого, никому не мешаю, – умиротворенно продолжил Годогост, затянувшись табаком. – Уж больно много вёрст отмотал за прошедший день, умаялся. Да вот только слуха мне, жителю Острой горы, не занимать. Хруст веток, шуршание листвы – я услышал мгновенно. Но то не зверь шёл – его дыхание и поступь особенные, я бы не перепутал. Тут же слышалось что-то другое, непонятное… неопределяемое сквозь дрёму. Одно я знал точно, вскакивая с земли: приближавшийся ко мне был бездыханным и непомерно смердящим! Я впервые увидел живого мертвеца, точнее, мертвячку. Вид разлагающейся, со спутанными седыми волосами старухи поверг меня в неописуемый ужас! Она замычала так, словно страдала от жутких пыток, какими славятся гоблины, и протянула ко мне обглоданные до костей конечности…
– Зомби, у вас там разгуливают зомби, – вновь вмешался в рассказ удивленный Илья.
Гмур вопросительно изогнул густую бровь и посмотрел на парня.
– Ну, у нас живых мертвецов называют – зомби, ну или зомбаки, ходячие…
– Они и у вас есть? – удивился Годогост.
– Нет, нет, это всё книги, я там про них читал и один раз видел в кино. В подвале Интерната сохранился древний дисковый плеер, старик Абдул иногда включал его нам.
Гмур нахмурился. Опять этот парень изъяснялся незнакомыми ему словами. Но ему стало понятно, живых мертвецов, ну или, как говорит Илья, зомби, в этом мире не было.
– Продолжай, продолжай, извини, что перебил твой рассказ, – попросил Илья, он подобрал с земли оружие и патроны пилигримов и положил рядом с собой на кровать. – Я пока посмотрю, чем это мы разжились.
– Старуха была не одна. То тут, то там из густого подлеска стали появляться другие мертвецы. Кого тут только не было: люди, гмуры, альвы, гоблины, орки, даже лесной тролль-великан, едва не рассыпающийся на части. И я побежал, – Годогост вытряхнул пепел из трубки и убрал её в тряпичный кисет. – Но бежать уже было некуда. Армия нежити окружила меня со всех сторон. Мне ничего не оставалось, как только ещё глубже удаляться в Вороний лес. А потом я увидел старую покосившуюся деревянную избу, она стояла на поросшей разнотравьем поляне. Рядом возвышался сложенный из камня оголовок колодца. Ржавый ворот с оторванной верёвкой, рассохшееся деревянное ведро – всё говорило о том, что хозяева давно покинули это место. Укрыться в хате? Да там и дверей-то нет! Я бросился к колодцу. Грубый, неотёсанный камень позволял без труда спуститься до самого края тёмной воды. Мертвецы плотным кольцом окружили поляну, их жуткие, невнятные звуки-стоны звучали со всех сторон. И я, конечно же, полез в колодец, будь он неладен!
Илья слушал историю гмура, она казалась нереальной, даже сказочной. Впрочем, всё, что случилось с ним после встречи с Годогостом, также не укладывалось в привычный уклад жизни. Его мир – до примитивного прост и жесток, без богов и чудес. Там же, откуда пришёл гмур, дела обстояли иначе, хотя смерти и жестокости тоже хватало.
Зеленоглазая Ясмина также не без интереса внимала словам гмура. Чудной карлик, каким показался он ей поначалу, оказался не простым мутантом Руин, а пришельцем из другого мира. То, как он с легкостью, не применяя физической силы, прогнал её родственников, произвело на неё неизгладимое впечатление.
Звуки стрельбы уже давно смолкли, но она продолжала вслушиваться в мёртвое спокойствие наступающих сумерек. Её семьи, её маленькой общины больше нет – с этим фактом не поспоришь. Однако мысль о том, что она должна увидеть всё собственными глазами, не покидала голову девушки. Зрелище не для слабонервных, но это того стоит. Слишком часто Ясмина представляла предсмертные муки дяди Аббаса и своих двоюродных братьев. Бедная тётя Ирада – она не могла защитить её от издевательств мужчин, сама находясь не в лучшем положении. Женщина, заменившая ей мать, ни в чем не виновата, её тело надо предать земле.
