Гахиджи: Проклятие райского острова

– Спасибо! – взвизгнула она и тут же испуганно отпрянула.

Парень сильно смутился, не зная, как реагировать, а Делена очень испугалась своего порыва. Всё то время, что они проводили вместе, она намеренно избегала любого контакта, опасаясь, что её обычно сопровождающее чувство брезгливости разрушит их дружбу. Она очень боялась ощутить эту безобразную волну, ведь сложившиеся с Иаби отношения были ей очень дороги. Делена напряглась как струна и только спустя несколько мгновений вдруг ощутила, что ничего не было. Не было ни брезгливости, ни отвращения, а только ощущение упругой мальчишечьей кожи на губах и лёгкий запах полевых трав.

Делена словно в задумчивости осмотрела свои руки, только что обнимавшие шею Иаби, и звонко рассмеялась, радуясь своим ощущениям, больше не омрачённым непонятной неприязнью. Следом за ней рассмеялся и Иаби.

– Так, так, так, – раздался совсем рядом голос Бомани. – Вот, значит, кем увлеклась наша юная принцесса! А я-то всё гадал, почему благочестивая Делена не даёт мне ни одного шанса.

– Бомани, оставь нас! – строго проговорил Иаби, предчувствуя ссору, и грозно посмотрел на мужчину. – Делена, не слушай его.

– А отчего же ей не послушать?

– Бомани, уйди!

– Ты знаешь, – мужчина задумчиво заложил руки за спину и начал рассуждать, – я бы ушёл, но боюсь, ты уже не вправе мне указывать. После посвящения ты для меня всего лишь мальчишка и навсегда им останешься. И что в тебе нашла Делена? – Бомани, казалось, искренне удивился и перевёл взгляд на девушку и обратно. – А, может, она просто не знает, что, даже просто общаясь с тобой, она уже покрывает себя твоим позором? – Теперь Бомани встал прямо напротив юноши и зло посмотрел ему в глаза. – Ты же ничтожен, Иаби! И имя твоё – «слабый»! И ей ты не можешь дать ничего, кроме насмешек! Ты расскажи ей о своём отце, и тогда…

Договорить Бомани помешал Акил, случайно оказавшийся рядом. Он сбил друга с ног одним мимолетным приёмом и заломил за спину руку. Делена испуганно отскочила в сторону.

– Так, значит, ты со старым другом! – продолжал шипеть Бомани облепленными песком губами, но Акил только сильнее заломил уже хрустевший сустав.

Делена растерянно посмотрела на Иаби. Она хотела его утешить, сказать, что ей всё равно и Бомани просто болван, но слова почему-то замерли в горле. Она никак не могла собраться и начать говорить. А с чего начать? Что сказать? Иаби стоял, неподвижно смотря перед собой, и в его красивых, тёмно-карих глазах застыли слёзы. Бомани унизил его, очень сильно и больно, и прямо перед Деленой. А ещё унизил в момент, когда Иаби по-настоящему почувствовал себя счастливым и даже больше – он почувствовал себя нормальным, совсем не хуже других. А теперь… а теперь стыдно, и даже нечего сказать в свою защиту.

Неожиданно Иаби развернулся и побежал прочь ото всех, побежал в сторону горной реки, где недавно собирались на пикник все посвящённые мужчины.

– Иаби! – Делену наконец-то прорвало. – Иаби! Подожди! – громко крикнула она и кинулась следом.

***

Карина продолжала стоять неподалёку от последних торговых рядов в окружении Атона и Валерии со своими спутниками.

– Чем займёмся? – вежливо поинтересовался Убэйд и ласково посмотрел на Валерию. – Может быть, все вместе покатаемся на коляске?

Лера сморщила аккуратненький носик, не удостоив парня ответом, и отвернулась.

– Но тогда, может, потанцуем? – продолжил Бадру. – Или хочешь, я научу тебя стрелять из лука?

– Скукотища… – пропела Валерия и вновь поморщилась. – Давайте лучше просто погуляем или, на крайний случай, вернёмся в кафе. Все ваши развлечения мне совсем не интересны.

– А ты, Карина? – Валерия перевела взгляд на девушку. – Не хочешь присоединиться или пойдёшь по базару?

