скачать книгу бесплатно
Она задумалась. Бережно провела ему узкой ладошкой по лицу. Позже Сергей спрашивал себя – в тот момент ее мозг функционировал, как мощный компьютер? Или она его тоже… тоже чувствовала к нему нечто?
– Ты подрался из-за меня с Черепановым? Бедненький…
– Ты что-то обещала Черепанову? – насупился Сергей.
– Теперь неважно. – Она улыбнулась в темноте. И вдруг прильнула к нему сбоку, хрупкая, нежная и очень уютная. – Черепанов рапорт подал. Я его послала… Я не пойду замуж за человека, который хочет свалить в никуда. В тары-тарары… – Она подставила губы для поцелуя, позже так же ровно закончила фразу: – Он несерьезный. Он собрался продавать машины из Германии, бред какой-то! Отец сказал, что предателя родины не пустит на порог. Между прочим, отцу ты нравишься…
Ее теплая коленка как-то невзначай очутилась у парня между ног.
– Да, да… – Теряя нить беседы, он положил ей руку на бедро. – Твой отец – кремень…
Свадьбу сыграли скромно. Благодаря талончику из ЗАГСа, удалось раздобыть шампанское и водку. Бате по блату выделили икры. Мамина сестра прислала целый ящик импортных консервов и сервиз. Родители невесты подарили телевизор. Начальник отдела кадров не обманул – благодаря его заступничеству командир части вручил ключи от квартиры. По иронии судьбы, ее прежние хозяева только-только свалили в Москву.
Валера принялась хлопотать по хозяйству, и первые два месяца пролетели, как во сне. Сергей не задавал себе глупых вопросов про любовь. Возвращаясь с суток, шел в душ, валился за стол, наворачивал тарелку борща, котлеты, пироги, отупело слушал женское воркование. В ящике громили Вильнюс, Баку, демократов, пацифистов, диссидентов, чекистов, путчистов. В военном городке время буксовало. После ужина Сергей доставал конспекты, остервенело чертил, сочинял рефераты, решал задачи по тактике, посылал решения в Москву…
Все катилось как положено. В колее.
В шесть утра, не разлепляя глаз, нащупывал будильник. Бегом бежал в ванную, бегом – на промерзшую кухню. Жена вскакивала следом, обгоняла на пути к кастрюлькам и чайникам, смешно целовала на пороге, пухлыми сонными губами… Храня на губах ее вкус, скакал через пять ступенек, и вприпрыжку, пожимая на ходу руки – туда, где зарево прожекторов освещало стартовые площадки, к оркестру, к своему взводу и своему многоосному «катафалку» с ракетой…
Так и надо. Суровая мужская работа, повторял он себе. Нравится или нет, но кто-то должен это делать. Лязгая зубами на разводе, Сергей представлял, как жена спит, уткнувшись носом в его подушку. И сразу становилось теплее.
Начальство мрачнело, жалованье задерживали по три месяца. Иногда не успевали подвезти горючее для тягачей. Раза три за зиму и впервые за двадцать лет отключали ток. К счастью, моментально сработали резервные дизели. А солдатики не просыхали, расходуя материнские переводы и скудные казенные рубли на самогон…
– Я так не могу, – однажды призналась Лера. – Мне надо искать работу. Мы не можем ничего купить. Смотри, вторая комната так и стоит пустая. Я думала, там детскую…
– Что я могу поделать?
– У тебя скоро отпуск, а мы никуда не можем съездить… Там все так подорожало…
«Там» – это на Большой земле, там, где цивилизация. Терра-инкогнита, пугающая своей непредсказуемой буйностью. Страшный Питер, дикая Москва.
– Может, мне тоже подать рапорт? – брякнул Сергей. – Плюнуть на учебу, на все планы, на карьеру, а?
Валера моментально напряглась, но не отстранилась.
– Как… рапорт? Чем же ты займешься?
– Переедем куда-нибудь, – не слишком соображая, фантазировал он. – Устроюсь в охрану. Или в спортивный клуб. Или вон… куртки поеду продавать… Что ты так смотришь? Шучу я, шучу…
– А пенсия? А выслуга? Ты сдурел? Как я в глаза родителям буду смотреть? А если дети?…
– Хорошо, хорошо. – Сергей пошел на попятный. И тут до него докатило. Жена уже второй раз прозрачно намекала, а он, боров эдакий, откровенно тупил. – Ребенок? Ты сказала?… Ты беременная?!