– Я был уже у самой воды, когда в колодец заглянул мертвец! – взволнованно говорил пришелец из другого мира. – Это был орк. Его мутные глаза-бельма уставились на меня, он зарычал, роняя из зубастой пасти пенящуюся слюну. Ещё секунда – и он перевалится через каменный борт колодца. Я понял: пришёл мой конец. Но отправиться к праотцам в этот день мне было не суждено. Грудь обожгло огнём, от внезапной боли я едва не сорвался вниз. Орк бесновался, протягивая ко мне покрытые гнойными струпьями руки. Ещё две гадины присоединились к нему, мычали, сучили конечностями, толкались, мешая друг другу. Потом ещё одна вспышка боли, но уже гораздо сильнее. Ноги мои затряслись, в глазах запестрило от быстрой смены видений. Я видел разрушенные чертоги, пустынные земли, болота и непроходимые леса, кишащие невиданными тварями. Я видел ваш мир, чада! Боль усилилась. Не в силах более терпеть, я сорвался в тёмную глубину колодца. Холодная вода поглотила меня, принося спасительное облегчение. Непроглядное дно вдруг засияло, заискрилось. Этот свет тянул меня невидимыми путами, увлекал в сияющее марево, а спустя миг я вынырнул из воды и оказался не просто в другом месте, а как выяснилось и в другом мире!
Годогост потянулся к груди, рука нырнула под балахон, пальцы ловко расстегнули крючочки на его странной, сделанной из мелких стальных колечек одежде. На груди гмура красовался немалый ожог в форме ключа.
– Это моя первая работа, – Годогост извлек висящий на цепочке ключ.
Ничего необычного: серый блеклый металл, круглая головка с дырочкой посередине, через которую, собственно говоря, и была продета цепочка, в меру длинный стержень с выступами на конце.
– Помню, как мои братья потешались надо мной, узрев плоды моего многодневного труда. «Выбрось это уродство, не дай бог, его увидит мастер», – кричали они. Конечно, потом были ещё попытки сделать что-то достойное, но они также не увенчались успехом. Все свои работы я кидал на переплавку. Но этот!.. – большие глаза гмура заискрились. – Этот я так и не смог выбросить…
Рассказ пришельца из другого мира прервал отвратительный, чудовищный скрежет. Казалось, множество острых когтей и зубов одновременно впились в стальную дверь. Собеседники едва успели переглянуться, как ржавые петли протяжно скрипнули, и в подвал хлынула розово-серая река. Мутировавших грызунов было не меньше сотни!
Ясмина вскрикнула, в один миг оказавшись с ногами на ржавой кровати. Илья среагировал на удивление быстро, заряженный им всего несколько минут назад обрез оглушительно грохнул в сплетение мерзких крысиных туш. Тщетная попытка защиты! Она могла увенчаться одним: мучительной смертью от когтей и зубов мутантов.
Темноту подвала озарила яркая вспышка. Возникшая из ниоткуда алая преграда, что как мыльный пузырь обступила спутников со всех сторон, отрезала от них остальной мир. Здесь, за прозрачной стенкой, как за стеклом, было все немного иначе.
Звуки извне не проникали сквозь прозрачно-алую преграду, это как попасть в отдельное помещение с герметично закрытыми дверями. Температура внутри в мгновение возросла, от стены буквально пыхало жаром, в воздухе летал слабый запах разнотравья. Всё это успел заметить внимательный парень, по-прежнему пытавшийся зарядить обрез неумелыми движениями трясущихся пальцев. А потом волна крыс коснулась защитного купола и полыхнула, как жгучий пух тополей-мутантов. В мгновение ока иссиня-алое пламя прокатилось по стае, оставляя на полу лишь горстки пепла.
Годогост, всё это время декламировавший что-то вполголоса на странном и резком, как карканье степного ворона, языке, внезапно замолчал. Тело его качнулось, подбородок упал на грудь. Илья в последний миг успел подхватить бесчувственного гмура и уложить на кровать. Лицо пришельца было мокрым от пота, дыхание глубокое и равномерное, он спал, очевидно, затратив на свои чудеса все силы. Однако защита вокруг людей не исчезла, а лишь стала чуть менее яркой.
– Надо было чем-то подпереть двери! Ты слишком беспечна, – сказал парень, с укором глядя на девушку. – Как ты вообще выжила в Руинах?! Могла бы и подсказать двум новичкам, что нужно быть осторожней.
Смуглая кожа на щеках Ясмины потемнела.
– Да шучу я. Сами дураки. Как можно было допустить такое, – улыбаясь, произнёс Илья, посматривая в сторону открытой настежь двери. – Как теперь пройти сквозь эту стену и закрыть подвал?
Прошло уже не меньше часа. Годогост так и не проснулся, а вот светящаяся преграда исчезла. Вместе с ней пропал и единственный источник освещения и тепла. Подперев дверь доской, которая раньше служила лавкой, Илья осторожно вернулся к кровати, присел рядом с девушкой, стараясь не задеть спящего гмура. Ночь вступила в свои права, а вместе с ней явился и холод, заполнивший подвал. Сидеть в кромешной темноте, прижавшись к девушке, было волнительно и, что немаловажно, значительно теплее.