– Пойду по базару, – Карина скорчила улыбку давней сопернице.

– Ну ладно, тогда пока, – и, уже почти развернувшись, Валерия добавила: – Н-да, кто к чему привык.

Карина зло уставилась Валерии в спину, но её уже поглотила толпа, так что огрызаться было бесполезно.

– Вот дрянь! – подумала про себя девушка и раздражённо топнула ногой.

– Карина? – раздался рядом ненавязчивый голос Атона, и девушка вдруг спохватилась, что уже успела забыть о присутствии спутника. – А ты уже думала о том, что хотела бы приобрести?

– Что? Ах, да. Слушай, отведи меня к Делене. Знаешь, абсолютно нет желания копаться по прилавкам.

– Но ведь ты хотела!

– Хотела, да перехотела. А ты не хотел стать в детстве космонавтом?!

– Нет… – неуверенно проговорил Атон.

– Ну точно! – Карина раздражённо закатила глаза. – Совсем забыла.

– А как же твоё творение? – Атон кивнул на маленький, надёжно упакованный свёрток с изображением цветов. – Зря, что ли, старалась?

Карина равнодушно дёрнула плечом и протянула его мужчине:

– На, можешь забрать его себе.

– Правда? – лицо Атона осветила искренняя улыбка. – Тогда позволь мне тоже сделать тебе подарок!

Ответить Карина не успела. Сильный переполох, сопровождаемый близким ржанием лошади, отвлёк её от собеседника, и она посмотрела в сторону шума. Народ быстро разбегался в разные стороны, уступая место всаднику в длинном, развевающемся плаще, и девушка тоже попятилась в сторону. Но уже через несколько секунд замерла в немом напряжении: сердце ухнуло куда-то вниз, а ладони сжались в кулаки. На лошади сидел Озахар!

Мужчина за несколько секунд преодолел разделявшее их расстояние, неизвестно как, высмотрев нужную светлую макушку среди кучи народа, и одним махом спрыгнул на землю. Лошадь продолжала громко ржать и перебирать копытами, сопротивляясь столь быстрой остановке. По её взмыленным, блестящим от пота бокам было видно, что последние несколько часов её гнали во всю силу, не давая поблажек и отдыха.

Озахар соскочил с лошади и припал на одно колено перед девушкой, выражая тем самым крайнюю степень уважения, достойную самих старейшин рода. Кто-то в толпе тихонько ахнул, но девушка не заметила. Она смотрела на него! Озахар медленно встал, и их взгляды встретились. Карина видела, что он был весь покрыт дорожной пылью, а спутанные волосы беспорядочно разметались по плечам. Сильный, мужественный и безумно красивый, он выглядел победителем, хотя Карина и не сомневалась, что будет так. В нём постоянно чувствовалось прямо царское величие.

– Карина! – восхищённо выдохнул он, оббегая взглядом любимые черты, но она не ответила.

Озахар продолжал смотреть на девушку, и в его взгляде затаился страх. Он боялся, что что-то изменилось, он боялся, что она его забыла, он боялся, что появился другой. Он безумно боялся её потерять. Озахар просто смотрел ей в глаза, пытаясь отыскать там ответы, но ничего не находил, и от этого становилось ещё страшнее.

– Я привёз тебе подарок… – медленно произнёс он и достал из нагрудного кармана чёрного плаща маленький свёрток. – Прими его.

– Хм, – Карина впилась ногтями в ладони и с огромным трудом взяла себя в руки. Она поборола оцепенение, протыкая ногтями упругую кожу ладоней, и невинно заглянула в свою сумочку. – Извини, Озахар, – Карина слегка пожала плечами, – но, боюсь, мне уже некуда складывать подарки. Не мог бы ты завести его в дом невест, а я, как вернусь, посмотрю? И да, спасибо за внимание. – Карина тут же повернулась к Атону, давая понять Озахару, что разговор закончен, и весело защебетала: – Ну что, мы идём? Или ты уже забыл о моей просьбе? – она нарочно подхватила Атона под руку и двинулась вдоль ряда, ни разу при этом не оглянувшись.

Карина ушла, и она не видела, как чёрная тень пробежала по лицу Озахара, как поблёк его взгляд и как стиснулись зубы. Но это видела Лера, неизменно откликнувшаяся на что-то непонятное, происходившее в стороне.