Она потупилась и покраснела. Словно съела чужое варенье. Много позже Сергей вспоминал – какая же Лерка была красивая в тот момент! И какие на самом деле они были счастливые…
– Давно уже? Почему ты молчала? – Он усадил жену к себе на колени, обхватил, закутал.
– Я тебя не обвиняю. – Она обвила мужу шею руками, зашептала в ухо. – Просто… ты не заметил? Мы почти не разговариваем. Твоих денег хватает только-только. Раньше было не так. Раньше можно было в кредит, в рассрочку, мне мама говорила. У нас элементарных вещей нет. А я… я думала, мы ребеночка заведем, и…
И станет лучше?
Так он подумал. Но вслух сказал другое.
– Куда ты пойдешь работать? – бестолково отозвался Сергей. – Ты учитель, а учителя в нашей школе не нужны. Скоро учить некого будет. Народ разъезжается…
Зазвонил телефон. Это была одна из редких привилегий: аппараты ставились в квартиры оперативным дежурным, командирам, замам и особо ценным спецам.
– Лерка, мне надо бежать. Просят подменить, там кто-то болен на четвертой площадке.
– Беги, конечно! – Она мгновенно вытерла слезы, засуетилась с бутербродами, принесла чистые носки. Настоящая боевая подруга! Где сейчас таких найдешь?…
Воскресным утром, пока Сергей был на подмене, Лерку увезли в больницу.
Хорошо еще, что Лера достучалась до соседей, ведь телефон давно отключили. После смены, честно отслужив со сжатыми челюстями, лейтенант бежал до больницы бегом. Он пробежал без остановки шесть километров, от автобусной станции до городка. Потому что умер бы, дожидаясь казенную развозку.
– Родная моя, ничего… Мы попробуем еще раз… Его дочь умерла, не дожив три месяца до собственного рождения.
Глава 8 СУДЬБА
На обветренной кирпичной стенке красовалась самая прекрасная, самая восхитительная табличка на свете! И буквы на ней, золоченые, слегка облезлые, звучали дивной музыкой.
«ЭСТРАДНО-ЦИРКОВОЕ УЧИЛИЩЕ».
Под табличкой змеилась гигантская очередь на подачу документов. Собственно, очередей было несколько, но никто в точности не смог бы сказать, куда и зачем следует занимать. Сотни абитуриентов страдательно и ревниво следили друг за другом, обсуждали взлеты, провалы и кошмарный характер преподавателей.
– Шантрапа, – закусив папироску, победно высказалась тетя Ксана. – Нашей красавице тут никто в подметки не годен.
– Их подозрительно много… – пробормотала интеллигентная тетя Галя. – Может, здесь набор на целину?
Восторженная племянница глазела исключительно на обветренный цирковой купол. Больше ничего в тот момент она не замечала. Училище располагалось в левом флигеле старого цирка, и, как назло, именно тем летом его руководство решило закрыться на реставрацию. Лестницы и переходы были забиты абитуриентами, точно банки с пассерованными шпротами. Тем солнечным летом казалось – вся молодежь бывшего Советского Союза бредила ареной. Эстрадно-цирковых на гигантской карте СССР имелось три – в Москве, Киеве и Тбилиси. В приближении ситуация выглядела так: отделение вокала – восемьдесят человек на место, цирковое – зашкаливало за сто. Нервным шепотом передавали друг другу кошмарные новости.
– На эквилибр возьмут всего двоих…
– Я третий год пытаюсь…
– На жонгляж одно место, и то – неточно…
– В столице еще хуже…
– А клоуны им вообще не нужны?
– Проходной балл подняли…
К великому счастью, Настя Порываева понятия не имела о творящемся безумии. Но, встретившись лицом к лицу с отпрысками славных династий, мгновенно ощутила, что шансы стремятся к нулю. Здесь томились в очереди люди, с двух лет ползавшие в опилках арены, а с четырех лет умевшие висеть на трапеции. В пятилетнем возрасте родители отдавали их на специальные курсы, дабы ребенок привыкал к бешеным нагрузкам, осваивал актерские навыки, пластику и заранее выбрал профиль профессии. Кто-то шел на акробатику, в коверную буффонаду, кто-то – в партерные или воздушные гимнасты, а на соседнем отделении муштровали эстрадников. Тем тоже приходилось несладко – хореография, степ, техника речи…
Одним словом, девчонке, выигравшей когда-то в Ялте приз симпатий, не светило ничего.