– Это что-то невероятное! – впервые за всё время знакомства в голосе Ясмины послышались спокойные и радостные нотки. Илья почувствовал изменения, разум девушки очистился, стал немного светлее, а тревога и страх отступили, съежились тёмным пятном на задворках сознания. – Как он это делает?! Я никогда ничего подобного не видела!
– Это называется волшебством, магией, я читал про это в некоторых книжках, – пояснил парень. – Но никогда не встречал в своей жизни. Я думаю, в нашем мире этого просто нет.
– Точно нет, – согласилась девушка. – И не может быть.
Илья услышал, как застучали её зубы.
Летняя одежда, в которую была одета Ясмина: легкая серая футболка и подранные джинсы, – не очень-то спасала от сырой прохлады. Девушку начало трясти.
– Прижмись плотней, – Илья осторожно приобнял Ясмину за плечи, прижал к себе. – Не бойся. Как видишь, одежды теплой у меня тоже нет, так что будем греть друг друга.
Девушка не отстранилась, а лишь плотнее приникла к парню. Впрочем, в ином исходе Илья не сомневался. Все эмоции Ясмины по отношению к нему, пусть и сумбурные, он видел как на ладони.
– Интересно, как долго он проспит? – в голосе девушки снова зазвучала тревога. – Вдруг к нам ворвётся кто-то поопаснее крыс. Дикие псы – они чувствуют человека за многие километры. Эта дверь и хлипкая палка не спасут от этих гадин!
Илья слышал об этих существах. Когда-то они были домашними животными, но впоследствии одичали, а радиация и бактериологическое оружие изменили их не в лучшую сторону. Эти твари населяли бескрайнюю пустошь, со всех сторон окружавшую Южное Ханство. Излюбленным местом охоты для псов служили незащищенные Руины, а их обитатели – как обычные люди, так и мутанты – лакомой пищей.
– Не знаю, – пожал плечами парень. – Нам остается только надеяться на лучшее и дожидаться рассвета.
Угрозы этого нового для Ильи мира страшили его, однако, они выглядели смехотворными в сравнении с открывшейся свободой. Он до сих пор не верил, что это всё происходит с ним. Жизнь в убогом, замкнутом месте закончилась. Ненавистные стены Интерната остались в прошлом. Но вычеркнуть из памяти ничего не получится. Ему никогда не забыть пережитого.
«Беляк, ты думаешь, что самый умный?! – от Сабины воняло потом и жареным мясом. – Напрасно! Я долгое время наблюдала, как ты жрёшь мои объедки! Что, вкусно?!»
Грузное тело прижало его к стене, пухлые губы женщины коснулись уха.
Сабина с вожделением прошептала: «Ты не дурак, малыш. За твои проступки тебя ждет жестокое наказание. Но есть и другой вариант – услуга за услугу. Не знаю уж, как ты догадался, что ваша жратва – вызывающее зависимость дерьмо, да еще умудрился соскочить, – ее руки с короткими жирными пальчиками стали жадно ощупывать мускулистый, загорелый торс Ильи. – Я могу сделать вид, что ни о чем не знаю, еду будешь есть из нашей столовой, а взамен… – ладонь воспитательницы скользнула за ремень брюк, стала шарить в его трусах. – Взамен ты будешь отрабатывать тут, в мой спальне. С этих пор все мои желания – это закон, белая сосиска».
От отвращения Илью передернуло. Ясмина не обратила на это внимания, подумала, что парень просто дрожит от холода.
– Сколько тебе лет, Илья? – дыхание шёпотом говорившей девушки приятно защекотало ухо.
– Шестнадцать.
– О, да мы ровесники. Как жилось тебе там, в Интернате? Я многое слышала об этом месте, только вот не знаю, что правда, а что вымысел.
– А что ты слышала? – тема разговора была, мягко говоря, неприятной, но Илья не стал пасовать.
– Ну, там все мутанты с ужасными уродствами. Многие из них – дети знати, приближённых хана. Родители сдали их, чтобы не позориться. А ты… – девушка запнулась, подбирая слова, Илья чувствовал её смущение. – Ты совсем не такой…
– Я белый, а значит, урод, – спокойно констатировал парень.
– Таких Интернатов много в каждом ханстве, они снабжают знать продовольствием и одеждой, – продолжала Ясмина. – А ещё оттуда невозможно сбежать.
– Ложь.