Озахар со злостью швырнул подарок на землю и вскочил на только недавно успокоившуюся лошадь. Ему было больно, и он не знал, что ранило его сильнее: то, что Карина так быстро нашла ему замену, или то, что он её потерял, но ему было больно. Он опоздал. И он видел в руках Атона свёрток с изящно повязанным бантиком. Такой могла сделать только женщина. Значит, Карина одарила Атона, а не его.

Незаметно прокравшись, Валерия подняла брошенный под ноги свёрток и подошла к Озахару, нагло положив ладонь на его колено.

– Эй! – позвала она мужчину. – Не расстраивайся так! Если хочешь, я могу составить тебе компанию.

– В другой раз, – буркнул Озахар себе под нос, не удостоив красавицу даже мимолетным взглядом.

Развернув лошадь, он быстро покинул ярмарку.

Карина продолжала идти вдоль рядов на одеревеневших ногах, когда мимо пронёсся Озахар, направляя свою лошадь прочь из города. Она проводила его невидящим взглядом и выдернула руку от Атона. Спутник растерянно удивился:

– Карина? Ты чего?

– Оставь меня! – прошипела девушка и рванула прочь из этого столпотворения. Она побежала в дом невест.

Наконец-то выбравшись на пустую улицу, Карина захлебнулась дыханием. Жуткая боль разрывала её изнутри, и не было от неё спасения, потому что это была не физическая боль, а душевная. Она с трудом разомкнула ладони и, словно пьяная, побрела вперёд, продолжая задыхаться от отчаяния.

Она не сказала никому – ни Делене, ни Нине. Она вообще никому ничего не сказала. А ведь тогда, когда они остались с Озахаром наедине, она дала слабину всего на несколько секунд. Ей просто до жути хотелось, совсем чуть-чуть, понежиться в крепких мужских объятьях, просто попробовать, каково это. Ведь неизвестно, что их ждёт впереди. И что? Этих секунд хватило, чтобы её душа перевернулась с ног на голову. Ощущение неважности всего, что было раньше, и ненужности всего, что было до, захлестнуло с головой. Захотелось забыть о всех горестях и опасениях, а только наслаждаться нежным взглядом светло-голубых глаз и мягкими, страстными губами. Все мысли и желания полетели только к нему, и если, намного позже, бодрствуя, она ещё хоть как-то гнала от себя эти мысли, то по ночам спасения не было.

Делена не знала о том, как среди ночи Карина неслась в душ, обжигая тело ледяными струями и с остервенением натирая себя мочалкой, только чтобы согнать все остатки сна и сбежать от пристальных светло-голубых глаз, от его сильных рук и настойчивых, мягких губ. Делена не знала о том, как она рвалась на две части между тем, что правильно, и тем, чего хочется. А хотела Карина его, но не могла себе позволить даже думать об этом.

Рассудок упорно трещал на две части. Одна кричала о доме, о маме, о ненормальности происходящего, а вторая выла от тоски и невозможности принять происходящее, как это сделали Лиза, Милена или Марина. За прошедшие две недели Карина не забыла, нет, но она научилась с этим справляться – так, по крайней мере, она думала. Но сегодня! – Карина снова застонала, вспоминая подёрнутые тревогой светло-голубые глаза. – Сознание вновь рвалось на две части. Больше всего на свете она хотела кинуться к нему, прижаться к широкой груди, вдохнуть родной запах и рассказать о том, как ей было плохо, как она скучала и как страдала. Рассказать, что он не потерял её, и стереть поцелуями боль и страх, сквозившие в его глазах, но она не могла. Это было неправильно.

Ведь даже если бы сейчас подошла Делена и сказала: «Иди к нему, всё нормально», Карина не пошла бы, потому что это было неправильно и это ненормально. Но как же больно! Боже, почему так больно? Словно в груди раскрылась огромная рваная рана и, бешено пульсируя, выплёскивает наружу всю жизненную силу. Как же с этим справляться?

Карина, наконец, добралась до дома и, быстро взбежав по ступеням, кинулась в привычную обитель для изгнания душевных стенаний. Вода в душе уже была непривычно горячей и не приносила желанного облегчения, но хотя бы заглушала рыдания.