Но иногда в наши самые пессимистические планы вторгается нечто. Люди верующие называют это ангелом-хранителем, другие твердят о силе духа, которая все перетрет, или разводят руками – судьба…
Судьба.
– Главное – не опозориться на первом туре! – убеждали друг друга будущие коллеги. – Если рожа им не понравится, зарубят на фиг!
– У него рентген показал слабое искривление позвоночника. Не взяли, хотя отец двадцать лет на кольцах крутился…
– Врачиха нарочно шепчет еле слышно, фиг цифру угадаешь…
– И вовсе дело не в лице. Зритель твоего лица не видит, главное – фигура…
На лестничном пролете почти не осталось кислорода для дыхания, но покинуть очередь – означало потерять слабый след надежды. Держались друг за друга так плотно, словно готовились пережить землетрясение. Сверху вываливались поодиночке, с перекошенными физиономиями, корчили страшные гримасы.
– А на втором туре? – пискнул кто-то.
– На втором – еще хуже! – авторитетно заявил долговязый очкарик. – На втором – дадут банку консервную и, к примеру, шнурок – и изображай даму с собачкой!
Но почему-то всех пугал именно первый тур, а не экзамен по актерскому мастерству. Начитавшись и наслушавшись, все примерно представляли, как вести себя с банкой и шнурком. Зато собственная внешность вызывала у каждого второго ненависть к себе.
…Приемная комиссия смотрела на пятнадцатилетнюю девочку, как многоголовый дракон. Достаточно хищный, но наевшийся и потому флегматичный дракон.
– Что вы нам покажете? Танец? Композицию? – ободряюще улыбнулась одна из главных голов дракона. Голова находилась по центру стола, а скатерть свисала до пола, мешая претендентам рассмотреть копыта и хвосты. То, что у этих коварных пожирателей детей имеются хвосты и копыта, Настина бабушка ни секунды не сомневалась.
– Расскажите нам о себе. Почему хотите именно в наше училище? Вы знаете, как вам тут будет тяжело учиться?
– Придется жить в гостиницах, питаться на ходу…
– Девушка, вы хоть понимаете, что это одна из самых сложных и неблагодарных профессий на свете?
– Вы представляете, сколько травм и несчастных случаев?
– Вам придется сбросить килограмма четыре… если не все шесть.
Многоголовый дракон был искренне ошарашен. На фоне скромных черных трико перед ними вдруг появилась дама из кордебалета. Ярко-голубые лосины с лайкрой, пронзительно-красный купальник с ошеломляющими разрезами, сзади и спереди, улыбка до ушей и копна смоляных волос. Немыслимый «пожарный» купальник и бешено дорогие лосины приобрели на рынке у фарцовщиц, для этого пришлось дважды мотаться в соседний городок, заказывать редкий товар заранее и переплачивать втрое. Но о деньгах уже никто не думал, деньги на Порываеву собирала половина города…
На все каверзные вопросы Настя отвечала еще более широкой улыбкой и упрямым: «Я хочу у вас учиться!» Комиссия наблюдала необычное явление с нарастающим интересом.
– Смело! – прокряхтела одна длинноносая «голова» в ухо другой.
– Эгхм! – многозначительно отозвалась коротко-носая «голова», с интересом разглядывая юную пышную плоть, со всех сторон аппетитно выпирающую из купальника.
– Дерзко! – похвалил полуживой старичок и мечтательно вздохнул. – Статуэточка…
Дракон смутился. Ему давно не попадала в лапы такая вот пятнадцатилетняя Мисс Наивность, одетая то ли на конкурс красоты, то ли с более вульгарными целями…
Второй тур состоялся на следующее утро. Атмосфера у листков со списками раскалилась. Казалось, даже стены искрили. От многих абитуриентов можно было запитать бытовые электроприборы.
– Все плохо, все плохо! – заламывая руки, повторяла девушка в квадратных очках.
– Я просто не собрался… они так смотрели… они нарочно… – среди группки молчаливых слушателей всхлипывал здоровенный парень, похожий на тяжелоатлета. Обступившая его толпа мрачно молчала. Возможно, каждый втайне радовался, что одним соперником стало меньше.