– Боже, ну почему так больно! – взмолилась Карина и посмотрела на оставленные на ладонях четыре кровавых полумесяца. Надо же, а ведь в тот момент она даже не заметила, что творили её ногти. Карина медленно сползла по гладкой, отшлифованной стенке душа и разразилась бессильными слезами. – Как больно!

Светло-голубой взгляд, подёрнутый тревогой и страданием, продолжал стоять перед глазами.

***

– Иаби! – вновь вскрикнула Делена, но юноша даже и не думал останавливаться. Он уверенно двигался вперёд, как будто преднамеренно сбегая от Делены. – Иаби, стой!

– Оставь меня, – буркнул юноша.

И она увидела, как он вскидывает к лицу сжатые в кулаки ладони – Делена догадалась, что Иаби плачет. Она устало вздохнула и, подобрав белоснежный подол, упорно двинулась следом.

Ярмарка уже осталась позади, и ей на смену пришла буйная, цветущая растительность, покрывавшая холмы и редкие, гладкие валуны. В воздухе почувствовалась прохлада от уже близко пересекавшей путь горной речки, и Делена надеялась хоть там, наконец, догнать своего друга. Не будет же он, в самом деле, лезть в обжигающе холодную воду! Но Иаби резко изменил направление. Он свернул вдоль протоки и ушёл по тропинке вправо.

– Иаби, – вновь позвала Делена, уже и не надеясь на ответ, а скорее так, по привычке. – Ну подожди! Нам нужно поговорить.

Она свернула по той же тропинке и бегло огляделась. На смену деревьям пришли кустарники и буквально заполонивший весь остров гигантский папоротник. Цветов здесь было явно меньше, зато чуть в стороне открылась небольшая полянка, сплошь покрытая цветущей петуньей.

– Иаби! – уже не умоляюще, а строго прикрикнула Делена. – Я устала и потеряла обратную дорогу! Ты что, хочешь бросить меня здесь одну?

Юноша, наконец, остановился и, не поворачиваясь, пробурчал:

– Ты не могла потеряться, мы ещё недалеко ушли. Так что возвращайся.

– Знаешь что! – уже разозлившись, вскрикнула Делена. – Я думала, ты мне друг! А ты бросаешь меня вот так, посреди этих зарослей, даже не дав возможности что-то сказать! А если бы он обо мне наговорил гадостей, ты бы тоже остался спокойно стоять на месте?!

Иаби резко развернулся, больно задетый её словами, и горестно посмотрел на подругу. Теперь их разделяло не больше пятнадцати метров.

– Ты не понимаешь! Он не гадостей наговорил. Он сказал правду!

– Хорошо, но тогда, если это правда, то почему ты раньше спокойно с ней жил, а теперь так расстроился? Ты что, в первый раз её услышал?

– Нет, – Иаби растерялся, а Делена потихоньку начала приближаться. – Просто рядом с тобой я забывал о своей неполноценности.

– Так что изменилось? Даже если у тебя и есть какие-то проблемы, то мне на них наплевать. А для чего тогда нужны друзья? Чтобы просто чесать языками, а в трудную минуту бросать друг друга на произвол судьбы? Такой ты представляешь себе дружбу?

– Ты просто не понимаешь! Я – позор для рода! Я – урод!

– Да хоть шесть пальцев на ногах и четыре уха! Ты – мой друг, Иаби, и ты очень дорог мне таким, какой ты есть! Хотя, если откровенно, – Делена уже находилась на расстоянии примерно восьми метров, – я абсолютно не вижу в тебе ничего уродливого. По мне, так ты очень даже красивый юноша!

– Вот именно! – на глазах у парня вновь выступили слёзы. – Вот именно, юноша! Или мальчик! И я навсегда останусь таким. Мне не суждено стать мужчиной!

– Знаешь, Иаби, а вот у меня на родине не проводят никаких обрядов вроде вашего посвящения. – Делену уже отделяло пять метров. – Наши парни просто живут и отсчитывают года от своего рождения. Десять лет – ты мальчик, двадцать пять – мужчина, шестьдесят – старик!

– Делена, – Иаби запустил пальцы в густые короткие волосы и застонал. – Ты не понимаешь! У нас тоже ведут подсчёты. Только по-другому! – Он замолчал на секунду, но затем продолжил: – Мне наткали уже двадцать пять золотых нитей, а Бомани – десять, понимаешь, десять!

– И что это значит? – Делена нахмурилась, не зная, как сопоставить с ними эти самые нити.

– Это значит! – Иаби наконец-то решился и с вызовом посмотрел на подругу. – Что я как минимум вдвое старше недавно посвящённых мужчин!

Делена ошарашенно уставилась на друга, пытаясь хоть как-то переварить услышанную информацию, но у неё это плохо получалось.

– Ка-к… – она даже запнулась. – Как такое может быть?

Иаби резко дёрнулся в сторону, и Делена уже испугалась, что он вновь куда-нибудь убежит, но Иаби лишь присел на лежащий у края тропинки камень. Он тяжело вздохнул и устремил свой взгляд к далёким белоснежным верхушкам гор, прятавшимся за туманной дымкой. Делена тихо подошла и присела рядом. Молчание затягивалось, но юноша совсем не торопился с ответом, а Делена боялась спросить его ещё раз. Она видела его внутренние терзания, стыд и отчаяние, но не знала, чем помочь. Не знала, какие подобрать слова: то, что ей всё равно, она уже говорила; то, что он ей дорог – тоже, а нового на ум ничего не приходило. Делена осторожно протянула руку и накрыла его сжатую ладонь. Иаби вздрогнул, но не отстранился, а только грустно посмотрел на девушку и вновь обратился к горам.

– Ты ведь не уйдёшь, да? – наконец заговорил он.

Делена печально вздохнула:

– Если ты действительно этого хочешь, я уйду, но я не хочу, чтобы всё вот так вот закончилось…

Иаби промолчал, но и это уже радовало. Он не сказал: «Уходи». И они продолжали сидеть, взявшись за руки и смотря на горные вершины, когда он вновь заговорил:

– Мой род… берёт своё начало от второго сына самого первого и главного старейшего, благодаря которому и существуют до сих пор гахиджи. Все мужчины нашей линии строго соблюдали чистоту родословной, пока мой отец не встретил мою мать, и это стало началом конца. Она не полюбила его, и она была уже не чиста. Такая женщина не могла родить настоящего будущего правителя, но отец был большим гордецом. Он не захотел признать, что ошибся в выборе женщины, и скрыл ото всех эту правду. Более того, он воспользовался умением наших мужчин внушать любовь, что уже само по себе недостойно правителя. Это умение используют только засоренные линии, где мужчины недостаточно хороши и не могут сами по себе завоевать любовь женщины. А внушение сильно ослабляет будущих детей. Но отец не думал об этом – он был слишком ослеплён своей гордостью и тщеславием и хотел, чтобы у него было не хуже, чем у других.

Конечно, со временем правда раскрылась, и открылась она тогда, когда отец уже готовился занять место старейшего, а мне наткали семь золотых нитей. – Моя мать ушла в царство сна Мескэнет сразу после родов, а я остался и очень медленно развивался, что не могло не насторожить старейшин. Помню, тогда собирали большой совет, было много шума и пересудов, но что именно там произошло и какие ещё факты всплыли, никто не знает. Отец не станет об этом говорить, а спросить об этом у старейшин никто не осмелится. Помню, как раз в тот момент привезли к посвящению жён, и все мои друзья безумно радовались, вот только мне семья не светила. Я был мал, слаб, и к тому же моего отца с позором изгнали из главного дома.

Все тогда отвернулись от меня. Это очень тяжело, когда ты растешь и морально готовишься стать королём, а в итоге становишься изгоем. Сначала я буквально ненавидел своего отца, но потом привык. Со временем все успокоились, и я даже стал чувствовать себя не хуже других, но, как оказалось, успокоились-то они, да не забыли. Чтобы при случае унизить или поставить на место. Вот и тебе уже приходится страдать от моего прошлого – не думаю, что Бомани просто так успокоится.

– Я совсем не страдаю, Иаби, а Бомани я уже давно отказала.

– Да, но только он так не считает. Он думает, что ты просто ещё не привыкла, а спустя немного времени всё же полюбишь его, ведь он – один из лучших.