– Дай им всем. – Тетя Ксана дружески пихнула племянницу в спину. – Нэхай запомнят Порываевых!
– Будь приветлива и не чешись, – напутствовала утонченная тетя Галя. – И не клади нога на ногу. И не фыркай…
Родители наматывали круги по двору. В силу непонятного броуновского движения они сталкивались там с другими ошпаренными папами и мамами, жалко улыбались друг другу и продолжали бессмысленный бег.
– Ну-с, потанцуем? – игриво предложил Насте вчерашний старичок и заковылял к инструменту, с трудом подволакивая ноги. Как это ни абсурдно, именно он считался главным спецом по пластике и танцевальной подготовке.
Комиссия оживилась, приметив знакомый мажорный наряд и выразительные формы соискательницы.
– Что играем? Казачьи танцы? Импровизации на тему?…
Старичок врубил музыку. Музыка не подошла. Тогда он легко взобрался на рояльный табурет и ударил по клавишам.
Строго говоря, к мужским казачьим танцам номер имел отношение весьма отдаленное. Но, как выяснилось, Настина преподавательница из Дома творчества свое дело знала туго. Три года она с бешеным упорством гнула и ломала свою подопечную под самыми немыслимыми углами. Так что грация и пластика оказались на высоте, несмотря на явную недоработку образа вольного запорожца.
Комиссия вяло похлопала.
– Вы опоздали на очень важное мероприятие. Вот ваш стул, в первом ряду, – сказала вдруг центральная женщина.
Настя не сразу догадалась, что мучители перескочили ко второй части экзамена. Удерживая дыхание после азартных скачков, она выскользнула за дверь и под изумленные взгляды прочих соискателей снова вернулась в зал. Она даже не пыталась играть, всего-навсего отчетливо вспомнила собственное опоздание на контрольную. Бочком просеменила к свободному стулу и с придурковатой улыбкой приземлилась возле крайнего экзаменатора. Коротконосый бросил на нее косой взгляд и рассмеялся.
– Покажите нам луну! – приказала главная дама. Настя словно споткнулась. Последние месяцы она до потери пульса штудировала методички и разрозненные учебники театральных вузов. Там описывалось бессчетное количество экзаменационных заданий, но такого простого нигде не было.
Впрочем, простотой тут и не пахло.
Неожиданно Насте подмигнул лохматый старичок, он так и продолжал крутиться на рояльном табурете. И такой вот малости, искренней симпатии, девочке оказалось достаточно. Она внезапно и четко поняла, что надо делать. Вовсе не следовало раздувать щеки, изображая круглую планету-спутник…
Настя вытащила стул на середину скрипучего паркета, уселась на краешек, подобрав ноги, и, мечтательно глядя вверх, стала растирать ладошкой несуществующее оконное стекло. Она совершенно ясно увидела полную, налившуюся голубым соком, луну за окном и крошечную девочку, которой не спится в пустой высокой спальне…
– Так-так, – сказал длинноносый.
– Не возражаю, – главная дама что-то чиркнула в блокноте и подвинула блокнот соседу, гривой похожему на льва.
– Статуэточка… – добавил любимый комплимент старичок.
– Держите. – Коротконосый протянул Насте продолговатый сверток. – Вы не Порываева, вы – нянечка в детском доме. Это чужой ребенок, не спит вторую ночь. Вперед!
В пятнадцать лет ты еще имеешь негласное право засыпать в обнимку с куклой, тебе порой доверяют подержать в руках чужое дитя, а ты чересчур крепко хватаешь шевелящийся сверток. А руки слегка трясутся, особенно когда под ногами асфальт, а ребенок выгибается, остро чувствуя чужие объятия, но это здоровый, домашний, выспавшийся ребенок, а не подкидыш, у которого вдобавок болят уши, пучит живот, которого надо любить как своего, а он, чертова зараза, не дает спать второе дежурство подряд…
– Достаточно, – постановил «дракон». – Результаты – завтра на стенде. Вы прошли на третий тур.
Уже во дворе, под жарким июльским солнцем, ее начало трясти. Ладони вспотели, вся спина стала мокрая, а с лица не сходила бессмысленная ухмылка. Несчастные родственники замерли с открытыми ртами, не решаясь задать вопрос.
– Я хочу тут учиться, – выговорила Настя. – Я буду тут учиться.
Судьба.
Глава 9 «АДИДАС»
